VampireTale

Тишина поглощала звуки. Время тянулось медленно словно дёготь, а во всём здании лаборатории так и не появилось королевского учёного. Магический огонёк давно погас, и слипающая веки тьма погружала двух монстров, решившись провести эту ночь в лаборатории, в дрёму. Спать очень хотелось, но что-то просто кричало, что этого делать нельзя ни в коем случае. А из-за неприятной темноты, которая была просто повсюду, куда ни посмотри, мерещились пустые глазницы, что были коряво нацарапаны на одном из листов учёным. Если же всматриваться внимательнее, то эту картину можно было увидеть наяву. От взгляда на эту жуткую машину желание заснуть ненадолго исчезало, но потом возвращалось вновь. Санса уже не смущала гнетущая атмосфера кругом, он тихо дремал у стены, присев прямо на пол. Всё равно вариантов никаких не было. Азгор думал о том, чтобы показать ему то, что он обнаружил, но… не сделал этого. Он решил лишний раз не тревожить скелета, а как только бы Гастер объявился, он бы сам всё объяснил им. По крайней мере, на это сильно рассчитывал король…

***

Ночь была в самом разгаре. Стрелки часов достигли трёх часов, слишком поздно, чтобы ложиться спать и слишком рано, чтобы назвать это утром. И пусть в Подземелье было довольно сложно судить о времени суток из-за отсутствия каких-нибудь небесных светил, но даже в этом случае было придумано решение. Ближе к «вечеру» где-то к 7 часам ЯДРО, что подпитывало весь подземный мир, переходило на экономию заряда для ограниченного вида устройств, в основном для тех, что были общественными. Фонари светили не так ярко, ближе к полуночи переходя в автоматический режим — включаясь по мере приближения кого-нибудь; а после десяти вечера отключались некоторые ветки лифтов, и потому тем, кто не успел уехать вовремя, приходилось добираться пешком, но это были не такие уж и большие расстояния, чтобы вызывать неудобства. Зато благодаря такой системе было чёткое разделение на день и ночь, и уже при помощи этого стало возможным сделать единый рабочий день. Да и вообще это повлияло на жизнь монстров должным образом — стало гораздо проще, когда без труда можно понять во сколько лечь спать, а когда лучше отправиться по своим делам. Гастер не спеша, наслаждаясь повсеместным спокойствием и не нарушаемой тишиной, шёл по слабо освещённой улице, глубоко вдыхая тёплый воздух Жаркоземья. Так как была ночь, ничто и никто не смог нарушать его покой, а потому у учёного было время подумать о своих делах, а именно о предстоящей работе. Всё просто было обязано получиться. Он должен был закончить своё творение. Это была единственная возможность на относительно нормальную жизнь, если в данной ситуации можно было так выразиться. Доктор уже сто раз пожалел, что поспособствовал смерти человека и… Андайн. Но он всё равно ничего бы не смог изменить или исправить. Сейчас было слишком поздно, но он мог хотя бы попробовать не допустить своих ошибок в будущем. Каждый должен учиться на своих провалах и становиться совершеннее, верно? А как считал учёный, он нашёл решение своей проблемы. Уже давно было выявлено, что Решимость может восстанавливаться. А значит, если лишить решительного человека РШ, например, на половину или хотя бы одну треть, то ему никакого вреда не будет, и она восстановится позже. Можно сказать, что это комменсализм, и в этом нет ничего плохого, ведь так? Доктор сможет существовать при помощи РШ, а человек как ни в чём не бывало будет жить будто ничего и не произошло. Единственного, чего не хватало в этой прекрасной схеме, — устройства, которое бы безболезненно могло извлекать РШ из человека… Чьим созданием сейчас и занимался Гастер. Однако в процессе проектирования он столкнулся с некоторыми проблемами. Как, например, сосуд. Для РШ требовалось крайне крепкая ёмкость, её невероятная мощь была равна по силе целой человеческой душе, а потому для неё требовалось подходящее вместилище, подобное самим душам. Гастер уже подходил к лаборатории. Сейчас он не ощущал ни преследующего чувства сомнения, ни опасений насчёт достоверности своих предположений и правильности действий. Сегодня он за столько времени, наконец, чувствовал разливающиеся по всему телу покой и уверенность. Родная лаборатория уже издалека встречала белизной своих стен, учёный невольно улыбнулся. Из-за какой-то случайности его мир перевернулся и больше никогда не будет прежним. Он больше никогда не сможет взглянуть на вещи, так как раньше. Это было грустно и тяжело… но в то же время это было завораживающим, доктор, наконец, мог чувствовать трепещущую жизнь внутри себя. После бессчётных лет, проведённых в лаборатории, учёный ощущал себя в самом центре рутины, которая поглощала его всё больше и больше с каждым днём. А теперь… Пусть это были и не те перемены, которых хотелось, да и вообще о которых можно было подумать, но сейчас уже точно нельзя было ничего исправить. И единственное, что оставалось учёному, это изменить своё мнение, насчёт всего произошедшего. Как говорят, не можешь изменить ситуацию — измени своё отношение к ней. Гастер просто учился жить с этим. Это тяжело, это неудобно. Но не бывает таких трудностей, с которыми невозможно справиться. Выход есть всегда. А учёный, который считал себя циничным реалистом, удивлял сам себя, рассуждая таким странным позитивным образом. Но он в любом случае не дал бы себе сдаться, а внутренняя Решимость толкала его вперёд, заставляя преодолевать любые трудности. Его изобретение было практически готово. Ещё ночь или две, и оно уже будет окончательно завершено. И тогда останется лишь одна проблема — дождаться человека и не сойти с ума от этого ожидания. Доктор прекрасно понимал, что он опасен. Такая мысль не была особо приятна, но поделать всё равно ничего нельзя было. Держать себя в руках рядом с РШ было практически невозможно, а это как раз влекло за собой бо́льшую часть проблем учёного. Возможно, по прошествии времени это будет удаваться лучше… Нужно будет, как следует, поработать над этим, а пока необходимо сосредоточиться на устройстве. Отчего-то перед самой дверью в кабинет, где он работал всё это время, доктор остановился. Настроение испортилось, даже заходить уже не хотелось. Было лишь одно желание — всё бросить и исчезнуть или оказаться в другом мире, где тебя никто не знает. Если бы только он заслужил второй шанс… Всё же сделав над собой усилие, мотивировав себя тем, что, чем быстрее он закончит, тем быстрее жизнь будет налаживаться, Гастер положил холодную ладонь на ручку двери и открыл её. Даже сквозь стоящий в помещении мрак доктор смог различить в темноте высокую фигуру, находящуюся у стены, и ещё одну поменьше, которых тут явно не должно было быть. Учёный замер на месте, мысленно прося, чтобы он ошибся и это было совсем не те, о ком он подумал. Закрыв глаза, спасая их от режущего контраста яркости и надеясь подольше оставаться в неведении, насчёт незваных гостей, Гастер щёлкнул переключателем. Отступать было нельзя. Это было глупо. А этот разговор должен был случиться в любом случае, рано или поздно. — Гастер, это и правда, ты? — Азгор, очень быстро сбросив с себя остатки сна, уже не надеялся увидеть здесь учёного, а от того с трудом сдерживал радость. — Боже мой, мы так переживали. С тобой всё в порядке? Опасения учёного сбылись. В этом кабинете доктора ждала засада из двух монстров. Зачем, зачем они пришли? Он ведь не успел доделать совсем немного. Ещё бы одна ночь и всё, никто бы его в ближайшее время точно не увидел. Санс тоже приходил в себя после непродолжительного сна, потирая одну из глазниц и глубоко зевая. Скелет пока ещё с трудом верил своим глазам и потому решил послушать разворачивающийся разговор. Ему тоже хотелось вывалить все свои вопросы, обвинения и упреки, рассказать, как все нервничали и волновались, но сейчас, когда он видел Гастера прямо перед собой, понимая, что с ним всё нормально и он жив и здоров, шутник только улыбнулся. Хорошо, когда всё хорошо кончается. — … — но учёный так ничего и не ответил, глядя куда-то в сторону, словно ища подсказки у пыльного угла. — Я… Я не очень хорошо себя чувствовал. Но всё нормально. По крайней мере, будет. Гастер не хотел врать. Но сейчас была та ситуация, когда от правды не было бы никакой пользы. Она не принесла бы ни ясности в происходящем, ни облегчения, ни радости, тем более… Так что доктор решил говорить не всю правду или попросту умалчивать некоторые моменты. — О тебе не было слышно несколько месяцев, ты уверен, что всё в порядке? Азгор с беспокойством смотрел на Гастера. На самом деле, сейчас он был рад просто видеть доктора целым и даже невредимым. Он и правда выглядел как обычно — белый свитер и такого же цвета халат, который из-за своей длины напоминал лёгкий плащ, чёрные брюки и красный шарф, что учёный так и не снимал с того самого дня, как надел. Но всё равно что-то казалось не таким как обычно… Возможно, это было из-за того, что они давно не виделись..?