Ошибки прошлого...

Пятый пошёл налево, свернув в узкий тёмный коридор. Его шаги эхом отдавались в пустоту. Глаза не сразу привыкли к потёмкам, но среди всей черноты он заметил в углу ярко-мигающую красным светом огонёк. — А вот и камера. — хитро улыбнулся Пять. Он огляделся по сторонам. Никого. Камера его не замечает. Собрав все силы в кулаки, заискрившиеся голубым, Пятый стал прыгать в пространстве, создавая шум и лишнее свечение для привлечения внимания. Результат не заставил долго себя ждать. Вскоре на место прибыли вооруженные сотрудники Комиссии — корректоры. Не раздумывая долго, начали стрелять по мальчишке, который без труда уворачивался от них, словно плывя, растворяясь в воздухе и странном танце. Его действия непредсказуемы, а движения точные, ловкие, быстрые, а главное — неуловимые. Сначала Пятый некоторое время даже заигрывал с ними, давая им выдохнуться и хорошенько устать, но от безделья ему стало скучно. Оказавшись рядом с одним из корректоров, резко свернул тому шею. Бездыханное тело свалилось на пол. Пять забрал огнестрельное оружие у трупа, а потом вступил в настоящую игру. Люди падали одним за другим, оставляя после себя кровавое побоище. Ярко-алая жидкость пролилась на руки и лицо малолетнего убийцы, на лице играла победная улыбка. На лбу и носу выступили испарины. Он полностью сосредоточен, он всегда на шаг впереди. Он — лучший в своём деле. Эта мысль подкреплялась, подтверждалась с каждым падением. С каждым проигрышем. И вот. Он уже стоит над горой жалких трупов, о чьих душах даже не вспомнят ни добрым, ни плохим словом. Просто забудут. *** Диего и Лютер пошли вместе направо. Камера не замечала и их. — И что? Нас видят? — помахал Диего рукой перед камерой. — Не знаю. — пробормотал Лютер, недоумённо пялясь на дверь. — Ну, наверное, надо как-то привлечь внимание? — Лютер молча кивнул, потом неожиданно для Диего со всей могучей силы врезал кулаком по камере, от чего та с грохотом отвалилась и разбилась вдребезги. — Я имел в виду не это… — похлопал ресницами Второй. — Э… Да? — где-то с обратной стороны послышался стремительный топот, частые щелчки и крики с перекличкой. Так или иначе план сработал. Это был отряд. Началось месиво. Отряд бойцов быстро расчехлили свои орудия, нацеливаясь точно на Диего и Лютера. Но Герои не растерялись. Диего сразу метнул свои ножи, тем самым сбив с толку нападавших. Лютер устремился вперёд, словно и не переживал, что пули могут просечь его насквозь. Заметив, как градом на Первого летят, свистят пули Диего моментально выдвинул руки вперёд. Они также заискрились, каждая мышца в нехилом теле Харгвизва напряглась. Вместе с мощным криком он остановил пули. Те зависли в воздухе, подобно с перегруженной памятью компьютеру. Отряд замер вместе с этими пулями, люди в масках тщательно разглядывали их, не понимая происходящего, вместе с ними изумился и Лютер. В следующее мгновение град в противоположном направлении резко влетел отправителям. Каждый корректор получил болезненную пулю. Кто-то в ногу, кто-то в руку, а кто-то прямиком в сердце. Те, кто выжил, добил Лютер. Битва длилась не так уж и долго. *** Эллисон, воссоединившись вместе с Клаусом и Ваней, стояла под яркой лампочкой, наблюдая за каждым её изменением. Ваня разглядывала следующую дверь, а именно место, где должна была прикладываться карточка. Проём был узок, но достаточен для пропуска. Клаус же во весь голос горланил некий бред, по мнению Бена, который озвучил свои мысли. — Ой, Бен, ну, ты и зануда, конечно. Скучно-о-о! — взвыл Клаус, раскидывая руки в разные стороны. Его реплика отдалась громким эхом. А лампочка замигала интенсивней. — Похоже, громкие звуки тоже привлекут внимание. — подметила Эллисон. — То есть нам надо сделать так, чтобы сюда явились все эти… — побоялась договорить Ваня, сглотнув. — Да-да. Вот эти самые придурки Комиссии, а потом всего лишь перерезать им глотки! Так, Эллисон, только без обид. — сразу выставил руки Клаус в извиняющимся жесте. — Боже, Клаус, серьёзно? — несильно ударил себя рукой Бен. — Отстань. — перешёл на призрака. Эллисон закатила глаза. — И так. — начала она. — Что будем делать? Есть идеи? Мысли? — Я хочу жрать! — воскликнул Клаус. — Я не про это. — Эх… Надеюсь, скоро всё будет позади… — выдохнула Ваня, обнимая себя руками в попытках согреться. Все они на это надеются. *** Пятый стоял среди трупов, вытирая с себя остатки крови, даже с пониманием, что это сейчас бесполезно. Он выкинул орудие подальше, чтобы не мозолить глаза. Принялся искать заветную карточку, пропуск, а так же шанс на спасение человечества и на спасение его упокоения. В карманах большинства было абсолютное ничего. Но Пятый не терял надежды. Судорожно обыскивал каждую каёмочку, каждый кармашек, каждую пуговичку. И наконец, он нашёл то, что искал. Весь ключ был измазан в бордовой субстанции, даже протерев, Пять не смог рассмотреть имя и номер, хотя это, по сути, было не важно. Обрадованный своей работой, Пятый с гордостью сжал её в руках. Мальчик поднялся на эту гору трупов, где можно спокойно ставить флаг, ведь он обуздатель. Он покоритель. — Е-ху-у… — донёсся знакомый голосок из угла коридора. Пятый обернулся, уже готовый у нападению, но перед ним оказалась девочка с милой улыбкой и искрящимися глазами. Она приветливо помахала ему кончиками пальцев, перемотанных в старый попачканный бинт. Он невольно улыбнулся в ответ, уже спускаясь со своей вершины. — Ты поздновато. Всё веселье уже закончилось. — усмехнулся Пятый, показав карту. — О-у, какая жалость. — надула обиженно губки Де-8. — Вот только… — Что? — машинально спросил мальчик-в-шортах. — Ты не прав. — она снова улыбнулась хитрой лисицей. — Веселье только начинается. — где-то из-за спины Де-8 вытащила руку с пистолетом, чётко направив его на Пятого. Тот ошарашенно оглядел её, не понимая происходящего. Он смог разобраться, что к чему только после закадрового злорадного смеха. — Выходи! — крикнул, что было мочи номер Пять. Из-за кулис огромного предоставленного судьбой театра вышла женщина в чёрном плаще, с трубкой в руках. Её белые локоны прикрывала шляпа, глаза азартно бегали по окровавленному мальчишке. — Что? Что это значит? — Пять хотел было подойти к девочке, но та вновь повернула дуло пистолета на него, заставив остаться на месте, не смея подходить. — Ох, Пятый, ты так и не понял? — улыбнулась Куратор. — Ты. Ты в этом замешана. — ткнул в неё издалека. — Давай поговорим, как взрослые люди… — приторный голос Куратора настойчиво диктовал что-то своё. Де-8 слегка пошатнулась, но никто этого не заметил. — Что? Де-8, ты меня… Провела вокруг пальца. — с явной обидой и огорчением произнёс он. — Я… Я… А я ведь… Поверил… — он совершенно поник. Что-то внутри него обломалось. Что-то настойчиво отбирало силы. Ноги слегка подкашивались, но он стоял до последнего. Такое противное надоедливое чувство. В первый раз он испытал подобное, когда застрял будучи ребёнком в апокалипсисе, где не было никого из близких и родных. Абсолютно никого. Пятый всю свою жизнь посвятил предотвращению этой катастрофы, возвёл спасение семьи на первое место. Это была его цель. А сейчас. Сейчас вновь потерялся всякий смысл. Сейчас не было мыслей. Лишь непонимание, обида и гнев на самого себя. Он знал, что такой вариант может случиться. Он знал, что его могут обмануть. Тогда почему повёлся? Лезть в мышеловку, зная итог. Зачем? А самое главное, что он не понимал, как так можно искренне врать и показывать искусно эмоции. «Она — прекрасная актриса, » — где-то пронеслось в его голове. — Я… Доверился. — его взгляд потерял всякую надежду. Он глядел в пустоту. Весь разум затуманился. Де-8, словно и не зная, о чём он говорит, не стала вникать. Она точно направила дуло пистолета. — О-у… Какое откровение, номер Пять. Эмоциональность делает тебя таким… Уязвимым. Таким жалким. Ты меня разочаровываешь. Твоя проблема — излишняя импульсивность. Дерзкий мальчик. Кстати, уже кажется, подрос из своих детских шорт. — как ни в чём не бывало щебетала Куратор. — Что ж, боюсь, поговорить о прошлом… Хм… Не получится у вас… Ты — для неё… — Куратор лёгкой походкой подошла к девочке, которая как ни в чём не бывало следила за ним. — никто. — она погладила её по волосам. — Ч-что? — шёпотом спросил Пятый, чуть приподнимая голову. — Ты. Нет… — Да. Именно, Пятый. Она его попросту не помнила. Не помнила ничего и никого. Де-8 лишь внушили о её работе и о неплохой зарплате, которую на и пыталась избежать. Пыталась скрыться. Пыталась начать всё сначала. Пыталась прожить собственную нормальную жизнь. — Нет… — Пятый почувствовал неимоверную слабость и горечь. Горечь поражение, скорбь о том, что хорошего конца быть не может. Он устал. Он устал исправлять ошибки прошлого. На большее его уже не хватит. — Да… Я долго думала, как убрать тебя, Пятый. Причём так, как мне хотелось. Жестоко, больно и с мучениями. Ты мог быть прекрасным работником, но нет. Ты решил играть по-другому. Но знаешь ли, не всегда удача может быть на твоей стороне. В определённый момент игральная кость может выкинуть плохое число, масти могут не совпасть, а за шахом всегда следует мат. Только эта не та игра, Пять. Здесь проигрыш неизбежен. — произнесла Куратор. — И ты… — Нашла твоё уязвимое место. — улыбнулась Куратор. — Де-8, будь добра, выстрелить. Это будет моё самое любимое убийство. — Де-8 послушно сделала два шага вперёд. Сейчас на ней маска равнодушного лица. Ни улыбки, ни грусти, ни печали, ни злости. Равнодушие. Это пугало Пятого больше всего. В глазах не играл привычный огонёк. Не играл огонёк. Не играл? Вот это и насторожило его. Вот, что ему казалось, поистине странным. Не было огня. — Стреляй. — послышался голос Куратора. — что ж, Пятый, попрощайся с нами. — улыбка. Самая противная на свете. Если его котёл в аду наполнен этой самой мерзкой улыбкой, то тогда ад действительно становится адом. В глазах Де-8 внезапно подмигнул слабое свечение. Пятый это заметил. Де-8 спустила предохранитель на пистолете, приготавливаясь к роковому выстрелу. *** «…Теперь перед ней поникший Пятый устремляет взгляд в пустоту. Он её не видит. Словно её нет. Растворилась в абсолютном ничего. Пятый поднимает опущенную голову. Картинка вырисовывается. Теперь он стоит не на белом фоне. Он стоит среди хорошо подготовленных агентов, лежащих на полу. Среди множества трупов, держа в руке какую-то карточку, испачканную в крови…» * Де-8 слегка пожмурилась от наваждения. Она подняла руку с пистолетом. Пятый стоял, уже смирившись со всем. Он уже подготовился к своему печальному финалу. * «…не видела, кто стоял перед ним, кого он так остерегался. Но понятно, что именно в этот момент он потерял много. Слишком много. А в том списке потерянного есть и строчка с его именем. Здесь он сам потерял себя…» * Де-8 вновь вздрогнула. Пауза затянулась. Де-8 в который раз навела дуло пистолета на Пятого. * «…Сам Пятый был залит кровью. В не своей. Печальный до боли взгляд…» * «Кто такой Пятый?» — задала вопрос себе Де-8. Её уже мучали эти ведения. Они, словно мешали ей сделать своё дело. Препятствовали. Не давали. Пятый заметил в её глазах смятение. Искры в глаза то загорались, то потухали. Он увидел это, стал наблюдать за ней. «Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый? Пятый?» — голова кипела, гудела… А затем появилась такая знакомая боль. Сейчас Де-8 поняла смысл слова «Дежавю». Уже это происходило с ней. Где-то, когда-то, но уже случалось. Только она не помнила. * " — Ну и на кого ты тогда поставила?» " — Если ты идёшь бронировать мне место, то позволь согласовать это со мной.» " — Ты так мило злишься, Мышонок.» " — Твой юмор — целое искусство по тому, как выставить себя идиоткой.» " — У тебя специфичные предпочтения. Или пить солёный кофе стало модно?» " — Мне бы хотелось, чтобы это обещание ты выполнила только по своему дикому желанию.» " — Да пойми, мать твою, что это опасно и я беспокоюсь за тебя!» * Она вспоминала. Она стала видеть отрывки прошлых воспоминаний. Глаза отчаянно замигали, подобно перегорающей лампочки. — Де-8? — позвала её Куратор. — Чего же ты ждёшь? Рука предательски начала дрожать, чем раздражалась ещё больше девочка. Мышцы лица постоянно дёргались, мимика отыгрывала самые разные эмоции. Пятый подмечал это. «Она помнит?» — спросил он сам у себя с надеждой. Палец согнулся на курке. Глухой звук чёткого выстрела разлился по округе, возвращаясь назад эхом.