Пакостник

Марк открыл тёмные глаза, уставившись в пустое и усталое равнодушие, отразившееся в остекленевшей поверхности глазного яблока. С привычным усилием сев, он скользнул тёмным безразличием взгляда к лежащему рядом телу. Парень встал, позволив простыне всё также пусто соскользнуть на пол. Найдя на полу сброшенные накануне вещи, надел их на себя. Подойдя к аккуратно спрятанному между креслом и стеной рюкзак, достал кошелёк и пересчитал деньги. Ну, хотя бы так. На пожрать и купить что-нибудь хватит. Да и на отложить на аренду квартирки. Нормально потрудился. Не задерживаясь, кудрявый сунул кошель во внутренний карман куртки, сквозь рукава которой уже успел пропустить тонкие конечности. Не бросив и взгляда на развалившееся на постели и визгливо похрапывающее тело, он вышел из номера отеля. Остановившись у пошарпанной многоэтажки, уже с пакетом из круглосуточного, достал сигарету и, щёлкнув зажигалкой, закурил. С привычным спокойствием курящего заполнил струящимся дымом грудь. Выдохнул, прищурившись, уставившись с смертельно-обыденной усталостью и презрением на хмурое, тёмное небо. Пронзительно холодный порыв ветра растрепал спутанные тёмные кудри. Оброс. Затушив сигаретку о шершавую стену, бросил её на разбитый асфальт и зашёл в воняющий ссаниной подъезд. Поездка в таком же обоссанном и конвульсивно трясущемся лифте привела на какой-то там этаж. Механические, ничего уже давным-давно не значащие шаги, щелчок замка и смуглый долговязый парень в шортах и длинной, в розовую полоску, рубашке под чёрной курткой там, где и находится по разу-двум за сутки. Какое-то время и водные процедуры спустя Марк сидел в потрёпанном кресле, закинув на подлокотник длинные ноги. Перед утомлённым, в кои-то веки несколько осмысленным взглядом плясала во всей своей красе и величии бездумность. Вроде и понимаешь, что сидишь в холодной квартире, на ободранном плюше хрен знает насколько старого кресла, знаешь, что жрачка заваривается на тесной кухне, а по боку. Просто думаешь в никуда и ни о чём. Эта хрень вроде как называется отдыхом. Да, Марк отдыхает. Поднявшись, он прошёл по коридорчику и вышел на кухню, где, разливаясь в трупно замершем... или просто окоченевшем воздухе провоцирующе приятным запахом еды, уже заварилась лапша. Вкусная хрень. Живот набит, можно спать. Опять переместив себя в другую комнату, Марк лёг на скрипнувшую пружинами кровать. Уставился с саркастично-невесёлой, пустой, тёмной, под цвет радужек, ненавистью в потолок. В голову пришли привычные, но откровенные слова: — Жалок. Ты отвратителен, Колизей. Кусок плоти, пригодный лишь для траханья, жрачки и пустоты. Жалок. Тебя можно только жалеть, Марк. Только жалеть. Парень почувствовал, как губы кривятся в безумной изломанной усмешке. Ему бы вцепиться обыденно в волосы. Ему захрипеть бы в немом ужасе как всегда. Но он слишком устал на сегодня. Как-нибудь позже. Марк сомкнул веки, погружая сознание в сон.