«Человек никогда не присутствует там, где он на самом деле находится. Он вечно копается в прошлом или заглядывает в будущее, а просто спокойно побыть в настоящем — такая редкость.» ©️Элизабет Гилберт
От имени Сергея: Я яростно захлопываю входную дверь, прохожу в квартиру и направляюсь на кухню, сметая всё на пути. Всё так же яростно открываю холодильник, достаю оттуда бутылку крепкого виски, откручиваю и швыряю крышку куда-то в сторону, после чего опрокидываю в себя жидкость. Алкоголь проникает во внутрь, наполняя каждую клеточку моего организма ядом. Отодвигаю бутылку от губ, прижимаю руку ко рту и жмурюсь, потому что эта коричневая водичка очень сильнообжигает мой пищевод. А следом за болью приходит наслаждение. Мне становится чуточку легче, но лишь на мгновение. Я сажусь за кухонный стол, ставлю локти на стол и зарываю руки в волосы. Это слишком больно. Я бы даже сказал, что невыносимо. Почему у всех людей на этой чертовой планете есть такое качество, как разрушать всё то, что ты так долго и тщательно пытался собрать в кучу? Почему мы так любим это делать? Я всё разрушил сам, ровно десять лет назад. Если бы тогда я не ушёл, то сейчас, возможно, моя жизнь была бы совершенно другой. Да, возможно, у меня не было бы всего того, что у меня есть сейчас, но… Счастлив ли я иметь всё это, если у меня нет ЕЁ? Я потерял самое важное. Нет, я потерял не просто её любовь, я потерял её доверие. Думаю, что это всё можно легко объяснить, если поставить себя на её место, но… Господи, да я просто ищу себе очередную порцию оправданий, которыми кормлю себя все эти чёртовы годы, и буду продолжать кормить себя ими дальше, если не возьму себя в руки для того, чтобы отпустить. Отпустить её навсегда. Я очень часто говорю себе одну фразу, которой стараюсь придерживаться, но у меня не получается вообще. «Нужно жить настоящим, а не прошлым.» Но, чёрт возьми, как жить настоящим, если я не могу перестать думать о ней?! Как мне выбросить её из головы, если она там уже давно заняла почетное первое место?! Тяжело вздыхаю и вновь прислоняю к губам горлышко бутылки. Всё те же действия, все те же чувства… И так до самого утра…***
— Итак, Серёж, может, ты уже расскажешь мне о том, что с тобой происходит? — стуча ногтями о деревянную поверхность, произносит Джессика, а я возвращаюсь из своих мыслей. — А… А? Что? — трясу головой, пытаясь уловить суть разговора с девушкой. — Я спрашиваю, что с тобой происходит, — осторожно уточняет она, а я подпираю руками подбородок. — А что не так? — вопросительно поднимаю бровь. — Эм… Хочу тебе напомнить, что я твой психолог, и ты пришёл ко мне, чтобы поговорить. Но вместо того, чтобы рассказать, что происходит, ты просто сидишь и молчишь. Это уже длится больше десяти минут, а на часах, между прочим, половина первого ночи, — укоризненно произносит Трикс, скрещивая руки на груди. — Я… Я не знаю, — жму плечами и тяжело вздыхаю. — Это опять из-за Майи? В ответ лишь положительно качаю головой, после чего встаю с дивана и подхожу к окну, устремляя свой взгляд на звёзды в небе. — Что именно тебя беспокоит, Серёж? — То, что я потерял её. И, кажется, потерял её навсегда, — горько усмехаюсь и прислоняю свой лоб к холодному окну. — С чего ты взял? — Я только что был у неё в больнице. Она пришла в себя. — Правда?! — восклицает девушка. — Как она? — Нормально. Но… Когда она спросила, приходил ли я к ней, пока она была в коме, я сказал, что не приходил. — Но… Мы же знаем, что это неправда. Зачем ты ей соврал? — удивляется Трикс, и я вижу стакан с виски, который она мне протягивает. Я с удовольствием его принимаю, благодарю девушку и всё так же смотрю на звёзды. — Потому что Лера от меня беременна. У нас скоро будет ребенок, — прикладываю стакан к губам и опрокидываю в себя все его содержимое. В комнате воцаряется молчание. Перевожу свой взгляд на Джессику и вижу, что она ошарашенно садится обратно в кресло, то открывая, то обратно закрывая рот от шока. — А… Эм… Я даже не знаю, что сказать, — нервно усмехается, я поджимаю губы. — Прости, я должен был раньше сказать тебе о беременности Леры, но замотался как-то, — виновато улыбаюсь. — Знаешь, не прими сейчас это как оскорбление, но… Разве, ты сейчас не должен быть счастлив, что у тебя скоро будет ребенок? Я вновь сажусь напротив девушки, ставлю свой стакан на столик, опираясь о спинку дивана. — Должен… А я этого совершенно не чувствую. Трикс опустошает свой стакан и повторяет мой жест. Затем она скрещивает руки на груди, устремляя свой взор на меня. — Знаешь, я скажу тебе одно. Мы все так отчаянно боремся за право на счастье, что в итоге остаёмся ни с чем. Можно всю жизнь жить не с теми, кого мы любим, но… Разве тогда жизнь будет прекрасной, если мы будем жить с нелюбимыми? Я правда хочу тебе помочь, ты это прекрасно знаешь, — Джесси кладет руку поверх моей. — Но в такой ситуации тебе стоит прислушаться только к своему сердцу, чтобы понять, чего ты действительно хочешь на самом деле. И я всё-таки хочу узнать истинную причину того, почему ты не сказал ей правду. Мой тяжёлый вздох прорезает всю тишину, которая на некоторое время воцарилась в комнате. Слишком много тяжёлых вздохов, согласен. Но в душе у меня сейчас нелегко. — У неё через пару месяцев свадьба.«FLASHBACK»
Очередной ужасный день, который, как мне кажется, повторяется. Я абсолютно не понимаю, что со мной происходит, но я точно уверен, что это связано с Майей. Сегодня у нее сидит Миша, поэтому я даже расстроен, что не проведу эту ночь рядом с ней. Я прикрываю входную дверь, снимаю с себя обувь и прохожу в гостиную. Ищу рукой выключатель, щёлкаю им, и по всей комнате разливается свет. Я прохожу вглубь комнаты, сажусь за рояль и поднимаю крышку, устремляя свой взор на белые и черные клавиши. Провожу по ним пальцами и начинаю наигрывать какую-то мелодию, которая спонтанно появляется в моей голове. Спустя пару секунд я уже ловко наигрываю определенный мотив и начинаю «мычать» в такт музыке. Я начинаю понимать, что в моей голове появляются зарисовки для новой песни, поэтому быстро хлопаю ладонями по карманам, в поисках смартфона. Снимаю его с блокировки, включаю диктофон и кладу его сверху на рояль. Мелодия, которую я играл несколько секунд назад, хорошо отпечаталась в моей памяти, и я без проблем её повторяю. Мне очень хочется подпевать, что я, собственно, и делаю. — Я в глазах твоих видел снег в океане. Этим снегом с тобой никогда мы не станем. И пускай всё растает, ведь между мечтами Мы теряем любовь, как снег в океане. Удивляюсь сам себе же, когда начинаю напевать эти строки. Я не могу объяснить откуда они взялись в моей голове, но звучит довольно-таки неплохо. Заканчиваю играть, выключаю диктофон и телефон в руках начинает вибрировать. Я вздрагиваю от неожиданности, но быстро беру себя в руки и провожу пальцем по экрану. — Привет, Майя очнулась, — слышу голос Миши и замираю на месте. — Что? Я… Я еду. Быстро отключаю входящий звонок и бегу в прихожую. Там я впихиваю ноги в кроссовки, захлопываю дверь квартиры и спускаюсь вниз по лестнице. Майя очнулась. Господи, спустя неделю… Я толкаю тяжёлую дверь подъезда, подбегаю к автомобилю и сажусь в него. Поворачиваю ключ в замке зажигания и плавно выруливаю на дорогу. Моё лицо озаряет улыбка. Что я чувствую? Я счастлив. Я очень счастлив, что Майя очнулась. Она всегда была сильной девочкой, и любые трудности ей были нипочём. Но не такие. Честно признаться, если бы она пробыла в коме ещё несколько недель, то я бы просто сошел с ума. Да, я бы не потерял веру в то, что она очнётся. Хотя, это бывает редко. Врачи говорят, что если человек в течении четырех недель не выходит из комы, то делать что-либо дальше бессмысленно. Потому что всё то, что происходит уже после четвертой недели — это не жизнь. По пути в больницу мне удалось найти цветочный магазин, в котором я купил букет её любимых хризантем. Надеюсь, что она до сих пор их любит. Я бросаю свой автомобиль на парковке, беру цветы и направляюсь в здание. Мной овладевает волнение. Почему? Да хрен его знает. Толкаю тяжёлую дверь вперёд и подхожу к регистрационному окну. — Здравствуйте, я к Авдеевой. Она пришла в себя? — Да, — женщина улыбается мне. — Пришла в себя. Проходите. Дорогу знаете? В ответ я бросаю ей улыбку и положительный кивок головой. Мне не терпится увидеть её. Я так давно не слышал её колкостей, по которым за все это время я успел до безумия соскучиться. Мои ноги быстро приводят меня к палате. Вся моя нерешительность только обостряется, но я вовремя беру себя в руки и толкаю дверь вперёд. Но, к сожалению, не рассчитываю силы. Дверь с грохотом распахивается, на что я громко матерюсь. Вижу, что девушка поднимает свою голову и устремляет свой сонный взгляд на меня. Авдеева. Она передо мной. Прямо сейчас. Живая. В груди разливается невероятное тепло, которое я не могу описать. Мне так приятно от того, что она здесь, с нами, а не… Не хочу об этом даже думать. Я нервно улыбаюсь, потому что понимаю, что мой грохот её разбудил. Да уж, Лазарев. «Ворвался в здание» так сказать. — Чёрт, прости, я случайно. Девушка всё так же ошарашенно таращится на меня, и я понимаю, что она до сих пор не понимает кто я. — Привет, — я прохожу вглубь комнаты и сажусь на стул, который стоит рядом с её кроватью, продолжая все также нервно улыбаться. — Простите, — девушка хмурится. — Кто Вы? — она приподнимается на локтях, упираясь спиной в спинку кровати. Внутри у меня что-то как-будто переворачивается с ног на голову, и я на мгновение теряю дар речи. Мои глаза бегают по её лицу, надеясь на то, что это неправда, что она просто прикалывается надо мной. — Ты… Ты не узнаешь меня? Русоволосая вопросительно поднимает бровь и внимательно изучает мое лицо. Нет, Господи, только не говорите мне, что она потеряла память. Моя паника только усиливается. — Погодите… Я вспоминаю… Это же Вы! Как я могла Вас не узнать?! Это же Вы играли Шрека в «Шреке»! — с неким восхищением произносит Майя, а я продолжаю удивлённо смотреть на неё. Спустя пару секунд, вся комната наполняется звонким смехом девушки, а я, наконец-таки, понимаю, что происходит. Конечно, Авдеева вернулась окончательно. Пускай она меня сейчас так жестко подъебала, но я не злюсь. Я просто хочу её придушить. — Ко мне пожаловал сам Сергей Вячеславович! В мире произошёл Апокалипсис? — хрипло произносит она, но потом исправляется, прочищая горло. — Авдеева… Шутишь, значит идёшь на поправку, — улыбаюсь уголками губ. — Зачем цветы? Я же ещё, вроде бы как, помирать не собираюсь, — вижу на её лице ухмылку. — Ты пока была в коме, практиковала черный юмор? — я нервно провожу рукой по волосам и кладу цветы на тумбочку. — Ну да. Время никогда нельзя тратить впустую, — Авдеева жмёт плечами. — Я… Очень рад, что с тобой уже всё хорошо, — запинаясь произношу я, а затем ловлю на себе взгляд голубоглазой. Она внимательно всматривается в моё лицо, как-будто ищет ответ на какой-то из своих вопросов. Мне бы сейчас очень хотелось знать, о чем она думает, и что она пытается так тщательно найти на моём лице. — Что? — вопросительно поднимаю бровь. — Да вот пытаюсь понять, почему ты нервничаешь. У тебя такое лицо, будто ты с призраком говоришь, — девушка закусывает свою нижнюю губу, и мой взгляд автоматически перемещается на нее. — Расслабься, Господи, — закатываю глаза. — Как ты себя чувствуешь? — Спасибо, хорошо, — получаю положительный кивок головой. — Вот сладко спала, пока один человек меня не разбудил. Как-то за неделю в коме я не успела выспаться. Честно признаться, меня раздражает этот её черный юмор. Убил бы за такие слова, ей Богу. Поэтому я решаю пропустить мимо ушей последнюю фразу. — Очень рад, что тебе лучше. Ты нас напугала, — складываю руки в замок. — Прошу прощения, я не специально, — состроив максимально невинный вид, Майя вновь пожимает плечами. — Ну, может расскажешь, как твои дела? Я немного удивляюсь тому, что Авдеева поинтересовалась как мои дела. Это… Странно. Учитывая наше общение с ней, которое всегда состоит из колкостей и издёвок. Решаю не придавать этому значения. — Да нормально всё, вот недавно доделал альбом, планирую выпустить на днях. Собрал там все свои самые лучшие треки, которые… — я резко останавливаюсь, понимая, что чуть не выдал ей всю суть своих переживаний и чувств. — Которые получились очень классными, — быстро дополняю я, в надежде на то, что девушка ничего не заподозрит. Ну идиот ты, Лазарев, что ещё сказать?! Мне хочется очень сильно шлёпнуть себя по лицу, но я еле сдерживаюсь, продолжая таить внутри надежду на то, что моя осечка осталась незамеченной. Авдеева отводит взгляд в сторону и как будто погружается полностью в свои мысли. Она не шевелится и смотрит в одну точку. Я обеспокоенно смотрю на неё. — Эй, Майя? Всё хорошо? Может, вызвать врача? — встаю со стула и заглядываю ей в лицо, на что девушка вздрагивает. Скорее всего, от неожиданности. — Нет… Всё нормально, — она трясет головой и вновь поворачивается ко мне. — Скажи, а ты… Ты не приходил ко мне, когда я была в коме? Голубоглазая внимательно смотрит в мои глаза. Она снова ищет какой-то ответ. Но… Готов ли я ей его дать? Я удивлённо вскидываю брови вверх. А спустя пару секунд до меня доходит, что она не слышала меня, пока была в коме. Я горько усмехаюсь. Это больно. — Что? Так… Ты приходил или нет? Томный вздох. И в моей голове появляются весы. Я быстро взвешиваю все «за» и «против». В какой-то момент начинаю понимать, что «против» оказывается гораздо больше. — Нет, Майя, я не приходил к тебе, пока ты была в коме. В ответ я получаю лишь тишину. Русоволосая вновь отводит взгляд в сторону и как-будто снова погружается полностью в свои мысли. Я упираюсь руками о колени и встаю со стула. — Тебе нужно отдыхать. Я пойду. Ни единого слова, лишь зловещая тишина. Я подхожу к двери, открываю её и хочу переступить порог, но останавливаюсь. Разворачиваюсь лицом к голубоглазой. — Береги себя, Майя, — улыбаюсь, а затем закрываю за собой дверь, бросая последний взгляд на девушку.«END FLASHBACK»
— Серёжка! — слышу довольный визг Кудрявцевой и поворачиваюсь на источник шума. Блондинка бежит ко мне в объятия, таща за собой свой чемодан. Я иду ей навстречу. Она подходит ещё ближе и крепко обнимает меня за шею, нежно прикасаясь губами. Я целую её в ответ, но… Я ничего не чувствую к ней. Да, я кормил себя иллюзиями о том, что я люблю её, но… Кажется, в очередной раз ошибся. — Я так скучала по тебе! — Кудрявцева ещё крепче обнимает меня. — Я тоже, — натянуто улыбаюсь, после чего вылезаю из её объятий. — Как ты себя чувствуешь? Как малыш? — кладу руки на её слегка выпирающий животик. — Всё хорошо, мы очень скучали по нашему папе. Я беру Кудрявцеву за руку, и мы вместе идём к выходу из аэропорта. Мы не виделись с ней целый месяц. И хочу сказать, что за этот месяц изменилось многое. Изменилось не только число и месяц, изменился Я. И причем полностью. Благодаря Джесси, я принял решение. Возможно, оно неправильное, но жизнь ведь дана для того, чтобы учиться на ошибках, правильно? Где-то через минут 40, мы с Кудрявцевой уже были дома. Главное, чтобы мой сюрприз удался. — Так, на мне ужин, а ты — иди в душ, — я отправляю девушку в ванную комнату, а сам иду на кухню, где уже всё готово. Я зажигаю свечи и сажусь за стол. Откидываясь на спинку стула, я полностью погружаюсь в свои мысли. Я всю неделю думаю о том, правильно ли поступил, когда не признался Майе в том, что я был у неё практически каждую ночь. В том, что дежурил у её кровати, разговаривал с ней, рассказывал о своих планах, о своей работе… Чаша весов, которая внезапно оказалась на стороне «против», лишь подтверждает то, что я сделал всё правильно. И пора бы уже забыть об этой ситуации, но я, почему-то не могу. Просто нужно смириться с тем, что у неё своя жизнь, а у меня — своя. Я не говорю о том, чтобы забыть её навсегда. Я прекрасно знаю, что у меня это не получится, потому что именно этим я и занимаюсь уже на протяжении десяти лет. Пока безуспешно. — Эй, у тебя всё хорошо? — я вздрагиваю от неожиданности, когда голос Кудрявцевой раздается прямо возле моего уха. Я вскакиваю со стула. — А… Да, всё в порядке. Ты уже все? — Серёжка, — она игнорирует мой вопрос и восхищённо смотрит на кухонный стол, где нас дожидается наш ужин. — Какой ты у меня романтичный, — на её глаза наворачиваются слёзы и она крепко меня обнимает. Я немного опешил от такого действия, но обнял её в ответ. Затем жестом предлагаю сесть. Отодвигаю стул, усаживаю девушку, и сам сажусь напротив. — Прости, это всё гормоны, — блондинка садится напротив меня. — Всё хорошо, — ободряюще улыбаюсь и наливаю сок в наши стаканы. — Серёж… У тебя точно всё хорошо? Ты выглядишь каким-то… Очень загруженным. Я вздыхаю и беру с подоконника бархатную коробочку. — Знаешь… Я очень долго и много думал. Я взвешивал все «за» и «против», много размышлял… Но единственное, на чем я остановился, так на этом, — я вытаскиваю руку из-под стола и распахиваю коробочку. Кудрявцева шокировано прикрывает рот руками и устремляет свой взгляд на колечко. — Ты носишь под сердцем моего ребёнка и… Я посчитал, что будет правильно, если он будет расти в полноценной, настоящей семье. Ты… Выйдешь за меня? Лера шокировано, но положительно, кивает головой и я встаю со стула. Подхожу к ней, беру её правую руку и надеваю кольцо. Ну что… Теперь пути назад нет. От имени Майи: Я вновь просыпаюсь от какого-то шума, который раздается в коридоре. Лениво открываю глаза и смотрю на часы. 10:00. — Какого чёрта?! Впустите меня, я её жених! — слышу откуда-то из коридора и приподнимаюсь на локтях, опираясь о подушку. — Вам туда нельзя! Я сейчас Вас вышвырну отсюда! — слышу голос Вячеслава Владимировича. Что, чёрт возьми, происходит? Спустя долю секунды, дверь в мою палату распахивается, и я с удивлением уставляюсь на мужчину, который появляется в дверном проёме. — Майя… — грустно произносит Егор. — Егор? — я удивлённо вскидываю брови вверх. — Я же сказал, что к ней нельзя! Что непонятного в этих четырех словах?! — вслед за Егором появляется злой Вячеслав Владимирович. — Вячеслав Владимирович, всё в порядке, — я положительно киваю головой. — Вы можете оставить нас ненадолго? Мой врач с недоверием уставляется на Булаткина. Затем он снова переводит взгляд на меня и видит, что я непреклонна. — Даю ему пять минут, — грозно бросает мужчина, а затем покидает мою палату. Булаткин быстро проходит во внутрь, прикрывая за собой дверь. — Что ты здесь делаешь? — скрещиваю руки на груди. Мужчина садится на стул, который стоит рядом с моей кроватью. — Я… Я не знал, что ты попала в больницу. Мне только сегодня твоя соседка сказала, что ты здесь. Если бы я знал, то приехал бы раньше. Я пытался найти тебя, но ты отключила телефон. И я был уверен в том, что тебе нужно немного остыть… — Ближе к делу, — перебиваю его поток слов и хмурю брови. — Майя… Это не моя жена. Я должен был давно тебе об этом рассказать, но я боялся, — он тяжело вздыхает и проводит рукой по волосам. — Да, дочь моя, но это моя сестра. Она в последнее время заменяет моей дочке мать, которая умерла при родах, — я удивлённо таращусь на мужчину и бегаю по его лицу глазами. Он смотрит на меня в упор, а это может значить только то, что… Он не врёт мне. — Эмили скучает по мне, но я не мог навещать её так часто, как хотелось бы. Именно поэтому Полина практически заменяет ей меня и родную мать. В моей голове до сих пор не укладывается информация о том, что Егор отец. Всё это как-то… Слишком странно и непонятно. — Но… Почему ты молчал об этом раньше? Почему ты не сказал мне, что у тебя есть дочь? — Потому что я боялся твоей реакции, но только вот недавно я понял, как был глуп. Прости, что из-за меня ты оказалась в больнице, — блондин берет мою руку в свою и прижимает её к своим губам. Внезапно, дверь с грохотом распахивается, а на пороге появляется мой разъяренный брат. — Какого хрена, Булаткин?! Ты сейчас прикалываешься?! — буквально взрывается он и подбегает к Егору. Одним движением руки он хватает его за шиворот и готовится ударить. — Миша, стоп! — громко кричу я. Брат моментально останавливается, но продолжает буравить его гневным взглядом. — Миш, отпусти его, — как можно спокойнее произношу я. Авдеев меня не слушается. — Миша, отпусти Егора. — уже настойчивей произношу я. Слава Богу, брат немного утихомиривает свой пыл и отпускает блондина. — Я всё равно размажу твоё смазливое личико по фасаду этой больницы, понял?! — буквально выплёвывает в лицо ему Авдеев. — Егор, я думаю, что тебе лучше сейчас уйти, — перевожу свой взгляд на парня. — Я… Я приду позже. — Да кто тебе сказал, что тебя пустят?! — кричит брат, а я хватаю его за руку. — Хорошо, Егор, — сдержано киваю и провожаю его взглядом. Дверь палаты закрывается за блондином, а Миша начинает срываться на мне. — Майя?! Может, ты объяснишь мне, что здесь, блять, происходит?! — Авдеев зарывает руку в волосы и расхаживает по комнате вдоль и поперек. — Миш, успокойся, прошу, — спокойно произношу я. — Успокоиться?! Блять, ты сейчас серьезно?! Майя, ты из-за него попала в больницу и неделю провела в коме! И ты говоришь мне успокоиться?! — Авдеев, угомони свой пыл! — повышаю свой голос до крика, и брат осекается. Мужчина садится на стул и смотрит мне прямо в лицо. — Хорошо, я спокоен, — в его глазах всё так же пляшут чертики. — Объясни, почему я не должен переехать его асфальтоукладчиком. — Потому что он мне не изменял. Я быстро пересказываю всю историю брату, на что тот лишь удивлённо вскидывает брови. — Почему ты решила, что он тебе не врёт? — Потому что когда он рассказывал мне всю эту историю, то смотрел прямо в глаза. Это правило нашего дома: в любом, даже самом неприятном разговоре, смотреть друг другу в глаза. Только так можно понять, если человек врёт, — жму плечами. Авдеев пересаживается ко мне на кровать и крепко заключает меня в свои объятия. Я отвечаю ему тем же. — Я просто очень сильно волнуюсь за тебя, белочка, — я невольно улыбаюсь от этого прозвища, которое так тепло звучит из его уст. — Знаю. И я очень это ценю. Не знаю, сколько времени я провожу в объятиях брата, но мне здесь тепло, уютно, и я чувствую себя защищённой. Жаль, что он не может обнять мой мозг, чтобы я смогла отключиться от всех переживаний. Потому что теперь мне придется сделать очень сложный выбор…