«В жизни каждого бывают моменты, когда следует броситься в пропасть, чтобы наконец убедиться, что всегда умел летать.» ©️ Макс Фрай
От имени Майи: Синее-синее небо… Ни единой тучки на нём. И… Мне так хорошо. Я провожу рукой по земле, на которой лежу, ощущая приятные прикосновения травы, и продолжаю все так же смотреть на небо. Оно манит меня. Оно манит меня своей красотой, своим величеством, своей безграничностью… Своей свободой. Впервые в жизни я чувствую себя свободной. Сейчас я не зависима ни от кого. Я сама по себе. Мне хорошо от этого. Все те оковы, которыми я была прикована, исчезли. Это может значить только одно — я свободна. Поднимаюсь с земли и осматриваюсь вокруг. Никого. Абсолютно никого. Парк совершенно пустой, я одна. Широко улыбаюсь и распахиваю свои руки. — Я СВОБОДНА! — громкий крик пронзает всю тишину, которая объяла все вокруг. Внезапно, откуда-то раздается какой-то треск. Я моментально разворачиваюсь на источник шума и вижу силуэт. По телу пробегаются мурашки, я пячусь назад. Этот человек полностью одет в чёрное, и я не вижу его лица, из-за капюшона, который накинут на его голову. Ощущаю спиной, что упираюсь в твердую поверхность. Вздрагиваю и на долю секунды оборачиваюсь назад. Стена? Но… Как? Я же в парке? Перевожу взгляд обратно, и уже оказываюсь в комнате. Что происходит, чёрт возьми? Силуэт приближается ещё ближе ко мне. — Кто Вы? И что Вам от меня нужно? — мой голос предательски дрожит, выдавая всю мою панику. — Ты должна понять… Именно сейчас от твоего выбора зависит жизнь. И не только твоя, но и близких тебе людей, — произносит мужской голос, и я замираю. — Но что я должна выбрать? Почему именно я?! — мой голос срывается на крик, а мужчина останавливается на месте. — Потому что так должно было быть. И только ты решаешь хочешь ли ты вернуться назад, или нет. Он убедителен. Его голос звучит настолько твердо, что мне даже завидно становится. Меня пронзает дрожь. Всё тело дрожит так, словно мне холодно, но это не так. — Пожалуйста, — тихо умоляю я. — Пожалуйста, расскажите мне… Что произошло? Кто Вы? И… Где я? — обвожу взглядом комнату и быстро моргаю, пытаясь прогнать подступающие слёзы. — Ты в безопасности, но у нас очень мало времени. У тебя есть ровно минута, чтобы подумать о том, что я тебе сказал.***
Сквозь сон я слышу пиканье. Странное, но очень знакомое пиканье. Голова гудит, а в теле неприятная слабость. Пытаюсь пошевелить рукой. Её мгновенно пронзает боль. Я хмурюсь. Что случилось? Мои веки настолько тяжёлые, что мне очень тяжело их открыть. Бросаю это дело и решаю прислушаться к посторонним звукам. Напрягаю свой слух и понимаю, что кроме отвратительного, раздражающего пиканья я ничего не слышу. Сосредотачиваюсь на зрении. Приложив титанические усилия, я все же кое-как раскрыла глаза. Смотрю на свою руку и вижу торчащую из нее трубочку. И вижу, что моя рука крепко переплетена с другой рукой. Это рука мужчины. Напрягаю зрение и вижу голову спящего Мишки на моей кровати. Он довольно-таки крепко держит меня за руку и мило посапывает. Я пытаюсь приподняться, но голову резко пронзает боль, и моя рука непроизвольно дёргается. Мой брат резко подрывается с места. — А? Что? Майя? Господи! — вскрикнул Авдеев и соскочил с места. — Я за врачом, — он быстро покидает комнату и уже через долю секунды вновь возвращается, но уже не один, а с доктором. Миша вновь садится на стул рядом с моей постелью и берет мою руку в свою. — Здравствуйте, Майя, — тепло улыбается Вячеслав Владимирович. — Здравствуйте, Вячеслав Владимирович, — я пытаюсь выдавить из себя улыбку, но мне это даётся с трудом. — Как Вы себя чувствуете? — он подходит ближе ко мне и начинает осмотр. — Сильная головная боль и лёгкое головокружение. Как долго я спала? — Майя, ты пробыла в коме неделю… Я тут же замолкаю и устремляю свой взгляд в потолок. Неделю? Какого черта? У меня складывается такое впечатление, что я всего лишь несколько часов спала и… Господи, я не могу в это поверить. — Когда Вы последний раз нормально ели? — закусываю губу. — Ээм… — мой взгляд опускается вниз. — Ясно. Головокружение из-за того, что Вы последний раз нормально ели очень давно. Скоро пройдёт. Вас раньше беспокоила травма? — Нет, она меня не беспокоила. Иногда пару раз бывали кровотечения из носа, но Игорь Станиславович предупредил меня о том, что такое бывает, — я сглатываю. В горле ужасно пересохло. А Миша будто услышал мои мысли и протянул мне стакан воды. Я с жадностью, но осторожными глотками полностью его осушаю. — Почему Вы прекратили прием таблеток? — я вновь опускаю глаза вниз. — Я… просто…на то были веские причины. Я забыла про них. — Причина должна быть очень веской. Вы ведь знали, что если окончишь их прием — может быть рецедив. Майя, тебе же не пятнадцать лет, — Вячеслав Владимирович укоризненно смотрит на меня. — Если бы не Ваш брат, который привез вовремя, то сейчас бы мы с Вами не разговаривали. — А может и не надо было меня привозить сюда? — выскакивает из моего рта, прежде чем я успеваю осмыслить сказанное. Миша ошарашенно смотрит на меня. Затем вырывает свою руку из моей и встаёт со стула. — Миш, я не то хотела… — он зарывает её в волосы и стремительно покидает палату, громко хлопнув дверью, не проронив ни слова. — Майя, я не нанимался твоим нравоучителем, но ты сейчас поступила очень эгоистично. Я оставлю тебя наедине. Тебе нужно отдыхать, — он встаёт со стула и направляется к выходу. — Вячеслав Владимирович, пожалуйста, позовите его сюда. Умоляю, — я на грани слёз. — Хорошо. После ухода доктора Миша так и не зашёл ко мне в палату. Я успела миллион раз пожалеть о том, что сказала. Какая же я эгоистка. Я просто последняя мразь. Он — единственный родной мне человек, который будет за меня стоять горой всю жизнь, а я так небрежно отношусь к этому. Дура, что ещё сказать? Я вытаскиваю из руки трубку капельницы и пытаюсь встать с кровати. За всё это время у меня появились жёсткие проблемы с координацией. Собираю всю свою волю и силы в кулак, и всё-таки, с горем пополам, встаю с кровати. Голова ужасно кружится и я хватаюсь за все предметы, чтобы просто удержаться хоть как-то на ногах. Я должна найти его. Кое-как выхожу из палаты и вижу Мишу, сидящего на окне в конце коридора. Шатаясь и хватаясь за стены, направляюсь к нему. Подойдя ближе к мужчине, кладу ему руку на плечо. Он вздрагивает. — Твою мать, Майя! Тебе вставать нельзя, — Миша быстро соскакивает с окна и подхватывает меня на руки. Он разворачивается на пятках, и мы вновь направляемся в сторону моей палаты. Даже не могу возразить, потому что обратно я бы точно одна не дошла. Брат кладет меня на постель и подключает обратно мне капельницу. — Миш, прости меня, пожалуйста, — я смотрю на него и только сейчас замечаю на его лице слезы. — Прости меня, дуру эгоистичную. Я так сильно тебя люблю. Спасибо тебе за все то, что ты для меня делаешь, — из моих глаз уже катятся слезы. Авдеев садится рядом на кровать и аккуратно заключает меня в объятия. Я прикрываю глаза и роняю слезы. Слышу его всхлип в мою шею, и мою плотину окончательно прорывает. Мы сидим в объятиях друг друга и плачем. — Миш, я не хотела тебя обидеть, честно. Прости меня за всё, — сквозь слезы произношу я. — Ты самое дорогое, что у меня есть. Я так боюсь тебя потерять. Потому что если я тебя потеряю, то не смогу дальше нормально жить. Я поклялся, что буду тебя оберегать до конца своих дней и если с тобой что-нибудь случится… — я слышу его громкий всхлип и ещё крепче обнимаю брата. — Я никогда себе этого не прощу. Я даже думать об этом не хочу. — Мишут, всё будет хорошо. Я обещаю тебе. Прости… Громкий грохот, который раздается по всей комнате, заставляет меня распахнуть глаза. Я с трудом их открываю и устремляю свой взгляд на человека, который стоит в дверном проёме, пытаясь сфокусироваться. — Чёрт, прости, я случайно, — произносит несколько обеспокоенный мужской голос, и я узнаю его. Ещё раз моргаю, и моё зрение, наконец-таки, решает мне помочь понять, кто же это. — Привет, — он нервно улыбается и садится на стул, который стоит рядом с моей кроватью. Я хмурю брови. — Простите… Кто вы? — приподнимаюсь на локтях и упираюсь спиной в спинку кровати. Лазарев опешил от моего вопроса в буквальном смысле этого слова. Его глаза бегают по моему лицу. — Ты… Ты не узнаешь меня? — запинаясь, лепечет он. — Погодите… Я вспоминаю… Это же Вы! Как я могла Вас не узнать?! Это же Вы играли Шрека в «Шреке»! — восхищённо произношу я. На лице у певца читается такое удивление, что мне становится смешно, и я громко хохочу. — Ко мне пожаловал сам Сергей Вячеславович! В мире произошёл Апокалипсис? — хрипло произношу я, а затем прочищаю горло. — Авдеева… Шутишь, значит идёшь на поправку, — только сейчас замечаю в его руках букет хризантем и перевожу взгляд на них. — Зачем цветы? Я же ещё, вроде бы как, помирать не собираюсь, — ухмыляюсь, а мужчина осекается. — Ты пока была в коме, практиковала черный юмор? — шатен нервно проводит рукой по волосам и кладет цветы на тумбочку. — Ну да. Время никогда нельзя тратить впустую, — жму плечами. — Я… Очень рад, что с тобой уже всё хорошо, — запинается кареглазый, и я устремляю свой взгляд на него. Лазарев нервничает, и это очень заметно. Во-первых, он уже за всё это время трижды провел рукой по своим волосам. Во-вторых, жилка на его шее пульсирует. Она всегда пульсирует, когда мужчина очень волнуется, уж я-то точно знаю об этом. — Что? — он вопросительно поднимает бровь. — Да вот пытаюсь понять, почему ты нервничаешь. У тебя такое лицо, будто ты с призраком говоришь, — закусываю нижнюю губу. — Расслабься, Господи. — Как ты себя чувствуешь? — Спасибо, хорошо, — положительно киваю головой. — Вот сладко спала, пока один человек меня не разбудил. Как-то за неделю в коме я не успела выспаться, — улыбаюсь и вижу, что мужчина не разделяет моего энтузиазма. — Очень рад, что тебе лучше. Ты нас напугала. — Прошу прощения, я не специально, — состроив максимально невинный вид, жму плечами. — Ну, может расскажешь, как твои дела? Лазарев оживляется и его волнение немного угасает. Я поинтересовалась как дела у Лазарева? М-да уж, кома не пошла мне на пользу. — Да нормально всё, вот недавно доделал альбом, планирую выпустить на днях. Собрал там все свои самые лучшие треки, которые… — шатен резко запинается. — Которые получились очень классными, — быстро дополняет он, а я щурюсь. Мне кажется, что где-то я уже слышала эту фразу… Отвожу взгляд в сторону и пытаюсь напрячь память, чтобы понять действительно ли я это где-то слышала, или мне показалось. Внезапно, в моей голове появляются обрывки фраз… «… собрал там все свои самые лучшие треки, которые… Которые посвящены тебе, Майя. Я никогда и не перед кем так не открывался, как открылся тогда тебе и я хочу сказать, что… Мне кажется, что я до сих пор тебя… — Эй, Майя? Всё хорошо? Может, вызвать врача? — передо мной появляется лицо кареглазого, и я вздрагиваю от неожиданности. — Нет… Всё нормально. Трясу головой, чтобы прийти в себя, и поворачиваюсь к нему. — Скажи, а ты… Ты не приходил ко мне, когда я была в коме? Я всматриваюсь в его глаза. Лазарев удивлённо вскидывает брови и горько усмехается. Я искренне не понимаю причины его горькой усмешки. И вопросительно поднимаю бровь. — Что? Так… Ты приходил или нет? Слышу томный вздох, исходящий из его уст, а затем и ответ на свой вопрос. — Нет, Майя, я не приходил к тебе, пока ты была в коме.