Психоделика

Человечеству свойственна стадность. А про тех, кто выбивается, говорят, что они — ненормальные. Да здравствуют сумасшедшие! без них было бы так скучно! Интересно, а я — сумасшедшая? Надеюсь, что да. — Оксана Робски

Вайолет все крутилась рядом, и это не то, чтобы раздражало, но явно напрягало. Конечно, когда рядом с тобой носится девчонка, которую видишь только ты, ты не особо будешь рад. Да еще и какая девчонка! Как оказалось, Ви, как она разрешила ее называть, была самой болтливой из всех, кого знал Рой, при этом она несла всякую чушь, не открывая никаких секретов. Прямо могила. Но она наверняка знала достаточно об этом месте, и нужно было, когда мужчина останется один, поговорить с ней и узнать что-нибудь полезное. Такая возможность выдалась после завтрака, перед приемом у доктора Томсон. Пациент вышел на улицу и сел за деревом, Вайолет с ним.  — Ви, — начал он, — ты знаешь того, кто нарисовал ту стрелку? — он посмотрел из-за ствола на все еще не заросший газон.  — Ну, знаю, — ответила она, подумав. — Только не проси рассказывать, ему это не нравится. Он сам все расскажет, когда сочтет нужным.  — Он? Изабелла говорила мне, что здесь есть какая-то она…  — Вообще, это девушка, да, но она редко в своем облике гуляет, предпочитая темную оболочку. В таком виде она принимает вид или женщины, или мужчины.  — Все же, кто она? Хоть что-нибудь скажи, что-то, от чего она не разозлится, — он стоял на своем.  — Хм… Она здесь главная, — сказала Вайолет. — Что это значит, я не могу сказать. Помнишь, я говорила про особу, что должна сама убить главврача? Это она и есть. Только никогда про нее не рассказывай, это смертью чревато, — она мрачно усмехнулась.  — Понял, не дурак, — вздохнул Рой. — Что ж, передавай этой «художнице» привет, а я на прием к Томсон. Снова начнет мне мозг выедать чайной ложкой. Он встал, оттолкнулся от дерева и подошел к главному зданию. Постояв перед ним минуту, он сжал пальцы в кулаки и вошел внутрь. Идя по коридору, он думал о том, что тюрьма — далеко не самое ужасное место. Теперь было ясно, почему ему дали всего год принудительного лечения: год здесь и пятнадцать в колонии вполне себе равносильны. Постучавшись в кабинет Жюли Томсон, он услышал, что может войти. Открыв дверь, он увидел в кабинете еще какого-то врача с блокнотом, но он его ничуть не интересовал. Женщина, сидевшая за столом с его медицинской книжкой, показала на место напротив себя, и Рой сел, хотя желал убить ее, не разбираясь. Второй врач готовился записывать, и Уокер понял, что теперь за его реакцией будут внимательно следить, чтобы точно сказать, что он сумасшедший. Ничего, он будет держаться изо всех сил, хотя демон напортив него был готов вырвать из него все признания собственного безумства. «Не на того напала, — думал мужчина. — В суде прокурор не справился, а ты и подавно не сможешь меня раздавить». Томсон открыла его карточку и достала какую-то бумажку, в которой прописала некоторые вопросы пациенту, ответы на которые и должен был записывать второй очевидец.  — Здравствуйте, Рой Уокер, — начала она очень доброжелательно. — Я сейчас поспрашиваю вас немного, будьте максимально честны со мной. Итак, как вы себя чувствуете спустя три дня в психиатрической лечебнице? На каждый вопрос стоило отвечать так, чтобы удовлетворить ее интерес, но при этом не создать впечатление, что он болен и помешался с тех самых пор, как к нему впервые пришла Вайолет, с которой он разговаривал каждый день и был вынужден выслушивать ее треп. Хорошо еще, что оны не решилась идти с ним в кабинет к этой твари.  — Я себя чувствую вполне неплохо, — начал он, — хотя у меня есть пара замечаний.  — Внимательно слушаю.  — Я не знаю, какой препарат мне дают, при этом я понимаю, что он вызывает привыкание. Мне бы хотелось знать, что это.  — Послушайте, — улыбнулась женщина, — ну что вам даст медицинское название капсулы и ее активных элементов? Это очень хорошее успокоительное, а они все вызывают привыкание рано или поздно. Как только у вас пропадут галлюцинации, вы перестанете его принимать и поедете домой. Вот где собака зарыта! Теперь Рой был уверен, что именно это «лекарство» и создает образ Ви и той «художницы». Но Изабелла ее тоже видела. Она принимала то же вещество? Но ведь ее заболевание наверняка лечится иначе. Опять что-то непонятное…  — Хорошо, тогда я скажу о другом, — решил мужчина. — Мой сосед, мальчик по имени Винни, был серьезно ранен, но никто не лечил его должным образом, пока я не пришел к медсестре и не заставил ее заняться своим долгом. Почему так произошло?  — Очень сложно уследить за каждым, — грустно вздохнула врач. — Но мы пытаемся изо всех сил. Вы герой, раз вступились за этого мальчика, даже позволили ему жить с вами в одной палате. Он скоро отправится домой.  — Это превосходно, — ухмыльнулся он, не особо веря Жюли. — И еще такой вопрос: где Хейли, девушка из тринадцатой палаты? Я ее сегодня не видел ни на завтраке, ни на улице.  — Хейли стало хуже, — ответила Томсон, что было правдой с одной стороны, но большой ложью с другой. — Нам пришлось перевести ее в другой блок для «непослушных», как мы их называем, больных. Ее помешательство на том, что она здорова, достигло крайней степени. Да и она постоянно говорит о сестре, которой не существует, поэтому придется взяться за более серьезное лечение.  — Ясно, — ответил Рой. Теперь он точно был уверен, что Томсон промывала ему мозг по поводу его сестры так же, как промывала его Хейли. — Тогда у меня больше нет замечаний. Жду ваших дальнейших расспросов.  — Отлично, — вздохнула врач спокойно. — Как ваши видения? Все еще преследуют? И как ответить? Неужели сказать про Вайолет? Или все же обмануть и сказать, что никаких видений нет? Это очень спорный вопрос, на который нужно срочно дать верный ответ.  — Знаете, меня порой действительно посещают разные явления, — начал он, пытаясь извернуться, — но я не понимаю, кто конкретно ко мне приходит. Они не говорят, даже избегают меня. Кажется, их становится все меньше, наверное, лекарство помогает.  — Наверняка, — улыбнулась женщина по-доброму, только вот мужчина увидел у нее в глазах дьявольские искры. — Что ж, Рой, принимайте капсулу и можете быть свободны.  — Но я уже пил ее сегодня, — возразил он. — Зачем еще?  — Дело в том, что нам пришлось немного схитрить, — она снова мило улыбнулась. — Малыш Винни согласился нам помочь. Он не спал сегодня ночью и слышал, как вы разговаривали с кем-то, только вот в палате никого не было, по его словам. Может, все же расскажете, кто это был? Мы ведь помочь пытаемся…  — Прошу меня извинить, — перебил ее Уокер. Он не мог терпеть такого обмана. — Я пытался говорить с теми, кто мне виделся, но не получил из этого ничего толкового.  — А зачем вы выходили из палаты? — продолжала интересоваться она, не меняясь в лице. — И как вы смогли достать шоколад? Здесь им не балуются. Вам кто-то помог? Было опасно. Из-за него теперь действительно могла пострадать Нэнси, как она ему и говорила. Он постарается ее выгородить, но оставался нерешенный вопрос: почему именно сегодня ночью за ним решили так понаблюдать? Не потому ли, что нашли Рози? Не потому ли их с Хейли решили убить? Просто чтобы не оставить доказательств… Если все так и есть, то этой психиатрической клинике нужна мощная проверка.  — Я украл ключи у медсестры, — сказал он, вспомнив, как то же самое сделала девушка, которую отчитывали когда-то за это. — Нашел комнату с телефонами, позвонил другу и попросил его привезти шоколадку для мальчика. Я просто хотел сделать его чуть более счастливым, вот и все.  — Славное дело, — она хихикнула и закрыла медицинскую карточку, после чего дала отмашку второму врачу. — Что ж, все же выпейте капсулу и идите отдыхать до обеда. Рой вздохнул и, приняв вещество, ушел, надеясь, что больше всяких галлюцинаций в виде детей или черных силуэтов не появится. До обеда он сидел в столовой. Не зная, что еще делать. Вайолет все жужжала и жужжала, смеялась над ним и его ответами Жюли. Неожиданно она перестала болтать и посмотрела куда-то в сторону. Уокер посмотрел на нее и понял, что она испугана. Посмотрев в ту же сторону, что и она, он увидел другого пациента. У него в руках был пустой стакан, а выглядел сам человек вполне адекватно. Только эта глупая улыбка была явно чем-то, что выбивалось из адекватности. Мужчина «случайно» уронил стакан, и он разбился. Он причел и стал копаться в осколках.  — Уходи, — прошептала Ви.  — Зачем? — не понял Рой.  — Жить не надоело же еще, правда? Уокер встал и хотел уйти, но, проходя мимо пациента, он увидел резкое движение в свою сторону. Он отшатнулся, но все же получил удар крупным осколком стекла по лицу. Куском стакана его ранили чуть ли не в глаз, оставив на память царапину на левой стороне лица, от самого лба до щеки, чудом не повредив зрительный аппарат. Кровь затекала в него, и Уокер, почувствовав прилив адреналина, взял другой осколок и стал защищаться от пациента. Он и сам не понял, когда успел оказаться взятым под руки санитарами, когда пациент, только-только ранивший его, лег в лужу крови, набегавшей из его вспоротой шеи. «Я убил его… — понял он. — Но я не хотел. Что происходит?!» В голове стало звенеть так, что он не слышал Вайолет, санитаров и прибежавших врачей. Когда ему вкололи что-то в вену на руке, он осел на колени и стал смотреть прямо. В нескольких метрах от него стоял черный силуэт «художницы». Она не двигалась, но ее светящиеся глаза и без того пугали до дрожи. Мужчина упал, провалился в царство снов. Веки, налитые свинцом, поднимались неохотно, но царивший вокруг холод все же заставил открыть глаза. Царапина слева была заклеена и залита чем-то щиплющим, но глаз все же был не тронут. Его взору предстала темная комната с обшарпанными бетонными стенами, решеткой от пола до потолка, низкой кроватью без матраса. Он понимал, что попал в крыло с буйными, но больше его пугало не это. Он снова убил, только теперь непреднамеренно. Он не хотел никого трогать, никого ранить. Какой-то гнев родился за секунду, такого еще с ним не было. Встав с пола, мужчина подошел к решетке и взялся за прутья руками. Здесь было все именно так, как рассказывала Рози — дико, холодно, безобразно. Да и Уокер, здоровый мужчина, теперь вынужден был находиться среди самых опасных больных психиатрической клиники, откуда ему нет выхода. Почему-то сейчас хотелось услышать малышку Ви, но ее не было. Как она и говорила, она сюда не ходит, потому что слишком страшно, да и здесь ходят другие такие неизвестные. Опасны ли они… Не успел он ни о чем подумать, как услышал, что кто-то идет по коридору. Оказалось, что это какой-то врач с фонариком — света было предельно мало, как в подвале. Человек остановился напротив камеры Роя и посветил на него. Глаза заболели от резкого белого света, и он зажмурился.  — Натворил ты делов, парень, — произнес он жалостливо. — И за что ты перерезал тому мужчине горло?  — Я не хотел, — ответил он честно. — Это вышло случайно.  — Ну-ну, — врач покачал головой и пошел дальше. Пока еще был свет рядом, Уокер увидел в камере напротив сидевшую возле решетки в позе лотоса девушку. Длинные волосы ее были спутанными, грязными, но она даже не думала их перебирать или распутывать. В этом не было смысла. Ощутив на себе взгляд, она посмотрела на мужчину, и он увидел ее лицо. Красивое, нежное, но замученное. Глаза казались черными, но в такой темноте они могли быть какого угодно цвета. Девушка наклонила голову, и Рой сделал то же, даже не осознавая этого. Пациентка осмотрелась и поняла, что врач ушел, а санитары были где-то далеко.  — Новенький, да? — спросила она. Голос пробирал до самых костей какой-то нежностью, смешанной с твердостью. — В драке участие принял? Ну ничего, посидишь пару дней, а там и обратно вернут, если не будешь сопротивляться.  — Ты почему здесь? — она ему казалась такой же здоровой. Такое ощущение, что все, с кем он говорил, были обычными людьми с какими-то проблемами, но не с головой, а просто с жизнью.  — Не понравилась начальнице, — она грустно улыбнулась. — Слишком много вопросов задавала. А так, по диагнозу, за биполярное расстройство тут сижу.  — И как давно ты в клинике?  — Чуть больше года. Конкретно здесь год и нахожусь. Никто меня отсюда не вытащит. Это мое последнее «пристанище».  — Я Рой, — представился мужчина.  — Эмма, — ответила на это девушка. — Руку бы пожала, но не дотянусь, — она посмеялась. — А ты чем заслужил это проклятое место?  — От тюрьмы отмазался, — он заметил, что она просто улыбнулась. — Это было не лучшее решение. А сюда попал… Это была не просто драка. Я убил другого пациента, но даже не сразу это понял. Уверен, все дело в лекарстве.  — Вполне возможно, — согласилась Эмма. — Что ж, тогда просто смирись с тем, что ты здесь и не ищи лишних проблем. Поверь, жизнь стоит того, чтобы иногда промолчать и отложить свое мнение в сторону. Кстати, советую часто в сторону моей камеры не смотреть. Во-первых, на меня тоже лекарства по-разному действуют, ну, а во-вторых… Тяжело быть больной девушкой, которая не может дать отпор, — она усмехнулась довольно печально.  — Ты считаешь, что ты больна?  — Мы все больны, — ответила она. — В какой-то степени. Мы с тобой даже побольнее других будем.  — Это почему?  — Мы имеем свое мнение, — твердо сказала девушка. — Стадо не изменить, только бросить его, стать диче, опаснее и жестче, но свободнее, умнее. Мы как раз те, что не прогнулись, и в этом наша болезнь. Ведь здесь редко найдешь тех, кто просто был мил с врачами. В общем, Рой, просто прими то, что болен. Только не тем, о чем тебе говорят.  — Получается, либо мы умираем здесь за свою позицию, либо на воле от своего малодушия? — усмехнулся он. — Хорош выбор.  — В жизни по-другому не будет, — улыбнулась она.  — Как ты вообще попала в лечебницу, Эмма? — поинтересовался мужчина. — Не похожа ты на психически нестабильную или ненормальную.  — Интересная история, о которой я пока не буду говорить, — отмахнулась девушка. — Всему свое время. Ты пока привыкай, что здесь находишься. Ночи здесь особенно хороши, когда совсем нет света и тепла. В твоей «палате», к тому же, была моя знакомая. Раз ее так и нет, значит, она уже мертва.  — Твою знакомую, случаем, не Рози звали? Она кивнула и отошла от решетки вглубь камеры, где ее уже не было видно — так она закончила разговор. Рой и сам сел на кровать, потому что устал стоять. Он даже не знал, который час, спать или есть не хотелось. В нормальном крыле можно было хоть на улицу выйти, свежим воздухом подышать да на травку поглядеть, фонтана плещущий звук послушать, а тут мертвая тишина. Он думал, что, хотя бы, больные кричать будут, биться головой о стены, но этого не было. Наверное, боялись все подать лишний раз вид живых. Он снова вспоминал о семье, о которой раньше и не особо-то думал, когда она была открыта, но помогать мужчина был готов всегда, что деньгами, что силой или заботой. Он убил за сестру, убил за друга. А за что сидит здесь девушка, что похожа на актрису какой-нибудь мелодрамы или грустную модель? Да и как она смогла пробыть здесь целый год? Эта слабая и хрупкая на вид девушка была внутри как закаленная сталь, но показывать ни свои слабости, ни свою силу она не собиралась. Сейчас Эмма была больше похожа на безразличную ко всему особу. Возможно, потому она и жила так долго даже в этом кошмарном месте. Из-за громкого звука металла он вышел из своих дум.  — Ужин несут, — дала понять девушка, вновь подходя к решетке. — Если что, молчи и не показывай, что ты лучше других. Этого здесь не терпят. Он принял это к сведению. У каждой камеры останавливались санитары с тележкой, на которой были тарелки и еда. Очередь скоро дошла до Роя и Эммы. Уокер заметил, как один из санитаров остановил взгляд на пациентке, и от этого какая-то злость пробрала на мгновение. Еду мужчина принял спокойно, не слушая оскорблений от кормящего. Правильно говорят, что руку, дающую тебе еду, лучше не кусать, а откусывать, но такой возможности сейчас не было, к сожалению. Рози была права: это объедки от ужина спокойных пациентов. Но сейчас Роя это не сильно волновало. Он продолжал внимательно следить за действиями медицинского персонала по отношению к пациентке. Они скоро ушли как раз потому, что ощущали на себе сверлящий взгляд пациента. Когда они были далеко, Эмма поблагодарила мужчину и широко улыбнулась. Почему-то эта улыбка была не такой, какую он видел у других девушек. У той же Нэнси такой не было. Только вот ей помочь он не мог никак, хотя хотел больше всего. После ужина у них забрали посуду и объявили отбой. В камере были предусмотрены раковины, но никаких средств гигиены. Да и что это за раковина? Кран только с холодной водой и дырка в полу, чтобы вода туда стекала. Мужчина умылся, стряхнул с рук капли и снова сел на кровать. Никакого чувства сна, вообще какая-то пустота внутри, как и вокруг. По крайней мере, как ему казалось. Скрип решетки заставил вновь прийти в себя, заставило пробудиться одно чувство. Страх. Скрип кровати от маленькой девочки — это еще ничего, а вот кто мог заставить скрипеть железную решетку? К тому же Рой был убежден: это не просто ветерок или недостаток конструкции. Кто-то приложил к этому руку, причем довольно сильную. Мужчина зажмурился и попытался сконцентрироваться не на звуке, а то образе того, кто мог его вызвать. Когда он открыл глаза, удивлению не было предела. Перед ним в паре метров стояла фигура чернее темноты камеры, глаза ее горели огнем. «Художница, — понял он. — Кто же ты?» Не успел он задаться вопросом, как глаза оказались гораздо ближе, а на щеках он почувствовал ледяное касание ладоней. Вскоре исчезла и фигура, и глаза, но холод остался.  — Она приходит к тем, кто заслужил, — услышал он голос Эммы, которая снова сидела у прутьев камеры.  — Заслужил что?  — Это зависит от тебя. Чего ты заслуживаешь, Рой? Прощения или мщения? — мрачный смех заставил его содрогнуться. — Она придет еще, и не раз. Всегда так происходит.  — Кто она такая? Почему о ней все говорят?  — Кажется, она и сама не знает, кто она, — пожала плечами девушка. — Еще предстоит всем об это узнать.  — Ты говоришь загадками, — прищурился мужчина. — Знаешь же гораздо больше, не правда ли? Эту тень вижу я, другая пациентка, моя галлюцинация и ты.  — Галлюцинация? — усмехнулась Эмма. — Ты ведь внимательно меня слушал, правда? Ты болен не тем, о чем тебе говорят. У тебя нет галлюцинаций. Даже эта тень не плод твоего воображения. Просто поверь, что существует что-то, что находится за пределами твоего разума и здравого смысла. Это не то место, где он есть.  — Но если это не галлюцинация и не человек, то что? — все не мог понять он.  — Не знаю точно, но мистики называют это «призраком», — очередная волна мрачного смеха заставила табун мурашек пробежаться по коже. — Душа, что не может найти покой, не уйдет, пока не сделает то, что должна.  — Эмма…  — Что? Теперь я похожа на ненормальную, да? Но мы все ненормальные, Рой. Ты ведь видишь ее и кого-то еще? Прими это и живи с этим, но не говори никому, иначе никогда не покинешь это место.  — Но ты выбрала другой путь, — мужчина пытался докопаться до самых корней, найти то, о чем молчит эта девушка.  — Да, но я не могу сменить курс, — Эмма вздохнула. — Мне уж точно не уйти отсюда…  — А если я вытащу тебя? — она подняла на него взгляд. — Одну девушку я смог вывезти отсюда, думаю, тебя тоже смогу.  — Не пытайся, — улыбнулась она грустно. — Я приросла к этому месту, как сорняк, и теперь меня можно или выполоть, или отравить. Моя жизнь закончилась еще тогда, когда я попала сюда. Начать заново у меня нет возможности.  — Я смогу дать тебе эту возможность, — твердо решил мужчина. — Тебе нужно лишь потерпеть какое-то время. Как только я выйду на волю, я заберу тебя, слышишь? Я расскажу все, что здесь происходит, и тогда сюда грянет проверка, которая выявит все их злостные нарушения. Девушка мило хихикнула и, кивнув, ушла на свою кровать. Рой, все еще стоя у решетки, стал думать только о том, как поскорее сбежать или заставить идти время быстрее. Не для себя он это делал, конечно. Это нужно было тем, кто попал сюда по ошибке, кто отчаялся найти нормальную помощь. Это нужно было той, кто сидел в камере напротив и уже потерял веру в возможность хоть как-то жить дальше.