Мальчик с красивым голосом

Кюхена плотной толпой окружают потные мерзкие тела, корчащиеся под какофонию из электронных битов. Истлевшая сигарета в который раз обжигает пальцы, уже оставив шрам на этом месте, а бутылка с алкоголем в другой руке придаёт какую-то уверенность и равновесие. Мутным взглядом Кюхен обводит толпу и цепляется за темную фигуру. - Йесон, - Кюхен еле шепчет, а потом кидается в саму гущу, расталкивая всех локтями, отдавливая ноги, пинаясь и матерясь. – Чонун! Но стоит лишь достигнуть цели, как наваждение рассеивается. Уже в который раз. Это не он, его вообще нет в этой стране. После их последней встречи прошел месяц. Месяц, как великий геймер Чо Кюхен впервые проиграл. Месяц, как он проводит каждый день в обществе алкоголя, на чьей почве его постоянно мучают галлюцинации. И месяц, как звезда Йесон уехал в свое мировое турне на два года. - Тебе нужно завязывать! Чонджин возникает из ниоткуда и вырывает из рук Кюхена бутылку, а самого парня под локоть волочет из толпы, а там из клуба. Ночной воздух ни капли не освежает и не дает придти в себя. В носу все так же стоит противный запах сигарет, смешанный с приторными женскими духами и терпким мужским потом. Кюхен делает шаг в сторону, и его выворачивает на изнанку. - Что с тобой, Кюхен? – качает головой Чонджин, придерживая друга. – Попался в свои же сети. - Идите к черту, ты и твой брат! Кюхен пытается вырваться и машет рукой, но его ведет в сторону, впечатывая в стену. - Кюхен… - Я сказал, иди к черту! - Тебе надо придти в себя, ты скатываешься в пропасть. - Я и так уже в самой глубокой жопе, Джини. Я в ней оказался в тот момент, когда понял, что влюбился в него. - Тогда, поверь, вы с Чонуном в одном положении. Спустя два года. Черная иномарка вот уже который час кружит по узким улочкам бедного района, пытаясь найти дорогу. Всё то время за машиной насмешливо наблюдают со стороны и качают головой. Припарковавшись у какого-то обшарпанного дома, Йесон с тоской смотрит на схему, что нарисовал ему менеджер на салфетке, и на кляксу, что он принял за поворот. - Вот черт, - вздыхает брюнет и складывает руки на руле. Он дико устал, и ему хочется спать. Раздавшийся стук в стекло, выводит Чонуна из прострации, а, приоткрыв окно, он еле сдерживает вздох удивления. - Прикурить не найдется? На него с усмешкой в глазах смотрит Кюхен, с отросшими волосами и на два года старше. Это был другой Кюхен: в футболке и джинсах, но не старых и потертых, а новеньких и весьма дорогих; мягкий аромат парфюма приятно щекочет ноздри, а вовсе не раздражает как тогда; в уголках глаз паутинкой залегли морщинки, а на щеке виднеется небольшой шрам. - Не курю, - коротко отвечает Йесон. - Тогда, может подбросишь? В воздухе повисает тишина, нарушаемая лишь уличными звуками; Кюхен кусает губу, а Чонун стискивает ладони на руле. Оба прекрасно понимают, что от ответа зависит, что будет дальше. - Садись. Кюхен хмыкает и огибает автомобиль, усаживаясь на пассажирское кресло. - Ты совсем не изменился, пьешь кровь девственниц? - Зато тебе она не помешала бы, - хмыкает Чонун, - выглядишь старше меня. - Я тут слышал твою новую песню. - Какую же? - «Мальчик с красивым голосом». Чушь полнейшая. Но, знаешь что? Мне еще никто не посвящал песен. Йесон лишь улыбается уголками губ и заводит мотор: - Ты город знаешь? - Как свои пять пальцев. - Тогда покажешь дорогу до отеля? - Честно говоря, меня порядком тошнит от них. - И что ты предлагаешь? – вопросительно приподнимает бровь Чонун. - Ко мне. И тебе дешевле выйдет. Йесон с минуту взвешивает все «за» и «против», а потом кивает. Он уже осознает, что готов снова нырнуть в омут с головой. А еще, что скорее всего уже никуда не денется из квартиры Кюхена. «Эй, Чонджин, помнишь, я засыпался на твоем брате? Спасибо» Спасибо, что читали. От себя хочу добавить, что изначально фик назывался "Мальчик со шрамами", но потом было выкинуто много сцен и вообще конец не такой, каким задумывался. Если кому интересно, то изначально в конце Йесон должен был покинуть сцену, а спустя несколько лет вернуться в роли продюсера, ищущего что-то особенное. Кюхен отказывается от богатства и возможности унаследовать компанию и пропадает. Друг Йесона просит послушать одного его знакомого, и когда Йесон входит в студию, то видит Кюхена, поющего его песню. Эта песня должна была сыграть ключевой момент, ведь именно эту песню Йесон написал для Кюхена и пел ему каждый вечер. Конец.