Сгоревшая весна

      Чеён опять листает надоевший альбом с фотографиями, которые ей никогда не нравились. Но, тем не менее, она никак не могла этого не делать. Сегодня будет встреча с Чоном, хотя это ей тоже не нравится и она никак не может перестать приходить на эти встречи. Она дружит с ним уже около шести лет, и их разговоры наполнены самыми разнообразными темами каждый раз, и казалось, что все темы уже перепробованы, кроме одной. Кроме их чувств. Пак не знает наверняка, что именно к ней чувствует парень, и даже не понимает на сто процентов, что она чувствует к нему. Эти мысли надоедали, мешали спать и спокойно смотреть на его лицо. Чон такой расслабленный рядом с ней, открыто смеётся, что не делает с остальными, и даже обнимает иногда, что именно в эти секунды в ней порхают бабочки. Словно живые, они заставляют голову Чеён накрыться глупой влюблённостью в лучшего друга. Ей хочется смотреть на эти губы, к которым так и норовит прикоснуться своими, бесконечно. Ей хочется наблюдать за его действиями, за его улыбкой и быть той, кому он их посвящает. Она хочет стать его любимой, но хочет ли этого Юно, ещё неизвестно. Будильник на телефоне противно пищит, заставляя привыкшую к тишине Пак всполошиться и вспомнить о встрече. Она так долго ждала её и собирается туда с особой избирательностью. Сегодня она решит проблему, которая настолько въелась в её жизнь и кожу, что кажется привычным делом. Какова будет его реакция (будет ли она вообще), её — она не желает думать об этом. Чем больше чего-то ждёшь — тем вероятнее разочарование. Собрав длинные пряди в высокий хвост и мазнув вишневым блеском по губам, она выходит из квартиры и запирает дверь. Стук каблуков раздаётся в ушах успокаивающими ударами. Лучше слышать шаги, чем громкие удары сердца, готового в секунду другую разорваться от волнения. И как его унять? Две недели она пряталась дома, две чёртовых недели игнорировала звонки и сообщения от Юно, от друзей. А помог в этом ей и брат, с трудом согласившись соврать всем о поездке далеко и надолго, к родителям в провинцию. Каникулы лгать об этом позволяли. Конечно, Донён хмурился и бранил её за такой поступок, но ничего сделать не мог. Ведь он не Чеён, ему не понять, что она это все делала, чтобы успокоиться, охладеть, избавится от навязчивых мыслей о Юно. Но сколь не была старательна Чеён, это удалось на «отвратительно». А сейчас она идёт по ещё светлым в лучах заходящего солнца улицам, мысленно даря себе пощёчины. Ей нужно ещё время. Ещё больше времени, не две недели, а месяц, два месяца! Не нужно было включать сдохший телефон и соглашаться на встречу. Не нужно было! Назад пути нет, иди вперёд, гонит себя Чеён и гордо поднимает подбородок, сокращая расстояние до момента (как пафосно звучит!) истины. Она обещала себе, что разберётся сегодня и примет любой ответ его, не сломается, если он откажет. Если друг, то друг, сестра, значит, сестра. «Только держись, Чеён! — бодрит она себя, сжимая ткань голубого платья. — Держись!» Несмотря на такой бодрый план действий, внутри все равно неспокойно. Волнение колышется тоненькой струной, которая натягивает нервы девушки всё сильнее и сильнее, что ноги норовят упасть, а мысли затуманиться. Она готова мысленно, но насколько она готова физически? Минуты идут медленно, будто нехотя, заставляя пальчики Чеён дрожать и всё постукивать по столу кафе, где они запланировали встречу. Заведение простенькое, навевающее воспоминания школьной столовой, где аромат приятный и тёплый, а продавщицы знакомые и словно родные. Столик в углу пустеет ещё недолго, потому что спустя пару минут знакомый до боли силуэт заходит внутрь. Его аккуратная причёска, которая начисто прилипла к его образу; его заволакивающие внутрь омутом карие глаза, в которых девушка готова прогрузиться и застрять, рассматривая их; его яркая улыбка, которая внедряет в неё жизнь, по которой она безумно скучала за эти дни; наконец его голос, такой тягучий и такой безумно привлекательный, в котором тонула Чеён — всё это были только несколькими причинами того, почему её сердце выбрало этого принца. «Принц»? Пак усмехается. Это прозвище начисто олицетворяет этого владельца многих сердец (теперь и её), этого манерного джентльмена, в чей коварный капкан попадают многие. Она попала туда же, но как теплится внутри неё слабая надежда, так и слабый росток способен вырасти во время града. Может быть, у неё есть шанс?  — Привет, — только говорит парень, но земля будто сразу же отказывается держать Чеён, возвращая страх.  — Пр-р-ривет, — язык предательски заплетается, а уверенность со звуком покидает её тело. Опять эта дрожь. Ток разносится по телу, когда он прикасается к её руке, помогая подняться. Чтобы обнять. Возможно, этот невинный дружеский жест для него ничего не значит, но внутри Чеён растекается липкое тепло, охватывающее всю душу и просящее не отстраняться от него.  — Ты за две недели так соскучилась по мне? — с насмешкой спрашивает он. Чеён ответила бы «Очень!», но молчит. В руках Юно все у неё внутри клокочет. В руках Юно она осталась бы навечно, прижавшись к его телу и вдыхая лаванду с корицей. Но неприлично это — друзьям долго прижиматься друг к другу, тем более в общественном месте. И Чеён смущенно отстраняется, глупо улыбнувшись.  — Давай присядем, — лепечет она, указывая на стул.  — Джису тоже хотела бы прийти, но какие-то дела, — сообщает Чон, сев рядом. — Она очень зла на тебя! Почему ты так внезапно пропала?  — Родители просили приехать, — бормочет Чеён. — Срочные дела.  — Хотя бы меня предупредить не могла? — в голосе нотки недовольства, брови нахмурены. И не скажешь, что он минуту назад обнимал тебя как друга. Чеён чувствует себя напакостившим ребёнком под его взглядом. Она сглатывает, опустив взор чуть ниже его глаз. «Тебя бы в последнюю очередь предупредила бы, Джэхён…»  — Прости, — слетает с губ, а руки сжимают платье. — Просто… так получилось. Я не хотела никого обидеть.  — Ладно, я не злопамятный, в отличие от Джису, — отмахивается Чон. — Как ты? Обычно ты не такая тихая, это слишком в последнее время, — замечает он. — Что-то случилось? Всё сбивается в кучу, внезапно утрачивая смысл, когда он ярко улыбается, пытаясь поддержать подругу. Он терпеливо ждёт, а Чеён подбирает слова. Как сказать ему о том, что сердце её внутри груди клокочет, щёки сами розовеют, а по кончикам пальцев проходит мелкая дрожью, и это только тогда, когда она просто думает о нём и представляет, что не всё так сложно. Что не всё так запутано. Будто есть второй шанс обыграть тяжёлую штуку «влюбленность» и вернуть всегда на свои места, когда в реальной жизни ничего не будет. Она либо останется за бортом и потеряет с ним все связи, либо всё разрешится.  — Я, — он не торопит, медленно склоняет голову набок, заботливо наблюдая за ней, — просто слишком думаю в последнее время.  — О чём? — он обеспокоенно хмурится, вызывая у неё улыбку. — Что мне сделать, чтобы ты улыбалась ярче и чаще?  — Я думала о людях, — заходит издалека, подбирая слова тщательно, боясь оступиться, — о поступках, о чувствах, — натыкается на его внимательных взгляд, но продолжает: — Я устала не от того, что не знаю настоящих намерений моих знакомых, и это пугает. Не то чтобы я жила в страхе и становилась антисоциальной, но я замечаю, что отдаляюсь. А это плохо. Он молчит, а Пак опускает голову вниз, разглядывая свои руки. После пары секунд она чувствует лёгкое и осторожное прикосновение чужих и тёплых ладоней, которые после кивка первой держат их сильнее. Он накрывает её руки, а она смотрит ему в глаза. Те самые омуты, в которых хочется исчезнуть, заблуждаясь посреди его мыслей. Зачем он так поступает? Почему он такой близкий и далёкий одновременно? Такой родной, которого она может обнимать, тот, кто с лёгкостью возьмёт её за руки и поддержит, скажет воодушевляющие слова, но только с другим посылом. Не тем, о котором мечтает Чеён. В горле образуется ком, а Юно это замечает, сильнее прижимая к себе ладони девушки. Становится тежелее дышать, но Чеён вспоминает об обещании самой себе. Она вытерпит и не покажет то, что тщательно скрывала.  — Что бы не случилось, — тихо говорит он, словно боится, что спугнет девушку. — Я всегда буду рядом. Ты можешь положится на меня, Чеён. «А что ты скажешь?..» Чеён опускает голову, слова Юно впитываются в неё, до боли родные и приятные. Сколько раз он её так утешал?  — Знаю, я не идеальный друг, — сделав небольшую паузу, говорит он, чуть поглаживая большим пальцем её кожу, — но предать тебя или Джису, или ещё кого-то я никогда не сумею. Вы — моя вторая семья. Чеён готова сказать, что её вправду мучает, готовая принять любой ответ, чуть приоткрывает рот и… Тёплая хватка ослабляется, когда над ними появляется тень официантки, что демонстративно кашлянула.  — Что-нибудь закажете? Чеён поднимает на неё взгляд. Как вовремя ты, Ким Дженни! Кошачьи глаза словно не замечают её, хищно разглядывая Юно. Дай волю, она бы и облизнулась и села бы ему на колени. Не в первый раз Дженни нависает над их столиком, когда приходит Юно. В очередной раз в груди что-то лопается, словно шарик, и Чеён лишь хмурит бровки. Руки Юно полностью убирает с её, улыбаясь Ким, и заказывает кофе и пирожные с лимонным вкусом так, как любит Чеён.  — Благодарю, — вежливо говорит он, получив заказ. Дженни подмигивает, бросив «Обращайся», уходит обслуживать другие столики; Чеён уверена, было бы у Дженни свободное время, подсела бы к ним цеплять Чона. И её не смутило бы присутствие её. Все здесь, в этом добром заведении, отлично, кроме этой хищницы, которую, будь воля Чеён, она убрала бы подальше.  — Ты хочешь мне что-то сказать. Важное. Да? — откусывая краешек пирожного, Юно смотрит на неё.  — Да, — она кивает, собираясь мыслями, и так и не притрагивается к своей еде во время монолога, — обещай, что не будешь перебивать и выслушаешь меня, хорошо?  — Что случилось? — он замирает.  — Много чего, Юно, — грустно улыбается, но потом качает головой и переспрашивает у потерявшего хороший настрой Джэ: — Так, ты обещаешь?  — Да, Чеён-и, — она вздрагивает от его ласкового обращения, но не теряет свой решительный настрой. Девушка подпирает стул поближе к столу, оказываясь с его лицом ещё ближе. Она возвращает руки на поверхность и вздыхает, пока тот терпеливо ждёт:  — На самом деле, всё это время я была дома, тут, — она замечает, как к нему приходит возмущение, но прерывает его, своим пальчиком закрывая его губы. — Ты обещал, Юно, — он кивает, а она убирает ладонь, которую он после снова накрывает своей. Внутри порхают бабочки от его теплоты и заботы, но останется ли это всё, когда она окончательно признается?  — Я была дома, потому что думала о тебе. Я волновалась. Боялась. Хотела сказать, но меня снова бросало в омут терзаний, — сжимает губы, вспоминая те дни, — всё это мешало мне думать и осознавать ситуацию целиком, наблюдая полную картину, но… — отводит от боли взгляд, но потом с нажимом, как будто заставляя себя, говорит: — Я люблю тебя. Всё же смотрит ему в глаза, наблюдая, как хмурится от недоумения Юно.  — И я тебя, — отвечает спустя пару секунд с улыбкой, но Пак готова сломаться, глядя, как он это говорит.  — Нет, ты не любишь меня, — грустно усмехается, — потому что я люблю тебя как мужчину, не как друга.  — Прости? — улыбка уходит от его лица, а внутри Чеён хлещет боль, ведь тот не понимает, о чём она говорит, или не хочет понимать. Он выглядит виновато, а в душе девушки готовы разорваться целые звёзды, посвящённые ему. Оттенок глаз Юно, кажется, темнеет. Он чуть поджимает губы, глядя на её личико. Чеён словно обливают ледяной водой, раз за разом. Сейчас все будто далёкое, отстранённое: и шум, и люди, и темнеющая улица. В ушах бьётся колоколами сердце, готовое выпрыгнуть из груди или бомбой в ней разорваться. Не выдерживая его взгляда, Чеён опускает голову. Зачем она сегодня сделала высокий хвост? За распущенными волосами можно было спрятаться.  — Я так и знал, что одна из вас в меня влюбится. Вероятнее всего мне казалась Джису, но не ты, — струны натянутой тишины между ними разрываются с каждым его словом. Все существо Чеён сжимается, она горит, но держится. — Я… я не знаю, что мне тебе ответить, Чеён.