I feel you. (Я чувствую тебя)

«Если однажды вам придется выбрать между всем миром и любовью, помните: если выберете мир, то останетесь без любви, а если выберете любовь, то сможете завоевать весь мир.» © Альберт Эйнштейн

От имени Сергея:        Я отодвигаю телефон от уха и не до конца понимаю, что происходит. Мой взгляд устремляется в дисплей, и я до сих пор нахожусь в шоке. Майя в больнице? Что? Майя в больнице. В эту же самую секунду до меня доходит, что Авдеева в БОЛЬНИЦЕ! Какого черта?! Я тут же спрыгиваю с постели, быстро натягиваю на себя штаны, накидываю рубашку, высовываю ноги в кроссовки, хватаю ключи от машины и вылетаю из квартиры, попутно захлопывая за собой дверь.        Ровно через сорок минут, которые длились для меня целую вечность, я оказался возле клиники. Я отстёгиваю ремень безопасности, распахиваю дверцу и стремительно покидаю автомобиль, ставя его на сигнализацию. Ноги несут меня вовнутрь здания. Я подбегаю к столу регистрации. — Здравствуйте, Авдеева Майя Александровна в какой палате? — Кем Вы ей приходитесь? — строго смотрит на меня женщина, лет 50-ти. — Я её жених, — раздражённо произношу я. — А, так это Вы? Тот самый, из-за кого она попала в больницу? — Просто скажите мне номер палаты моей невесты, чёрт побери! — хлопаю ладонью по столу и женщина вздрагивает. — Извините. — 135. Второй этаж, прямо по коридору, а затем налево, — сдержано кивает женщина, а я моментально срываюсь с места.        Я бегу в упор до конца коридора, резко сворачиваю налево и быстро поднимаюсь по лестнице на второй этаж, перескакивая ступеньки через одну. Мои ноги быстро преодолевают эти препятствия ,и я резко сворачиваю налево, врезаясь в какого-то мужчину. — Ох, Господи, извините, — быстро и небрежно извиняюсь, продолжая направляться к цели.        Я вбегаю в коридор и лихорадочно смотрю глазами на номера палаты. 129, 130, 131… Вот она, 135. Подбегаю к двери и резко останавливаюсь. Почему я здесь? Почему я побежал по первому зову её брата? Ответ очевиден. Мои руки резко распахивают дверь, и я замираю на месте. На кровати лежит хрупкое, бледное, практически безжизненное тело русоволосой девушки, к которому подключено множество различных приборов. Я сглатываю. Замечаю брата Майи и какую-то девушку, которая сидит рядом с ним. Они одновременно поворачиваются на шум грохочущей двери. Я переступаю порог дверного проема и совсем не знаю, что сказать. Мои глаза вновь устремляются на бледное лицо Авдеевой. Глаза плотно закрыты, она спит. Какая-то совершенно неизведанная сила тянет меня к её кровати. Я подхожу и сажусь на краешек кровати. Внезапно, моё плечо накрывает чья-то рука. Я вздрагиваю и резко разворачиваюсь. — Спасибо, что приехал, — Миша смотрит на меня в упор, а я киваю.        Авдеев убирает свою ладонь с моего плеча, а затем покидает палату вместе с девушкой. Я разворачиваюсь к Майе. Она по-прежнему не двигается. Её тело не подаёт абсолютно никаких признаков жизни, и лишь только один прибор, который противно пикает, говорит мне о том, что девушка до сих пор жива. Мои мысли обнулены. Не могу сейчас ни о чем думать, потому что рядом со мной лежит девушка, которая практически полужива. Я беру её за руку и прижимаю к своим губам. Она такая холодная… — Знаю, что ты меня сейчас вряд-ли слышишь, но… Я не хочу тебя потерять. Да, я много чего осознал за эти десять чёртовых лет. И самое первое — я должен всё исправить. Чего бы мне это не стоило.        Слышу, что дверь палаты вновь распахивается, и я вздрагиваю. Поворачиваю голову на источник шума и вижу доктора, которой заходит во внутрь. — Простите, у нас сбор показаний с приборов. Это очень жизненно важно для неё, — я киваю и отпускаю холодную руку девушки.        Перевожу свой взгляд на Мишу, который тоже зашёл в палату. Еле заметно киваю ему на дверь. Он понимает мой жест и мы вместе удаляемся в коридор. — Миш… Что произошло? — как-то слишком нерешительно произношу я.        Авдеев набирает полную грудь воздуха и шумно выдыхает. — В твоём присутствии у неё не шла кровь носом?        Я судорожно пытаюсь вспомнить и, к сожалению, вспоминаю этот момент. — Д-да… Такое было один раз. Мы с ней немного повздорили, а затем у нее пошла кровь. Что всё это значит? — хмурю брови.        Мужчина нервно проводит рукой по волосам и садится на диван. — Я не должен тебе вообще это всё рассказывать. Если бы Майя сейчас меня слышала, то она бы точно чем-то меня ударила, но… Просто я посчитал, что ты должен знать о том, что она в больнице. — Мне казалось, что ты меня ненавидишь, — складываю руки на груди. — Так и есть. Я до сих пор тебя ненавижу за то, что ты с ней сделал, — брат Авдеевой бросает на меня настолько злой взгляд, что по моему телу пробегают мурашки. — Не знаю, что тебе сказать. Я поступил тогда так, как считал нужным. Потому что я знал, что… Не важно, — внезапно прерываюсь я и отворачиваюсь от него. — Я знаю, что у вас снова была интрижка. Майя мне сама об этом рассказала, иначе тебя бы сейчас здесь не было.        Я буквально остолбеневаю на месте. Майя сама ему всё рассказала? Но… Зачем? Почему? Она же прекрасно знает, что Миша меня ненавидит, и что он при любой другой возможности давно мне набил морду, но… Почему он до сих пор этого не сделал? — Да, уверен, что ты сейчас шокирован. Я думаю, что ты помнишь о том, что у нас с Майей доверительные отношения, и что я знаю о ней гораздо больше, чем кто-либо другой. Она рассказала мне об этом сразу же на следующий день. Честно признаться, сначала я хотел тебя прибить, — Авдеев подпирает подбородок руками. — Я хотел тебя прибить из-за того, что ты опять влез в её жизнь, как только всё наладилось. Мне казалось, что она наконец-то стала счастлива, но… Как оказалось, увы, это была всего лишь иллюзия. — Миш, а что с ней случилось? — осторожно задаю вопрос. — Я не думаю, что должен говорить об этом. Думаю, Майя сама тебе расскажет, как только очнётся. Или же не расскажет… Это всё дело времени. Прости, не в моей компетенции это рассказывать. Если она посчитает нужным, то сама всё расскажет. — Эм… Да, конечно, но у нас не такие доверительные отношения, и поэтому я думаю, что Майя не расскажет мне ни под каким предлогом. А я очень сильно не хочу ей навредить, — я тяжело вздыхаю.        Кидаю небрежный взгляд на Авдеева. Я замечаю, что он колеблется. Ну же, Миша, давай! Я хочу в кои-то веки узнать правду! — 6 лет назад она попала в аварию и до сих пор разбирается с последствиями. При любом очень сильном волнении у неё носом идёт кровь. Иногда эти кровотечения очень сложно остановить. — Авдеев встаёт с места и становится напротив меня. — Господи… — я выдыхаю. — Но почему это случилось сегодня?! Из-за чего она могла так сильно перенервничать, что попала в больницу?        Вижу, что её брату эти слова даются нелегко. Он проводит рукой по волосам. — Вчера. Это случилось вчера. Она узнала, что у её жениха… Бывшего жениха. Есть ребёнок. И не просто ребенок, а целая семья. — Пиздец.        Просто и кратко произношу я, садясь на стул, который совсем вовремя оказался рядом.        Я совершенно не понимаю, что происходит. Все мысли в моей голове настолько спутались, что я не могу сопоставить все факты. Майя чуть ли не вышла замуж за человека, который её обманывал. Потом, из-за него, она попала в больницу, потому что у неё открылось кровотечение. А кровотечение открылось из-за того, что 6 лет назад девушка получила травму головы. И, как я понимаю, травма была очень серьезной. Вроде бы, всё предельно ясно. Но… Какого хрена этот упырь все это время трахал ей мозг?! Я резко подрываюсь со стула, чем пугаю Авдеева, и бью со всей дури кулаком в бетонную стену. — Что ты творишь, Лазарев?! — Миша хватает меня за плечи, разворачивает лицом к себе и даёт пощечину.        Я встряхиваю головой и будто прихожу в себя. Вспышка ярости, которая ослепила меня совершенно неожиданно, точно так же угасает во мне. — Если она не очнётся из-за этого урода… Я убью его своими же руками, — твердо и убедительно произношу я, после чего покидаю клинику.        Я стремительным шагом, пихая всех, кто попадается на моем пути, спускаюсь вниз. Мои ноги ведут меня к выходу. Сейчас у меня внутри только ярость и злость. На её «жениха» и. На себя. Впервые, за столь долгое время, ко мне пришло осознание того, какой же я всё-таки мудак. Я не должен был бросать её именно так, как сделал. Она не заслужила того, что её все постоянно предавали. И лишь один брат был всегда рядом с ней.        Я достаю из кармана ключи от машины, снимаю её с сигнализации и сажусь на водительское сиденье, громко хлопая дверью. Я только что осознал всю масштабность проблемы. И я сделал её ещё больше, потому что… Лера до сих пор беременна от меня.        Я лезу в карман, достаю оттуда телефон и звоню по заученому номеру. — Ты с ума сошел? Чё так рано?! — слышу недовольство, которое прямо рекой течет из голоса мужчины. — Мишань, у меня пиздец, — просто и кратко произношу я. Слышу томный вздох, несколько десятков слов ругани, а затем долгожданные слова: — Жду тебя у себя.        Ровно полчаса, и я у своего личного психолога. Дворецкий очень хорошо подготовился к моему приходу: на столе стоит бутылка виски, бутылка водки и два стакана. Я не могу сдержать свою усмешку. — Лучший друг — лучший психотерапевт, — будто читает мои мысли Миша. — Что будем пить — зависит от ситуации.        Я криво и натянуто улыбаюсь, прохожу к столу и сажусь за него. Он открывает бутылку виски, плесекает немного жидкости в стаканы и с ожиданием смотрит на меня. — Ну? Сам говорить будешь? Или мне из тебя клешнями вытягивать?        Я опрокидываю алкоголь внутрь, который неприятно растекается по стенкам моего пищевода, оставляя за собой отвратительное жжение. — Мих, не сочти меня сейчас за сумасшедшего, но… Кажется, я абсолютно ничего не чувствую к Кудрявцевой.        Дворецкий удивлённо таращится на меня, на что я лишь пожимаю плечами. Он берет в руки бутылку с прозрачной жидкостью, открывает её, наливает в стаканы, и мы залпом их осушаем. — Не думал, что когда-то такое скажу, но… Я был уверен в том, что ты абсолютно ничего к ней не чувствуешь. Я видел, что ты никогда не смотрел на неё влюблёнными глазами.        Просто, кратко и лаконично произносит директор. Ставлю локти на стол и зарываю руки в волосы, издавая протяжный стон. — Господи, почему же всё так сложно в этой чертовой жизни?! — Знаешь, — начинает свою речь Дворецкий. — Я хочу тебе сказать, что люди сами всё любят усложнять. Никогда не задумывался о том, почему мы встречаемся, живём, женимся не на тех, кого любим? Мы же сами создаём себе таким образом проблемы, после чего ноем, что жизнь отстой. Просто люди не понимают того, что они всё сами любят рушить. То, что ты так долго собирал по крупицам, может рухнуть в один момент, сделай ты всего лишь 1/3 неправильного шага, — я поднимаю голову и уставляюсь на мужчину. — Что делать в ситуации с Лерой, я не знаю. Ты, конечно, заварил очень густую кашу, которую расхлёбывать теперь только тебе. И я надеюсь, что у тебя не хватит ума отправить её на аборт. — Что?! — удивлённо восклицаю я. — Дворецкий, ты в своём уме?! Как у тебя язык повернулся такое сказать?! Это мой ребенок, и я останусь с Лерой. Ребенок должен расти в полноценной семье. Он не виноват в том, что один из его родителей такой кретин.        Я практически в буквальном смысле спрыгиваю со стула, направляюсь к выходу, пытаясь осмыслить всё, что было сказано моим другом. Думаю, что сегодняшняя ночь будет полна размышлений. Спустя 3 дня.        3 дня. Целых три, сука, дня Майя не приходит в сознание. С каждым днём моя паника нарастает всё больше и больше. Я боюсь за её жизнь, потому что она впала в кому. И выйдет из неё или нет — решать только Богу и ей. Все эти ужасные три дня мы с её братом и его женой проводили в клинике, поочередно сменяя дежурство. И вот сегодня как раз моя очередь. Я решительно распахиваю дверь, сажусь на кресло, стоящее у её кровати. Мои глаза устремляются на её лицо. Он всё так же бледное, а глаза плотно закрыты. Приборы что-то указывают, но я в этом не понимаю. Я знаю только одно, это то, что она до сих пор жива, а больше мне ничего и не надо, лишь бы она жила. Моя рука автоматически тянется к её руке. Я обхватываю её тонкую, холодную ладонь. Господи, как мне хочется её согреть… — Привет, госпожа Авдеева, — я улыбаюсь. — Надеюсь, что ты скучала по мне. Спешу сообщить, что сегодня был лучший из худших дней в моей жизни. Я был на студии и, наконец-таки, доделал свой новый альбом. Ты же знаешь, что я жуткий перфекционист и люблю, чтобы всё было сверхидеально. Не знаю, как ты со мной уживалась, — смеюсь и тут же замолкаю.        Моя рука подносит её ладонь к губам. Я оставляю на ней нежный поцелуй. — Я знаю, что ты меня сейчас не слышишь, но… Хватит тебе уже там сидеть. Я прошу тебя, Майя, возвращайся… Возвращайся, Авдеева, и продолжай меня бесить. Так, как это умеешь делать только ты. Я очень сильно по тебе скучаю, — кладу свою голову ей на ноги, продолжая держать за руку. — Ты только борись, слышишь? Ты же сильная. Так продолжай быть такой всегда…        Очередная ночь прошла как обычно. Никаких новостей. Радует только то, что Авдеевой не становится хуже. Я тяжело вздыхаю и устало потираю виски. Сейчас мне нужно только одно — сон. Я очень устал. Бросаю взгляд на часы. Через 10 минут придет Миша. Я вновь кладу голову на ноги девушке и крепко держу её за руку. Я обязательно должен всё исправить. И именно это я сделаю в первую очередь, чего бы мне это не стоило.