I can make you sorry when I want Find some other house for you to haunt
Её посещаемость сеансов групповой терапии оставляла желать лучшего. Но Аннет была не полицейским, а всего лишь психологом-модератором, поэтому и следить за тем, кто и как часто приходит к ней на занятия, она не была обязана. На самом деле, это было не совсем так, потому что на каждого записанного на её сеансы групповой психотерапии у неё имелась специальная карточка, которую следовало передавать их лечащим врачам по истечении двухнедельного срока, к которой ещё и требовался отчёт о том, насколько успешно пациент справляется с предложенными ею заданиями. И Аннет исправно выполняла свои обязанности, искренне болея за каждого пациента, радуясь успехам и подбадривая, когда их не наблюдалось. Она и правда любила свою работу и людей, которым старалась помочь по мере своих возможностей. Но однажды жизнь дала ей понять, что у любого правила бывают свои исключения. Конкретно за успехами, вернее, нулевой динамикой мисс Симмонс Аннет не имела ни малейшего желания следить. Возможно, эта подсознательная реакция была связана с некоторым пониманием, что в случае этой девушки искреннее желание помочь заранее обречено на провал. Руку по локоть откусят в сопротивлении с очевидным. Мисс Симмонс не была безнадёжна, совсем нет, несмотря на всё то, что значилось в её карте, дело было совсем в другом: она отчаянно не хотела, чтобы ей помогали, априори ненавидя всех, кто это пытался ей предложить, и готова была бороться до последнего за право стоять на своём. С ней Аннет выбрала тактику безразличного наблюдателя, включая весь свой профессионализм для того, чтобы заглушить голос жуткой досады каждый раз, когда видела её худощавую фигуру, вплывающую в помещение уставшей акулой, которая всё ещё могла кусаться, несмотря на свои тяжёлые раны. Модератор только мысленно молилась, чтобы её коллега, отправивший свою подопечную к ней, проявил терпение и стойкость, потому как девушка была настолько сломана изнутри, что при виде неё у женщины каждый раз возникал вопрос, каким образом она всё ещё справляется в одиночку. Ответ лежал на поверхности — никак. И вот это пугало больше всего. Девушка с острой улыбкой и взглядом, пресекающим на корню любые попытки проявить интерес по отношению к ней не хуже раскалённого железа, тем не менее, умудрилась найти себе в лице одного из завсегдатаев собраний друга, если так можно назвать человека, безнадёжно глупо увлечённого той, которой никакие отношения были не нужны от слова совсем. Аннет волновало не то, что Алисия Симмонс играет с людьми в понятные только ей жестокие игры, сначала забираясь им глубоко под кожу, а потом уничтожая изнутри с поразительным мастерством, — такая форма мести всему миру была от неё вполне ожидаемой, — а то, что делающий большие успехи в последнее время Майкл Уэй не может собраться с мыслями, если на собраниях девушка не присутствует. В такие дни он нервно поглядывал в сторону двери, стучал пальцами по коленям и отвечал на вопросы неохотно, неискренне и чересчур торопливо, как будто хотел, чтобы его поскорее оставили в покое. Однако когда их скромные встречи почитала своим присутствием мисс Симмонс, парень словно сдавал какой-то норматив, пытаясь выпотрошить всю свою душу, лишь бы почувствовать на себе довольный пронзительный взгляд. Аннет горько вздыхала, заполняя его карточку после подобных встреч, потому что ей совершенно не нравилась установившаяся между этими двумя связь, а особенно то, что все её старания, благодаря которым Уэй в принципе теперь был вполне устойчивым в социуме и к мысли о возвращении к прежнему злоупотреблению своими препаратами пока не думал возвращаться, безжалостно топтали. Симмонс же каждый раз явно забавлялась, ей даже нравилось вызывать что-то наподобие ревности в модераторе; скрещивая руки на груди после очередного выступления Уэя, неизменно заканчивающегося каким-то пугающе пустым выражением на его лице, она одаривала женщину одной из своих фирменных жутких улыбок, будто заявляя: «Смотри, на что ради меня он готов». Что с этим делать, Аннет не знала, учитывая то, что личная жизнь приходящих к ней пациентов её ни коим образом не касалась. Но иногда очень хотелось, чтобы это было не так, чтобы она имела право регулировать круг общения своих подопечных на время их терапии. Конечно же, ради их блага.***
— Я Сия. — Заявила девушка после одного из занятий, когда они вышли на морозный воздух. Она встала перед удивлённым Уэем, закрывая собой обзор на выход из здания, будто пресекая любую возможность отвлечься на что-либо другое, кроме её заинтересованного взгляда, который, не отрываясь, следил за малейшими его движениями. Майки поймал себя на мысли, что ему немного не по себе, но всё же приятно — никто, кроме его психотерапевта и Джи до этих пор не обращал на него так много внимания. А может, именно этого ему хотелось всё это время… Чтобы заметили и воспринимали всерьёз. — Майкл, — почему-то ему захотелось представиться полным именем, и только потом он на секунду задумался о причинах такого спонтанного решения. По правде говоря, кто любит полную форму своего имени? Именно её используют незнакомцы при вынужденном общении — запомнить проще и быстрее, особенно когда знаешь, что по окончании разговора ты сразу забудешь этого человека, выкинешь его имя из головы за ненадобностью. Любые другие формы обладают рекой индивидуальностью, тогда как полное — безлико. Именно полным именем к тебе обращаются родители, преподаватели, начальство, причём вовсе не за тем, чтобы проявить своё уважение; полное имя — сигнал надвигающейся беды, того, что ты где-то напортачил… И несмотря на всё это, для этой девушки он теперь был Майклом… Чтобы казаться серьёзнее, сознательнее и солиднее, чем он есть? Ради всего святого, вы же ходите на одни сеансы терапии, это просто глупо, она и так видит тебя насквозь и уже знает гораздо больше, чем кто-либо из твоих прошлых знакомых… — Майкл, значит… — лукаво прищурившись, протянула собеседница. — Впрочем, я и так это знаю, просто было интересно, какую форму своего имени ты выберешь для того, чтобы ответить на мой вопрос. Майки внезапно почувствовал себя сбитым с толку таким объяснением и задумался о том, что, может, стоило всё-таки представиться ей иначе, но тут же отказался от этой идеи. Нет, он не готов быть для этой девушки кем-то другим, возможно, пока, и позже всё изменится, но явно не сейчас. — Моё полное имя, если вдруг будешь умирать от любопытства, спроси потом у Аннет. — Сия отвела свой пытливый взгляд от Майки, чтобы одарить одним враждебным несчастную Сару, которая, почувствовав его на себе, тут же поторопилась покинуть крыльцо. Когда девушка удостоверилась, что все ушли, то, устало прикрыв глаза, встала рядом с Майки. Казалось, что нахождение среди людей было для неё сравнимо с настоящей пыткой. Постоянная оборона всегда высасывает силы, уж Уэй-то знал… Они какое-то время молчали, вместе смотрели на то, как крупные пушистые снежинки превращаются в лужи, долетая до асфальта. Какая короткая жизнь, какая быстрая смерть… Сия будто думала о чём-то своём, курила и совершенно не смущалась того, что рядом с ней кто-то стоит. Она выглядела… Уставшей и при этом поразительно умиротворённой, словно зимний лес, который стремительно накрывают сумерки. Майки откровенно любовался её профилем, покрасневшими пальцами, сжимающими сигарету, мокнущими под снегопадом светлыми прядями, небрежно торчащими из-под шапки. Когда смятый окурок полетел под ноги и был безжалостно задавлен носком ботинка, Майки решил, что сейчас они просто попрощаются и разойдутся каждый в свою сторону, но тут девушка произнесла: — Правда, если ты хочешь, чтобы наше общение продолжилось дольше нескольких секунд, то, не смей называть меня им. Это… Важно для меня. — На последних словах её голос едва заметно дрогнул, а в глазах появился немного пугающий блеск — видно, так в них отразился свет включившегося над их головами уличного фонаря… — Обещаю, Сия, — без лишних расспросов кивнул Уэй и протянул руку. — Будем теперь официально знакомы? — Будем, Майкл. До встречи… Не обещаю, что скорой, но ты же дождёшься? Вопрос был, скорее, риторическим, потому что девушка, казалось, и так прекрасно знала ответ, к тому же она начала отходить от Уэя спиной вперёд сразу же, как задала его, и вскоре Майки не успел опомниться, как Сия скрылась за углом дома, напоследок усмехнувшись и надвинув шапку пониже на лоб. А после, словно с него кто-то снял заклятие оцепенения, он прошептал в стремительно окутывающую город ночь: — Обязательно…***
— Майкл, можно задержать тебя на минутку? — обратилась с внезапным вопросом Аннет к Уэю после очередного занятия. Женщина заметно нервничала — в руках она крутила свою любимую ручку, и Майки, заметив это, про себя хмыкнул. Сегодня Сия не пришла, что делало в глазах парня всё немного бессмысленным — девушка одним своим мимолётным взглядом на него будто подстёгивала его быть более честным не столько с модератором и всеми остальными, сколько с ней. Ему подсознательно хотелось вывернуть всю свою неприглядную изнанку перед ней, чтобы проверить, не оттолкнут ли её подобные откровения. Ему было важно, чтобы она не испугалась того, что скрывается под его кожей. Порой он и сам не понимал своей реакции на присутствие Сии на групповой терапии, учитывая то, что он был уверен — они совсем с ней не соулмейты, хотя остальным явно казалось иначе, а Майки не спешил лезть к девушке с вопросами об её ощущениях от каждой их встречи — он слишком, до странной маниакальности дорожил ими, чтобы портить их подобной ерундой. Она была сложнее, запутаннее, темнее, чем он сам, и очень интриговала этим; он вёл с ней себя как типичный герой хоррора, который пойдёт и откроет книгу, найденную в ветхом сундуке, несмотря на зловещие символы на обложке и скребущее изнутри предчувствие опасности. Ему было интересно, какие демоны скрываются в ней, ведь всех, кто посещал групповую терапию он уже знал будто наизусть — это ощущение было сравнимо с тем, которое возникает в маленькой библиотеке, в которой всё тебе знакомо до последней трещинки на пыльной полке. Всё прочитано, всем пресыщен. Но вот Сия… Всегда молчаливая, с дерзким вызовом всему миру во взгляде, непонятно зачем появляющаяся время от времени в небольшом помещении для собраний сломанных, но пытающихся как-то склеить себя заново, людей и с завидным постоянством доводящая Аннет до тихого, едва сдерживаемого бешенства; перед ней хотелось быть честным, чтобы вызвать ответную честность. Он готов был приносить в жертву её ненасытному, явно проявляющему к нему странный интерес, демону в жертву свои воспоминания, свои самые мрачные мысли и давние страхи. Свою боль, всю сознательную жизнь раздирающую его изнутри сомнениями в своей нужности хоть кому-нибудь на этом свете. Ей он, по крайней мере, был интересен, и это уже воодушевляло. Их непродолжительное общение, оставляющее послевкусие неудовлетворённой жажды, — его всегда было мало, и хотелось снова и снова с головой погружаться в расплавленное железо её цепкого взгляда, искать в нём то, что его так тянуло к ней. Были ли это пара фраз после очередного занятия, внезапный звонок среди ночи, означавший, что сна Майки больше не видать, или её неожиданное появление в его смену в книжном, — всё это стремительно становилось очень важным и дорогим ему. Но если он сам искал встречи с ней или предлагал куда-нибудь сходить, то натыкался на резкий отказ. Казалось, что Сия выстроила определенные границы между ними, нарушение которых строго каралось. В их случае — прекращением всяческого общения, а Майки не хотел этого. Внезапно он вспомнил, что должен как-то дать Аннет, всё ещё стоящей перед ним, понять, что готов задержаться и потратить пару минут драгоценного времени своей бессмысленной жизни на разговор с ней. Он кивнул и молча принялся переворачивать стулья, как обычно расставленные для занятия. Когда он закончил и повернулся к Аннет, то заметил, что ожидание отнюдь не помогло женщине успокоиться, а будто бы даже добавило ей пару напряжённых морщин в уголках рта. — Вы о чём-то хотели со мной поговорить, — тактично напомнил Майки спустя некоторое время, заполненное неловким молчанием. — Ах, да… Прости, я что-то задумалась о своём. — Понимаю. У меня тоже так бывает, — чтобы хоть как-то поддержать разговор, произнёс Уэй, всё больше внутренне сжимаясь в комок от какого-то странного предчувствия. — Ты же ведь знаешь Алисию Симмонс? Боже, ну конечно же знаешь, о чём я вообще… Вы же до странного близки, — модератор прикрыла глаза и шумно выдохнула, будто готовясь сказать нечто очень важное. Кончики пальцев Майки начало покалывать от напряжения. — Вы что-то знаете? С ней… Что-то случилось? — аккуратно поинтересовался он, надеясь, что ни одна из его догадок не подтвердится, и он действительно всего лишь слишком накручивает себя. — О, нет, нет-нет, всё хорошо! Я надеюсь, по крайней мере, — как-то совершенно неубедительно заявила Аннет, нервно улыбаясь. — Я просто… Майкл, я лишь хотела предупредить тебя. — О чём? — Я… Не имею права делиться историей болезни своих подопечных, как и любой другой личной информацией, но просто… Будь осторожен с этой девушкой. — Что вы имеете в виду? Я не совсем понимаю… — Майки инстинктивно приподнял плечи, будто защищая себя от слов, которые будут произнесены в следующий миг. Он прекрасно знал, что они умеют ранить не хуже ножа, а порой и гораздо лучше. — Понимаешь ли, Алисия прекрасно умеет создавать иллюзию того, что человек ей интересен, важен и нужен, затем подчинять его себе, перекраивать по своему вкусу, ломать, а после того, как он ей наскучит, выбрасывать, словно старую потрёпанную игрушку. Поверь мне, я не первый раз имею с ней дело, и прошлые наши встречи при других обстоятельствах оставили у меня, мягко говоря, не самое приятное впечатление… Но не в этом суть. — Женщина снова тяжело вдохнула и засунула ручку, которую до этого мучила в руках, в карман брюк. — Ты должен знать, что ей доставляет особенное удовольствие препарировать людей, пользоваться их слабостями для своей выгоды. — Перестаньте… — вдруг тихо, но очень твёрдо потребовал Уэй. — Она сломана изнутри так, что вряд ли даже ей самой под силу что-нибудь с этим сделать, не говоря уже о других, поэтому все её походы на терапию — лишь уловка для властей, вынужденная необходимость, замена отметок в полиции… А ещё прекрасная возможность найти новую жертву. — Аннет выразительно подняла брови и в первый раз посмотрела на Майки так, что у него резко пересохло в горле. — Зачем вы мне всё этого рассказываете? — У неё никого из близких не осталось, — невозмутимо продолжила модератор, будто не заметив, что ей задали вопрос. — Я вижу, что об этом она не успела тебе рассказать. А ты знаешь, почему так произошло? Почему она попала в детский дом в четырнадцать? Что сделал с ней её… — Это не ваше дело. — Прервал её Майки, не желая слушать продолжение; он сцепил зубы и сжал кулаки до болезненных ощущений в ладонях, паника и негодование стремительно начинали прорастать в его сердце. — Не моё, ты прав. До тех пор, пока это не мешает другим пациентам. Пока это не становится опасным для них! — Ваши намёки неуместны. Я больше ничего не хочу слышать об этом. — Майкл, вам нужно прекратить общение, я тебя очень прошу… Она сломает и выкинет и тебя, и очень скоро. Я не хочу, чтобы ты снова чувствовал себя, как забытый на чердаке игрушечный заяц! — Хватит! — вспылил Уэй, подняв на женщину яростный взгляд. — Вы не имеете права настраивать своих же пациентов друг против друга. Не имеете права использовать наши слабости, чтобы манипулировать нами! — Но я же просто хочу помочь тебе… Всего лишь предупредить. — Мне не нужна такая помощь. Ещё раз попробуете поднять со мной эту тему или как-то намекнёте Сии, что этот разговор был между нами, и я сделаю так, что вас лишат лицензии за халатность. Поверьте, это не так сложно, как кажется. После того, как входная дверь с грохотом захлопнулась за Уэем, Аннет стояла в оцепенении ещё какое-то время. По её щекам текли злые слёзы бессилия, пока настенные часы особенно громко тикали, будто подтверждая пугающую истину — время уже упущено…***
Майки стоял в одном форменном поло у входа в книжный и вертел в руках телефон. По давным-давно составленному, ещё по просьбе Брайанта, расписанию сегодня он должен был звонить брату. Но что-то будто постоянно удерживало его от того, чтобы зайти в контакты и набрать один из немногих записанных в памяти номеров. Он не знал, в каком состоянии застанет его, а учитывая то, что свои еженедельные звонки ему он пропускал вот уже пару недель, а на незапланированные с его стороны перестал отвечать вовсе, надеяться на то, что брат будет в прекрасном расположении духа, не приходилось. А Майки совершенно не хотелось снова чувствовать себя в чём-то виноватым перед ним… Поэтому он продолжал крутить в руках телефон, тратя на это драгоценные минуты своего перерыва. Сия, заглянувшая сегодня в магазин, привычно молчаливо стояла рядом с ним и внимательно следила за его действиями, всё плотнее сжимая губы, но не решаясь как-то выдать свою раздражительность, что в принципе ей было совершенно несвойственно. Но через пару минут всё встало на свои места: девушка просто выхватила телефон у него из рук, закинула в свою сумку, больше напоминавшую огромный мешок с ручкой, и скрестила руки на груди, спросив: — Зачем ты мучаешь себя? Не хочешь — не делай. Или ты боишься, что за невыполненную домашку тебя лишат сладостей? Майки поднял недовольный взгляд на неё, но ничего не сказал. Приняв это за молчаливое согласие, девушка продолжила: — Успокойся, Аннет не может читать твои мысли, а твой экс-терапевт больше не имеет никакого на тебя влияния. — Да, ты права, — на выдохе произнёс Уэй, его слова растаяли облачком пара в морозном воздухе, но он вряд ли мог пожаловаться на то, что ему холодно. — Объясни, ты собирался ему звонить только потому, что так надо? Или, может быть, ты именно хотел ему позвонить? — Я не знаю, — честно ответил Майки и поднял задумчивый взгляд на девушку. Её соломенного цвета волосы снова были мокрыми, она стояла перед ним, переминаясь с ноги на ногу и кусала губы. — Давай зайдём внутрь, тебе же холодно. — С чего ты взял? — воинственно заявила она, резко вскинув голову, а затем вздрогнула. — Ладно, твоя взяла, но всё равно здесь гораздо лучше, чем в той духоте и толчее. Майки усмехнулся; на самом деле сейчас в книжном магазине не было никого, кроме книг и его нового напарника, очень прилипчивого и какого-то гиперактивного для человека, работающего в таком месте, парня по имени Пит. С Сией у них как-то сразу не сложилось, потому что у Пита была дурная привычка — он пытался очаровать любого человека, переступавшего порог магазина, а у девушки — очень хороший хук справа, когда ей кто-то надоедал. Уэй был уверен, что ещё одной их встречи нос Пита не переживёт, но почему-то ему даже нравилась сама мысль о том, как он обязательно выбесит Сию одним лишь своим появлением и будет раздражать, пока куда-нибудь не исчезнет, чтобы переждать бурю. Поэтому он ответил: — Согласен, там действительно полно народу… — Майки плотнее сжал губы и окинул взглядом улицу, постепенно одевающуюся в рождественские гирлянды, хотя до праздника было ещё чуть ли не три недели. — Думаешь, всё же не стоит беспокоить Джи? Я просто думал ему рассказать о… — Майки заметил, как напряглась Сия, и уверенности в том, что он сейчас всё не испортит, у него поубавилось. Но назад дороги не было. Он чувствовал, что ему нужно сказать об этом вслух. Чтобы она знала. А дальше будь что будет. — О нас. — Наконец выпалил он, внимательно следя за малейшими изменениями на лице девушки. Вот сейчас она поднимет брови, покачает головой, будто соглашаясь, а потом пришьёт его к земле своим фирменным полным стали взглядом. Упоительный аттракцион. Ему до жути нравилось выводить её из себя — её глаза становились такими яркими, завораживающими… — Ты что, отчитываешься перед братом? Поверь мне, никому до тебя нет дела. Они все только делают вид, что переживают, а на самом деле так и мечтают, чтобы ты сам избавил их от себя. И, подожди секунду, нас? Никаких «нас» нет, Майкл, мы просто коротаем время в обществе друг друга от скуки, и не больше. — Я понял, — тихо подтвердил он, при этом думая, что либо он что-то не так понял об их странных отношениях (если их таковыми в принципе можно было назвать), либо что-то упускает из виду. Что-то очень важное. — Наверное, я всё же позвоню ему. Просто, может, не сегодня. Заодно проведаю, как он там в Чикаго… Ты знаешь, он ведь настоящая творческая личность со всеми вытекающими из этого последствиями. Как заработается, так совершенно теряет голову! Ему всё равно, что происходит вокруг, его буквально нужно кормить с ложечки и напоминать про сон, а иначе он будет творить без передышки до тех пор, пока не поставит точку. Или не потеряет сознание. — Майки так увлёкся, что не заметил, как глаза девушки с каждым его восторженным словом о брате, с каждой улыбкой, связанной с тем или иным воспоминанием о нём, становились всё темнее. Она внезапно прервала его на полуслове, спросив: — А разве ты нанимался ему в няньки? — и Майки словно по голове пыльным мешком ударило, настолько он не ожидал именно этот вопрос. Тем временем, Сия продолжила: — Нет, просто… Вы оба уже достаточно взрослые люди, чтобы страдать такой ерундой. Напомни мне, братик, сделать то или съесть это… Это же смешно! Пусть в конце концов ставит себе напоминалки на телефоне, с какого перепугу всё это должно тебя волновать? У тебя должна быть своя жизнь, Майк. Майки был так обескуражен, что даже не сразу заметил, как Сия назвала его иначе. Она говорила что-то ещё, и все её слова заставляли ворочаться в груди парня затаённые сомнения, причиняя ему давно позабытую, тянущую в груди, боль, очень похожую на ту, что он испытывал после побега Джерарда в Нью-Йорк на протяжении нескольких лет. Всё внутри него снова задушено кричало, трещало по швам, но он продолжал её слушать, пока девушка не отдала ему телефон и не ушла, оставив его в совершенно разбитом состоянии. «Что с того, что вы братья? Вы же не соулмейты, чтобы быть навечно друг к другу привязанными». Когда Майки вернулся в магазин, плотно закрыв за собой дверь и даже не заметив, как мило звякнул над ней колокольчик, ему стало так невозможно плохо, что, едва зайдя за кассу, он сел прямо на пол и закрыл глаза руками. Дышать становилось всё труднее, а голова всё сильнее кружилась, будто он попал в барабан стиральной машинки. Может, она права? Может, он действительно лишь навязывается брату? Всегда же будет младшим, о котором нужно заботиться. А хочется ли, искренними ли были все его слова о том, как Майки ему важен?.. — Майки? Эй, что случилось? Ты в порядке? — раздалось внезапно над его ухом, а затем Уэй почувствовал, как его ладони мягко отводят от лица в стороны. Майки зажмурился от того, каким ярким показался ему свет, но, слегка проморгавшись, заметил перед собой взволнованного Пита. Тот, не дождавшись ответа и бросив короткое: «Сейчас вернусь», метнулся в подсобку и уже через минуту протягивал Уэю бутылку в меру холодной воды, которую, по всей видимости, стащил из общего холодильника. Хотя, если это и было так, то тогда она бы была ледяной… Сосредоточиться на этих мыслях ему не дало ощущение тёплых рук на плечах — Майки, сделав пару глотков воды, отставил бутылку в сторону, и недоумённо посмотрел на Пита, который тут же притянул его в объятия. По-хорошему же, ничего сверхъестественного, простые объятия, но Майки осознал, что именно этого ему не хватало уже много лет. Кто бы мог подумать, что ощущение безопасности в кольце чьих-то рук, сможет так быстро успокоить разыгравшийся в его душе шторм. Когда Майки понял, что уже довольно долго обнимается со своим коллегой для того, чтобы это объятие считалось даже обычным дружеским, он похлопал его по спине и отстранился, чтобы поблагодарить парня и вернуться к своим обязанностям, как вдруг его опередили: — Я подумал, что тебе это нужно. — Заявил Пит, поднимаясь с пола и протягивая руку Майки. Когда они оба уже стояли на ногах за прилавком, Уэй, нахмурившись и поправляя очки, спросил: — Что? — Поддержка. Понимание. Ты можешь ничего мне не рассказывать, я просто пока побуду тут неподалёку, ладно? Но недолго, а то, знаешь, начальник у меня жутко вредный, а мне ещё новые товары надо в базу занести до конца смены. Честно говоря, Майки впервые видел этого парня таким… Искренне обеспокоенным, серьёзным, сосредоточенным. Уэй впервые поймал себя на мысли, что был несправедливо невысокого мнения об этом стажёре, и, возможно, он всё же заслуживает к себе большей благосклонности с его стороны.***
Сегодня был просто отвратительный день, и ещё хуже он его делало то, что Майки и Пит снова были вынуждены работать вдвоём на весь магазин, в то время как количество покупателей будто бы увеличивалось в геометрической прогрессии. Им банально не хватало рук (или маховика времени), чтобы успевать везде, но делать было нечего — предрождественский сезон, начавшийся чуть ли не сразу после Хэллоуина, в этом году сводил с ума решительно всех и резко сокращал ряды здоровых сотрудников, чем ближе приближался главный праздник всея Америки… — Пит! — крикнул Майки в сторону отдела музыки, катастрофически не успевая отвечать на сыпящиеся как снег на голову вопросы и пробивать покупки одновременно. — Вентц! Да-да, новый выпуск пришёл вчера, но мы его ещё не успели распаковать, если вы зайдёте завтра, обещаю, всё будет уже готово. Поваренные книги можно найти в конце зала! Простите за ожидание, сегодня немного сумасшедший день. Вы берёте только это? Отлично… Открытки у нас справа от первого ряда. Конечно, рождественские там уже есть. Да что ж такое-то, в «Музыку» зашёл всего один человек, а он там уже час торчит, чем так долго можно заниматься? Почему его никогда нет на месте, когда нужно… Через силу улыбнувшись уходящим клиентам, Майки повернул небольшой микрофон для объявлений и угрожающе спокойно в него сказал: — Сотрудника зала вызывают к кассе, немедленно. Питер Вентц, если ты через минуту не будешь здесь, я лично прослежу, чтобы тебе поставили смену в Сочельник, и только попробуй с неё уйти или заболеть. За его спиной захихикали девочки, которые до этого долго что-то обсуждали в отделе «Фильмы», впрочем, как и в любой другой день, и если бы не рабочий этикет, то Уэй бы на них заорал, но вместо этого, едва сдерживаясь, он вежливо уточнил: — Может, вам что-нибудь подсказать? — Нет-нет, мы ещё посмотрим… И удалились восвояси, продолжая кидать заговорщические взгляды на Майки и перешёптываться. Господи, он иногда ненавидел людей. Тут Уэй заметил Вентца, выбегающего с довольной улыбкой из отдела с музыкой, и чинно идущего за ним парня в федоре. Без лишних слов он оттолкнул Майки в сторону и сам встал за кассу, чтобы оформить покупку своего клиента, упорно не замечая, как громко пыхтел Уэй у него под боком. Пит как ни в чём не бывало продолжал любезничать с парнем, который всё больше заливался румянцем, а потом битые десять минут никак не мог расплатиться, смеясь над какими-то абсолютно, по мнению Майки, дурацкими шутками Вентца. Когда он, наконец, направился к выходу, Пит вдогонку крикнул: — На неделе придёт ещё цветное переиздание Thriller! Приходи обязательно, я его отложу для тебя. — Я загляну, — ответил парень и скрылся за дверью. Майки окинул мечтательно смотрящего в сторону входа Вентца и фыркнул: — Может хватит уже клеить покупателей? — Что? Я? Флиртовать? Упаси бог, это всего лишь вежливость. — Отмахнулся Пит, пробивая следующий чек. — Ну если намеренное нарушение личного пространства покупателя это вежливость… — Не завидуй, Майки, — с улыбкой парировал Пит. — О, у вас тут подарочный сертификат… С этим вам лучше вам поможет Майкл, я тут новенький. — Обратился он к девушке с томиком Толкина в руках и картонкой, лежащей поверх него. — Ага, уже второй месяц как, — пробурчал Уэй себе под нос, тем временем натягивая улыбку для покупательницы с сертификатом. — Конечно, с радостью вам помогу. Сейчас только обналичим его… — А я схожу пока за новыми пакетами на склад, скоро вернусь, — хитро ухмыляясь предупредил Пит и быстро выскользнул из-за кассы, убегая от направленных в его спину взглядов-молний Уэя. Конечно же, вернулся он только через добрых полчаса, за которые Майки успел возненавидеть всё и всех на свете. Благо, смена подходила к концу, людей становилось всё меньше, и теперь хотя можно было дать волю разливающейся по телу усталости. Закрывая кассу, Майки вдруг услышал звон колокольчика и вздрогнул, когда заметил, подходящую к прилавку Сию. — Привет, Майк. Не хочешь… Прогуляться? И хотя предложение звучало очень заманчиво, Майки принял волевое решение в свою пользу: он уже слишком давно не спал нормально, и его организм всячески протестовал против этого, поэтому нет, сегодняшний вечер ему бы хотелось провести без лишних эмоциональных переживаний, тихо-мирно под одеялом, может быть, даже с давно отложенными в сторону «Детьми Дюны». — Я… Прости, сегодня никак, очень тяжёлая смена была. Может, встретимся уже на занятии? И конечно именно тогда, когда это было меньше всего нужно, из-за шторки, отделяющей подсобку от зала, показался Пит. Заметив девушку, он странно напрягся и потупил взгляд, в то время как она плотоядно ухмыльнулась. Парень быстро зашёл за кассу, поставил коробку, которая вообще-то предназначалась для разбора в зале, у ног Майки. — Я пойду пока посмотрю, что там в «Фильмах». Если нужна будет помощь — зови. — Выпалив это, Пит быстро ретировался, а Майки кивнул и нахмурился, про себя отмечая острые взгляды, которыми обменялись Сия и Пит, но, решив не акцентировать внимание на этом, вернулся к разговору. — Так ты придёшь в этот раз? — Не знаю, — небрежно кинула девушка, даже не смотря на Майки. — Какая тебе разница, у тебя же есть и другие близкие друзья. — Что? — Уэй тряхнул головой и непонимающе уставился на девушку. — Ой, не заливай только сейчас мне, что вы с ним всего лишь коллеги. — Но если это действительно так? — Настаивал Майки, совершенно не согласный с предъявленной ему претензией. — Мы работаем в одни смены, потому что так решило руководство, я ничего не могу с этим поделать. Именно мне нужно будет написать ему характеристику по окончании стажировки. Всё. Ничего больше. — Ага, и обнимал он тебя тоже очень по-дружески, — хмыкнув, съязвила Сия. — Сия, о чём ты вообще… — Майки вдруг осёкся, вспоминая тот день, когда Пит помог ему, просто успокоив и обняв. Он взглянул на девушку, не понимая, какие эмоции испытывает в большей степени: удивление, негодование, страх, усталость… Или всё вместе? — Ты следишь за мной? — растерянно поинтересовался он, замечая, как опасно блеснули глаза девушки. — Нет, Майки. — Пугающе тихо ответила Сия. — У тебя паранойя. Обязательно в следующий раз расскажи об этом Аннет. Говорят, это лечится. После этого она развернулась и вышла из магазина, оставив Майки в полнейшем эмоциональном раздрае. Какое-то время он ещё стоял, молча смотря вслед давно уже скрывшийся из виду девушке, как вдруг рядом с ним прозвучало глубоко возмущённое: — Нет, конечно, мне тоже партнёры выносили мозг, но не настолько же, чтобы его даже на блюдечко нельзя было выложить, потому что слишком непрезентабельный. — Что? Ты вообще понимаешь, о чём ты говоришь? — нахмурился Майки, честно говоря, меньше всего настроенный сейчас на разговор такого рода да ещё и с Питом. Поэтому он, несмотря на жуткую усталость, сковывающую его тело всё сильнее с каждой минутой, подхватил коробку, небрежно оставленную у его ног Питом, и направился с ней в зал. Вентц, сжав губы, обежал его с другой стороны и внезапно выхватил её из его рук, снова отбрасывая в сторону. Майки про себя отметил, что ещё один такой бросок, и расставлять по полкам им будет просто нечего. — Полностью отдаю себе отчёт, а вот ты, коллега, похоже, совершенно не понимаешь, как качественно тобой манипулируют. Резкие перепады настроения по её милости уже испытывал? — Не лезь не в своё дело, я тебя не нанимал свои психологом. — Устало огрызнулся Майки, чувствуя изматывающее раздражение, неумолимо растущее внутри. — А я и не нанимался, просто по-дружески переживаю за тебя. Что-то было во взгляде этого парня, что заставляло Майки поверить, что он действительно искренен с ним сейчас. И это было настолько непривычно и ново, чтобы кто-то посторонний так волновался за него, что Уэй даже чувствовал лёгкое головокружение. Правда, уже через мгновение, надеясь, что на его лице не было заметно откровенное замешательство, поправил очки и привычно ощетинился: — Оставь свою дружбу где-то за пределами наших рабочих смен, ладно? Иначе напишу тебе такую клёвую характеристику, что на работу тебя в книжные ещё долго не возьмут. Как и на любую другую. — Ты мелкий мстительный засранец, Майкивей, знаешь об этом? Я ему помочь хочу, а он огрызается. Ладно, больше не трогаю. — Подняв руки в сдающемся жесте, заявил Пит. — Только в смену с кем-нибудь другим не ставь, пожалуйста, я привык уже к твоему бурчанию под боком, честно говоря. Не хочу окончательно завалить свой испытательный срок. Майки усмехнулся и покачал головой: этот уж вряд ли когда-нибудь сможет забыть о собственной выгоде. — Он заканчивается через неделю, — заметил Уэй, одаривая парня напротив особенно говорящим взглядом. — Я бы на твоём месте не расслаблялся. — Как скажете, шеф, — заявил Пит, с готовностью приосаниваясь. — Но обещай подумать над тем, что я сказал, ладно? У меня есть, так скажем, причины предупреждать тебя. Майки внутренне напрягся, но понял, что сил на подробные расспросы у него сейчас нет. Часы, на которые он посмотрел, показывали, что их рабочий день закончился вот уже как двадцать минут назад, о чём он сразу решил сообщить своему коллеге. Они вместе закрыли кассу, решив, что коробке ничего не будет, если она постоит до завтрашнего дня, выключили свет и вышли в расстёгнутых куртках на улицу. Снег снова летел с неба, подгоняемый морозным ветром, так и норовящим забрать последние крохи тепла у вышедших из тёплого помещения парней. Уэй передёрнул плечами и скрестил руки на груди, пытаясь согреться, но выходило паршиво. От мысли, что ему ещё как-то нужно добраться домой, становилось совсем не по себе. — Тебя подвезти? — возник вдруг Вентц, о существовании которого Уэй на какое-то время даже забыл, уйдя в свои мысли. Предложение было очень привлекательным, но чем-то смущало, будто он будет должен этому парню нечто, что никогда не сможет ему дать, и эта навязчивая мысль заставила его нахмуриться, но Пит, как будто понявший, в чём дело, поспешил добавить: — В гости не напрашиваюсь, у меня есть планы на вечер. Это просто дружеская вежливость. Но если ты так уж сильно захочешь меня отблагодарить за такой пустяк, то можем сходить выпить вместе как-нибудь. Если ты не против, конечно. — Я не пью, — резко ответил Майки, внутренне ещё больше сжавшись. Пит закусил губу, расстроенный своей оплошностью, но тут же исправился, натянув приветливую улыбку. — Кола, если что, тоже сойдёт. Пойдём, а то совсем уже продрог, — и несильно хлопнув Майки по плечу, он пошёл в сторону неподалёку припаркованной машины. Майки, мгновенно взвесив все за и против, последовал за ним.***
С Сией Майки увиделся в следующий раз на очередном занятии у Аннет, чему немало удивился. Честно говоря, он меньше всего ожидал, что она действительно воспримет его слова всерьёз и придёт в этот раз. Хотя, если так посмотреть, то и сегодня она как всегда всё сделала по-своему: зашла посреди сеанса, громко хлопнув дверью, с противным скрежетом двигала стул в центр, где в кружок сидели остальные, и умудрялась это делать так, чтобы каждый новый говорящий заглушался этим выворачивающим наизнанку внутренности звуком. Майки старательно старался скрыть смех, потому что, по-хорошему, ему совершенно не должно было быть смешно, но тем не менее было, потому что он наблюдал на лицах всех такое замешательство, которое до этого ему не приходилось видеть никогда с момента его присоединения к группе. Сия наслаждалась производимым эффектом и вниманием, которое на неё обращали, казалось, каждый гневный взгляд или раздраженный вздох со стороны модератора девушка воспринимала как самую настоящую награду. Но чьему-либо терпению рано или поздно обязательно приходит конец, и Аннет, понимая, что её занятие нагло сорвано, решилась на крайние меры. — Спасибо, Пол, что поделился этим с нами. — Мило улыбнувшись, сказала она нервному лысоватому мужчине, который битые десять минут пытался рассказать о том, как тяжело переживал ссоры с матерью в детстве. По иронии судьбы темой сегодняшнего занятия были истории, связанные с семьёй, — тема болезненная для половины населения планеты, но неизбежная. И сейчас она была как нельзя кстати для того, чтобы на законных основаниях приструнить нахалку. Окинув взглядом всех присутствующих и остановившись на секунду на Уэе, который уже сегодня успел вспомнить тяжёлые отношения своих матери и бабушки, а сейчас сидел и спокойно протирал очки концом джемпера, как ни в чём не бывало (конечно, для него представления Сии были просто как бальзам на душу), женщина перевела его на Симмонс, как всегда закрывающуюся скрещенными на груди руками, но нагло и надменно при этом глядящую прямо на неё из-под своей уродливой серой шапки. — Алисия, — нарочито дружелюбно начала Аннет, замечая, как сразу же напрягаются плечи девушки от этого обращения, — может, расскажешь нам о своей семье? Например, о матери… Или нет, — передумала она, понимая, что это будет даже лучше, — про твоего отца нам всем будет интересно и даже поучительно послушать. Уэй замер на своём стуле, инстинктивно напрягаясь всем телом. Он надел очки и перевёл свой взгляд на Сию, которая сжимала руки до побеления и смотрела на Аннет расширенными то ли от ужаса, то ли от возмущения, глазами. Майки с удивлением отметил, что девушку трясёт мелкой дрожью. — Так что, — продолжила допрос модератор, — вспоминаешь что-нибудь? На мгновение девушка зажмурилась, как от сильной пощёчины, а потом с резким звуком отъехала на своём стуле и за долю секунды приблизилась к Аннет с занесённой для удара рукой, но была остановлена Майки и ещё парой пациентов, вставших на защиту женщины, сжавшейся на своём стуле. Она с рыком негодования стряхнула с себя чужие руки и, прошипев что-то по типу: «Ты ещё пожалеешь об этом», вылетела из помещения, громко хлопнув дверью. Когда первоначальный шок прошёл, а все начали потихоньку расходиться, справедливо полагая, что занятие на сегодня окончено — Аннет даже не нужно было это произносить вслух, — Майки, очнувшись от сковавшего его потрясения, окинул её презрительным взглядом и выплюнул: — Вы не имели права так с ней поступать. После этого он покинул комнату, поняв одну простую вещь — больше он ни за что не вернётся на эти сеансы. Оказавшись на улице, Уэй решил, что первым делом ему нужно найти девушку и поговорить с ней, потому что что-то упорно подсказывало ему — её нельзя сейчас оставлять одну. Но долго искать не пришлось, буквально завернув за угол дома, он обнаружил её, сидящей прямо на холодном асфальте, прижавшейся к кирпичной стене. Сия будто смотрела сквозь него и не отзывалась, поэтому он не нашёл ничего лучше, чем сесть рядом с ней так, чтобы она чувствовала его плечо рядом со своим. Про себя он заметил, насколько тонким не по погоде было её пальто, но ничего не сказал, только молча начал снимать с себя куртку. Но внезапно был прерван крепкой хваткой на своём плече: — Не надо, это не поможет. Лучше отведи меня в бар. Хочу напиться до беспамятства. — Очки Майки от удивления, казалось, съехали на самый кончик его носа, но ничего возразить он не успел. — Одной это делать грустно. Ты можешь не пить, если боишься смешивать с таблетками, но хоть волосы мне подержишь. Заметив ещё большее замешательство на лице Уэя, она пояснила, хихикнув, как ни в чём не бывало: — О, этим всегда заканчиваются мои походы в бар. Дурацкая непереносимость алкоголя. — Которая никогда тебя не останавливала? — решился наконец вставить Майки. — Бинго. Если тебя не пугает перспектива провести в туалете всю ночь, то у нас может что-нибудь да получится. Они разошлись спустя пару минут, договорившись встретиться около восьми у бара, находящегося неподалёку от квартиры Сии, точное местонахождение которой всё ещё было Майки неизвестно. Впрочем, он не горел желанием что-то, что от него умалчивали выпытывать, а потому при встрече обошлись без неуместных вопросов, сразу перейдя к сути. Для вечера Сия преобразилась, будто перед Майки стоял совершенно другой человек. На ней были другие джинсы, так плотно обхватывающие её ноги, что Майки впервые поймал себя на их откровенном разглядывании. Ботинки завязаны, пальто плотно застёгнуто на все пуговицы, и шапки как не бывало — на уложенные на бок, слегка вьющиеся от стоящей в воздухе влаги волосы мирно падали снежинки крупными хлопьями. А глаза… Эти удивительно пронзительные глаза, непривычно аккуратно подведённые карандашом, в свете вывески бара, в который они всё никак не заходили, выглядели по-особенному привлекательными, словно манили переступить какую-то черту и протянуть руку. На мгновение Майки стало не по себе за то, что он оделся в простую клетчатую рубашку и футболку, сейчас спрятанные под тёплой курткой, а ещё не оставил дома свои очки, впервые всерьёз вернувшись к мысли о линзах. Сия смотрела на него лукаво, но спокойно, без вечного вызова, который он привык из раза в раз принимать при общении с ней. Всё в ней было как-то иначе этим вечером, и это волновало. Какое-то время они оба молчали, осматривая друг друга так, будто не виделись пару часов назад, потом Сия решила нарушить тишину насмешливым: — Честно? Ужасно выглядишь, сними хотя бы эту дурацкую шапку, мы не к Санте пришли на коленках сидеть, а по-взрослому напиваться. Ты хоть раз напивался, Майк? — в ответ Уэй посмотрел на девушку так, будто она сказала невозможную глупость, хотя на самом деле в его жизни можно было по пальцам пересчитать случаи, когда он чувствовал, что грань лёгкого опьянения пройдена. У него не то что бы было достаточно друзей, чтобы выпить с кем-то в хорошей или же не очень компании, а вся прелесть школьных вечеринок в старшей школе его не привлекала, вызывая лишь горькую смесь отвращения и стыда после пары неудачных опытов, урагана веселья, как и колледжа в его жизни пока не случилось. Сколько он себя помнил, он был примерным сыном, и особенно не страдал из-за этого. А потом ему выписали Ксанакс, в инструкции к которому было чётко и ясно написано, что не следует его смешивать с алкоголем. И пока что Майки внимал этому предостережению. Но что-то именно сегодня настойчиво толкало его подчиниться искушению, попробовать. В конце концов, жизнь одна, да?.. Так и не ответив девушке, он молча снял шапку и очки, отправив все в карман, после чего слегка взъерошил себе волосы нарочитого небрежным движением. Сия, всё подметив, широко улыбнулась и подбодрила: — Вот, уже лучше. Но чего-то не хватает. Дай-ка подумать… О, точно! — после чего впилась в его губы болезненным поцелуем, и не отстранилась, пока не услышала болезненный всхлип. Майки ошеломлённо прислонил пальцы к прокушенной губе, на них осталась кровь; он с плохо скрываемым возмущением, вызванным, по большей части, испугом, вытер рот тыльной стороной ладони и сжал челюсти, совершенно сбитый с толку. Он не знал, что ему сказать и надо ли в принципе что-либо после подобного говорить, чтобы не выглядеть полным идиотом в глазах той, что и так была невысокого мнения об окружающих. Алисия несколько секунд внимательно смотрела на него, а потом подняла его руку, чересчур нежно перехватив запястье, и слизала следы крови, оставшиеся на его коже. Майки на мгновение забыл, как дышать, ощущения горячего языка, скользящего от основания большого пальца к его кончику будоражили воображение, взгляд из-под накрашенных ресниц плавил сознание. Когда крови на его руке больше не осталось, девушка отстранилась с довольным своей работой видом, прекрасно осознавая, какой эффект её действия имеют на через раз дышащего парня напротив. — Ты сумасшедшая… — выдохнул Майки, не зная, куда себя деть от внезапно нахлынувшего возбуждения. — Но тебе это нравится, мой сломанный друг, — утвердительно заявила Алисия, гордо вскинув голову. — Пойдём внутрь, теперь ты выглядишь не как сбежавший с уроков школьник, и нас точно пропустят. Они прошли в бар и сразу же оказались укутаны особой его атмосферой запретной свободы, пьянящей не хуже напитков, продававшихся в нём. Пока они скользили по душному помещению в сторону бармена, Майки всё никак не мог отделаться от воспоминаний о произошедшем только что поцелуе, прокручивая его вновь и вновь и пытаясь понять, что он почувствовал. Она целовалась так, будто пыталась высосать из него душу, а потом снова вливала её в него. Это было головокружительно и убийственно, потому что с каждым последующим поцелуем он понимал, что не сможет больше без них. Он вдруг со всей ясностью осознал, что она вызывала привыкание, прямо как его препараты. И ему это нравилось. — Пойдём, надо кое-что ещё сделать, прежде чем мы с тобой всё-таки напьёмся. Я прямо чувствую, что без этого дело не пойдёт, — заявила девушка, едва они только пробрались к бару. Майки сначала не понял, куда его ведут, как вдруг оказался у двери туалета, куда его грубо затолкали, после чего был был повёрнут замок с, казалось, оглушительным «щёлк». На очевидный, но так и не заданный вопрос она ответила, закатив глаза: — Не хочу слушать, как кто-то трахается в кабинке, пока я крашу тебе глаза. — Прости, что делаешь? — переспросил Майки, подумав, что ослышался. — А ты о чём подумал, когда я тебя сюда завела, м? У-у-у, судя по твоим расширенным зрачкам, мысли были не самые невинные. Приятно знать, что провоцирую на них. Но не дождёшься, понял? А затем она уселась на столешницу и пригласила его жестом подойти поближе. — Давай же, я не кусаюсь. Ой, — она хихикнула, зацепившись взглядом за припухшую ранку на губе парня и его выразительно поднятые брови. Майки всё-таки подошёл к ней и слегка вздрогнул, почувствовав тяжесть обнимающих его бёдра ног девушки. Тем временем она выудила из своей огромной сумки порядком потрёпанный карандаш для глаз и цепко зажала между пальцев подбородок Уэя, призывая его приподнять немного голову. — Старайся не моргать, иначе выколю глаз. Она красила ему глаза своей подводкой, прикусив кончик языка от усердия, а Майки, внимательно следя за ней всё это время, окончательно утонул в противоречивых чувствах. Одна его часть настаивала на том, чтобы они ушли из этого бара, возможно, к нему домой, и провели этот вечер под какой-нибудь хороший старый ужастик — он был уверен, что ей бы понравилось. Другая же часть, до это этого смиренно молчавшая, требовала взять от этого вечера, места и человека всё, что только ему позволят, и желательно нарушить парочку правил поведения в общественных местах или даже законов штата впридачу. Сомнений в том, что с этим могут возникнуть какие-то сложности, даже не возникало. Внезапно, будто Сия смогла прочитать его мысли, она отбросила в сторону карандаш и снова клюнула Майки в саднящие губы. Это было больно, но почему-то не отрезвляюще, а вовсе наоборот, особенно после каждого, будто случайно слишком нежного на контрасте с укусами, быстрого движения языка по той или иной ранке. Она тянула его волосы, притягивала к себе, точно хотела вплавить в себя, и казалось мало что могло бы её остановить в данный момент, когда она, почувствовав возбуждение Майки, хищно улыбнулась и притянула ногами, закинутыми ему за поясницу, его ещё ближе к себе. Сначала ошарашенный таким напором, Уэй внезапно включился в процесс, и вскоре шипение и тихие стоны уже вовсю отбивались от грязных стен с покоцанной плиткой. Это было похоже на наваждение, но бьющаяся под пальцами Майки жилка на шее девушки, которую он придерживал одной рукой, другой сжимая её бедро, напоминала, что всё происходящее — реальность, которая в одно мгновение словно ударила его по голове обухом. Он аккуратно отстранился, пьяно глядя на разгорячённую девушку, продолжающую по инерции выгибаться ему навстречу, и тряхнул головой. — Зачем ты… Мы же… Это не… Мы даже не соулмейты. Это как-то неправильно всё… — задыхаясь, торопливо бормотал Майки, уже слабо отдавая себе отчёт в своих действиях, хотя они ещё не успели принять ни капли алкоголя. — Скажи ещё до свадьбы нельзя… — буркнула Сия, откинувшись на зеркало позади себя. — А что, нужно обязательно быть истинными, чтобы получать удовольствие? — воинственно продолжила она, и Майки понял, что после этого ему точно ничего больше не светит. — Моя мать бы с тобой не согласилась, потому как её соул оказался ещё той мразью, не умевшей справляться со своим гневом и непомерным чувством ревности. И чем всё закончилось, как думаешь, м? — сквозь зубы кинула Сия, яростно сверкая глазами. — Мне жаль. — Выдавил из себя Майки, честно говоря, даже не зная, что можно сказать ещё после такого откровения. Похоже, этот день был проклят кем-то или самой Аннет на то, чтобы все разговоры сводились к семье, с которой мало у кого всё ладилось. — К чему ей или мне твоя жалость теперь? Что это за дурацкое клише, когда кто-то рассказывает о чём-то, нарушающем твою систему координат, значит, обязательно нужно проявить сожаление? Да нихрена это не помогает и не поддерживает, понял? Вали домой, я передумала с тобой сегодня напиваться. — Заявила Сия и оттолкнула Майки от себя, затем ловко спрыгнула со столешницы, поправила задравшееся пальто и направилась к двери, за которой скрылась в считанные секунды. Майки прикрыл глаза рукой и решил для себя, что чёрта с два он её послушается.***
Остаток того вечера прошёл как в тумане, начиная с первой капли алкоголя, попавшего в организм Уэя. Он не помнил ничего из происходившего после того объяснения, не говоря уже о том, что совершенно был поражён, когда в какой-то момент потерял Сию из виду, а потом вдруг увидел перед собой Пита, с трудом узнав его в толпе пьяных посетителей, который в итоге любезно и вытащил его из бара на свежий воздух, слегка приведший Майки было в чувства, но не надолго. Перед глазами всё плыло и кружилось, ноги не слушались, во рту было дико сухо, а к горлу постоянно поднималась горечь, так и норовившая вырваться наружу. Майки пришёл в себя в темноте чужого дома, чувствуя под собой шершавую ткань обивки дивана. Его снова замутило, когда он попытался пошевелиться, а тело пронзило ноющей болью, отчего Майки застонал. Очень кстати рядом с ножкой дивана он нащупал что-то похожее на таз и поблагодарил всех богов за то, что он там был, а иначе чувство вины за испорченный своему спасителю диван и ковёр съело бы его с потрохами. Отдышавшись, он проследовал в сторону ванной, дверь в которую была оставлена открытой, а свет — включённым. Когда он вернулся в гостиную, держась за ноющую голову и слегка покачиваясь, там было открыто окно, а на диване сидел непривычно нахмуренный и серьёзный Вентц, он держал в руках стакан, в котором что-то шипело. — Выпей и ложись обратно, тебе сейчас не очень полезно шататься по дому. Майки в ответ лишь аккуратно кивнул и с вымученной полуулыбкой, которая, наверняка, больше напоминала гримасу, принял стакан, после чего залпом выпил его содержимое. Сильно легче не стало, но чуть терпимее точно. Очутившись уже снова в горизонтальном положении, он был заботливо укутан пледом под тяжёлый вздох Пита, который почему-то всё чаще являлся спасителем Майки от неурядиц. Если бы у Уэя так не гудела голова и его так сильно не клонило в сон, он бы выдавил из себя что-то поприличнее обычного «спасибо», но на большее его сил не хватило, а Пит вроде как и не требовал от него ничего. Утро выдалось до жути неловким, но после омлета и кофе, без которых Вентц не отпустил своего старшего коллегу и вроде как теперь друга восвояси, Майки всё-таки решил аккуратно уточнить, каким образом всё закончилось тем, что он проснулся на диване Пита. И тот рассказал, что посреди ночи его разбудил звонок, бармен, по просьбе одной девушки, звонил ему, чтобы тот забрал своего друга и заодно оплатил их счёт, потому что у неё при себе денег не было ни цента. На этом моменте Майки стало совсем неудобно перед парнем, после чего он пообещал, что отдаст ему всё после зарплаты. Пит благородно отказался от подобной компенсации, посетовав, правда, на то, что ему, по всей видимости, влетит от хозяйки, живущей над ним, за пьяного друга, которого он притащил к себе — старушка плохо спала по ночам и обладала поразительным слухом, а на пьяные бредни Майки уж и подавно вышла на лестницу. На этом их разговор в принципе был закончен, и оставаться в чужом доме Уэю больше не было причины. Его щёки и уши горели от стыда, потому что он ни за что бы не хотел, чтобы из-за него у Вентца были проблемы, поэтому, некоторое время помявшись в коридоре перед уходом, он в который раз извинился за то, что доставил столько неудобств, в ответ на что был просто крепко обнят. — Если всё-таки выселит, то я ищу соседа, — как бы невзначай сказал на прощание Уэй, после чего скрылся за дверью. Почему Пит решил умолчать, как перепугался за Майки ночью, когда нашёл в его куртке початую баночку до боли знакомого Ксанакса, когда того трясло полночи, и он едва не задыхался под действием гремучей смеси из алкоголя и таблеток, когда он всё ещё пьяный пытался звонить кому-то и кричал в трубку про некую Сию, в которой Вентц угадал свою давнюю знакомую Симмонс, недавно снова не иначе как по злой шутке Судьбы объявившуюся в его жизни и завладевшую сердцем бедняги-Уэя, он и сам не знал. Но что-то не давало ему рассказать, какое жуткое прошлое связывает его и эту девушку, и как он боялся, что она вскоре разрушит ещё одну небезразличную ему судьбу. Он очень надеялся, что его опасения напрасны, но смутное предчувствие неумолимо твердило, что ему нужно действовать и как можно скорее, если он хочет спасти Майки. Ведь однажды он уже не справился, потому что было слишком поздно.***
С той ночи прошло около недели. Сия будто исчезла из жизни Майки, вихрем пройдясь по ней и оставив после себя лишь покосившийся домишко посреди поля. Так как на групповую терапию он теперь не ходил из принципа, то и там с ней пересечься он не надеялся, и даже был уверен, что уж кто-кто, а она точно не вернётся к Аннет ни за что на свете. На его звонки девушка не отвечала намеренно, хотя вполне вероятно было и то, что она просто сменила телефон. Он не пытался её искать, подсознательно понимая бессмысленность этого. Все их странные отношения состояли из его жалких попыток что-то построить и её, привыкшей играть исключительно по своим правилам, отчаянного сопротивления. Так к чему же было ещё ждать чего-то, на что-то надеяться… Майки и сам не понимал, но время от времени перед внутренним взором то и дело вставали отдельные моменты их редких, незабываемых встреч. Наверное, пройди ещё с десяток лет, он бы не смог ничем стереть эти воспоминания, так остро впившиеся осколками в его сердце. Что волновало его больше всего, так это противное чувство тревоги, время от времени начинавшее точить Уэя изнутри, что-то шептать, но он старался его заглушать давно проверенным способом — дополнительной таблеткой Ксанакса в обед и работой, которой, благо, с каждым днём становилось всё больше после отгремевшего недавно Дня благодарения. Порой Майки казалось, что в этом году его шансы окончательно возненавидеть Рождество особенно возросли. Гирлянды, игрушки и яркие украшения, еловая хвоя, потихоньку заполняющая улицы города, повсеместная суета и ажиотаж вызывали чувство отвращения. Всё потому, что когда-то он сам с удовольствием становился частью этого безумия. Отношения с Вентцем стали на удивление более доверительными, если не сказать тёплыми, что до сих пор вызывало искреннее удивление Уэя только он вспоминал, какие обстоятельства способствовали подобной перемене. Он всё ещё не знал и половины событий той ночи, потому что в истории отсутствовали показания двоих её участников — Сии и, как оказалось, ещё и Джерарда, которого он переполошил своим звонком посреди ночи. Стыдясь того, что он, как предполагал, мог тогда наговорить брату, Майки даже не пытался заполнить недостающие пробелы в картине того памятного дня звоноком брату. Во-первых, он не хотел ворошить эти старые гнилые листья голыми руками, во-вторых, меньше всего он сейчас нуждался в нотациях. Поэтому он выбрал тактику «если не помнишь, то и не было» и старался её придерживаться, пока что выходило отменно. Пит же оказался по-настоящему хорошим и понимающим другом, не старающимся поднять неприятные темы или вывести специально на какой-то разговор по душам, будто угадав, что Майки этого терпеть не может и подобной заботы не оценит. Поэтому он просто давал понять, что если потребуется, он рядом и готов выслушать, но ни на чём настаивать не станет. Однажды Майки даже поймал себя на мысли, что в компании Вентца ему спокойно, а его шутки или заигрывания с покупателями больше не раздражают, как прежде. Это в какой-то мере было даже забавно и мило. Кроме того, хозяйка всё же выставила Пита из квартиры, поэтому они стали ещё и соседями, к радости последнего. На самом деле, Майки тоже был доволен сложившимися обстоятельствами, но старался не афишировать этого, просто тихо наслаждаясь его компанией. Всё потекло своим чередом и успокоилось настолько, что, казалось, вот-вот грянет шторм. И он окатил Майки всего ледяной водой в ту ночь, когда тот внезапно проснулся от ощущения, будто его кто-то ударил шокером — резко и до боли внезапно. Голова противно гудела, как и всё тело, на часах рядом с кроватью мигали зелёным три часа ночи. Пит тихо посапывал из гостиной. Майки словно кожей чувствовал, что что-то не так, но никак не мог найти причины этому поднявшему в душе беспокойству. Потерев глаза, он в итоге поднялся и тихо добрался до ванной, где умыл лицо прохладной водой. Глаза были красными и заспанными, и Майки на автомате потянулся к шкафчику за зеркалом, чтобы взять ещё одну таблетку, которая помогла бы ему спокойно проспать остаток ночи вплоть до самого утра, как вдруг услышал вибрацию. Благо, на ночь он ставил телефон на беззвучный режим, спасший его от взволнованных допросов Пита посреди ночи. Телефон на тумбочке отображал неизвестный номер, и Майки ещё секунду размышлял, а стоит ли вообще отвечать кому-то в три часа ночи, но всё же решился и поднял трубку. — Майки… — на другом конце послышался всхлип. — П-приезжай, пожалуйста. Я тебя очень п-прошу. Мне с-страшно одной, М-майки… От этого голоса, казалось, внутри него всё сначала заледенело, а потом треснуло под натиском множества чувств, накрывших его лавиной. Радость, смятение из-за такого родного и непривычного обращения, волнение, страх неизвестности и желание помочь — всё смешалось внутри него в бурлящее варево, и он, забыв всякую осторожность, спешно начал одеваться, гремя ящиками комода и не отнимая телефона от уха. В нём он слышал безутешный плач и горькие всхлипы, перемежающиеся с просьбами поторопиться. Он шептал какие-то успокаивающие глупости и обещания в ответ, не следя за тем, в чём клянётся, казалось, полностью разбитой и безутешной девушке. В какой-то момент звонок сам собой завершился, и Майки напугало это ещё больше. Он понятия не имел, где живёт Сия, а спрашивать у неё в таком состоянии это было бессмысленно. Он лишь надеялся, что в том доме, что она однажды невзначай ему представила как своё пристанище, сейчас горит лишь одно окно. Не дождавшись пробуждения Вентца, которого, похоже, после тяжёлой смены и пушками было не добудиться, Майки взял его ключи от машины и оставил записку, после чего вышел из квартиры, насколько возможно аккуратно притворив за собой дверь. На месте он оказался довольно скоро, и только уже хотел начать свои поиски нужной квартиры, как, к немалому его удивлению, на телефон пришло сообщение с её номером и этажом. Будто кто-то следил за ним или рассчитал до минуты время, необходимое ему на дорогу в полупустом городе. Отбросив подобные подозрения, Майки поторопился покинуть машину. Уже через пару минут он стоял напротив тёмной двери и всё никак не решался постучать, но это и не потребовалось, когда он заметил, что она открыта. Его сердце заходилось от страха за Сию, с которой, очевидно, произошло нечто ужасное. В квартире было темно и душно, из дальней комнаты доносились то ли всхлипы, то ли смех, на которые и поспешил Майки. Когда он оказался в нужной комнате, телефон выпал у него из рук от вида, что ему открылся. Девушка сидела прижавшись к стене, а вокруг неё на полу валялись осколки зеркала и какого-то цветного стекла, будто кто-то решил возвести вокруг неё преграду из стеклянной крошки. Она сжимала в окровавленных руках бутылку с чем-то крепким, но всё не решалась сделать глоток, только плакала и тряслась всем телом. Рядом с ней, на небольшом островке пола, свободном от стекла, лежал телефон, тоже с разбитым экраном. — Т-ты приехал, — дрожащими губами, прошептала девушка и отставила бутылку, заметив Майки, который всё никак не мог найти в себе сил сдвинуться с места. После этих слов он будто пришел в себя и, выставив руки вперёд, попросил её не двигаться, а сам метнулся на кухню. Вернувшись с щёткой и совком, который в общем-то был абсолютно бесполезен, учитывая масштабы катастрофы, он принялся расчищать себе путь к смеющейся и продолжающей при этом утирать слёзы Алисии. Её состояние вызывало всё большие подозрения, и Уэй просто боялся спросить, что случилось. — Какой забавный, пробираешься ко мне… Это что-то новенькое, — прокомментрировала Сия, заметив, как торопливо парень избавлялся от осколков на своём пути, сгребая их при помощи щётки в кучку в противоположном конце комнаты. В помещении было до странного промозгло, хотя окна были закрыты, и темно, хотя в углу слабо горел потрёпанный торшер. Майки, вскоре разобравшись с препятствиями, наконец смог подобраться поближе к девушке, что внимательно рассматривала его, словно всё больше успокаиваясь от одного его пристуствия с ней в одной комнате. Наконец он, отбросив щётку и аккуратно отряхнув руки, встал на колени перед Сией и бережно осмотрел её руки, к счастью, оказавшиеся лишь сильно порезанными из-за борьбы с зеркалами. Только он хотел пойти на поиски ванной, чтобы вернуться с аптечкой или хотя бы влажным полотенцем, как эти кровавые руки обняли его лицо и притянули к себе. Уэй содрогнулся от ощущения холода и липкой влаги на своей коже, но не сказал ни слова, чтобы прекратить это, только закрыл глаза. — Посмотри на меня, пожалуйста, — попросили его тихо, и он повиновался; на мгновение дыхание сбилось от пронзительного взгляда, проникающего, казалось, в самые потайные уголки его души. — Спасибо. Меньше всего на свете Майки ожидал когда-нибудь услышать это слово от Сии, но в его искренности сомневался всё меньше, чем нежнее прижималась своими холодными, ещё слегка дрожащими губами к его девушка в каком-то несвойственном ей порыве странной благодарности. Этот горький поцелуй сжимал ему горло тисками, но почему-то он не мог найти в себе силы прекратить его, перестать бережно держать её в своих руках, словно понимая, что это теперь не в его власти. Его щёки, виски и даже волосы теперь были вымазаны в крови, и приятного в этом было мало, но тем не менее он пытался отдать всё, что она хочет от него, будто лишь от этого зависела её жизнь сейчас. Насытившись, Сия сама отстранилась и уткнулась лбом ему в грудь, пока он невесомо поглаживал её плечи и прижимался к макушке. Она как-то болезненно осунулась и уменьшилась вся, и непрошенные слёзы от осознания, что он тоже виноват в том, что с ней случилось, едва сдерживались. Кто-то сейчас же должен быть сильным. — Надо вызвать скорую, — вдруг озвучил он, услышав протяжный вздох. — Не бойся, я не пыталась покончить с собой, — фыркнула девушка, снова облокачиваясь на стену и закидывая голову повыше. — Это не придало бы моей жизни больше смысла. — Тогда хотя бы позволь промыть твои руки, в них могли ещё остаться осколки. — Аптечка в шкафчике в ванной, там есть бинты, — как бы невзначай кинула она, пытаясь скрыть вновь потёкшие по щекам слёзы. — Что это ты задумал? Но возмущаться тогда, когда тебя подхватывают на руки, а после несут в сторону ванной, было уже поздно. Аккуратно усадив её на бортик, Майки открыл кран и отрегулировал воду, прежде чем направить руки Сии под струи. Она шипела, но не вырывалась, пока вода, стекавшая с её пальцев принимала всё более светлый оттенок. На удивление осколков, застрявших в коже, оказалось не так много и все они с горем пополам были вынуты. Жжение антисептика, успокаивающие поглаживания по голове, которую ей позволили откинуть на тёплую, размеренно вздымающуюся грудь, бинты, которые теперь обнимали её израненную кожу — всё это напоминало ту заботу, которую она до этого не знала. Какую-то отчаянную, даже самоотверженную. Почему-то от неё хотелось плакать ещё сильнее, нежели от боли, которую из года в год в этот день она пыталась заглушить алкоголем, агрессией или какой-нибудь химией — любой способ подходил, если заставлял её чувствовать. — Ты такой странный, — тихо заметила Сия, когда они, не найдя места лучше во всей квартире, уселись на старый матрас в углу условной гостиной. — Самый странный парень в моей жизни, Майки Уэй. — Ты раньше никогда меня так не называла... — А теперь можно? — почему-то вдруг спросила девушка, будто ей требовалось когда-нибудь разрешение. Вместо ответа Майки прижался к её запястью губами и устроил ладонь на своей щеке, теперь уже не покрытой кровью. — Я тебя не оставлю, пока это тебе нужно, — пообещал он, смотря прямо ей в глаза, ярко стоявшие в полумраке. Свет было решено не включать, тем более, что за окном уже становилось светлее. — Сегодня день смерти моего отца. — Выпалила на это Сия, не заметив никакого удивления на спокойном лице напротив. — Мой личный праздник. — Нашла важным добавить она. — День, когда я победила этого дракона собственными руками… Тебе, наверное, Аннет успела рассказать об этой кровавой части моей биографии? — Нет, — едва слышно ответил Майки, снимая очки. Девушка восприняла этот жест как приглашение к продолжению. — Даже странно. Теперь уже не суть. Я помню, что почувствовала облегчение, когда увидела его лежащим на полу. Но знаешь, что самое забавное в этом всём? — Майки молча покачал головой, мысленно готовясь к чему-то шокирующему. — Моя мама не оценила моих стараний. Не поняла, что я просто хотела, чтобы мы жили с ней спокойно, вдвоём, чтобы он не трогал ни её, ни меня, — девушка сжала зубы, будто пытаясь собраться с силами и дорассказать эту историю. — Знаешь, что она сделала после этого? Отказалась от меня. Боялась, что я однажды и её так же, как и его… Что это был лишь вопрос времени. Клёвые у меня были родители, согласна. После этого повисла звенящая тишина. Майки незаметно для них обоих прижал к себе девушку, пока она рассказывала ужасные вещи, леденящие всё внутри. Он не мог поверить, что к кому-то Судьба может быть так жестока, но это было правдой, жуткой и беспощадной. Так они и сидели прижавшись друг к другу в темноте и тишине, каждый что-то решая для себя. Давая безмолвные обещания, которые совершенно излишне было бы озвучивать вслух. Когда в окно начали проникать первые лучи зимнего солнца, Сия, будто очнувшись, отстранилась от Майки и серьёзно спросила: — Ты тоже теперь боишься меня? Ответ на этот вопрос ей обязательно нужно было знать, потому что если вся эта забота и поддержка ничего на самом деле не значат, то… — Нет. — Твёрдо ответил Майки, ни капли не сомневаясь в своих словах впервые в жизни. — Хорошо, — выдохнула девушка, а после, закрыв глаза, добавила: — Потому что ты помогаешь мне чувствовать себя живой.