***
Осенний ветер трепал изгороди и букеты, украшающие безмолвные памятники. Траву и листья украшало золото раннего сентября. Девятилетний Сережа со свойственной детям игривостью бегал между могилами. Олежа, кутаясь в черную кофту, медленно следовал за ним. — Долго еще, пап? — спросил паренек, сверля отца глазами. — Четвертый ряд, — убитым голосом ответил мужчина. Сережа нашел нужное место и остановился перед четырьмя надгробиями. Два из них были чуть больше, и их украшали портреты Дмитрия Сергеевича Побрацкого и Антона Эдуардовича Звездочкина. Два других же были маленькими. — Пап, — вдруг снова подал голос Сережа, когда отец оказался близко, — я еще не спрашивал… А кто их убил? И почему? Олежа вздохнул и улыбнулся, глядя на закатное солнце. — Сынок, видишь то место? — мужчина присел на одно колено, обнял сына и указал на холм вдали, за пределами кладбища. — Вижу, пап… — Там покоятся кости тех, кто забрал жизни у твоих отцов и братьев. — И много костей? — зрачки паренька расширились. — Много. Хватит на анатомический театр. Там еще покоятся их дети, родители, у некоторых еще и внуки… Олежа мечтательно зажмурился, вспоминая лицо маленькой дочки одного из тех отморозков, что не поделили с Антоном заказ на смерть какого-то непонятного чиновника. Она кричала безумно громко, когда Душнов содрал с нее ее кожу, перед этим выдавив глаза ее матери. А еще ее бабка, старший брат и его дети. Действительно многие нашли свой покой на том холме… — Смерть распахнула перед ними свои объятия, сынок… — облизнув губы, добавил Олежа. Он взглянул на солнце еще раз. Ему показалось, будто бы Дима и Антон улыбаются Олеже с небес.Часть 5
22 июня 2020 г. в 02:07
…Едва коснувшись головой подушки, Сережа уснул. Олежа с нежностью погладил спящего сына и аккуратно поцеловал в лобик. Сереже не было еще и шести месяцев, но он уже был послушным, тихим и спокойным, всегда засыпал быстро и надолго, как котенок. Сердце Олежи сжималось от счастья всякий раз, когда он глядел в эти маленькие чудесные глазки, похожие на два осколка янтаря, как у Антона. Предплечье сына украшало крохотное родимое пятнышко, которое Олежа однажды заметил у Димы…
Счастливо и безмятежно вздохнув, Душнов вышел из детской, закрыв за собой скрипучую дверцу и оставив сына с огромным и очень заботливым котом Пушком, и направился на кухню, где он несколькими минутами ранее поставил завариваться жасминовый чай для Димы. Беременность совсем вымотала Шашлыка, она давалась ему гораздо тяжелее, чем Олеже или Антону, поэтому второй постоянно пропадал на работе, искренне желая обеспечить трем своим самым любимым мужчинам на Земле достойную жизнь, а первый изо всех сил ухаживал за сыном и Побрацким.
Ничего страшного, подумал Олежа как-то раз. Скоро либо он, либо Дима выйдет на работу, чтобы Антону не было так тяжело. Один будет сидеть дома и растить детей, а двое других будут стараться изо всех сил, чтобы однажды семейству представилась возможность переехать в деревню или к морю. Детям, знал Олежа, точно лучше расти вдали от шумного города.
Душнов немного тревожился об Антоне, ведь тот, хоть и был на раннем сроке, но тоже носил под сердцем ребеночка. Олежа не знал, его это будет сын или Димы, да и это неважно. К тому же, Душнов забеременел Сережей сразу от двоих — и от Шашлыка, и от Звездочкина. Возможно, что и сейчас произошло то же самое. Но если нет, то и плевать. Олежа поклялся, что не пустит змея раздора в свою семью.
С чашкой ароматного чая в руке Олежа вошел в спальню. Дима уже успел заснуть. Вид у него был очень истощенный, видимо, сын тянул все силы из своего отца. Нестрашно, ведь Олежа всегда готов защитить свою семью от любого, кто посмеет воспользоваться беззащитностью Шашлыка. Запах жасмина разбудил парня, и тот с трудом разлепил веки.
— Родной, я принес… — пробормотал Олежа, ставя чашку на прикроватную тумбочку.
— Спасибо… — слабым голосом мурлыкнул Дима, держась за свой живот. — Он толкается опять. Мне так нравится это чувство…
— Понимаю, — Олежа опустился на колени и поцеловал живот. Действительно, он ощутил слабенький толчок в этот момент.
— Антошенька еще не вернулся? — спросил Шашлык, опуская исхудавшую ладонь на затылок Олежи и принимаясь нежно поглаживать темные волосы.
— Подожди еще полчасика, зай. Не волнуйся, с ним все в полном порядке.
— И все-таки… — Дима прикрыл глаза, взяв чай и отпив, — я переживаю.
— Он сегодня слегка задерживается…
— Господи, — простонал Шашлык, — если он только посмеет перетрудиться, то я вообще больше не пущу его на эту работу! У нас достаточно денег. Хватит на добрых десять лет жизни, а то и больше.
Олежа что-то хотел сказать, но был перебит голосом дверного звонка.
— Чтобы дьявол их побрал, — прорычал Душнов, — если они разбудят Сереженьку, то я за себя не ручаюсь!
— А вдруг это Антошенька?
— Нет, — Олежа усмехнулся. — Он никогда не звонит в дверь…
Оставив любимого наедине с чаем и их еще не рожденным сыном, Душнов побрел в прихожую. Он был немного раздражен визитом постороннего. Впрочем, быть может, это пришел кто-то из родителей или даже все. Но на пороге была лишь картонная коробка. Пушок, встревоженный шумом, выбежал к порогу.
Едва кошачьи желтые глаза завидели коробку, как зверек тут же изогнулся дугой и зарычал. Не обращая на него внимания, Олежа легко порвал картон, открыв коробку.
Весь его мир рухнул в этот момент, как и сама коробка. Из нее, медленно вращаясь, выкатилась голова Антона Звездочкина. Глаза и язык были выдраны, а саму голову обматывала пуповина, уходящая в лишенный теперь губ рот…
Позади раздался грохот. Не отойдя от шока, Олежа обернулся и увидел, как на полу лежит Дима, тоже вышедший посмотреть на гостя. Между его ног струилась, сливаясь в лужицу, алая кровь…