Спасите души наши от джей-рокера Наташи

Наташа вышла из версалевского дома только к полуночи. Она была очень рада, что едет не домой в изрядно надоевшую ей Находку, а в Японию, да ещё не одна, а с любимыми группами! Заваривая себе чай, она стала прокручивать в голове моменты прошедших двух часов. — Я так счастливаааа… — визжала Яковлева, — Хоть не вернусь в свой Мухосранск, к задолбавшим одноклассникам и вредным преподам! Но по семье и друзьям буду скучать! — девушка театрально вздохнула. — Да тихо ты, Наталья-сан! — замахал руками Камиджо, — Я едва не оглох! — Прости, пожалуйста, я не специально, — состроила милую моську Ната. — Ну я пойду, наверное… А то нам же в аэропорт рано вставать! — Забыл тебя предупредить: бланк, что я тебе переслал, нужно распечатать. Только не забудь, ладно, а то на самолёт не попадёшь! — Хорошо! — прокричала Ната, выходя из дома. Конечно, распечатать бланк Яковлева благополучно забыла. Она решила: «Ну, забыла и забыла! Распечатаю завтра в ближайшей типографии» и, напившись чаю и завернувшись в плед, заснула за просмотром версалевских лайвов. Проснулась Наташа часов в 6 утра, когда в её окна, а затем и в двери, начали ломиться. Она сонно пробормотала: — Кто там? — Египетская сила, Наталья-сан, ты там померла, что ли?! — послышался за дверью голос Камиджо, — Я уже минут двадцать, если не больше, пытаюсь к тебе в дом попасть! Мы таким макаром опоздаем на самолёт! Наташа спешно оделась, схватила сумку и выбежала из дома. Versailles в полном составе ждали её на улице. — Наконец-то проснулась! — недовольно пробурчал стоящий поодаль Теру. — Слушай, Юки, дай мне, пожалуйста, свои барабанные палочки! — обратился Камиджо к ударнику. — А тебе зачем? — спросил тот. — Барабанные перепонки себе проткну, может, Теру зудеть перестанет… Ната засмеялась. — Ну вы прям как Воронины! Ладно, поехали уже, а то на самолёт опоздаем! — И правда, давайте выдвигаться, — сказал Хизаки, садясь за руль. Следом сели все остальные, и машина двинулась в аэропорт. Versailles вместе с Наташей прибыли на место раньше остальных. Группа разбрелась кто куда: кто пошёл перекусить, ибо не успел поесть, кто-то побежал покупать журналы, чтобы не заскучать в самолёте. Наташа вдруг вспомнила, что билет так и не распечатала, и обратилась к сидящему рядом Масаши: — Не знаешь, где тут ближайшая типография? — Там, — басист указал девушке на павильон рядом с журнальным киоском. Яковлева пулей полетела туда. Вскоре к Масаши подошли согруппники. — Ты тут не заскучал? — участливо спросил его Хизаки. — Да нет, не успел… — Ребят, а где Наталья-сан? — спросил Камиджо. — Так она это… В типографию пошла, билет распечатывать, а там, судя по всему, большая очередь… — Египетская сила! Говорил же я ей: распечатай заранее, а то потом забудешь! У нас посадка через 10 минут, а мы всё ещё тут торчим! — вокалист схватился за лоб. Но тут вдали замаячила знакомая женская фигура, и Наташа подошла к музыкантам. — А вот и я! Простите, что я такая растяпа: билет только сейчас распечатала! — девушка состроила милую гримаску, и Камиджо больше не мог на неё злиться. Вся компания, схватив чемоданы, помчалась на посадку, до окончания которой оставалось всего 5 минут. В салон самолёта они вбежали буквально за минуту до взлёта и заняли свои места. Самолёт выехал на взлетную полосу и взлетел. Наташа было удобно устроилась в своём кресле, как увидела семь пропущенных вызовов от мамы на телефоне. Кому-то явно конец. Дрожащими пальцами девушка настрочила о том, что задержится на несколько дней, и отключила телефон. Конечно, врать нехорошо, но что ещё остаётся? Не говорить же «Привет, мам, я лечу не домой, а фиг знает куда». Рядом с ней разместились Хизаки с Камиджо, которые отрубились сразу же из-за недосыпа. Как Наташа их ни уламывала — музыканты все-таки не уступили девушке место у окна. «Ладно, потерплю. Надо же когда-нибудь и с краю посидеть» — пробурчала Яковлева. Она решила почитать журнал, но он был скучным, и вскоре девушка отвлеклась на комедию «Мимино», которую им включили в самолёте. Хизаки уже смотрел десятый сон, но вот Камиджо спал очень плохо. Ему приснилось, что всем Версалям достались места не рядом с Наташей, а рядом с двумя неизвестными девочками лет пятнадцати-шестнадцати. Одна из них, та что была пониже и ярко-рыжая, держала в руках скетчбук и карандаш. Обе приветливо махали, призывая сесть рядом с собой. — Ой, вы такие милые вдвоём! — сразу же стала сыпать комплиментами вторая девочка, расплываясь в шипперской сладкой улыбке, — Между вами что-то есть? — Дружба!.. — выпалил Хизаки на автомате, явно не ожидая такого вопроса. Смущение на его лице юные яойщицы посчитали знаком с небес, и через минут девять-десять рыженькая протянула блокнот Камиджо. На рисунке мужчина с длинными волосами в одеждах аристократа целовал знакомую персону в платье, расшнуровывая ей корсет для дальнейших действий под рейтингом восемнадцать плюс. Шестерёнки в крашенной голове провертелись, и…  — ЧЕГО?! — Юджи аж покраснел от негодования, — КТО ЭТО? — Не узнаёте? Это же вы! — Юджи, ну тише, — Хизаки попытался успокоить разбушевавшегося вокалиста, и обратился к девочкам, — А вы?.. — Мы — шипперы! Камиджо раскраснелся от злости, едва сдерживаясь от бранных слов. Весь самолёт наблюдал за ним, за Хизаки, который пытался удержать друга от неверного шага и спасти его от тюрьмы, и яойщицами, которых гнев версалевского вокалиста не только не испугал, но и вдохновил на новый «шедевр», где вышеупомянутые персоны выполняли действия под рейтингом восемнадцать плюс. С громким криком «Ну всё, малолетние извращенки, вам каюк!» Камиджо вырвался из рук Хизаки, ринулся на яойщиц, которые от испуга вжались в кресла, и уже хотел было двинуть подзатыльников им обеим, но тут кто-то потряс его за плечо: — Камиджо-сан! Музыкант резко открыл глаза. Никаких яойщиц в самолёте не было. Была только парочка мамаш с маленькими детьми, мужики с пивными животами, смотрящие очередной советский фильм по зомбоящику, коллеги из Moi Dix Mois и The Gazette, читающие какие-то журналы, и Наташа, сидящая рядом и с испугом и беспокойством смотрящая на него. — Ой… Приснится же такое! — музыкант обернулся и увидел испуганное лицо Наташи, — Я тебя, наверное, напугал своим криком. — Ты так кричал, что я решила тебя разбудить… — Да всё нормально, просто очередной кошмар… — выдохнул Камиджо. Наташе стало не по себе. На своём веку ей ни разу не доводилось видеть кошмарные сны, хотя она слышала от брата, как это всё происходит. Но сейчас, увидев подобное собственными глазами, девушка поняла: то, что рассказывал ей брат — просто детские страшилки. Она обняла дрожащего вокалиста и положила его голову на свое плечо. — Всё хорошо, — успокаивающе шептала она, — Кошмаров больше не будет… Только в объятиях Яковлевой версалевский вокалист смог немного расслабиться и спокойно поспать. Спустя какое-то время у окна послышалось бормотание и громкий чих. Это проснулся Хизаки. — Оххохо! — громогласно возопил гитарист, — Как же я хорошо выспался! — Имей совесть, Хизаки! — шёпотом произнесла Наташа. — А что случилось? — гитарист непонимающе взглянул на девушку. — Кавамура, ты дурак или прикидываешься? — вскипела Ната, но старалась всё так же говорить шёпотом, — Пока ты харю давил с блаженным видом, Камиджо плохо спал, его кошмары замучили совсем! Так что пожалей друга и дай ему поспать нормально! Масая устыдился. Он виновато посмотрел на Яковлеву и, сказав «Виноват, больше громко говорить не буду», отвлёкся на «Служебный роман», который в это время крутили по зомбоящику. Наташа взглянула на мирно спящего на её плече Камиджо и ласково провела рукой по его щеке. Убедившись, что Юджи спит спокойно и крепко, девушка повернула голову в попытке углядеть, чем там заняты Мана и компания. Но на её несчастье MdM сидели слишком далеко, а занять себя было больше нечем — версалевский вокалист лёг так удобно, что пришлось бы потревожить его сон, если захочется вытащить телефон из кармана. Зато Газе сидели весьма близко. Наташа не стала вертеть головой, но напрягла слух. — В Москве мы бы отыграли лучше, — жаловался Руки Аою, — Там было бы больше публики. — Така, будешь жаловаться — поменяюсь местами с Рейтой, — пригрозил мужчина, заставив Мацумото притихнуть. Наташа разочарованно хмыкнула. Она надеялась подслушать что-нибудь интересное в разговоре Аоя и Руки, но к её величайшему сожалению, ей это не удалось. «Ну и Бог с вами!» — подумала Яковлева и взяла журнал. Но он оказался скучным и совсем не интересным: современной модой Ната не интересовалась, а про джей-рок и косплей было написано очень мало. Девушка тяжело вздохнула и отложила журнал в сторону, надеясь посмотреть свою любимую комедию «Любовь и Голуби» по зомбоящику, но громкий крик с мест сзади едва не заставил её подпрыгнуть на месте: — ГООООООЛ! Наташа повернула голову в сторону кричавших. Оказалось, это Теру, Юки и Масаши смотрели футбол на ноуте, и их любимая команда забила гол. — Вы совсем с катушек слетели, дураки? — шикнула на них Яковлева, — Совесть есть, или вы её на Кубане забыли? — Да что такое, Наталья-сан? — спросил Теру, — Мы что-то не так сделали? — Он ещё спрашивает! — взбеленилась Яковлева, морщась от покалывания в левом плече, и снова отвернулась к экрану зомбоящика. «Что за бессовестные мужики?» — подумала девушка, — «Неужели им друга своего не жалко?» Её левое плечо отнималось и болело, но она мужественно терпела и вместо того, чтобы спихнуть версалевского вокалиста в его кресло, лишь крепче обняла его. Хизаки, сидящий у окна, молча хихикал, но когда увидел, как смотрит на него Яковлева, заткнулся и уставился в зомбоящик. На моменте, когда Вася Кузякин оказался на курорте и повстречался с Раисой Захаровной, Наташа ощутила тяжёлое дыхание на своей шее. Похоже, Камиджо опять начал сниться кошмар. Яковлева занервничала, но поспешила отогнать дурные мысли и попыталась отвлечься на просмотр комедии. Её сердце замирало от беспокойства, и посмеяться над тем, как вся семья Кузякиных читала письмо от Васи, не вышло. И надо ж было такому случиться, что мамаши, летевшие со своими детьми в этом же самолёте, начали спорить из-за того, кто первой займёт пеленальный столик. Они так громко кричали, что Наташа, повернув голову, решила понаблюдать за ними. — Ребёнку памперс пора сменить, может, вы все-таки уступите? — И не подумаю! — не унималась вторая мамаша, — Пока своего не перепеленаю, я с места не сдвинусь! Наташа смотрела на них с возмущением. «Совесть, видимо, в роддомах оставили!» — подумала она. И ведь хотела Ната промолчать, да не смогла. — Дамочки! — жёстко сказала девушка, — Вы не могли бы потише выяснять отношения? — Девочка, иди своими делами занимайся и не лезь! — презрительно бросила первая мамаша. — Да вы совсем берегов не видите! — Наташа держалась из последних сил, чтобы не сорваться на крик, — Ненормальные! Ещё и орут похлеще собственных детей! На соседнем кресле послышалось сонное бормотание, и Камиджо приоткрыл один глаз: — Ну что там происходит? Спать не дают! — Всё хорошо, Юджи, это мамаши ненормальные за пеленальный столик драться собрались, еле остановила! — Наташа ласково погладила Камиджо по голове, — Спи. Они больше шуметь не будут. Да только хрен Наташа угадала. Спустя минут десять-двадцать ненормальные мамаши снова начали орать друг на друга и спорить. Хаято, сидящий с МdM чуть ли не в конце салона, встал со своего места, подошёл к пеленальному столику и попытался остановить женщин, но его не стали слушать, то ли не поняли, то ли не замечали ничего вокруг за ссорой. Яковлева устало закатила глаза и уже не надеялась, что это когда-нибудь закончится, но спасение пришло оттуда, откуда не ждали. В мамаш полетела подушка, и те обернулись. — Достали, ну правда! — рассерженный Камиджо поправил спутанную прядь волос, — У вас совесть есть, дамы? Вы меня разбудили! — Послушай, дядя! — обратилась к нему мамаша с грудным младенцем, — Не лезь туда, куда не просят! Ребёнок плачет, взмок в самолёте, перепеленать нужно, а эта стол заняла и не уступает! — женщина косо посмотрела на вторую мамашу. — Чем лезть, лучше бы свою невоспитанную подругу приструнил! — вторая мамаша взглянула на Наташу. Яковлева покраснела и опустила глаза. Того, что начнётся переход на личности, и её начнут поливать грязью, называя невоспитанной, девушка не ожидала. — Закройте свой рот, женщина, — тихо, но жёстко произнёс Камиджо. — Что ты сказал? — опешила мамаша. К такому повороту событий она явно не была готова. — Я сказал «Закройте свой рот!» Кто вам дал право указывать, что и как я должен делать? И зачем вы оскорбили девушку? Хотели показать, какая вы крутая? Скорее вы показали свою глупость. Мамаша захлопала глазами от резких высказываний в свою сторону. На этом скандал был закончен, и стюардесс вызывать не пришлось. После такого стресса уже Наташе захотелось спать. Она позволила себе обнаглеть, привалиться на плечо Камиджо и проспать на нём ещё несколько часов, не видя никаких снов. Через пять часов Наташу разбудил собственный желудок — лететь было ещё полдня как минимум, а кушать уже хотелось. Так что, когда бортпроводник принесла пассажирам горячие обеды, девушка чуть ли не подавилась слюной. Эта еда показалась голодной, сонной и уставшей Яковлевой лучшим, что могло придумать человечество. Плана действий на оставшиеся часы у Наташи не было. Спать дальше не хотелось, но тут идея пришла сама собой. Вытащив из сумки электронную книгу и тетрадку с ручкой, девушка решила убить время полезным делом — занятием японским. Так и версали рядом, если что, подскажут. — Повторяете кандзи, Наталья-сан? — Хизаки перегнулся через колени Камиджо и заглянул в Наташину тетрадь. — Ага. Но тут, кажется, косяк, — девушка ткнула в один из иероглифов в тетрадке пальцем, — Не в ту сторону эта дурацкая чёрточка. — О, вы ещё не видели почерк Теру… — перешёл на шёпот Масая, — Его никто из нас понять не может. — Э, Теру же вроде ещё и художник? Я думала наоборот, почерк красивый должен быть. Но разговор не продолжился — рядом заворчал и проснулся опять придремавший Юджи и сам о чём-то заговорил с лидером. Но Наташа не стала слушать, и вместо этого решила пройтись по салону. Проходя мимо MdM, она смогла услышать обрывок разговора. — Эти русские… Странные какие-то, — тихо пожаловался Хаято, — Особенно те две женщины. — Ну не все же. Наша соседка вроде нормальная, — вступился Сет. — И «вроде» тут ключевое слово. Мана же нам говорил, с фанами нельзя сближаться. Это, чёрт возьми, опасно. Хаято был отчасти прав. Он поражался наивности Сета и его словам: «Наша соседка вроде нормальная». Им обоим — и Сету, и Хаято — было невдомек, что эта самая соседка в ночь афтепати снимала на них компромат. Слава богу, сейчас Наташе не посчастливилось подслушать что-нибудь действительно интересное. Разочарованная девушка вернулась на своё место и вновь уснула, надеясь проснуться только к тому моменту, как самолёт сядет.