Отражение на лезвии

      Сегодня весь город… нет, вся Империя наполнилась буйством красок и запахом алкоголя. От безлюдных снежных горбов Тивии, через завывающие скалы Морли и зелёные луга Гристоля, до песчаных полей Серконоса — все праздновали новую, впервые за полгода, радостную дату в истории остовов — коронацию самой молодой императрицы, одинадцатилетней Эмили Колдуин, первой своего имени.ЕЕ       Станет ли это поводом для шуток? — Несомненно, ведь почти никто не воспринимает ребёнка всерьез.       Попытается ли кто-то воспользоваться неопытностью молодого управителя? — Обязательно, пусть, юная леди все ещё не будет руководить Империей в полном понимании этих слов.       Будет ли она одна в этом гниющем мире вящего света — никогда.       Даже столь далекий от развернувшейся истории человек, как Теоданис Абеле, понимает, что она никогда больше не будет одна. Герцог Серконоса, вместе со своим телохранителем, спрятались в толпе других гостей столицы, устремив взгляд выше головы, на действо впереди. Быть столь приближенным к короне, дабы вот так легко занимать нишу на притронных ступенях, было одновременно и невероятной честью, и довольно-таки неприятным наказанием. Старость отзывается болью в натянутых шейных позвонках, то и дело угрожая уронить голову на плечи. Но герцог упорно продолжает стоять и наблюдать.       Наблюдать за цирком. Несмешным цирком.       За тем, как маленькая девочка стоит подле трона, держа в крепких ручках тяжёлую державу и королевский скипетр. Как хрупкая голова держит на себе тяжесть короны. Как широкий, напыщенный воротник сжимает горло и небольшой корсет — который в её возрасте вообще не нужен, но все равно надет, герцог видит — мешает ей жить, скрываясь за красивым нарядом. Не то костюмом, не то платьем тёмных тонов. Но юная леди упорно держит голову высокоподнятой, и холодный взгляд устремлен вперёд, норовя просверлить дыру в стене напротив и сбежать. Она стоит. Стоит и говорит звонкую речь ровным детским голосом так, что эхо разражается по заполненному залу. И тенью ему были тихие перешептывания дворян, что говорили украдкой, почти не размыкая рта, дабы не привлекать внимание. Но они привлекали. Если не её, то его внимание.       Черной статуи у трона.       Человека с серой — вернее, бледно розовой, но для жителя юга она была серой, — кожей, и угрожающим шрамом во всю правую часть лица. Его руки сложены впереди, а осанка ровная, но что-то подсказывает Теоданису, что лорду-защитнику хочется сгорбиться, ощетиниться, точно зверю, показать клыки и заставить всех замолчать. Ибо "как они смеют говорить, когда должны слушать слова императрицы? Пусть молодой, пусть и не внушающей хоть какое-то уважение, но все же человека, что выше их по статусу?" - мужчина отчётливо услышал эти слова его голосом. Абеле тоже этого не понимал. Но телохранитель стоит и просто плавает по толпе внимательными глазами. Дауд несколько раз пересёкся взглядом с Теоданисом, но останавливался немногим дольше, чем на любом другом человеке.       Внезапно, ораторское выступление закончилось и вся хлопающая, лживовосхваляющая императрицу орава направилась к выходу, продолжать празднество где-то в других частях дорого украшеной Дануоллской Башни. И пусть толпа зашевелилась, Абеле лишь спустился со ступеней, дабы не загораживать путь другим людям и стал дожидаться подходящего часа для приватного разговора с лордом-защитником и императрицей.       Пока толпа расходилась, Дауд подошел к леди Эмили, забирая у неё державные реликвии, и снимая с плеч тяжкую родословную мантию. Теоданис видит, как серконец что-то тихо говорит девочке и как та отвечает ему подобной, почти незаметной, манерой.       Была ли младшая Колдуин надеждой на хорошее будущее? В каком-то роде да. Её дедушка — Эйхорн Колдуин, — был великим управителем, родоначальником новой династии. Он выстроил в Империи мир. Её мать — Джессамина,— так же отличилась. Под её руками, женскими, мягкими, Империя цвела в индустриальном взрыве.       Правление Эмили Колдуин началось с крысиной чумы и узурпации власти — это все, что он может сказать сейчас. Будь это иное время, возможно, коронацию ребенка не воспринимали бы так критично в вящем свете. Мир нуждается в точных действиях, остром уме… а не ребёнке, и его свите. Герцог не сомневается, что девочка будет стараться сделать мир лучше, что она искрене этого желает. Но, и к его и её несчастию — миру важен только результат. И, давайте будем честными, если Дануолл выстоит до конца этого года — это будет не большим, чем огромным совпадением.       Третья коронация на его веку. Эмили внучка Эхторна. Куда так быстро бежит время? — Сэр? — позади он слышит голос своего телохранителя. Теоданис дергается в плечах и оборачивается. Менахем — мужчина с темной кожей, цвета кофе, — чуть его ниже и с кротко подстриженными темными волосами. Черными глаза, похожие на просто большие точки, внимательно осматривают своего начальника. Угольный камзол с золотыми и серебреными украшениями, придают его фигуре ещё более широкоплечий вид.  —Императрица, — мужчина кивает в сторону. Теодонис изумленно осмотрел комнату и заметил главную пару сегодняшнего дня уже на подходе к двери. Совсем задумался…       Гости двинулись замаленькой девочкой, но леди Эмили, на пару с Даудом, практически моментально растворилась в окружившей их толпе. Лезь в самую гущу событий герцогу не хотелось, от слова «вовсе». Поэтому, подхватив бокал виски со льдом от первого подошедшего полового, он занял стратегическую позицию у ближайшего стола с закусками. Абеле ек хотелось есть, да и этими «блюдами» насытиться очень сложно, но более подходящего места не нейти.       Гостей очень много.       Гристольские лорды в темных костюмах и их дамы в скромных, но от этого не менее детализированных и выкушанных нарядах с дорогими веерами. Морлийцы, в уже более откровенно напыщенных, дорогих да свободных нарядах, что издалека напоминали закрученные вокруг голов и талий павлиньи хвосты. Твийцы в привычных, закрытых костюмах со звериными вставками. Не будь здесь так тепло (если сравнивать с их домом, конечно) северяни бы наверняка нацепили ещё и шубы. А так же — само собой разумееться, — серконцы, разодетые в столь же цепляющие глаз белое с красным. Сюртуки мужчин скрывали все, кроме кистей, а кружевные несколько слойные платья их дам готовы вот-вот уйти в пляс.       Меж гостями мелькает прислуга, в черно-белой униформе, и парадная стража. Некоторые из них — одетые в серое различных оттенков — стратегически расположились у каждой двери и колонны. Они лениво покачивались на месте, следя за живой толпой. Некоторые из них сменяли караулы или ходили меж гостей, сохраняя покой торжества. Большую часть «ходячих» составляли странные люди в чёрном. Их форма не походила ни на гвардейскую, ни на форму прислуги. Какой-то особенный вид стражи? Они то и дело останавливались у определенных гостей, перекидываясь с ними парой фраз и тут же продолжали околохаотичное движение.       Допив до половины стакана, Теоданис решает прекратить игру в стражника и вновь обращает внимание на уменьшившуюся у императрицы толпу. Настало его время.       Когда Абеле подходит к звёздам вечера, по коже пробегает холодок. Девочка смотрит на него спокойно и явно ожидающе, но её внешний вид так и кричит: «это лишь маска!». — Императрица Эмили Колдуин, — Герцог улыбается говоря это, и склоняет голову в искреннем почёте. — Герцог Теоданис Абеле, — звонко, но спокойно отвечает она. Леди так старается быть вежливой и гордой, что от её стараний только ещё больше хочется поднять свой грубый голос и немного с ней сюсюкаться. Она такая миловидная! Но Эмили, к сожалению, выше его по статусной лестнице. — Я знаю, что Вы приняли сегодня уже достаточно любезностей и похвалы, но я, все же, не могу не отметить Вашу прекрасную речь, Ваше величество. Вы прирожденный оратор. — Благодарю, — девочка склоняет голову в вежливом полупоклоне. Абеле немного щурится. Как же… непривычно слышать такой холод от ребёнка, за его же похвалу. Многих детей при дворе, бесспорно, учат этикету и вежливости, но леди Эмили выглядит больше усталой, чем сдержанной. — Я хочу уверяю Вас, императрица: не смотря ни на что, Серконос все ещё готов выполнить обещание, данное Вашей матери, императрице Джессамине — да пусть покоиться её душа в спокойствии, — и помочь жителям Дануолла, как только опасность чумы будет окончательно побеждена, — Эмили внимательно следит за своим собеседником. Маска спокойствия и отстраненности треснула искренним удивлением. — Герцог Абеле, — словно гром среди ясного неба, отозвался лорд-защитник из-за спины девочки. — Императрица Эмили и Империя благодарит вас за предоставленную помощь и безграничную доброту. Но я вынужден отметить, что подобные вопросы стоит утверждать в более подходящей обстановке, — Теоданис задерживает взгляд на хмуром лице старого друга. Дауд отличаеться эмоциональностью, живостью даже если просто стоит на месте. Сейчас же… все произошедшее сильно повлияло на него. — Вы правы, Лорд-Защитник, — герцог вновь обращается к Эмили. — Прошу простить меня за подобную нахальность и бесцеремонность. — Не нужно беспокоится, — девочка говорит вымерено и спокойно, словно сейчас он не выбивал её из колеи. — Я понимаю ваше беспокойство, герцог Абеле. Чума стала ужасным бременем не только для Дануолла, но и для всей Империи. Я ценю ваш энтузиазм. — Благодарю, Ваша светлость. Ваши слова для меня навес золота. Я не хочу ещё больше задерживать вас от веселия в зале, но, прошу, не воспринимайте эту просьбу как грубость, могу ли я одолжить вашего лорда-защитника на небольшой разговор? Исключительно с вашего позволения, — между говорившими повисла неловкая пауза. Девушка обернулась к своему телохранителю, что все ещё не спускал взгляда с герцога, словно ментально спрашивая его о чем-то. И получив некий «ответ», она повернулась обратно, украдкой улыбнувшись. — Прошу прощения, но если вы хотите поговорить с Лордом-Защитником, вам придется подождать конца вечера, — это был ответ, которого Теоданис и ожыдал. — Тогда я так и поступлю, — мужчина вновь поклонился Императрице, её телохранителю и поспешил вновь растворится в отделившейся толпе придворных герцогов.

***

      Теоданис не знал, сколько именно он прождал злополучного момента разговора.       Высчитывал в бокалах виски, коих успел осушить аж четыре штуки. Герцог пил медленно, регулярно выходил в сад, или закусывал, потому пьяным его назвать язык не поднимался. Взволнованным, не более. Почти весь вечер компанию ему составлял Арамис Стилтон — известный так же как Серебряный Барон, — что прибыл с ним из южной столицы — Карнаки. Они играли в забавную игру. Арамис говорил: "не понимая я зачем..." после чего подмечал любую отличную от их быта, странную привычку Дануолльцев. Теоданис терпеливо рассказывал все, что знал.       Временами, они разделялись, что бы поболтать или попрощаться с другими важными гостями вечера. В один момент серконска делигация не досчиталась в толпе императрицы, что успела покинуть мероприятие. Но как и когда — никто сказать не мог.       Пытка нудьгой так бы и продолжалась, покуда в один момент рядом с ним появилась пара молодых парней — тех самых, что бродили меж людей в черных коротких плащях. Один из них, куренастый юноша, выступил вперед преклонив голову. — Герцог Серконоса Теоданий Абеле, — привычно поприветствовал гвардеец гостя, лишь после этого подняв голову. — Вы желали аудиенции лорда-защитника. — Неужели пришла пора? — Тео не хотел показаться напыщенным аристократом, но и полностью сдержать раздраженного ожидания не смог. Парень кивнул. — Прошу проследовать за мной, — спокойно ответил он, направившись прочь из большого украшенного зала. Его спутник — так же парень, но уже с чёрными волосами, собранными в пучке, — пропустил их вперед себя, и остался в хвосте колоны. Гвардейцы лавировали меж столов и поворотов Башни, как рыбы в воде. Они быстро вывели Теоданиса и Менахема в закрытую для посещения гостями зону.       Как бы герцог не старался, он не мог сдержать любопытного взгляда на обустройство жилой части резиденции: повсюду попадались то красивые занавески, то большие картины, то гипнотически прекрасные вазы, или просто красивый ракурс на старинное здание, со вкраплением новых технологий, что, судя по всему, демонстрировали. Через минуту или две подобных блужданий, впереди показался долгожданный объект интереса: Дауд, в окружении ещё парочки таких же ребят, как те, что вели его. Словно стая чаек, окружавшая рыбину, они заворожено слушали начальство. Несколько парней, стоящих лицом к ним, заметили идущих и оповестили всю группу, что почти синхронно повернулась к ним. Колонна быстро приблизилась к компании. — Мастер, — блондин привычно отсалютовал лорду-защитнику. Теоданис на мгновение нахмурился, когда странная мысль проскочила в голове: «А только ли лорду-зашитнику?»  — Задание вы поняли, — несколько голов закивало. — Свободны, — юнцы в чёрном, повторили тот же жест — приложили руку к сердцу. — и тут же толпой двинулись дальше по коридору. Гвардеец, что сопровождал колону позади, быстро из покинул, присоединившись к остальным. Светлый парень так же хотел уйти, до Дауд, поймавши его за локоть, что-то прошептал на последок, и лишь после этого полноценно сконцентрировался на, непосредственно, госте. — Приношу извенения за столь долгое ожидание. Прошу за мной, герцог, — Дауд все ещё сух. Он украдкой повёл их дальше через залы и лестницы, совершенно не обращая внимания на странные взгляды стражников и оставшейся прислуги.       Вскоре компания оказалась на одном из балконов, выходивших к внутреннему двору, полному стражи и парочки оставшихся гостей. Уже было довольно поздно. Ночь. Сад мягко освещали лампы, и караулы стражи. Кое-где проглядывались выбивающееся металлические сооружения — остатки правления регента. Лорд властно пробежался взглядом по открывшемуся виду, остановился и повернулся к Теоданицу. Сложив руки за спиной. — О чем вы хотели поговорить? — его голос, грубый и хриплый, все же потеплел вне шума толпы.       Абеле сложно не видеть в нём изменений. Не видеть серых — не только по цвету, но и по настрою, — глаз, точно сделанных из золы, а не стали. Не видеть грубой тени под ними и густых острых бровей. Не видеть заметного седого налёта у ушей, которого там сроднью не было. Не видеть, что он закрывает тело полностью, и даже шея прикрыта аж до подбородка. Не видеть напряжённо расправленных плеч. Не видеть опасности дикой, что прилипла к нему, точно запах одеколона. — Ни о чемсерьёзном, может расслабиться, Дауд, — Теоданис улыбается, пытаясь прогнать странную духоту. — Я очень рад видеть тебя в полном здравии, — герцог прикасается к его плечу, но собеседник не шевелится. — Ну и заставил же ты своего старика понервничать, парень, — мужнина на мгновение сжимает его покрепче, после чего вновь разрывает контакт, топя взгляд в столь далёком отсюдова Дануолла. Дауд все ещё холодно наблюдает. — Известия о смерти императрицы Джессамины очень сильно меня встревожили, но новость о том, что это сделал ты — ранили прямо в сердце. Я никогда не верил, что ты смог бы навредить ей, а тем более — убить. Думаю, не поверил, даже если бы ты сам мне это сказал, — в горле неожыданно пересохло. Теоданис согревается небольшим глотком виски, что остался в стакане. Вголову то и дело лезут воспоминания.       «Очень сильно встревожили» — это он выразился слишком мягко. Когда новость о трагедии разлетелась по Империи аки пожар, когда Абеле узнал о «истинном виновнике» произошедшего, его чуть не схватил инфаркт. В ушах пошёл звон и руки тряслись, как в зиму. Помогло лишь открытое окно и минута молчания. — А после известия о твоём заключении в Колдридже, о побеге, — Тео продолжал, но голос словно шёл не из родного горла. — И вот: новости о преступлениях лорда-регента, о его плане с чумой и сговоре с… как его там этого убийцу…  —Корво, — на выдохе подталкивает Дауд, что продолжал стоят статуей. -— Да, точно, Корво, — герцог мгновением смотрит на собеседника. Его лицо кажется более расслабленным, чем в начале, и взгляд подобрел, но понять эмоцию все ещё очень сложно. Он спокоен? Грустный? Растерянный? Скучает? — А после возращение леди Эмили… Я очень сильно переживал, Дауд. Порой, не мог найти себе места. Менахем подтвердит, — телохранитель кашляет за спиной, не ожидавший появления своего имени в разговоре. — И для меня было величайшим облегчением услышать, что ты в порядке, что ты не виновен. Ты хоть представляешь, сколько сценариев я прекратил у себя в голове? — Теоданис возмущённо повышает тон, повернув голову в сторону собеседника, да бы видеть его ответ. — Герцог Абеле, я благодарен за вашу заботу но не… — Отставить, — серконец говорит слишком резко даже для себя. — Все на несколько минут, прошу, забудь об этом, бездновом этикете и просто поговори со мной. Ты уже далеко не тот маленький мальчик, которого я заметил «Кленке Вербены». — Хорошо, — Дауд соглашается неохотно, пробежавшись по головам людей внизу. — Но вам… тебе все равно не стоило переживать. Уверен, на Серконосе было не мало проблем, в это неспокойное время. — Да это так. Аристократия боялась начала бунта, люди волновались из-за перемен. Я тоже потярал покой на долгие безсонные ночи, думая, не приёдет ли убийца за моим сыном, или за мной, на худой конец. Даже тогда я иногда думал о тебе. А мог иначе? — парирует Тео. — Зная тебя, и твою привычку находить себе неприятностей н азад. Ты конечно скользкий уж, но и таких знают, как ловить. — Спасибо за сравнение, — подмечает лорд. — Ты хороший и безмерно талантливый человек, Дауд. Возможно, даже слишком хороший для Дануолла. Я все думал, если бы я оставил тебя под своей рукой, возможно… все было бы иначе? В лучшем значении слов. Возможно, ты бы и дальше помогал мне или Луке, когда прейдёт его время… — Теоданис, — собственно имя сухостью отзывается в чужом голосе, и герцог замолкает. Крамер все ещё сер, но теперь отчётливо рассеян, расстроен. Лёгкая улыбка совершенно не красить такого Дауда, в отличии от молодого парня, которого он когда-то знал. — Не стоит вам… тебе задумывается о подобных вещах. Я благодарен за выбор, что вы… ты тогда сделал и, если бы мне сказали: «переживи все это ещё один раз, ради счастья леди Эмили», — я бы не раздумывая, согласился, — Дауд скрашивает руки на груди. — Я нужен ей, как когда-то я нуждался в вас… в тебе, — Абеле застыл на мгновение.       Значить ему не померещилось и не придумалось — между лордом-защитником и императрицей связь действительно намного крепче, чем «начальник — подчинённый». Ему, конечно же, не известна все подноготная подобных взаимоотношений, но она и не сильно нужна. И так понятно, что им было нелегко эти несколько месяцев. Потеря мира, любимых и близких, родных людей, стресс — все это сильно сказывается на людях, и поддержка от знакомых сильно помогает. В оссобености ранимым детям.       Герцог с трудом прогоняет воспоминания о злополучном «Кленке Вербены».       «Но… если Дауд мне как сын, а леди Эмили ему как дочь, то нужно ли мне считать себя дедушкой?» — внезапная мысль пробивает на веселье. — Вот как, — Тео пыхтит смехом, предвкушая реакцию. — Как тесен мир, как жестока судьба. Верно, мальчик мой? — Герцог Абеле,попрошу не обращаться ко мне подобным образом, — лорд быстро холодеет, смущенно отвернувшись. Подобная реакция только ещё больше подливает масла в огонь смеха. — Что ж, похоже это семейное. — Острый язык или желание заботиться об одиноких детях? — замечание Дауда рождает улыбку на чужом лице. Герцогу приятно видеть, что пусть время и идёт, но что-то все равно не меняется — например то, что у Крамера отвратительное чувство юмора. — Все и сразу, — выдыхает Тео, закрыв глаза. — В общем, рад видеть тебя в порядке, Дауд. Даже несмотря на то, что произошло, — герцог посмотрел на вход, словно оттуда вот-вот кто-то появится. — Вижу, дела уже идут на поправку. — Дела ещё долго будут идти на поправку, — подмечает лорд, оперившись руками в перила балкона. Он, наконец-то, немного расслабился в компании старого друга, что не может не радовать. Телохранитель подставил голову внезапному потоку ветра — что почти и не заглядывал сюда, из-за строения здания, — немного помолчал и вытянул из-под пазухи небольшую пачку сигарет. Дауд остановился на полу действии и посмотрел на Теоданиса, как пойманный на воровстве грабитель. — Надеюсь, в…ты не против? — он снова запнулся в обращении. — Нет, конечно, — неуверенно ответил Абеле, рассеянно клипнув, когда лорд-защитник протянул ему сигарету. — Не знал, что ты начал курить, — вместо «спасибо» произнёс он полутоном, принимая подачу. — Томас, что б его, — чертыхнулся Дауд, сосредоточенно запаливая и делая первую затяжку. — Да, неожиданно для себя начал, — Крамер говорит так, словно до этого ничего не бубнил. — Но эта дрянь, о которой я весь вечер думал, действительно помогает. — Много работы? — Теоданис так же делает первую затяжку. — В…Тебе ли не знать, как много работы у людей при власти. Чума… недостаток люда… банды… и, — горький выдох, — Парламент. Весело, — прозвучало, напротив, удручённо. Герцог узал Дауда взглядом, и неаккуратно повторил его позу — обхватил ладонью перила, посмотрел на город. Похоже, дела в столице ещё хуже, чем могло показаться. В прочем, лекарство то было изобретено лишь недавно. Другого ожидать и не стояло. — Вот мне было очень любопытно, — нарушил паузу Абеле. — Кто занял место Берроуза? Если это не государственная тайна, конечно. Но я ничего не слышал о Тайной полиции, с тех пор, как узнал, кто будет лором-регентом. — Я, — короткий ответ чуть не выбил из рук герцога сигару. Дауд же продолжал наблюдать за городом так, словно он только что не шокировал своего собеседника. — Подожди, — нахмурился Теоданис. — Но ты же сегодня вечером давал присягу императрице как лорд-защитник, — подметил он, стряхивая пепел, дабы тот не упал ему на обувь. — Да, давал. А ещё я давал ей присягу как глава тайной канцелярии. Просто не на глазах публики, как завещано правилами, — гость только тяжело вздохнул. В это сложно было поверить, но это поясняло его хмурый, усталый вид и серую кожу. Совмещать две столь важные должности, должно быть, не просто. — Вот оно что, — понимает собеседник. — А те парни в чёрном… — Мои люди, верно. — Которые обращаются к тебе не иначе как «мастер», — герцог скрывает улыбку за ещё одной затяжкой. Тео замечает, что Дауд наконец поворачивает к нему голову и со странным выражением лица изучает фигуру. Лёгкая, но хищная улыбка прорезает лицо. Крамер научился быть очень зловещим. Очень. — Это долгая история. — У меня много свободного времени. — Прости, не могу тебе рассказать, даже если бы захотел, — мужчина стряхивает пепел. — ЛУчше расскажы как обстоят дела на родине. Как Лука и герцог Стилтон, которого я заметил в толпе. — У тебя в рак теперь вся сшпионская сеть, уверен ты и так всё знаешь. — Ты всегда умел хорошо рассказывать. Не хочу упускать столь редкий шанс...       Абеле дукривает сигарету, выбрасивая её в рёв у подножья резиденции, прежде чем начать.