— Война окончена. Что вы тут забыли? — Сакура, будто в замедленной съемке, развернулась, зеленые глаза пораженно уставились на мужчин. — Ах! Я так скучала по ива-нинам! Неужели на войне вас не отделали, как следует? Или, можем быть, вы были изгнаны из родной деревни? — она положила на бедро руку, задрала подбородок и одарила девятерых ива-нинов высокомерным взглядом, всем своим видом показывая, что ни один из них не стоит даже ее ногтя.
— Посмотрите, какая хорошенькая куноичи нам попалась, — приторно сладким голосом пропел мужчина, который, кажется, являлся лидером этой кучки шиноби. Он, пытаясь казаться дерзким и крутым, сделал шаг вперёд. — Война, может быть, окончена, но наша жажда крови не утолена.
Он усмехнулся, показывая два ряда жёлтых зубов, и остальные ива-нины, что не решались подойти ближе к девушке, разразились наигранным смехом. Некоторые из них, самые смелые, шептали откровенные ругательства, облизывали губы и недвусмысленно потирали штаны в районе паха.
«Какая же я удачливая», — девушка тяжко вздохнула, мысленно готовясь к драке, а после нее к слипшимся из-за крови волосам и испачканной одежде, которую привести в божеский вид потом будет невозможно.
Она пришла на окраину окружавшего территорию Конохи леса, чтобы собрать необходимые для создания солдатских пилюль травы, но никак не для того, чтобы испортить себе настроение и внешний вид. У неё имелось три ингредиента из семи, другие три — росли где-то здесь, среди невысоких деревьев и ищущих свою смерть идиотов. Последний недостающий ингредиент — оленьи рога — должен был достать Шикаку. Вроде бы все легко и просто, но появившиеся пропахшие сигаретным дымом мужланы портили все, что только можно. Например, затоптали очень даже красивые цветы.
Выдался хороший солнечный денек, и она решила сходить в лес, не беспокоясь о том, что кто-то нападёт, ведь в тот день, когда она встретилась с Минато, оказывается, линия фронта была полностью зачищена. Желтая Молния поработала на совесть, теперь ива-нины обходили деревню стороной, если не считать стоящих перед ней недошиноби. После война была объявлена оконченной. Хотелось плюнуть в лицо их лидеру и закричать на весь лес, что война, черт возьми, окончена, и делать им тут нехер!
И если эти щенки считали ее испуганной ланью, то ей их было жаль. Она далеко не легкая добыча, которую можно подстрелить, не целясь. Но и попросту лить кровь не больно-то хотелось. У нее есть дела поважнее, чем драться с этими ребятами.
— Эй! Я просто хочу собрать необходимые травы, у меня нет желания убивать вас. Считайте, что вам повезло, и сваливайте. — она отвернулась от них и присела на корточки, чтобы продолжить собирать растения.
Сзади послышался дикий гогот, и розоволоска закатила глаза. Помогать дураку — лить воду в океан. Девушка, подождавшая, пока голоса стихнут, поднялась на ноги. Негромко захрустели костяшки, по телу пробежались мурашки, когда в шеи что-то хрустнуло. Потянувшись и размяв ноги, она была готова нападать.
— Я предупреждала вас, — напомнила Харуно, как ни в чем не бывало, и, пустив в ноги чакру для ускорения, неожиданно набросилась на их лидера. Ее кулак пробил грудь, ломая рёбра и разрывая пополам правое легкое, женская рука прошла насквозь, и мужчина с побежавшими изо рта струйками крови распластался на земле. Тут же к нему упало безжизненное тело второго, а девушка, уворачиваясь от летящих на нее кунаев, упала на колени.
Резко подняв голову вверх, увидела приближающееся к ней потрепанное лезвие катаны и, покрыв чакрой руки, заблокировала атаку. В таком положении она уступала мужчине в силе, но в нужный момент успела оттолкнуть его от себя и встать на ноги.
— Твою же мать! — закричал тот самый ива-нин и побежал вглубь леса, бросая своих товарищей на растерзание этой ужасающей женщине. По его лицу текли слезы вперемешку со слюнями и соплями, а из-за страха ноги подкашивались, не желая слушаться хозяина. А как же он молился, чтобы она сдохла! От этих слов в ней загорелся слабый огонек азарта.
— Дьявол, — обиженно прошипела Сакура в спину труса, но по доброте душевной решила оставить его в живых. Пока не разберется с другими.
Двое шиноби, подходящие сзади и думающие, что она их не замечает, гневно сопели, выпуская из широко раздувающихся ноздрей горячий пар. Именно из-за их дыхания она вовремя заметила врагов, тонкие губы растянулись в улыбке, а потная ладошка легла на рукоять отброшенной в сторону чужой катаны. Наверное, кровь ударила им в мозг, ведь последующие их действия Сакура не могла описать. Один сам подставился под удар и с вывернутой на девяносто градусов головой отлетел в сторону, второй — насадился на поблескивающее на свету лезвие катаны, которая все-таки сломалась, и длинная часть осталась в шеи шиноби.
Оставшиеся в живых не могли отвести глаз с земли, украшенной для пущего эффекта внутренностями их лидера и политой, как острым соусом жареное мясо, кровью. Куноичи выпрямилась в полный рост, смахнула с лица мешающиеся волосы, которые во время боя лезли в рот, закрывали глаза и делали все, чтобы девушка адски желала их отрезать к чертям, и поманила рукой.
— Кто ты такая, сука?! — не выдержал мужчина в чёрном и кинулся на неё. Он был чуть быстрее остальных, такая умничка, смог увернуться от полетевшего в него валуна и даже кинуть в ответ кунай. Конечно, его навыки были на уровне десятилетнего ребёнка, Обито смог бы с ним легко справиться, не говоря уже о Хатаке.
— Неважно, кто я. Я убью каждого из вас, а затем выслежу вашего сбежавшего друга и хорошенько повеселюсь с ним, — с отвращением во взгляде ответила Харуно и занесла катану для удара, но ива-нин упал ей в ноги еще до того, как лезвие пронзило его тело. Сбоку промелькнула вспышка желтого цвета, и двое остальных присоединились к товарищам, давясь собственной кровью.
— Минато… — прошептала, то ли здороваясь, то ли констатируя факт, но он в ответ ей кивнул и подошел ближе. — Ты следил за мной?
— Нет. Я случайно почувствовал всплеск твоей чакры и пришел посмотреть, все ли у тебя в порядке. Всякое может быть, — он принял невинное выражение лица и с любопытством осмотрел поляну. — Вижу, все в порядке.
— Итак, понимаю, ты был поблизости. Зачем? — спросила розоволоска. Она могла бы обойтись без его помощи и, конечно же, справилась бы с легкостью. Какого черта он влез? Почему этому белобрысому спокойно не живется? Ему лучше не стоит сомневаться в ее навыках!
— Ходили слухи, что бандиты терроризируют окраину леса, но, видимо, они были приукрашены.
Сакура опустилась на корточки, чтобы проверить карманы умерших шиноби, и изредка кидала недоверчивый взгляд на ботинки парня, словно те в чем-то виноваты.
Она сунула в сумку три флакона с ядом, которые нашла у лидера группы, и ещё два у другого. Содержимое оказалось загадкой для неё. Ярко-красная жидкость явно была ядом, но из чего был сделан он, Харуно не могла сказать точно. Все-таки решила, что с ним разберется дома, когда примет освежающий душ и помоет волосы. И от нее еще хуже пахнет, как от этих ива-нинов. Жуть.
Из земли вытащила два куная, предназначенных для нее. Оба были покрыты тонким слоем яда, что был во флаконах. Запаха он не имел, и на одном из них смешался с темной густой субстанцией. Девушка пригляделась. Это была кровь и, вероятнее всего, ее. Она нахмурилась, ведь почувствовала бы, если бы кунай задел ее тело.
Осмотрела себя. И правда, сбоку на талии кофта порвалась, ее неровные края прилипли к коже, сменив свой желтый цвет на коричневый.
— Что такое? — Намикадзе беззвучно подошел к ней сзади и, напугав до чертиков, кивнул головой на кунай в ее руках.
— Маленькая царапина, ничего страшного, — ответила Сакура, отбросила кунай в сторону и послала чакру в руки. Зеленое свечение охватило ладони, прижатые к месту пореза, и рана начала затягиваться.
— Удивительно.
— Это пустяки. Я видела намного хуже, — отмахнулась Харуно и, не заметив торчащую корягу, упала на колени.
— Сакура? — он сел рядом и склонился над ней, осматривая тело на наличие других ран. Но ничего, кроме одного единственного пореза.
— Яд, — ее ноги медленно, но верно немели, а густой туман застилал глаза. Становилось дурно. — Это же просто царапина, так почему же? — ладони снова засветились зеленым цветом и провели по тому месту, где уже был наложен слой чакры.
Девушка чувствовала, как яд быстро разливался по телу, смешивался с кровью, вместе с ней тек по венам, ласкал кости и приближался к сердцу. Его алые щупальца с невероятной скоростью обхватили ребра и крепко сжимали аорту, выдавливая стон боли. Каналы чакры пытались освободиться, дергались и изгибались под натиском чужеродного тела. Все это приносило ужасающую боль, и Сакура, недолго думая, достала из подсумки чистый кунай, целясь в только ей известную точку на груди.
Она стиснула зубы, когда подвластные ей остатки чакры покрыли острый конец куная и безжалостно разорвали девичью кожу, пробираясь к быстро забившемуся от волнения сердцу, и издала лишь слабое поскуливание.
— Ты что, блять, творишь?! — Минато, напуганный происходящим, видящий, что она сама себя закаливает, как домашнюю скотину, схватил ее за руку, не давая кунаю глубже проникать в женское тело.
— Отпусти! Если я не сделаю этого, то умру, — на выдохе выкрикнула, и подрагивающие пальцы крепче обхватили кунай. Надо выкачать из тела отравленную кровь. Это не лучший способ, но выбирать не приходится.
Сакура шумно выдохнула, и кровь, не удерживаемая более чакрой, разлилась по ключицам, спеша окрасить траву в алый цвет и спрятаться, впитавшись в землю. Боль начала постепенно покидать женское тело. Она, радостная исцелению, вновь могла двигать ногами, но первая же попытка подняться на ноги оказалась неудачной.
— Ах, боже… — она зашипела, явно разочарованная своей слабостью. До войны эффект после яда долго не длился, проходили буквально секунды, и она продолжала свой путь, не вспоминая о произошедшем. Но сейчас, спустя столько времени, неужели иммунитет пропал?
— Аккуратнее, — парень обнял ее за плечи и прижал к мокрой из-за пота груди. Это даже приятно, заметила Харуно, но вместо того, чтобы ему довериться и успокоиться, зло процедила:
— Я в порядке.
— Я найду место, чтобы ты могла отдохнуть, — он сделал вид, что не услышал ее, а она лишь обиженно хмыкнула в ответ и отвернулась.
К Намикадзе, если судить по заблестевшим глазам, пришла в голову замечательная, как он считал, идея. Конечно, Харуно не могла читать мысли людей и с недоверием покосилась на него. Он побежал между деревьями, вглядывающийся вдаль в поисках чего-то. Девушка не могла понять, куда они направлялись, в глазах двоилось, стволы деревьев превращались в толстых до безобразия змей, их листва — в наливные кислые яблоки. Голос твердил раз за разом, что надо брать ситуацию в свои руки и попытаться вырваться из объятий самоуверенного блондина. Она кивала, но продолжала прижиматься к парню.
Со временем змеи исчезли, стало прохладней в разы, на лицо падали брызги чего-то ужасно холодного. Это скользило по щекам в рот, оставляя на языке вкус соли. Водопад, пещера… Сакура уже ничего не понимала, дрыгала, как маленькая девочка, ногами и вертела головой, дабы муть перед глазами исчезла.
— Моя сумка… Флакон… Пожалуйста, принеси… — в какой-то момент зашептала она, будто в бреду. Минато осторожно положил ее на пол, думая, стоит ли выполнять ее просьбу. Девушка была не в себе, навряд ли понимала, что говорит, и могла запросто просить дать себе яд. — Пожалуйста… Пожалуйста…
Он все-таки решил послушаться ее, нашел в отдельном отделении сумки флакон с наклеенным рисунком ромашки, подложил под голову девушки свой жилет и, поднеся его к приоткрытым посиневшим губам, маленькими порциями влил в рот. Красную жидкость Сакура с жадностью пила, чуть не присосалась к бутылочке, как младенец к груди матери. Ее глаза были закрыты, она, слепой котенок, прижалась к нему и судорожно вздыхала.
— Спасибо…
***
Когда она заснула, Минато сел рядом с ней. Его небесные глаза с откровенным удовольствием рассматривали хмурое женское лицо. Все в крови, с морщинами на лбу и пухлыми от прикусывания губами, оно представляло собой его неповторимый идеал красоты. Он и правда ранее не видел ничего прекраснее этого.
В штанах стало тесно, он резко вскочил на ноги и, чтобы отвлечь себя, начал накладывать на пещеру защитное и подавляющее звуки дюзцу. Один из ива-нинов остался жив и мог найти их, если судьба решила над ним позабавиться. Посмотрев на флакон, который держал в руке, Намикадзе перевернул его и с удивлением посмотрел на зародыша скорпиона, плавающего в остатках противоядия. Он просто не мог поверить, что девушка умела готовить из, на первый взгляд, опасного животного противоядия. Это вводило в ступор. Она была удивительным человеком и не менее потрясающим медиком, раз могла создавать подобное.
Он стоял, склонившись над ее спящей фигурой, наблюдал за тем, как грудь медленно поднимается и также медленно опускается, а по виску течет капля пота. Сакура выглядела такой беззащитной, неотразимой, и Темный Минато, усевшись на мозжечок, напомнил, что они одни в скрытой от посторонних глаз, да и от всего мира пещере. Деревня далеко впереди, там же его маска доброго и заботливого Сенсея. Пора действовать!
Он опустился на корточки. Пальцы схватились за молнию и потянули вниз. Не составило труда снять кофту — она с легкостью соскользнула с худых женский плеч и теперь лежала аккуратно сложенным квадратиком возле ботинок девушки. Убрал со лба и щек прилипшие пряди, распустил волосы, превращая Сакуру в спящую красавицу. Минато хотел снять еще порванные штаны, но, как только ладони ложились на кожаный ремень, его охватывал дикий мандраж.
С девичьих губ сорвался стон боли, и его руки замерли над ее грудью, ожидая гневного возгласа девушки. Она не проснулась, лишь промычала что-то неразборчиво, и парень снял сумку.
Он сглотнул. Этот риск быть застуканным не очень его радовал. Он должен контролировать себя и призывающего воспользоваться ситуацией Тёмного Минато.
— Сакура? — он обхватил ее лицо руками. — Сакура?
Она не двигалась, ее дыхание стало легче.
Джонин прислонился спиной к прохладной стене пещеры, и мурашки пробежались по телу целым табуном. Он часто бывал в пещере, но никогда никого не приводил, желая, чтобы она осталась его маленьким убежищем.
«Все в порядке», — твердил себе, пока тихий голос в подсознании не сказал:
— В пещере холодно, просто согрей ее в своих объятиях.
И он, как сорвавшийся с цепи пес, тяжело задышал, сел рядом с девушкой, прижал спиной к своей груди и обнял за талию. Его холодные пальцы спрятались в складках одежды, не решаясь прикоснуться к оголенной коже. Голова закружилась, а голодный зверь довольно зарычал. Сакура снова застонала, видимо, почувствовав тепло чужого тела, и откинула голову назад, на его плечо, отворачиваясь.
— Сакура? — он снова позвал ее. И в ответ тишина. Она его не слышала, спала.
Он видел, как настойчиво бьется жилка на ее шеи, и задавался вопросом, какова она на вкус, эта шелковистая покрытая слоем пыли и грязи кожа. Ему ничего не стоило наклонить голову, высунуть язык и провести им несколько раз по так вкусно выглядящей шеи… Нет! Он не должен этого делать!
Ее просьба эхом раздалась в голове: «Пожалуйста, Минато, Пожалуйста». То, как она умоляла его достать для нее противоядие, заставляло раз за разом прокручивать эту фразу и представлять ее с сжимающими простыни маленькими кулаками, с разведенными в стороны ногами и с набухшим от возбуждения клитором. А если она еще раз попросит своим ангельским голоском, то он…
— Контролируй себя! — сказал вслух и зажмурился, отгоняя от себя образ голой Сакуры.
Он будто бы ощущал, как ее упругие груди прижимаются к его коленям, с ее высунутого языка стекают вязкие слюни и разбивают об его ботинки.
— Сакура… — ласково позвал. Когда не получил ответа, добавил чуть громче. — Сакура.
Можно. Теперь можно.
Намикадзе медленно наклонил затуманенную голову вниз, уткнулся носом в теплую ямку ключицы и глубоко вдохнул отвратительно сладкий запах женского тела. Ее кожа была такой мягкой, податливой. Он просто не смог удержаться и провел губами по шеи.
— Немного, — вторил парень. — Еще немного, и прекращу.
Одна рука поднялась с талии к груди. Пальцы задрожали, когда обхватили одну из грудей и несильно сжали. Такая хорошенькая, небольшая и упругая, прекрасно подходила для его руки. А затвердевший сосок было так приятно перекатывать между пальцами! Вот бы прижаться к нему губами, присосаться и не отпускать, пока не надоест. Этой грудью девушка могла доставить ему райское наслаждение, стоя на коленях и сжимая ими его покрытый фиолетовыми венами член. Тогда бы он так трахнул ее! Так бы накачал спермой узкий входик! Его член уже был твердым и желал разрядки в виде умелого или не очень минета от Сакуры.
Он чувствовал, что ситуация накалялась, и, стараясь не оставлять следов, продолжал покрывать поцелуями шею. Только когда руки, наигравшиеся грудью, опустились к штанам, он остановился.
— Нельзя, — напомнил он себе, и руки опустились на колени. Намикадзе сделал еще один глубокий вдох, откинул назад голову, упираясь затылком в прохладную стену пещеры. Если бы он сейчас не остановился, то… Даже страшно представить, что было бы.
Осторожно опустил девушку на разложенную заранее одежду.
И ушел вглубь пещеры. Парень встал спиной к девушке и расстегнул штаны. Быстро надрачивая, он снова представлял голую и призывно стонущую Сакуру. Ладонь плавно скользила по стволу вперед-назад, вперед-назад. Он кончил на руку, заправился и с чувством выполненного долга обернулся.
Он не мог дождаться того дня, когда сможет прикоснуться к ней, поцеловать, трахнуть ее, пока она смотрит на него своими большими зелеными глазами, ее тело ластится к его.
Сопротивлялся желанию сунуть палец ей в рот и снова прикоснуться к себе, поэтому не стал подходить ближе. Намикадзе больше не доверял себе.
***
Сакура проснулась из-за противного звука бьющейся о камни воды. Еще и солью пахло! Фу! Она открыла глаза… Оу-у… Голова предательски закружилась. Муть перед глазами постепенно ушла, позволяя увидеть в полной красе сгорбившегося Минато, что пристально смотрел на нее.
— Минато? — спросила Сакура, ее голос был хриплым, а горло саднило. Оставшийся эффект после яда.
— Тебе лучше? — спросил с обеспокоенным выражением на лице.
— Убежавший ива-нин? — она пыталась соединить события, которые отдельными фрагмента и всплывали в голове. И она была готова признаться, ей снились действительно странные сны.
— Один из ива-нинов задел тебя отравленным кунаем, тебе стало плохо, и я дал тебе противоядие, — он протянул ей флакон с зародышем скорпиона.
— Ах да, начинаю вспоминать, — Харуно приложила руку к голове и попыталась вызвать достаточно чакры, чтобы убрать боль, но не смогла. — Блин.
— Отдыхай. Ты была без сознания пару часов, но, думаю, тебе стоит поспать еще немного, — Минато присел рядом с ней. — Ты сделала это противоядие?
— Да.
— Ты знала, чем был отравлен кунай?
— Я предполагала. У меня были непонятные видения, поэтому я сразу поняла, что это галлюциноген, который, плюс, опустошал мои каналы чакры. Чтобы добиться такого эффекта, нужно лекарю добавить в яд свою чакру.
— В яде была чужая чакра? — джонин никогда не слышал о подобном и с выпученными глазами уставился на девушку.
— Да, часть его чакры содержалась в яде. Так поступают выходцы из Суны.
— Почему ты так уверена? Ты ранее встречалась с медиками из Суны?
Большинство шиноби после отравления этим ядом не выживали, ведь не имели иммунитета и достаточно знаний, чтобы приготовить противоядие. Лекари из Суны были известны своим мастерством в приготовлении ядов, и леди Чиё тоже разбиралась в их приготовлении.
— Мне нужно вернуться к телам. Хочу проверить, точно ли они из Суны, — она не ответила и вытащила из кармана два серых шарика, сжевала их по одному, с трудом проглотив.
— Тьфу, отвратительно, — Харуно сморщила лицо, которое заставила Минато рассмеяться в голос.
— Для солдатских пилюль они слишком большие.
— Сама придумала. Они быстрее обычных помогают восстановить запас чакры.
Сакура закрыла глаза, сосредотачиваясь на циркуляции чакры в своем теле. Каналы чакры работали, как прежде.
