Мы — всего лишь пешки в этой священной войне, мы — не люди, наша жизнь не имеет цены. У нас одна задача: уничтожить Акума и Графа. А стоит сделать шаг в сторону, ты уже отступник. На тебя закинут верёвку, лишая кислорода, и лишь тогда раскроются глаза.
В небольшой деревеньке, на юго-западе Англии, в непримечательном домике томилась темноволосая девочка. Сегодняшний день был для неё особенным: ей исполнялось семь, — и она просто дождаться не могла, когда наступит восемь часов утра. От нетерпения девочка проснулась ни свет ни заря, и теперь приходилось ожидать, когда к ней заглянет мать, поцелует в лоб и позовет на кухню с шикарно накрытым столом и подарками, как это было два раза в её прошлые дни рождения. В ожидании девочка убралась в комнате, выполнила все школьные задания; впрочем, она уже давно изучала темы наперёд, потому домашка много времени не заняла. Убрав в шкафу, принялась протирать оконную рамку тряпкой — она не любила, когда комната загрязнялась, так как чувствовала себя некомфортно. Закончила со всем и посмотрела на часы: полседьмого. И почему время так растягивается? С интересом оглядев комнату, чтобы чем-то занять себя, девочка с улыбкой подошла к тумбочке, на которой в простой рамке стояла фотография её семьи. Первой в глаза бросалась мать девочки, красивая женщина тридцати пяти лет, с желтыми волосами и голубыми глазами, отдающими бирюзой. Даже на фотографии были видны ее женственность и милый нрав, нежные черты лица, с которыми контрастировал взгляд, сильный и независимый. Темноволосая девочка искренне восхищалась своей матерью и мечтала стать такой же, как она. Следующим оказался отец — даже на фотографии его лицо сохраняло серьёзность, — учитель географии в школе. С чёрными волосами, серыми глазами, серьёзными и уставшими одновременно, и большим шрамом на щеке, который многих отпугивал. Но это лишь на первый взгляд — девочка знала, какой хороший у неё отец, правда, оценки в школе он ей не завышал. Последней на фотографии была сама девочка, с темными волосами и лазурными глазами: хотела бы она иметь цвет потемнее, так бы больше походили на мамины, обиженно думала она, наблюдая за младшей версией себя, что с широкой улыбкой смотрела в объектив камеры. Положив фотографию, девочка подняла вторую рамку. На ней она корчила рожу в объектив, рядом стоял такой же темноволосый мальчик в пилотной шапке и растягивал рот руками, показывая язык, а позади них — девочка чуть старше, что пыталась усмирить обоих. Смотря на эту фотографию, она почувствовала лёгкую горечь: это были её лучшие друзья, их троих можно было принять за родственников, они были похожи внешне да и их семьи были близки. Но… год назад Джейн утонула в море неподалеку от деревни, спасая младшего брата, её семья была убита горем, а спустя пару недель пропал Уильям. В деревне говорят, он утопился, не сумев этого вынести, а тело унесло морем. Но она в это не верила, не может тот задорный мальчишка, с которым она, громко смеясь, лазила по деревьям и прыгала по крышам, сделать нечто такое… для тети с дядей это было сильным ударом. Сейчас, хоть они и реабилитировались, их глаза столь пусты. Это грустно: раньше они часто приходили к ним в гости, всегда живые и общительные, а сейчас все такие подавленные и немногословные, а ведь год прошел. Наверное, она просто не может понять горечь родителей, что за раз потеряли обоих детей. Оставив фотографию, темноволосая выглянула в окно: только светлеет. Немного подумав, девочка решила сходить вниз, хотя бы одним глазком посмотреть, что там происходит. На кухне горел свет, он проникал из-за дверной щели и оставлял небольшой просвет в темном коридорчике. Подойдя к двери, девочка заглянула в щель. Первым, на что она обратила внимание, был запах свежевыпеченного пирога. Взглянув внутрь, брюнетка увидела со спины свою мать, занимавшуюся чем-то возле стола, а на диване сидел её отец. Сильнее прижавшись к двери, малышка пыталась подслушать разговор старших. — Дорогой, сегодня нашей Несси исполнится семь. Даже не верится, казалось бы, совсем недавно я держала её, когда ей было только годик, — с нежностью говорила женщина. — Да, наша девочка уже совсем выросла… — помолчав немного, отец продолжил: — но меня волнует то, что она обо всем забыла два года назад, — задумчиво произнес мужчина. — Дорогой… возможно, это к лучшему, давай поддержим её в неведении, Несси придется сложно, когда мы расскажем ей всю историю. Возможно, она даже не сможет вернуться к этой беззаботной жизни, да и как она отреагирует на то, что она нам не кровная дочь?! — Что? О чём они говорят? Радостное настроение как рукой сняло, и девочка ещё сильнее прижалась к двери, жадно впитывая слова родителей с выражением растерянности на лице. — Ты ведь понимаешь, мы не сможем вечно от неё это скрывать… Она бунтарка, сейчас её не волнует прошлое, но когда-нибудь она спросит, что было до амнезии. Да и ты должна понимать, как никто другой, у нас слишком много врагов, — проговорил отец. — Да, ты прав… Но ей же только семь… Давай повременим с её историей, — сказала светловолосая, обернувшись к мужу, её глаза покрылись пеленой грусти. Отец хотел продолжить, но дверь противно скрипнула и начала открываться, что не осталось без внимания родителей. Обернувшись, они встретились взглядом с их чадом. Девочка с неверием смотрела на родителей, ноги, словно приросшие к полу, не позволяли ей ни подойти, ни убежать. Когда её заметили на пороге, она увидела в глазах матери шок вперемешку с удивлением, у отца же — гнев и опасения. Сама девочка стояла в полной растерянности, и в ее голове кружилась лишь одна мысль: «Я не их дочь? Тогда где мои родители? Получается, вся моя жизнь… все эти семь лет я жила в неведении, во лжи?! Отец, мать мне вовсе таковыми не считаются? Как…» — Как много ты услышала? — задал вопрос отец… или не отец? — Я… — вырвалось у девочки. — Говори чётко и ясно! — строго сказал отец, и его тон пронзил её обидой. Непутёвый отец это тоже осознал и прикусил губу. — Папа… Мама… Вы ведь шутите? — с надеждой спросил ребёнок, посмотрев на мать, ожидая, что она посмеётся и скажет, что это была шутка и ей просто удалось заставить отца подыграть ей. Но время шло, никто ничего не отвечал. Женщина смотрела на молящие глаза дочери и не знала, что сказать, ложь или правду? Но, когда она увидела слёзы на глазах девочки, заговорила: — Несси… Дочень… — Лгуны! Обманщики! Вы ведь говорили, что вы мои родители! — громко крикнула девочка, не слушая родителя, и сорвалась с места, убегая из дома.***
Покинув дом, я бесцельно бежала дальше. Мне было всё равно, куда, главное — подальше от этого места. Почему? Как? Я бежала и бежала, пока не остановилась, задыхаясь, у кладбища, перед могилой Джейн и Уильяма. Упав на колени, не в силах сдержать эмоции, я громко заплакала. Мне было ужасно плохо, а мир потерял краски. Почему так? Почему меня обманули? Почему бросили? В чем я провинилась? Где мои настоящие родители? Они здесь? В этом городе? Несмотря на боль, я пыталась успокоиться и говорила о своих обидах перед надгробиями друзей, не обращая внимания на холодный осенний воздух. Нажаловавшись, я стала вспоминать моменты из жизни: как радовалась, когда отец похвалил меня за то, что в кратчайшие сроки освоила английский язык, как Уильям и Джейн заговорили со мной, пока я нерешительно стояла у дерева и наблюдала, как другие игрались. Как мама и тетя ругали нас с Уильямом из-за того, что возвращались с ранами и грязными после прыжков по деревьям, а Джейн пыталась смягчить родителей. Вспоминая все это, я на пару секунд прикрыла глаза.***
Когда в следующий раз мои глаза открылись, уже вечерело. В голове было чисто и пусто, а тело казалось таким лёгким. И чем, спрашивается, я была недовольна? Хоть они и не родные родители, меня они ничуть не обделили любовью, всегда заботились, воспитывали и дарили радость. Последний раз посмотрев на закат, необычно яркий, оранжевый, я отряхнула одежду и, попрощавшись с друзьями, побежала домой, обдумывая, как буду извиняться. По пути назад мои руки неожиданно пронзила боль. Удивлённо вскрикнув, я забежала за первый темный поворот и с силой сжала обе руки, стаскивая с них перчатки. Мои руки, обе моих руки с самого начала были черными, так говорили родители. Несмотря на боль, я пыталась их размять. Это впервые, когда они дали о себе знать. Почему? Они никогда не болели и не причиняли мне дискомфорт, но теперь… Когда пульсирующая боль прошла, я поднялась и поспешила назад. Выйдя из прохода между двумя домами, я удивленно посмотрела в противоположную от моего дома сторону. Интересно, кто это? Турист? Но зачем кому-то, одетому так богато, приходить в нашу деревушку? Было любопытно. Но сперва надо извиниться перед родителями! Вот и знакомая улица, поворот направо, теперь налево, ещё раз налево и прямо. Ещё немного, и я была бы дома, но вместо привычных стен меня встретил пылающий дом и соседи, что суетливо пытались потушить огонь. В растерянности смотря на то, что когда-то было моим домом, я в неверии огляделась. Что? В ужасе я стала звать родителей; соседи что-то говорили, вроде, сказали уходить, но я не слышала их. Слезы текли из глаз. Пожалуйста, не умирайте… сорвавшись с места, я побежала к пылающему дому, но кто-то схватил меня за руку и стал тянуть в сторону. Обернувшись, своими заплаканными глазами я увидела тётю. Она смотрела на меня с жалостью и принялась успокаивать. Вцепившись в её платье, я начала спрашивать её, где мои родители. Они ведь живы, их увезли в больницу? Но… Она сказала, что мама и папа… до сих пор в доме. Попросив не волноваться, она сказала, что в дом уже забежала пара мужчин и их скоро вытащат. Я молча сидела на земле, потерянно смотря, как все вокруг бегут с ведрами воды. Вот из дома тащат на руках родителей. Из глаз полились слезы. Все в порядке, они просто спят. Встав на онемевшие ноги, я побежала к ним, но… Реакция остальных напрягала: когда я подошла к ним, все виновато отводили глаза. — Несси… Нам жаль, они уже… Я замерла, что-то словно порвалось. Нет… Нет, они врут мне… — Вы врёте! — закричала я, схватившись за волосы. — Нет! Нет! Нет! — повторяла я из раза в раз, вспоминая родителей, после чего подпрыгнула к лежащей матери и обняла её, прислушиваясь к сердцу: нет, не слышу ничего, нет! Кажется, тётя обняла меня, но я видела только лица родителей и не могла в это поверить. Они не могли умереть! Не могли! Они ведь просто спят… Спят…***
Я потеряла сознание. Родители Уильяма и Джейн приютили меня и заботились первую неделю, когда я серьезно заболела. Засыпая, я видела во сне родителей: сперва они улыбались, а потом их лица становились злыми и они говорили мне, что это я убила их, что из-за меня все это произошло. И каждый раз я просыпалась в холодном поту. Кажется, я умирала понемногу после каждого сна. Да, я виновата. Я тоже должна была умереть. Прошло четыре месяца Проснувшись от очередного кошмара, я вышла из комнаты. Пить. Спускаясь к кухне, я остановилась возле спальни хозяев дома. Говорят обо мне? — Я беспокоюсь, с каждым днём Несси становится все хуже и хуже, она больше походит на куклу без эмоций, чем на человека. А голос? Столько времени прошло, а она ни слова не сказала с тех пор, — обеспокоено проговорила тётя. — Может, нам стоит рассказать правду о смерти её родителей? Может, она оживится? — я задержала дыхание, чувствуя, как сердце ускоряет ритм. Что? Что они имеют в виду? Что я не знаю? — Анна, что ты говоришь? Хочешь отправить ребенка на верную смерть? Ей не по плечу такой груз, — больше не слушая, я постучалась в дверь и, открыв ее, вошла под удивлёнными взглядами пары. — Несси, тебе что-то нужно? — Сказала женщина, садясь на кровать, и похлопала рядом, приглашая присесть, но я осталась стоять у дверей. — Дядя… Тётя… — голос вышел хриплым, но меня это совершено не волновало. — Что… Что вы имеете в виду, говоря, что мама и папа… — Сколько ты услышала? — заговорил дядя. Я вздрогнула, вспоминая свой день рождения, тогда было нечто похожее. — Тётя сказала, что мне становится хуже. И стоит рассказать мне о том, что действительно произошло в тот день, — проговорила я, опустив взгляд, и поступила очень нехорошо, начиная сжимать подол платья. Я заметила, что тётя пытается сделать из меня копию своей дочери: её одежда, её прическа, её комната, пижама на мне тоже принадлежала Джейн, попытки навязать те же увлечения, что у её дочери, у нас даже возраст сейчас соответствующий. И эти действия: Джейн делала так, когда очень хотела что-то узнать или получить, но не могла решиться на это. Посмотрев на них исподлобья, я заметила, как те переглядываются, а затем дядя немного сухо и скомкано рассказал, что, когда начался пожар, это заметила одна из соседок. Они стали тушить дом, тела родителей были найдены на кухне, они лежали холодными трупами, меня же не нашли и выбрались, пока дом не обвалился. Мои родители были отправлены на экспертизу, врачи были в растерянности: кроме небольших ран, у них отсутствовали сердца, но… Непонятно, куда делся столь важный орган? Я подумала, что они шутят, но те лишь отрицательно покачали головами. Как так? Неужели это возможно? Какие-то новейшие технологии? Или… Существует что-то мифическое? Я вздрогнула, вспомнив подслушанный после смерти друзей разговор родителей. Они говорили о неких Акума. Неужели демоны… и вправду существуют? Поблагодарив их, я на ватных ногах, в смешанных чувствах поднялась в комнату, что мне выделили, и задумалась. Моих родителей убили… Но кто? И зачем? Они всегда были мирными и спокойными людьми, кому они могли перейти дорогу? Я вдруг вспомнила те слова. Что они имели ввиду, говоря, что, узнав правду о прошлом, я могу измениться? Что было… до моего пятилетия? Каково мое прошлое? Как это связано с убийством моей семьи? Потратив неизвестное количество времени на раздумья, я пришла к одному решению: я найду убийцу, узнаю, за что он убил моих родителей, и отомщу! На утро следующего дня, сидя на кухне за общим столом, я попросила у них одежду на выход. Они казались удивлёнными, но тётя всё же одела меня и заплела волосы в косичку — тот же стиль, что и у Джейн. Пускай, сейчас важно другое. Выйдя из дома, я пошла к соседям. Мне нужно узнать, что они видели, замечали ли что-нибудь необычное. Последующий месяц я провела в расследовании, но ничего так и не узнала. Это удручает. Единственное, что мне известно, — это теория, согласно которой кто-то или, вероятнее всего, что-то может проходить сквозь тела и выносить органы. Так же именно в тот день в нашу деревню заглядывал лишь один человек. Никому неизвестный мужчина в богатом костюме и цилиндре. Неизвестно, к кому он ходил, но женщина, продающая фрукты, сказала, что он купил у неё яблоки. Расспросив подробнее о его внешности, я примерно представила этого человека. Больше мне ничего не известно. Пока этот незнакомый богач — первый в моем списке подозреваемых, а среди деревенских у нас не имеется недругов. Решив, что здесь его не найду, ночью того же дня я прокралась к выходу, но меня ожидал сюрприз в виде хозяев дома на кухне с домашним телефоном в руках. Увидев меня и небольшую сумку на плече, они все поняли. Тётя просила передумать, рассказывала, как снаружи опасно, но я лишь упрямо смотрела на неё. Я не могу все это оставить на попечение судьбы, мне нужно знать, кто это сделал, его мотивы, что произошло в моем забытом прошлом. Не из-за меня ли вся это трагедия? Вздохнув, дядя велел мне потерпеть до завтрашнего дня, сказав, что подготовит немного вещей для путешествия. Подумав, я поняла, что отказываться глупо, и согласилась, от чистого сердца поблагодарив их.***
На следующий день, в комнате Джейн. — Слава богу, я уже думала, что ты больше никогда не заговоришь, — улыбаясь, проговорила тётя Анна. — Да… Большое вам за это спасибо, тётя Анна, я очень вам благодарна за то, что вы присматривали за мной все эти пять месяцев. А я… — проговорила я с сожалением. Даже если она видит во мне замену дочери, я тоже использовала её. — Всё в порядке, мы хорошо дружили с твоими родителями, — после этих слов я погрустнела, — поэтому считаю, что это моя обязанность — присмотреть за тобой. Просто чудо, что ты выжила, — говорила тётя. Если бы я знала, что все закончится так… Я бы осталась с ними… Тётя поставила передо мной сумку, внутри которой обнаружилось несколько комплектов одежды на разные сезоны. Они не были новыми, все это когда-то одевала их старшая дочь. Женщина сидела передо мной и давала множество советов, что и как. А после вошёл дядя и дал нехилую стопку денег. Откуда такие деньги? Не слишком ли это много? На мои попытки отказаться дядя лишь отмахнулся, сказав, что мне нужнее, и ещё что-то пробормотав. У поезда они купили мне билет. — Дальше ты сама, но лучше бы тебе передумать и вернуться назад, — сказал дядя, посмотрев на меня. Я лишь отрицательно покачала головой. — Прости, — сказала тётя, обняв меня и плача. — Прости нас, прости. — Тётя, что же вы извиняетесь, вы стольким мне помогли, — сказала я, нервно улыбаясь. Помнится, тётя так же извинялась, когда только подобрала меня после смерти родителей. Наверное, она чувствует вину за то, что не смогла им помочь. В последний раз попрощавшись с ними, я зашла в вагон и села в кресло, поглядывая в окно. Мне нужно поискать в ближайших городах информацию о том человеке — не думаю, что он где-то поблизости, — хотя будут ли люди помнить события пятимесячной давности… Мама, папа… Обещаю, я найду убийцу и, пока не сделаю этого, ни за что не умру. Прикрыв глаза, я заснула.***
М? Сонно открыв глаза, я потерянно уставилась вперёд. Мне что-то снилось? Нет… Я слышала что-то. Это были не родители, мне что-то пытались сказать. Что же это было? Не приближайся к Ордену, не верь Ватикану, опасайся семьи Ноя. Со звоном в ушах я схватилась за голову и распахнула глаза. Что это? Орден? Ватикан? Семья Ноя? Я… Впервые слышу эти слова, но почему… Они кажутся такими знакомыми? Остановившись в следующем городе, я решила сделать то, что сказала тётя: взять гостиницу. С этими мыслями я подняла голову и пошла вперёд.