Планета Хогвартс

Так как Рождество у нас на этот раз проводилось в Хогвартсе, Валентин Юрьевич и Амелия Боунс решили пожениться весной. Кольца он уже купил, парадные мантии они приобрели, список гостей был почти утвержден. Мы решили побеседовать с Хагридом. - Послушай, Хагрид, - сказала Юлька. - Ты говорил, что мадам Максим на тебя рассердилась, когда ты спросил, не полувеликанша ли она? - Да ну ее, - махнул рукой Хагрид. - Нет, послушай. Про великанов даже магглы говорят, что те злые и жадные. Конечно, она обиделась. К тому же она, наверно, этого стесняется... тебе надо просто перед ней извиниться. И показать, что ты раскаиваешься в своих словах. - Ты думаешь? - спросил Хагрид. - И устрой ей, не знаю, сюрприз. Что она любит? Какие цветы ей нравятся? Хагрид обещал подумать. А еще мы написали Рите, та обещала опубликовать опровержение. И про сестру Дамблдора статья скоро должна была выйти. Перед самым заданием мы сидели в библиотеке и готовили эссе по Зельям - было задано написать о применении различных видов противоядий. Поборов желание просто написать, что их все легко заменит шилк, я внимательно читал страницу из учебника. Впрочем, безоар как нейтрализатор многих ядов я упомянул. Фред с Джорджем показались из-за стеллажей с книгами. — А вы тут что делаете? — спросил я братьев Уизли. — Вас вот как раз и ищем, — ответил Джордж. — Сьюзен, тебя там МакГонагалл разыскивает. — Зачем это? — удивилась та. — А кто ее разберет? — пожал плечами Фред. — Хотя, вид у нее был довольно мрачный. — Она нам велела тебя в ее кабинет привести, — подытожил Джордж. — Ладно, ребят, встретимся в гостиной, — сказала Юлька, встав со стула. И они ушли. В во­семь часов мадам Пинс погасила все лампы и свечи и вы­гнала всех из библиотеки. Я вернулся в гриффиндорскую гостиную. Гостиная понемно­гу пустела. А Юльки все не было. Друзья и знакомые перед сном бодро и весело желали мне удачи. Все были уверены, что я преодолею второе испытание так же успеш­но, как и первое. Уже было поздно, а Юля так и не вернулась. Делать нечего, я пошел спать. — Гарри Поттер должен проснуться! — Не толкайся... — Добби должен разбудить Гарри Поттера, сэр. Гарри Поттер должен проснуться. Я открыл глаза. — Гарри Поттер должен спешить! — пискнул Доб­би. — До второго испытания двадцать минут! Гарри Пот­тер... — Двадцать минут? — осипшим спросонья голосом спросил я. — Как?! — Гарри Поттер должен спешить! — Добби дернул меня за рукав. — Гарри Поттер должен быть у озера вместе с другими, сэр. Гарри Поттер должен нырнуть в озеро, отыскать молодую хозяйку... — Чего?! —...и отобрать ее у русалок. — Они Ю... они Сьюзен украли?! — не поверил своим ушам я. — Они украли то, чего Гарри Поттеру будет очень не хватать. А через час... Я вскочил, оделся, выскочил из спальни и побежал на улицу. — Удачи вам, сэр. Я уже промчался по коридору и, сбегая по лест­нице через три ступеньки, крикнул: — Спасибо, Добби! Пока! В вестибюле еще копошились запоздалые студенты, они только что позавтракали и шли из Большого зала к озеру поглядеть на второе испытание; все в страхе на меня оглядывались и отпрыгивали в сторону. Я вы­скочил в раскрытые дубовые двери и скатился вниз по парадной лестнице, сбив с ног Колина и Дэнниса Криви. Я побежал по лужайке. На улице было солнечно и морозно, на противоположном берегу озера высились трибуны, те самые, что стояли в ноябре вокруг загона с драконами. Трибуны были забиты до отказа, студенты оживленно переговаривались, и невнятный гомон, отра­жаясь от воды, доносился до меня. На ближнем берегу у самой воды стоял покрытый золотой парчой стол судей, и я помчался туда напрямик вдоль озера. Седрик, Флер и Крам уже стояли у судейского стола и ждали его. Я подбежал и с разбегу остановился у стола. — Я... здесь... — запыхавшись, проговорил я. Дамблдор дружелюбно улыбнулся мне, Каркаров и мадам Максим холодно поглядели в мою сторону. Я согнулся и уперся руками в колени, тяжело дыша. В боку кололо, словно между ребер загнали нож, а времени на отдых уже не осталось. Людо Бэгман рас­ставил участников вдоль берега озера на расстоянии де­сяти футов друг от друга. Я стоял с краю, рядом Крам в купальных плавках и с волшебной палочкой на­готове. — Все в порядке, Гарри? — прошептал Бэгман, отстав­ляя меня от Крама еще на несколько футов. — Знаешь, что делать? — Ага, — ответил я, потирая бок. Бэгман нервно дернул плечом и вернулся к судей­скому столу, направил волшебную палочку на горло, как тогда, на Кубке мира, и произнес: «Сонорус!» — его голос тут же понесся через озеро к высоким трибунам. — Ну, что ж, наши участники готовы ко второму ис­пытанию. Начнем по моему свистку. За час они должны найти то, что у них отобрали. Итак, на счет три: раз... два-три! Холодный неподвижный воздух огласил пронзитель­ный свист, трибуны взорвались криками и рукоплеска­ньями. Я, не глядя, что делают другие участники ис­пытания, скинул ботинки, мантию, стянул носки, применил нужные заклинания и нырнул в озеро. Я вычислил направление и создал поток воды, который понес меня в нужную сторону. Ско­ро я заплыл так глубоко, что уже не мог различить поверхности озера. Тишина давила на уши. Вода у дна была мутная, и видел я совсем недале­ко, футов на десять вокруг. Подо мной расстилался удиви­тельный мутный пейзаж, новые виды словно выскаки­вали из темноты, по мере того, как я быстро плыл впе­ред. То вырастали целые леса черных трепещущих во­дорослей, то широкие илистые луга с редкими валуна­ми. Я заплывал все ниже и ниже, к середине озера, я широко раскрыл глаза и старался заглянуть подаль­ше, туда, где за серой пеленой воды смутно маячили тени. Маленькие серебристые рыбки стрелами проноси­лись мимо. Раз или два мне казалось, что впереди поджидает чудище, но, подплыв ближе, я обнаруживал либо почерневшее бревно, либо ком водорослей. Других участников Турнира, русалок, Юльку и — к счас­тью — гигантского кальмара видно не было. Картина сменилась, теперь, насколько хва­тало глаз, внизу простиралась долина светло-зеленых водорослей высотой фута в два, казавшихся переросшей травой. Я все глядел вперед, не мигая, стараясь раз­личить, что его ждет впереди по очертаниям в полутьме. Вдруг кто-то схватил меня за ногу. Я обернулся и увидел гриндилоу. Маленькое, ро­гатое водное чудище вылезло из водорослей, крепко схватило меня длинными пальцами и оскалило острые клыки. Тут из зарос­лей появились еще два гриндилоу, схватили меня за плавки и потащили ко дну. — Релассио! — крикнул я, а из кончика волшебной палочки вместо привычных искр гриндилоу обдало струей кипятка, и зеленые гриндилоу покраснели. Я вырвал ногу из костистых пальцев и быстро поплыл прочь, через плечо наудачу посылая в чудищ новые потоки кипятка. Грин­дилоу то и дело хватали меня за ноги, но я отбрыкивался и, в конце концов, угодил пяткой одному прямо в лоб. Тот ско­сил глаза, перестал грести, его приятели погрозили мне ко­стлявыми кулаками и спрятались в водорослях. Я отплыл подальше, оглянулся и прислу­шался. Тишина давила сильнее; я описал круг, напря­женно глядя вдаль. Я заплыл уже очень глубоко, а кро­ме колышущихся водорослей еще ничего не нашел. — Ну как? — раздался голос. Меня чуть удар не хватил. Я рывком перевернулся и увидел Плаксу Миртл, едва различимую в темной воде, только огромные глаза привидения за толстыми очками в перламутровой оправе глядели не мигая. Плакса Миртл захихикала. — Плыви вон туда, — указала она. — Я с тобой не по­плыву. А то они меня как увидят, так сразу начинают го­няться. Я в благодарность показал ей кулак с оттопы­ренным большим пальцем и поменял на указанное направление потока, держась повыше над водорослями, на слу­чай, если там прячутся другие гриндилоу. Плыл я долго, как мне показалось, минут двадцать. Я плыл над целой долиной черного ила. И, наконец, я вдалеке услышал обрывок русало­чьей песни. — ...Минуло полчаса — спеши! Скорей пропажу забери... Вдруг из тьмы показались очертания домов, слеплен­ных прямо из булыжников и поросших водорослями. В темных окнах виднелись лица... эти лица были совсем не похожи на русалок с картинок в маггловских книжках. Серая кожа и длинные-длинные темно-зеленые воло­сы, желтые глаза, неровные зубы, на шеях — ожерелья из гальки. Я плыл мимо, а они злобно на меня глядели. Несколько русалок выплыли из своих камен­ных хижин с копьями в руках и, мощно работая сереб­ристыми хвостами, подплыли взглянуть поближе. Я поплыл скорее по русалочьей улице; каменных хижин становилось все больше, вокруг некоторых были разбиты сады водорослей, а у двери одной хижины даже сидел привязанный к колу гриндилоу. Отовсюду выплы­вали новые русалки, с любопытством разгля­дывали гостя, указывали друг другу на меня и перешептывались. Я завернул за угол, и моим глазам предстало удивительное зрелище. На обрамленной несколькими домами площади со­бралась толпа русалок. В середине площади высилась статуя, высеченная из цельного куска скалы, перед статуей выстроился русалочий хор и пел песню участникам Турнира. К хвосту статуи были привя­заны четыре человека. Юльку привязали между Эвелиной и Чжоу Чанг. Еще там была девочка лет восьми с серебристыми волосами, как у Флер Делакур. Я решил, что это ее сестра. Все четыре пленника крепко спали, склонив головы на пле­чи, у всех четырех изо рта тянулись вверх тоненькие струйки пузырьков. Я поспешил к пленникам, ожидая, что русалки нападут на меня со своими копьями, но те нападать и не думали. Толстые скользкие веревки, которыми привяза­ли Юлечку, Эвелину, Чжоу и сестру Флер, были из водорос­лей и очень крепкие. Я вспомнил о перочинном но­жике, что подарил Сириус на Рождество, но ножик спрятан в сундуке в замке. Я огляделся. У русалок в руках были копья. Я метнулся к русалке и жестами попросил у нее копье. Та рассмеялась и по­качала головой в знак отказа. Я попробовал вырвать у нее копье из рук, но ничего не вышло. Тогда я стал кружить над площадью в поисках чего-нибудь острого. Дно озера в этом месте было сплошь усыпано оскол­ками камней. Я выбрал камень позазубристей, вернулся к статуе и принялся пилить им веревку. Минут че­рез семь веревка вокруг Юли была перепилена. Я снова огляделся. Ни Седрика, ни Флер, ни Кра­ма. Да где ж они застряли? Почему не торопятся? Я подплыл к сестре Флер и начал перепиливать и ее веревку. Меня тут же схватили несколько пар рук. Пять или шесть русалок тянули меня прочь от пленницы и со смехом трясли головами. — Забирай одного пленника, — сказала одна из них - и плыви... — Вот еще! И не подумаю! Их я тут тоже умирать не оставлю! Голова Чжоу лежала на плече у Эвелины, девочка с серебристыми волосами походила на зеленое привидение. Я попробовал было вырваться, но русалки только сильнее расхохотались. Я судорожно принялся искать глазами других участников. Ну где же они, наконец? Может, я успею поднять на поверхность Юльку и вернуться за остальными? А смогу ли я их найти потом? Я поглядел на часы — часы остановились. Вдруг русалки что-то увидели и стали ука­зывать пальцами куда-то вверх. Я обернулся, погля­дел вверх и увидел Седрика. Седрик, широко раскрыв глаза, плыл к русалочьей деревне, голова у него, как и у меня, была в большом пузыре воздуха, и лицо казалось шире, чем на самом деле. — Я заблудился! — проговорил Седрик одними губа­ми. — Флер и Крам тоже скоро будут. У меня словно гора с плеч свалилась. Седрик достал из кармана перочинный ножик и перерезал веревку, ко­торой была привязана Чжоу, обхватил Чжоу и уплыл с ней наверх. Я остался ждать. Где же Флер и Крам? Час скоро кончится, и тогда, если верить песне, пленников уже не вернуть... Вдруг послышались вопли русалок. Они отпусти­ли меня и обернулись, обернулся и я. К нам плыло чудовище: человеческое туловище в плавках и голова аку­лы — Виктор Крам попытался превратиться в акулу. Акулочеловек подплыл к Эвелине и вцепился зуба­ми в веревку вокруг нее. Новыми зубами Краму легче было бы укусить дельфина, чем веревку, и я подумал, что Крам, чего доброго, перекусит Эвелину пополам. Я подскочил к Краму, хлопнул его по плечу и протя­нул камень с зазубринами. Крам схватил камень, сейчас же перепилил веревку, обхватил девушку за талию и, даже не взглянув на меня, помчался наверх. Что же делать? Если бы точно знать, что Флер при­плывет... А ее нигде не видно... Делать нечего... я снова схватил камень — Крам его кинул на дно, — но тритоны обступили сестру Флер и зака­чали головами. Я выхватил волшебную палочку. — С дороги! Считаю до трех. Раз (я загнул один палец)... два (загнул другой)... Русалки разлетелись кто куда. Я кинулся к ма­ленькой девочке и принялся пилить ее веревку, скоро и девочка стала свободна. Я обхватил Юльку вокруг та­лии, схватил сестру Флер за воротник мантии и создал новый поток- вверх. Еще очень глубо­ко, вода впереди черная... Русалки плыли следом. Наверху уже светлее... Светлее... Вынырнул! Обеих девочек я держал на плаву вместе с со­бой. Зеленоволосые русалки всплыли сле­дом за нами и улыбались. Трибуны радостно завопили и засвистели, все вско­чили на ноги. Юляша и вторая девочка про­снулись и открыли глаза. Девочка смутилась и испугалась, а Юля выплюнула воду, замигал от яркого света и, повер­нувшись ко мне, сказала: — А ее ты чего вытащил? — Флер так и не приплыла. Что же мне было делать? Не оставлять же ее там? — еле переводя дыхание, отве­тил я. — Харитош! Ну ты даешь! Ты что, и правда решил, что мы там останемся? Да Дамблдор никогда бы не позволил нам утонуть! — А как же, в песне... — Да это для того, чтобы вы там не возились и поско­рее нас нашли. — Поплыли! — сказал я. — Помоги мне, придер­жи ее, вряд ли она хорошо плавает. И мы вдвоем потянули за собой сестру Флер к бере­гу, где уже ждали судьи; двадцать русалок плыли вместе с нами, словно почетный караул, и распевали хриплы­ми голосами страшные гимны. Мадам Помфри возилась на берегу с Эвелиной, Кра­мом, Седриком и Чжоу, укутывая их в толстые шерстяные одеяла. Дамблдор и Людо Бэгман радостно заулыбались нам. Флер Делакур рыдала и вырывалась из рук мадам Максим с криком: — Габ'гиэль! Габ'гиэль! Она жива? Скажите мне! Жива? — С ней все в порядке, — крикнул я. Флер наконец вырвалась из крепких рук своего директора и схватила сестру в охапку. — Там г'гиндилоу.. они на меня напали... о, моя сест'-генка, я уже думала... я думала... — и она снова разрыдалась. — А ну-ка, иди сюда! — приказала мадам Помфри мне, подхватила меня, подтащила к остальным, завернула в шерстяное одеяло и влила в рот какого-то зелья, да такого горячего, что у меня дым из ушей пошел. — Молодец, Гарри! — воскликнула Гермиона. — Мо­лодец! Жаль, что ты не успел вовремя... Ты долго их искал? — Да нет... я их быстро нашел... Я почувствовал себя еще глупее. Здесь, на суше, стало яснее ясного, что Дамблдор ни за что не дал бы уме­реть пленникам, не доплыви до них участники. Взял бы Юльку и уплыл, а не ждал там, как дурак. И вернулся бы пер­вым... Вот Седрик с Крамом русалочью песню всерьез не приняли и времени зря не теряли, не возились с осталь­ными пленниками... Дамблдор склонился у воды и беседовал с русалкой - самой дикой и злобной на вид изо всего водного народа; должно быть, она была среди своих собратьев главной. Дамблдор издавал те же резкие скрипучие звуки, что и русалки, когда они над водой, значит, Дам­блдор знал русалочий язык. Дамблдор разогнулся, повер­нулся к остальным судьям и сказал: — Надо бы посоветоваться перед тем, как ставить оценки. Судьи собрались в кучку. У Флер были исцарапаны и изреза­ны лицо и руки и изодрана мантия, но ей самой было не до того, и она ни за что не хотела позволить мадам Пом­фри промыть раны. — П'гиглядите за Габ'гиэль, — попросила она мадам Помфри и подошла ко мне. — Ты спас мою сест'гу — восторженно сказала она. — Хотя она и не была твой пленник. Флер наклонилась и расцеловала меня в обе щеки (Юлька сердито на нее взглянула), а после обернулась к Юле. — И ты помогала... — сказала она, быстро наклонилась и расцеловала и ее. Тут за спи­нами участников раздался громоподобный, волшебно усиленный голос Людо Бэгмана, и они вздрогнули, зри­тели на трибунах притихли. — Дамы и господа, предводительница русалок поведала нам, что в точности произошло на дне озера, и вот наше решение: оценки чемпионам будут выставлены по пятидесятибальной шкале. Итак.. Мисс Флер Делакур продемонстрировала замечательное владение заклинанием головного пузыря, но на нее напали грин­дилоу, и она не сумела спасти своего пленника. Мы ре­шили поставить ей двадцать пять очков. На трибунах захлопали. — Я не достойна, — хриплым голосом проговорила Флер, качая своей очаровательной головкой. — Мистер Седрик Диггори также использовал закли­нание головного пузыря и первым вернулся с пленником, но на минуту позже установленно­го времени, — хаффлпаффцы на трибунах разразились криками и захлопали, Чжоу поглядела на него, и ее глаза светились от радости. — Мистеру Диггори мы ставим сорок семь очков. Я сник, если уж Седрик не успел вовремя, то сам я и подавно. — Мистер Виктор Крам применил непол­ное превращение, что, впрочем, не помешало ему выпол­нить задание, и он вернулся вторым. Его оценка — сорок очков. Каркаров надулся от гордости и захлопал громче всех. — Мистер Гарри Поттер с успехом воспользовался также заклинанием головного пузыря, — продолжал Людо Бэгман. — Он вернулся последним и потратил на задание гораздо больше условленного времени. Однако предводительница русалок сообщила нам, что мистер Поттер первым на­шел пленников и задержался на дне только потому, что желал вернуть на сушу не только своего собственного, а непременно всех пленников. Почти все судьи, — тут Бэгман неприязненно взгля­нул на Каркарова, — посчитали, что такое поведение го­ворит о высоких моральных качествах и заслуживает высшей оценки. Однако... оценка мистера Поттера — со­рок пять очков. У меня сердце заколотилось от счастья, я разделил с Седриком первое место. Мои друзья от такой не­ожиданности мгновение глядели на меня, раскрыв рты, а потом радостно засмеялись и громко захлопали вмес­те с остальными студентами. — Ну, вот! — крикнул Сол. — Ты, оказывается, не дура­ка валял, а высокие моральные качества демонстрировал. — Третье и последнее испытание состоится за закате двадцать четвертого июня, — продолжил Бэгман. — За месяц до этого чемпионам Турнира объявят, что это бу­дет за испытание. Благодарю вас всех, что поддержали наших чемпионов. «Все», — ошеломленно думал я, идя в кучке чем­пионов и пленников вслед за мадам Помфри в замок. — «Все, прошел... теперь можно обо всем забыть до двадцать четвертого июня...» И я, поднимаясь по каменной лестнице замка, решил, что, когда в следующий раз мы отправимся в Хогсмид, я уж обязательно куплю Добби столько пар носков, сколько дней в году.