Планета Хогвартс

Наконец через три дня уборка была закончена. Мы взялись за ремонт - меняли всё, что можно было поменять, на более новое и современное. Я сунул медальон себе в карман, пообещав Кричеру, что мы уничтожим его, как только у нас будет возможность. И вот ещё две недели мы клеили обои, меняли полы, таскали на выброс старое и ставили на это место новое... Но я заметил, что этот медальон дурно на меня влияет. Я стал плохо спать, стал раздражительным, однажды даже накричал на Юльку за то, что "путается под ногами"... Сначала я сам не понимал, что происходит, но Арей сказал, что это, скорей всего, Волдеморт хочет нас поссорить, ведь поодиночке с нами легче справиться. И посоветовал тоже сунуть его в кошель - на Арея он так повлиять не мог. В один из этих дней Сириус достал совсем истрепанную, старую магическую фотографию. — Это состав Ордена Феникса, — сказал он. — Нашел вчера вечером, пока я… и подумал, что вам интересно будет посмотреть. Я взял фотографию. Небольшая группа людей смотрела на него, некоторые махали руками, некоторые поднимали вверх бокалы. — Вот я, — сказал Сириус, совершенно излишне тыкая в себя пальцем. На фотографии его можно было узнать безошибочно, хотя выглядел он гораздо моложе. — Вот рядом со мной Дамблдор, с другой стороны Дедалус Диггл… Это Марлен МакКиннон, ее убили спустя две недели после того, как была сделана фотография, всю семью уничтожили… Это Френк и Алиса Лонгботтомы… — …Бедные… — вздохнул Сириус. — Как хорошо, что их наконец удалось вылечить... Вот Эммелина Вэнс, ну и Люпин, само собой… Бенджи Фенвик, его тоже схватили, мы потом нашли только куски от него… Ну-ка, посторонись-ка, — он ткнул в фотографию. Фотографические человечки отшатнулись, и те, кого сначала было плохо видно, оказались впереди. — Это Эдгар Боунс… брат Амелии Боунс, его семью тоже почти всю уничтожили, он был великим магом… Юлька печально вздохнула. - Стуржис Подмор, ишь ты, совсем молодой здесь… Карадок Дирборн, исчез шесть месяцев спустя, его тело мы так и не нашли… Хагрид, понятное дело, ничуть не меняется… Эльфиас Дож, ты его видел, я и забыл, что у него была такая дурацкая шляпа… Гидеон Прюэтт, брат Молли Уизли, пять Пожирателей понадобилось, чтобы его и брата его, Фабиана, убить… храбро сражались… Подвиньтесь, подвиньтесь… Человечки на фотографии толкались и те, кто стоял на заднем плане, появлялись в первом ряду. — Это брат Дамблдора Аберфорт, я видел его только один раз, странный тип… Это Доркас Медоуз, Волдеморт ее сам убил… и… вот, смотри, Гарри, это то, что тебе будет интересно! Лили и Джеймс улыбались мне, сидя по обе стороны от низенького человечка с водянистыми глазками, в котором я сразу узнал Хвоста, того, кто предал Поттеров, рассказал Волдеморту, где они, что и стало причиной их смерти. Я не знал, что именно настолько потрясло меня: фотографии родителей я и раньше видел, в конце концов, и Хвоста встречал, но тут все свалилось на него слишком неожиданно… никому бы такое не понравилось... И, кроме того, видеть их в окружении таких счастливых лиц… Бенджи Фенвик, которого находили по частям, и братья Прюэтты, которые умерли как герои, и Доркас, которую убил Волдеморт… все радостно машут с фотографии, из вечности, не зная, что уже обречены… мне стало не по себе. В конце концов и ремонт был закончен... Сириус хотел все оформить в гриффиндорских тонах, Джулия хотела светлые стены... в итоге все сошлись на бежевых тонах с золотистыми узорами кое-где. Помолвку Гермионы и Сола решили отметить в ресторанчике на Диагон-Аллее, для чего сняли весь зал на целый вечер. Гуляли мы до самого закрытия. Потом еще - но без Сириуса, Джулии и её отца и без Юлиной тети - отметили и у Арея с Таной, Эзар, кстати, ещё подрос немножко. Во время второго праздника Лебедев обратился к нам с Юлей. - Вы... вы знаете, что мы с Амелией встречаемся... так вот, вы не против, если на Рождество мы тоже... проведем подобное мероприятие? Её я уже спросил - она согласна, осталось только у вас спросить... - Нет! НЕ против! - улыбнулась Юлька. Я тоже сказал, что очень рад за них. - Пап, а после того, как вы с тетей Амелией поженитесь, мне можно тебя в школе будет называть "дядя Сев"? - В школе лучше не надо, - нахмурился тот. - А вот вне школы... - усмехнулся он, - раз уж папой меня "официально" называть не получится, так и быть, зови дядей Севом. Потом ещё мы там же покатались на самые красивые и живописные планеты. Сол через каждые пять минут проверял, как там Гермиона, пока наконец она не сумела убедить его, что во-первых, мы во Внутреннем мире, во-вторых, Арей со своими ведь тоже здесь, а в-третьих, с ней ничего не случится из-за отклонения какого-то там не столь важного показателя от нормы на сотую долю единицы. А на следующий день я вытащил медальон. - "Я открою, а ты его уничтожай", - сказал я Арею. Медальон чуть-чуть подергивался. Я знал, что обитающая в нем тварь волнуется. Она почуяла угрозу. Что тут долго рассусоливать, надо уничтожить медальон раз и навсегда. Я огляделся, высоко подняв волшебную палочку, и посмотрел на изогнутую букву «S», выложенную из сверкающих зеленых камушков; нетрудно было себе представить, что это крошечная змейка свернулась на холодном камне. - Откройся! Это слово прозвучало рычащим шипением, и золотые створки, щелкнув, раскрылись. За стеклышками, вправленными в створки, блестели живые глаза — два красивых темных глаза, какие были, наверное, у Тома Реддла до того, как они стали красными, с вертикальным зрачком. Вдруг из крестража раздался голос: — Я видел твое сердце, и оно — мое! — Не слушай его! - Я видел твои сны, Гарри Поттер, я видел твои страхи. То, о чем ты мечтаешь, может сбыться, но и то, чего ты боишься, может сбыться тоже… Нелюбимый племянник у тети с дядей… Сирота, брошенный на произвол судьбы... И девушка твоя с тобой только потому, что ты - знаменитый герой... Из глаз в окошечках медальона выступила нелепым пузырем причудливо искаженная голова Юли. Фигура продолжала расти, поднимаясь над медальоном — по плечи, потом по пояс, потом по щиколотку, и вот она уже стоит, покачиваясь, словно дерево. Медальон раскалился добела. — Зачем ты вообще нужен? Мне было бы лучше с Артемом, мы были бы счастливы… - говорила призрачная Юля. Она была красивее настоящей, но она наводила страх, раскачиваясь и насмехаясь надо мной. Ее волосы развевались языками пламени, глаза горели красным, голос звучал зловеще. — Бей, Арей, бей! — вскричал я. Сверкнул голубой луч, я шарахнулся в сторону, послышался звон металла, потом протяжный вопль. Я быстро обернулся, держа наготове волшебную палочку, но сражаться было не с кем. Юлина чудовищная копия исчезла без следа. На столе лежали обломки разбитого медальона. Крестраж был уничтожен. Но как бы узнать, есть ли ещё такие? Если Волдеморт наделал три таких, почему он не мог сделать четыре? Пять? Десять? После всех этих событий мне захотелось сходить на могилу Поттеров. Хотя бы цветы нужно положить... Все-таки они спасли меня... то есть не меня, а Гарри, но всё равно. И мы отправились в Годрикову Впадину. Мы стояли посреди дороги. По сторонам узенькой улочки виднелись домики. Чуть впереди виднелась центральная площадь деревушки. Любой из коттеджей, мимо которых мы проходили, мог оказаться тем самым, где когда-то жили Джеймс и Лили. Я разглядывал парадные двери, крыши и крылечки. Я даже не был уверен, можно ли еще увидеть прежний дом Поттеров. Я не знал, что происходит после смерти людей, на которых было наложено заклятие Доверия. Вдруг улочка свернула влево, и перед нами открылась уютная деревенская площадь. Посередине высился обелиск. Рядом виднелись несколько магазинчиков, почта и паб; на дальней стороне площади драгоценными каменьями сияли цветные витражи в окнах маленькой церкви. Через площадь спешили во всех направлениях жители деревни. Когда открывалась дверь паба, оттуда доносились музыка и смех; из церквушки послышались молитвенные песнопения. — Они… они там, - сказал Сириус. - Твои мама и папа… Вон кладбище, за церковью. Посреди площади Гермиона вдруг остановилась. — Гарри, смотри! Она показывала на обелиск. Стоило нам приблизиться, как он преобразился. Вместо стелы с множеством имен перед ними возникла скульптура. Трое людей: взлохмаченный мужчина в очках, женщина с длинными волосами и младенец у нее на руках. Я подошел вплотную, вглядываясь в лица Поттеров. Я и представить себе не мог, что им поставлен памятник… Так странно было видеть самого себя в виде каменного изваяния. Счастливый, веселый малыш без шрама на лбу… — Пошли, — сказал я, насмотревшись, и мы снова повернули к церкви. Переходя через дорогу, я оглянулся через плечо — статуи опять превратились в обелиск. Ближе к церкви пение слышалось громче. На кладбище вела узенькая калитка. Гермиона как можно тише отворила ее, и мы все протиснулись внутрь. За церковью тянулись ряды надгробий. Было так странно видеть их так много в одном месте - у нас на планете разве что встретится кое-где одинокая могилка того, кто погиб сразу, на месте, так, что шилк был уже бесполезен. В одной из таких лежала моя мать... Мы побрели дальше среди могил, увязая в снегу, нагибаясь, чтобы рассмотреть надписи на старых надгробиях. — Сюда! Сол отстал от меня на два ряда; мы вернулись к нему. Сердце тяжело бухало в груди. — Они? — Нет, но ты посмотри! Он показывал на темный надгробный камень. Я наклонился и разглядел на старом, в пятнах лишайника граните надпись «Кендра Дамблдор», даты рождения и смерти, а чуть пониже «и ее дочь Ариана». Еще на камне было выбито изречение из Библии: «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше». Семья Дамблдора, оказывается, жила здесь, а некоторые из её членов и умирали. Интересно, кем ему приходились Кендра и Ариана? Судя по датам, Кендра приходилась ему матерью или тетей, а Ариана - сестрой или кузиной. — Сюда! Ой, нет, прости. Мне показалось, что тут написано «Поттер». — Ой! Гляди! Могила была очень старая, запущенная, я с трудом разобрал имя. Луна указала на символ, выбитый чуть ниже. — Гарри, это же знак Даров Смерти! Я вгляделся: изображение сильно стерлось, имя почти не читается, но вроде там действительно было что-то вроде треугольника, в него вписан круг, и от вершины к противоположной стороне шла вертикальная линия. - Каких-каких даров? - удивился Сол. - Мой папа их изучает, - ответила Луна. - Можно съездить к нам, он вам всем расскажет. И да - перед ним можете ничего не скрывать - ну, кто вы такие и тому подобное - он очень любит всякие необычные вещи. И Арея с семьей ему покажем... — Ну да… может быть… Гермиона посмотрела на имя на надгробии. — Тут написано Иг… Игнотус, кажется. — Я пойду поищу родителей, ладно? — сказал я и мы двинулись дальше. То и дело мне попадались знакомые по Хогвартсу фамилии. Иногда рядом оказывались несколько поколений одной и той же семьи — судя по датам, можно было предположить, что тот или иной род прервался или переехал из Годриковой Впадины. Мы уходили все дальше среди могил и каждый раз, приближаясь к очередному надгробию, замирали от волнения и ожидания. — Гарри, они здесь… - прошептал Сириус, - совсем рядом. Я пошел на голос, чувствуя, что какая-то тяжесть сдавила грудь. Могила оказалась всего через два ряда от Кендры и Арианы Дамблдор. Надгробие было из белого мрамора. Нам не пришлось опускаться на колени, ни даже наклоняться, чтобы прочесть выбитые в камне слова. Джеймс Поттер. 27 марта 1960 года — 31 октября 1981 года Лили Поттер. 30 января 1960 года — 31 октября 1981 года Последний же враг истребится — смерть. - Лили... Джеймс... - шептал Сириус, - простите меня... я... я не знал, что Питер окажется таким... таким подлым. С Гарри всё хорошо... представляете, он помог меня оправдать! И Снейп... Северус... хоть мы и враждовали в школе, но он тоже помог... он хорошо относится к Гарри... я ведь думал, он совсем прогнил, а он в итоге оказался неплохим парнем... Я стиснул губы, уставившись на мрамор, скрывающий место последнего упокоения Лили и Джеймса. Теперь от них остались только кости или вовсе прах, они не знают и не волнуются о том, что мы все стоим здесь, так близко, и о том, что их сын выжил благодаря их самопожертвованию. Жаль, недолго ему было суждено прожить. Уж не знаю, что с ним произошло - но надеюсь, Гарри теперь с ними и они счастливы все трое. А я побуду здесь за него. Сириус повел волшебной палочкой, и перед нами расцвел букет роз. Я подхватил его и положил на могилу. Мы молча пошли прочь, мимо родственниц Дамблдора, мимо темной и тихой церкви к узенькой, невидимой вдали калитке. В пабе толпилось еще больше народу, чем раньше. Вдруг Сириус сказал: «Сюда», — и повел нас в темную улочку, ведущую к окраине в направлении, противоположном тому, откуда мы прибыли. Уже было видно, где кончаются дома и дорога выходит на открытое место. — Гарри, смотри… смотрите все! — Я ничего не… Ой! Очевидно, заклятие Доверия умерло вместе с Джеймсом и Лили. Живая изгородь успела здорово разрастись за двенадцать лет, прошедших с того дня, когда Хагрид забрал маленького Гарри из развалин, что лежали среди высокой, по пояс, травы. Большая часть коттеджа устояла, хоть и была сплошь оплетена плющом и покрыта снегом, но правую часть верхнего этажа снесло начисто; я был уверен, что именно там ударило отраженное заклятие. Мы стояли у калитки и смотрели, запрокинув головы, на разрушенный дом, который когда-то, наверное, не отличался от соседних коттеджей. — Не понимаю, почему его не отстроили заново? — шепнула Гермиона. — Может, его нельзя отстроить? — ответил я. Я взялся за ржавую калитку. — Ты же не пойдешь внутрь? По-моему, это опасно, он может… Ой, Гарри, смотри! Должно быть, прикосновение привело в действие чары. Над калиткой возникла вывеска, поднявшись из зарослей крапивы и сорной травы, словно странный быстрорастущий цветок. Золотые буквы на деревянной доске гласили: Здесь в ночь на 31 октября 1981 года были убиты Лили и Джеймс Поттер. Их сын Гарри стал единственным волшебником в мире, пережившим Убивающее заклятие. Этот дом, невидимый для маглов, был оставлен в неприкосновенности как памятник Поттерам и в напоминание о злой силе, разбившей их семью. Вокруг аккуратно выведенных строчек доска была сплошь исписана. Здесь приложили руку множество волшебников и волшебниц, приходивших почтить место, где избежал смерти Мальчик-Который-Выжил. Кто-то просто расписался вечными чернилами, кто-то вырезал в деревянной доске свои инициалы, многие оставили целые послания. Более свежие выделялись на фоне наслоений магических граффити, скопившихся за все эти годы, а содержание было у всех примерно одно и тоже. «Удачи тебе, Гарри, где бы ты ни был!», «Если ты читаешь это, Гарри, мы с тобой!», «Да здравствует Гарри Поттер!». — Свинство — портить вывеску! — возмутилась Гермиона. Но Сириус так и сиял. — Это же здорово! Мне нравится, что они так написали. А в августе нас пригласил к себе отец Луны...