После того как победили лучезарность

— «Нет… Нет… Это не может быть он! Или может?» — тонна вопросов сыпалась на голову Хорнет. Тем временем рыцарь не подавал никаких признаков агрессии. Он просто рассматривал охотницу. В воздухе больше не чувствовалась инфекция. Хорнет заметила, что яйцо каким-то дивным образом было раскрыто. — Полый Рыцарь?.. Что?…— не понимала жучиха. Что случилось? Куда делась чума? Как раскрылось яйцо? И только сейчас она заметила, насколько этот сосуд потрёпан. У него отсутствовала одна рука, на маске расположилась огромная трещина, от плаща остался только порванный и пыльный кусок тряпки. Дочь Херры убрала иглу, словно чувствуя, что потрёпанный гигант не причинит ей вреда, отчего сразу стало как-то спокойно на душе. Улыбка сама расплылась на лице при виде того, что всё наконец закончилось, а брат теперь свободен от, казалось, вечного заключения. *** Полый уже давно перестал считать, сколько дней он провел в цепях. Чума поедала его изнутри, сжигала в пламени отравленного рыжего света, оставляя после себя невыносимую боль. Он взывал о помощи к своим братьям-сосудам, но никто не откликнулся на его зов. Он ненавидел свою судьбу, свою жизнь, себя. Вдруг все исчезло. Боль пропала, оставив после себя лишь легкое оцепенение. Он чувствовал, что может себя контролировать. Он попытался двинуться, но цепи не позволяли. Рыцарь подвигал рукой и понял, как одна из них ослабла за столько времени. Он кое-как выбрался из цепей и упал на пол. Рядом лежало его верное оружие. Лезвие едва могло принести какую-то пользу, однако, даже в таком состояние, пусть и временно, способно было защитить владельца от врагов. Гигант пошёл по длинному коридору, громко волоча по полу свой сломанный гвоздь. Путь ему преградило нечто, похожее на ворота. Рыцарь пытался их открыть. Сначала бил по воротам своей одной рукой, потом пытался засунуть гвоздь в проём. Хотел выбить, но все безуспешно. Дверь не поддавалась. Полый положил руку на дверь. Он был в отчаянии. Он действительно обречён навсегда остаться в одиночестве, даже после исчезновения инфекции? Даже после освобождения от сдерживающих его оков? Он прижал свою рогатую голову к воротам, совсем отчаявшись от такого трагичного для себя исхода. Дверь начала открываться, издавая странный звук. Он отпрянул. Неужели спасение явилось? Неужели Полый правда больше не чувствовал боли? *** Чума пропала. Пришла свобода. Зараза испарилась. Надежда появилась. Навсегда ушла болезнь. Началось восстановление.