VampireTale

Всем известна история о бывшем королевском учёном, которого король нанял до Альфис. Именно он ответственен за создание ЯДРА. Всё верно, вот только… Однажды он исчез без следа. Но почему так случилось? Мало кто знает, но учёный проводил опыты с человеческой Решимостью… А так как достать её было не так просто, и все эксперименты не приносили абсолютно никаких положительных результатов, то вскоре он отказался от всех своих идей и основанных на них проектов. Сила Решимости и правда была невероятна, это факт. Вот только она не могла работать с магией монстров — была необходима хоть какая-то физическая материя… В то время как жители Подземелья состояли только из магии. Но пусть учёный и отказался от дальнейших опытов, но бросать надежду найти другой выход он не собирался. Как он верил, физическую материю, с которой Решимость уживалась нормально, можно было заменить. Он был уверен, что можно. Оставалось лишь найти чем.

***

Вечер медленно сменялся ночью. Работа на сегодня была завершена. Все ассистенты уже разошлись по домам, если кто и остался в лаборатории, то и они уже собирались уходить. Учёный пребывал в хорошем расположении духа и сам чувствовал, что сегодня хорошо поработал. Наконец, сегодня он смог сдвинуть свои исследования с мёртвой точки в поисках того, что могло работать вместе с Решимостью без разрушения носителя. Можно было с чистой совестью немного отдохнуть. Оставив пока все реагенты и колбы на своих местах, учёный подошёл к небольшому настенному шкафчику и достал оттуда небольшой непрозрачный пузырёк с успокоительным. Чуть встряхнув его, чтобы убедиться остался ли там успокаивающий настой из трав, доктор удовлетворённо кивнул, заметив, что он был новым, и поставил его на стол, где он недавно работал, а сам ушёл за стаканом с водой. Неприятно было признавать, но снотворное с успокаивающим эффектом было вынужденной мерой. Иначе учёный слишком глубоко погружался в работу и не замечал, как день сменяет другой. А это, в свою очередь, приводило к переутомлению и другим нежелательным последствиям, из-за которых ему вообще приходилось отказываться от работы где-то на неделю… Поэтому ему было необходимо заставлять себя брать перерыв, как бы сам он был с этим не согласен. Доктор никогда не сомневался в своей выносливости и работоспособности, а потому он с неохотой признавал, что такие меры всё же были необходимы. В другом случае, если ему пришлось отдыхать без успокоительного, все его мысли не дали бы ему покоя, настойчиво копошась в голове и требуя, чтобы все идеи были воплощены в жизнь немедленно. Так что по большому счёту, можно сказать, что учёному приходилось усыплять практически каждый вечер самого себя, и другого выхода у него не было. Вернувшись, доктор поставил кружку на стол и уже почти взял в руки пузырёк, как его окликнул голос со спины. — Д-доктор Гастер? Вы ещё з-здесь? Учёному даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто с ним говорит. Этот неуверенный и мягкий тембр был ему слишком хорошо знаком. Только вопрос был в том, что тут делала Альфис. Гастер всё же развернулся, пока оставив свою кружку. — Да, Альфис, ты что-то хотела? Странно было, что ящерка ещё не ушла. Насколько учёный знал, она жила довольно далеко от лаборатории, а так как время близилось к ночи, Гастер затруднялся найти причину, почему Альфис была сейчас здесь. Если только случилось что-то… — Нет, я… Я хотела спросить всё ли у Вас в порядке и… Сейчас доктор на полном серьёзе начал подозревать, что что-то произошло. Альфис выглядела чересчур подавленной и словно упустившей кое-что важное для неё. Ящерка растерянно стояла в дверном проёме, не желая или боясь заходить внутрь. Её глаза сквозь линзы очков были уставлены в пол, а лапки, будто защищая душу, обхватив друг дружку, были прижаты к груди. — Альфис? По-моему, ты что-то мне не договариваешь. Ты уверена, что всё хорошо? Больше всего Гастер не хотел, чтобы что-то плохое случилось с его работниками и изобретениями. Поэтому выяснить, что так взволновало Альфис, встало на первое место в этот спокойный и тихий, казалось бы, вечер. А от состояния ящерки и сам учёный начинал немного нервничать… — Э-это насчёт ЯДРА… — Что с ЯДРОМ?! — учёный, не в силах больше удерживать спокойное состояние, задал вопрос на тон громче, чем обычно. Глаза тут же испуганно и яростно загорелись белым огнём. ЯДРО было одним из величайших его достижений, он бы не пережил, если бы с ним что-то случилось. Потому доктор был уже решительно настроен идти разбираться и исправлять возникнувшие проблемы. Только Альфис должна была ему всё доступно объяснить, чтобы он не тратил время на поиск проблемы и… Похоже, из-за такой резкой смены настроения, он только больше напугал и без того подавленную ящерку, которая уже одним боком скрывалась за стеной, так до сих пор и не зайдя к учёному в кабинет. — Альфис! Подойди сюда и объясни, что произошло с ЯДРОМ! Ящерка испуганно зажмурилась, но всё же чуть приблизилась к руководителю, зайдя в помещение. По ней было видно, что она уже тысячу раз пожалела, что подняла эту тему. — Н-нет-нет. ЯДРО в порядке, я л-лишь хотела с-с-спросить насчёт него. А так о-оно в полном п-п-порядке, нет никаких причин для б-беспокойства, правда… Гастер немного успокоился после этих слов, но всё же остаток напряжения никуда не делся. Разве можно без причин так пугать? А если бы и правда, что-то серьёзное случилось бы? Нет, теперь он не сможет спокойно уйти домой, если не проверит самолично состояние ЯДРА. Теперь точно следовало выпить успокоительного… — Боже мой, Альфис… — учёный повернулся к столу, беря кружку с водой. Сейчас все его мысли были заняты ЯДРОМ, больше он бы ни на чем не смог сконцентрироваться. В мыслях Гастер уже видел, как он выходит из кабинета и по коридорам бежит на выход из лаборатории, а там к ближайшему лифту и… Пока доктор прокручивал это всё в голове, он на автомате не глядя взял пузырёк, стоящий на столе вместе с другими, открутил крышечку и, перевернув его вверх дном над своей кружкой, пару раз встряхнул, потому как ему не хотелось высчитывать количество капель. Его глаза задумчиво блуждали, глядя перед собой на любые попадающиеся объекты напротив, а губы бесшумно что-то проговаривали. Отставив пузырёк и закрыв его, он снова повернулся к Альфис. — Если случится что-то, то ты мне сразу об этом скажешь, хорошо? А если ничего серьёзного не произошло, то ты не будешь меня так больше пугать… Гастер постарался ободряюще улыбнуться ящерке, на что та виновато подняла глаза и чуть приподняла уголок рта. Учёный, всё же успокоившись, блаженно выдохнул. Держа кружку в одной руке, он совершал ей небольшие круговые движения, чтобы размешать её содержимое. Затянулось неловкое, но отчего-то приятное, дарящее спокойствие молчание. — Так что ты хотела спросить? — уже более добродушно и благосклонно поинтересовался учёный у ящерки. — Аах, ээм, я х-хотела спросить, может ли ЯДРО перегреться и что делать в таком случае? Гастер немного отпил из кружки, немного удивившись привкусу содержимого, списав это на другой еще не опробованный состав трав нового пузырька, и посмотрел на Альфис ещё раз, не ожидая такого вопроса. Нет, на самом деле, он был приятно удивлён. Сейчас учёный был горд, что его ассистенты интересуются его работой и даже хотят знать больше. — Ты ведь видела те конвейерные ленты и паровые вентиляционные отверстия? Они работают благодаря тому, что ЯДРО отдаёт им своё тепло, и оттого оно охлаждается, и в то же время они работаю как транспорт, так что всё в порядке. — Да, я в-видела и знаю это… Просто мне к-кажется этого может быть не достаточно… Неужели ящерка хотела предложить усовершенствование работы ЯДРА, помогая в его охлаждении, предотвращая перегрев? Гастер даже заинтересовался её словами, с любопытством слушая дальше. — Так что ты предлагаешь? — Ну… М-мне кажется, можно использовать лёд, чтобы предотвращать перегрев. Да, проблема в том, что он есть только в Снежнеграде, н-но если переправлять его по реке, то это вполне могло бы сработать!.. Всё, что требуется это вырыть отдельный канал так, чтобы там присутствовала небольшая скорость течения для транспортировки. — Альфис… Э-это потрясающая идея! — Гастер воскликнул, подняв свободную руку вверх. — Я думаю, это и правда, можно реализовать! Ты молодец!.. Доктор был уже намерен идти к Азгору, чтобы дать на рассмотрение эту идею, но вовремя остановился, вспомнив, что на улице всё-таки царила ночь. Тем более, в открытый кабинет заглянул ещё один не ушедший домой работник лаборатории. — хей, че как? я слышал какой-то крик и пришел, как только захотел, хех. Довольная, неизменно улыбающаяся мордашка скелета появилась в дверном проёме, разглядывая двух находившихся в кабинете монстров. — похоже, вы двое проявляете невероятную стойКОСТЬ, всё ещё находясь на рабочем месте, я прав? Единственное, что хоть как-то разбавляло море работы в лаборатории, это были шутки Санса. Пусть они и были своеобразными и не всем по душе, но многие к ним уже привыкли и иногда тихонечко посмеивались тонкому юмору и невероятно подгаданному моменту, когда шутник отпускал тот или иной прикол. А вот Гастер мог довольно долго терпеть все каламбуры с неизменным лицом, каждый раз скелет из кожи вон лез, чтобы заставить учёного хоть немного измениться в лице и, может, немного отвлечься от своей непростой работы. — Санс? А ты почему ещё здесь? Вот и сейчас Гастер невозмутимо пропустил шутку мимо ушей, задавая встречный вопрос, искренне удивляясь, что шутник, так любящий устраивать себе перерывы, ещё не дома. — ооо, ты хочешь сказать, что моя пылКОСТЬ к работе тронула тебя? Послышался сдавленный смешок ящерки, что прикрывала рот обеими лапками. Санс всегда мог поднять настроение любому существу, с этим никто бы не поспорил. Именно поэтому он и был душой компании. — Боже, Санс… — доктор потёр глаза, ненадолго задумавшись, что манера шутить это такая же неотъемлемая часть шутника, как и неуверенность с заиканием у Альфис… — Но ты ведь сказал, что пришёл на крик? Это было несколько минут назад, не больно-то ты торопился. — ну ты же знаешь, я не особо люблю спешить, я та ещё ЧЕРЕПашка, да? — Ты неисправим, верно? — у шутника даже на это сразу был готов ответ, и Гастер даже догадывался какой, поэтому, не давая Сансу ничего сказать, продолжил, — Что ж, я думаю, нам, правда, всем пора отдохнуть… Так что… — учёный залпом допил оставшееся в кружке снотворное и поставил кружку на стол, — пошлите по домам. Доктор ещё раз обратил внимание на странный привкус своего успокоительного, чуть сдвинув надбровные дуги, но выбросив это из головы, направился со своими ассистентами к выходу. Однако всё же этой ночью доктор так и не смог уснуть. Придя домой, Гастер, скинув с себя только лабораторный халат, тут же лёг в никогда не застилаемую кровать, предвкушая, как он падает в объятья сна. Вот только пролежав так около получаса, учёный так и не заснул. Он чувствовал усталость и всё его желание наконец-то отключиться, вот только предаться сновидениям всё никак не удавалось. А так как доктор даже не мог понять причину этому, данное положение только удручало. В итоге он попал в своего рода «сонный ступор» — тело уже спало и не двигалось, а разум всё ещё осознавал всё происходящее и бодрствовал, что очень не радовало учёного. Но и это продлилось недолго. Ещё время спустя Гастера выдернула из этого состояния неожиданная боль. Ощущения рвотного рефлекса заставили учёного резко подорваться на месте и избавиться от каких бы то ни было намёков на сон. Полностью очистив свой желудок, доктор только болезненно ощущал, как он с каждым новым рвотным позывом мучительно сворачивался в трубочку. Учёный и так ел не так уж часто из-за нехватки времени или же он просто об этом забывал, а тут его собственный организм решил лишить сам себя тех крох питательных веществ, что ему были предоставлены. Словно восстал против самого себя. Мозги доктора совсем отказывались соображать из-за усталости и неприятных последних ощущений. Хотелось лишь, чтобы всё побыстрее кончилось. Но искать способ, чтобы это воплотить в жизнь, не было сил и каких-либо идей. Да и что он мог сейчас сделать посреди ночи? Выпить какое-нибудь лекарство? Какое? Он даже не понимал, чем он болен, болен ли вообще и чем такое лечить. Да и если на то пошло, разнообразием лекарств в доме Гастер не обладал. Поэтому он видел один выход. Просто переждать это. Перетерпеть. Ведь рано или поздно, но ему должно стать хоть немного получше, чтобы он хотя бы смог предпринять хоть что-то разумное, потому что сейчас ничего в голову не лезло. Так что осев у стены в тёмной ванне, где учёный даже не включил себе свет, он мутным взглядом из полуоткрытых век, не моргая, смотрел прямо перед собой. Темнота не давила и не раздражала, наоборот, только успокаивала, дарила какое-то стойкое чувство того, что всё наладиться. Доктор медленно вздохнул. Внутри себя он чувствовал, как что-то будто выжигало в нём дыру какой-то кислотой или же это можно было сравнить с тем, как кусочек за кусочком очень медленно его естество обращается в пыль. Неторопливо наступало утро. А Гастер так и не заснул хоть на минуту… Но боль уже медленно затухала и не объедала изнутри, лишь глухими отголосками напоминая о себе. Раз он уже не спал, пусть время и было только около 6 утра, учёный решил пойти в лабораторию. Возможно, это место поможет ему найти причину его резкого… недомогания. На самом деле, он так и не понял, что это было и с чем связано. Лаборатория встретила его абсолютной пустотой и лёгкой прохладой, которая специально поддерживалась в этом помещении. Гастер, не теряя времени, пошёл в тот кабинет, где вчера он провёл за опытами весь день. Здесь всё так и осталось нетронутым, каждый предмет на своих местах. Сейчас это было преимуществом — будет проще найти причину состояния, из-за которого доктор не спал всю ночь. Он остановился посреди кабинета, внимательным взглядом ощупывая всё содержимое комнаты и проверяя каждый уголок. Должна была быть причина всему этому. Просто должна. Самое простое объяснение, что сейчас приходило доктору на ум, было, что он мог просто отравиться, только и всего. Оставалось понять чем. Изо всех сил напрягая память, Гастер пытался вспомнить, обедал ли он вообще что он ел прошлым днём. В основном, такие «мелочи», как считал сам учёный, были не важны, а потому абсолютно не задерживались в голове. Однако перебрав все свои воспоминания о том, как вообще проходил вчерашний день, он мог практически со стопроцентной уверенностью сказать, что Альфис как всегда принесла ему немного лапши быстрого приготовления, уже залитой кипятком. Может, вот оно..? Всё дело было в этом? Но можно ли было отравиться от этого… Нет. К сожалению, Гастеру пришлось отбросить эту версию. Она не имела каких бы то ни было подтверждений. Для начала, вообще получить отравление от этого было практически невозможно. Даже люди не получают подобное расстройство часто. Что уж говорить о монстрах, которые в отличие от людей куда менее подвержены каким бы то ни было болезням, опять же это было из-за того, что они состояли из магии и не имели ничего физического. Значит, дело было в другом… Тогда, вся причина могла быть в реактивах, что сейчас в беспорядке стояли на столике. Действительно, вчера учёный очень много времени провёл в компании колбочек и пузырьков, ставя эксперименты над экстрактом Решимости. Скорее всего, заработавшись, он мало того, что истощил все силы своего организма, так ещё и надышался вредными парами своих реактивов… Это было вполне логично, но… Всё равно что-то не складывалось, словно какая-то часть пазла вставала не на своё место. Учёный подошёл к столу, опёрся об него руками и отстранённо посмотрел на пузырьки с разнообразными растворами. Он чувствовал, что ответ был где-то рядом, он практически смотрел ему в лицо и всё никак не мог понять, что это именно он. Но Гастер решил пока придерживаться той версии, что он всё же мог слишком много времени провести здесь, что могло дать такой… «нерадостный» результат. Однако доктору всё равно что-то казалось неправильным, словно притянутым за уши, а оттого это лишь прикидывалось правдой. Отворачиваясь от стола, намереваясь покинуть кабинет, учёный обратил внимание на что-то, хотя он вот-вот хотел уходить. Его белая кружка с какой-то дурашливой надписью. Стоит ли говорить, что это был подарок Санса. Но не в этом дело. Гастер вчера пил снотворное… Как раз, перед тем как пойти спать… Но всё равно даже это не могло бы так сильно повлиять на него, вызвав такое болезненное состояние. Доктор взял кружку и заглянул внутрь. Естественно, там было пусто, если вчера вечером и оставались небольшие капельки, то они уже давно высохли. Отставив кружку, он переключил внимание на пузырёк с успокоительным, которое он вчера выпил. Пробежавшись глазами по этикетке, учёный удостоверился, что всё было верно и это действительно то самое лекарство, что он принимал последнее время. Сейчас он как раз начал новый пузырёк, потому как лекарство было с хорошим усыпляющим эффектом. Вот только он заметил ещё кое-что… Кое-что, что привело его в ужас. Контрольное колечко, которое подтверждало, что до этого пузырек никто не вскрывал, оставалось нетронутым. А это означало, что… Руки начали чуть подрагивать, зрачки глаз немного сузились. Гастер ничего не понимал. Что же он выпил вчера? Неужели он мог перепутать пузырьки и налить себе что-то из реагентов, стоящих на столе?.. Он ещё раз обернулся на стол. Был лишь один способ узнать, что он выпил вчера вместо снотворного. Налив в кружку ещё воды, доктор старательно перемешивал её в стакане. Пока ещё, пусть и очень маленькая, но хоть какая-то концентрация того вещества, что побывало в его кружке, там ещё пока и находилось. Так что экспериментальным путём можно было определить, что же там было. Пусть у него и было всего несколько попыток, но выявить максимально точно название вещества всё же был шанс. Разделив на несколько частей, получившийся раствор воды с искомым компонентом, доктор решил начать с того, чтобы отбросить вероятность того, что это окажется наиболее опасный компонент. Ему хотелось поскорее успокоить свою душу. Потому как он начинал серьёзно волноваться. Для этого его было необходимо добавить всего лишь два других реагента. Если при добавлении первого ничего не произойдёт, то учёный сможет хоть немного расслабиться, значит всё не так плохо. Но если же разрушительная реакция всё-таки пойдёт… придётся добавлять другой. В этом случае если нестабильность продуктов реакции будет только усиливаться, то… Это будет наихудший расклад и, скорее всего, ни к чему хорошему это не приведёт будет даже странно, что УЖЕ не привело. Однако если же действие нейтрализуется, тогда доктор сразу же сможет назвать компонент, который он имел неосторожность добавить себе в кружку. Итак, всё было на месте, Гастер мог начинать. Внутри всё по-прежнему неприятно ныло, будто настаивая, чтобы учёный бросил всё, чем он занимался. Но настойчивость и упорность не позволили бы ему это сделать. Только благодаря им доктор пока и держался, хотя терпеть это всё уже практически не было сил. Но налив испытуемый водный раствор в пробирку, Гастер сосредоточенно добавил каплю первого реагента. Взгляд, полный веры, что всё будет хорошо и реакция не пойдёт, ожидающе уставился на пробирку. Однако реакция пошла, пусть и не очень быстро из-за малого содержания искомого компонента. Содержимое было готово заставить стекло треснуть, пусть и не имело для этого достаточно сил. Этого и боялся учёный. Первое опасение подтвердилось… Но ещё был шанс. И Гастер хватался за него, как за спасательный круг. Второго реагента следовало добавить немного больше, чем первого. Напряжение не сходило с лица учёного. Как же ему хотелось, чтобы всё вышло… Однако не всё всегда бывает так, как мы хотим. Ошибаться свойственно всем, не так ли? Пробирка разлетелась на кусочки, чудом не задев доктора. Что это значило? Только то, что вчера Гастеру не посчастливилось взять вместо снотворного пузырёк с Решимостью и выпить весь получившийся раствор. Вот откуда был тот, странный привкус… Неудивительно, что ему было так плохо. Удивительно другое… как он был ещё жив?.. Почему он не разлетелся пылью, не растаял, как доброженое? Почему? Доктор, не веря в происходящее, осел на пол и положил руки на колени, гипнотизируя их взглядом. Перед глазами пробегала куча вопросов, найти ответы на которые он понятия не имел как… Нужно было заняться исследованиями, раз уж пока что ему была предоставлена такая возможность. Но… с чего начать и куда двигаться?.. Слишком много вопросов… Слишком много неизвестных… Слишком много необъяснимого… Гастер тонул во всём этом, не имея сил разобраться хоть в чём-нибудь. Он не знал, что делать. Не знал, что будет. Не представлял, как так вообще получилось… Однако всё это не было сном или больным воображением, доктор должен был подняться и продолжать. Он должен был найти объяснение всему этому и хоть какой-то выход для себя.