Планета Хогвартс

Видно, после моего резкого ответа Министерство резко поменяло курс. Нет, они не стали меня обвинять на этот раз - слишком я уже был популярен среди магического населения. Министерские - я и не знал, нравится это мне или нет - пустились арестовывать всех, кто попадется под руку. Когда арестовали десятилетнего магглорожденного мальчонку, у которого якобы обнаружили Метку на руке, я понял, что Скримджеру просто лень разбираться - авось кто-то из арестованных окажется настоящим Пожирателем! Новый семестр начался с приятного для шестикурсников сюрприза — кто-то приколол ночью к доске объявлений в гости­ной большой лист, на котором значилось: УРОКИ АППАРАЦИИ Если вам уже исполнилось семнадцать лет или исполнится до 31 августа, вы вправе пройти двенадцатинедельный курс обучения аппарации, ко­торый будет вести назначенный Министерством магии инструктор. Желающих принять участие просим расписать­ся ниже. Плата за обучение: 12 галеонов. Мы присоединились к небольшой куч­ке тех, кто собрался у доски объявлений и поочеред­но расписывался внизу листа. Будущие занятия аппарацией взволновали всех. Все разговоры в этот день вращались вокруг предстоящих уроков, на возможность исче­зать и появляться по собственному желанию возла­гались большие надежды. — Вот будет клево, когда мы сможем просто... — Шеймус прищелкнул пальцами, изображая исчезнове­ние. — Мой кузен Фергюс делает это, просто чтобы позлить меня, но ничего, он у меня дождется, я ему минуты покоя не дам! Картины счастливого будущего так его увлекли, что он с излишним воодушевлением взмахнул вол­шебной палочкой и, вместо того чтобы соорудить фонтанчик чистой воды — такое задание получи­ли мы в тот день на уроке заклинаний, — создал струю, которая, как из брандспойта, ударила в по­толок и окатила профессора Флитвика. Да уж... — А Гарри с друзьями уже аппарировали, — сказал Рон сконфуженному Шеймусу после того, как профессор Флитвик одним взмахом собственной палочки осу­шил себя и заставил Шеймуса несколько раз напи­сать: «Я волшебник, а не бабуин с волшебной па­лочкой». — С бабушкой Невилла, в Мунго к его родителям. Ну, помнишь, когда Гарри... — Ух ты! — прошептал Шеймус и вместе с Дином и Роном склонился к нам, чтобы услышать, что ощущает аппарирующий человек. Шестикурсники до самого вечера приставали к нам с расспросами. Все они, похоже, испыты­вали скорее благоговейный восторг, чем страх, ус­лышав, какие при этом ощущаешь неудобства. Ког­да часы показали без десяти восемь, мы все еще продолжал отвечать на дотошные вопросы и, чтобы поспеть к Дамблдору (мы кое о чем хотели узнать), вынуждены были наврать, будто нам нужно срочно в библиотеку. В кабинете Дамблдора горели все лампы, на порт­ретах тихо похрапывали в своих рамах прежние ди­ректора школы, Думосбор стоял в полной готов­ности на столе. Но прежде чем я успел заикнуться о теме разговора, Дамблдор спросил: — Я слышал, ты встречался на Рождество с ми­нистром магии? — Да, — ответил я. — И он остался мной не очень доволен. — Не очень, — вздохнул Дамблдор. — Впрочем, он недоволен и мной. Однако мы не вправе упи­ваться нашими неприятностями, мы должны про­должать борьбу. Я усмехнулся: — Он хотел, чтобы я внушил всем волшебникам, будто Министерство отлично справляется со сво­ей работой. Дамблдор улыбнулся: — Вообще говоря, это идея Фаджа. В последние дни на посту министра, когда он отчаянно цеплял­ся за власть, Фадж подумывал о встрече с тобой, на­деялся, что ты окажешь ему поддержку. — После всего, что Фадж натворил в прошлом году? — возмутился я. — После Амбридж? — Я говорил Корнелиусу, что шансов у него ни­каких, однако мысль эта уцелела и после того, как он лишился должности. Я увиделся со Скримджером всего через несколько часов после его назна­чения, и он потребовал, чтобы я устроил ему встре­чу с тобой. А вы, я так понимаю, пришли, чтоб узнать больше о прошлом Тома Риддла? Для его, так сказать, изучения? Я покажу вам одно свое воспоминание... Дам­блдор стал покачивать Думосбор, словно золотоис­катель на промывке золотого песка. Над серебрис­тым водоворотом в каменной чаше поднялся, вра­щаясь, дряхлый старичок, сам серебристый, словно призрак, но намного плотнее. Клок волос, падающий на лоб, почти совсем закрывал глаза. — Да, мы приобрели его при необычных об­стоятельствах. Его принесла молоденькая чаро­дейка незадолго до Рождества. Ах, как давно это было... Она сказала, что ей очень нужны деньги, да это и так было видно. Вся в лохмотьях, и уже было заметно, что... что она ждала ребенка. Сказала, что ме­дальон когда-то принадлежал Слизерину. Ну, та­кое нам постоянно приходится слышать. «Ах, эта вещь принадлежала Мерлину, это был его любимый чайничек»... Но я осмотрел медальон, на нем дей­ствительно был знак Слизерина, и несколько про­стых заклинаний позволили мне быстро убедиться в его подлинности. Разумеется, вещь была практи­чески бесценная. Девушка, как видно, не представ­ляла себе, сколько это может стоить. Отдала за де­сять галеонов, да еще была рада-радешенька. Наша лучшая сделка! Дамблдор резко встряхнул чашу, и Карактак Бэрк снова канул в серебристый водоворот воспоми­наний. — Он дал ей всего десять галлеонов? — с возму­щением спросил Сол. — Карактак Бэрк никогда не отличался щедрос­тью, — сказал Дамблдор. — Итак, мы знаем, что пе­ред самым рождением ребенка Меропа была в Лон­доне одна и, отчаянно нуждаясь в деньгах, продала единственную принадлежавшую ей ценную вещь — медальон, одну из двух семейных реликвий, которы­ми так дорожил ее отец Марволо. — Но она же умела колдовать! — нетерпеливо воскликнул я. — Она могла наколдовать себе всё, что нужно! — Может, и могла, — сказал Дамблдор. — Одна­ко я убежден — это вновь одни догадки, но я уверен, что не ошибаюсь, — после того, как муж оставил ее, Меропа перестала пользоваться волшебством. Я ду­маю, она не хотела больше быть чародейкой. Воз­можно также, что неразделенная любовь и отчаяние лишили ее магических сил, это случается. Во всяком случае, как вы сейчас увидите, Меропа не пожела­ла взяться за волшебную палочку даже ради спасе­ния собственной жизни. — Она не захотела жить даже ради сына? Дамблдор поднял брови: — Уж не жалеешь ли ты Волдеморта? — Нет, — быстро ответил я, — но ведь у нее был выбор, правда? Не то что у моей мамы... — У твоей мамы тоже был выбор, — мягко про­говорил Дамблдор. — Да, Меропа Риддл предпочла смерть, несмотря на то что была нужна своему сыну, но не суди ее слишком строго, Гарри. Она ослабела от долгих страданий, да и никогда не обладала му­жеством твоей мамы. А теперь встань сюда, пожа­луйста... — Куда мы попадем? — спросил я, встав ря­дом с Дамблдором у письменного стола. — На этот раз, — ответил Дамблдор, — мы побы­ваем в моем воспоминании. Я думаю, ты найдешь его достаточно подробным и в должной мере точным. Ты первый, Гарри... Я наклонился над Думосбором, погрузил лицо в прохладную серебристую массу, и вот я сно­ва падаю в темноту... Через несколько секунд ноги коснулись твердой земли, я открыл глаза и увидел, что мы стоим на оживленной старинной лондонской улице. — А вот и я, — бодро заметил Дамблдор, указывая на высокую фигуру, перебегающую через дорогу пе­ред лошадью, тащившей тележку с молоком. У молодого Дамблдора были длинные кашта­новые волосы и такая же борода. Оказавшись на их стороне улицы, он зашагал по тротуару. Прохо­жие с любопытством оглядывались на человека в темно-лиловом бархатном костюме причудливо­го покроя. — Красивый костюм, сэр, — не удержалась Луна, но Дамблдор только усмехнулся, следуя за са­мим собой. Мы старались не отставать от молодого Дамбл­дора и в конце концов, пройдя через чугунные во­рота, оказались в пустом и голом дворике перед до­вольно унылым квадратным зданием, окруженным высокой решеткой. Молодой Дамблдор поднялся на крыльцо и стукнул в дверь. Через минуту дверь от­крыла неряшливая девица в фартуке. — Добрый день. У меня назначена встреча с мис­сис Коул — если не ошибаюсь, она здесь началь­ница? — О, — сказала девица, с изумлением оглядывая экзотическую фигуру Дамблдора. — М-м-минуточ-ку... Миссис Коул! — завопила она через плечо. Чей-то голос издалека что-то прокричал в ответ. Девица снова повернулась к Дамблдору: — Входите, она сейчас подойдет. Дамблдор вошел в прихожую с полом, выложен­ным черной и белой плиткой. Все здесь было бед­ное, но безукоризненно чистое. Мы и постарев­ший Дамблдор тоже вошли. Не успела за нами за­крыться парадная дверь, как в прихожую торопливо вышла очень худая, явно захлопотавшаяся женщина. Ее лицо с резкими чертами казалось не злым, скорее изнуренным от множества забот. На ходу она что-то говорила еще одной девице в фартуке: — Йод отнеси Марте наверх, Билли Стаббс все время расчесывает себе болячки, а у Эрика Уолли все простыни измазаны гноем — только ветрянки нам не хватало! — произнесла она, ни к кому в осо­бенности не обращаясь. - Вам ведь это место знакомо, так, мистер Маркинсон? - Да... то есть они, правда, с тех пор сделали ремонт, но... - Вот ещё одно свидетельство того, что нас определяет не окружение, а сделанный нами выбор. Оба сироты, не знавшие родных, оба волшебники, не подозревавшие, что являются таковыми, до визита из Хогвартса. Оба потомки чистокровных семей. Даже внешне - оба высокого роста, темноволосые... Но какое разительное отличие характеров и судеб! Волдеморт никогда не имел настоящих друзей, да и не стремился иметь, и уж тем более, - наш Дамблдор с улыбкой взглянул на Гермиону, - никогда не любил женщину. Да и кого-либо вообще, кроме себя самого и своих крестражей. Тут взгляд миссис Коул упал на Дамблдора, и она остано­вилась как вкопанная, глядя на него с таким изум­лением, словно к ней явился жираф. — Добрый день, — поздоровался Дамблдор, про­тягивая руку. Миссис Коул молча таращилась на него. — Мое имя — Альбус Дамблдор. Я прислал вам письмо с просьбой о встрече, и вы были так добры, что пригласили меня посетить вас сегодня. Миссис Коул заморгала. Видимо решив, что Дам­блдор ей все-таки не мерещится, она сказала сла­бым голосом: — Ах, да. В таком случае... в таком случае прохо­дите, пожалуйста. Да. Она провела Дамблдора в маленькую комнатку, не то гостиную, не то кабинет. Здесь было так же бед­но, как и в прихожей, мебель стояла старая и разно­мастная. Начальница предложила Дамблдору шаткий стул, а сама, заметно нервничая, уселась за письмен­ный стол, заваленный всевозможными бумагами. — Как я уже сообщил в письме, я пришел к вам, чтобы поговорить о будущем Тома Риддла, — ска­зал Дамблдор. — Вы его родственник? — спросила миссис Коул. — Нет, я учитель, — ответил Дамблдор. — Я хочу предложить Тому место в моей школе. — И что это за школа? — Она называется Хогвартс, — сказал Дамбл­дор. — А почему вас интересует Том? — Мы считаем, что у него есть качества, необхо­димые для учебы у нас. — Хотите сказать, что он получит стипендию? Как это может быть? Он никуда не подавал заявок... — Видите ли, он записан в нашу школу с само­го рождения. — Кто его записал? Родители? Безусловно, миссис Коул слишком хорошо сооб­ражала, и это осложняло беседу. По-видимому, Дам­блдор был того же мнения — я увидел, как он потихоньку вытащил из кармана волшебную палоч­ку и в то же время взял со стола совершенно чис­тый листок бумаги. — Вот, — сказал Дамблдор и, взмахнув волшеб­ной палочкой, передал бумагу миссис Коул. — Ду­маю, теперь вам все станет ясно. Миссис Коул взглянула на листок. Глаза ее на мгновение расфокусировались и тут же снова при­шли в норму. — По-видимому, все в порядке, — сказала она успокоенно, отдавая Дамблдору листок. Тут ее взгляд упал на бутылку джина и два стаканчика, которых еще несколько секунд назад здесь не было. — Э-э... Позвольте предложить вам стаканчик джина? — спросила она с преувеличенной учти­востью. - Премного благодарен, — сказал Дамблдор, за­душевно улыбаясь. Очень скоро стало ясно, что миссис Коул отнюдь не новичок по части выпивки. Щедро плеснув в оба стакана, она одним махом прикончила свою порцию. Без всякого стеснения причмокнув губами, она впервые улыбнулась Дамблдору, и он не преми­нул воспользоваться благоприятным моментом. — Не могли бы вы рассказать мне что-нибудь о прошлом Тома Риддла? Кажется, он родился здесь, в приюте? — Правильно, — сказала миссис Коул и налила себе еще джина. — Я это очень хорошо помню, по­тому что сама тогда первый год здесь работала. Был канун Нового года, холод стоял ужасный, шел снег, знаете ли. Кошмарная ночь. И тут эта девушка, нена­много старше меня, поднимается на крыльцо, а сама еле на ногах стоит. Да что уж там, не она первая, не она последняя. Впустили мы ее, и через час она уже родила ребенка. А еще через час померла. Миссис Коул важно кивнула и от души отхлеб­нула джина. — Она говорила что-нибудь перед смертью? — спросил Дамблдор. — Например, об отце ребенка? — Представьте себе, говорила, — ответила миссис Коул. Она явно начинала получать удовольствие от разговора со стаканом джина в руке и с таким бла­годарным слушателем. — Помню, она сказала мне: «Надеюсь, он будет похож на своего папу», — и, чес­тно говоря, правильно она на это надеялась, пото­му что сама была совсем не красавица. А потом ска­зала, чтобы ему дали имя Том, в честь отца, и Мерволо, в честь ее отца. Странное имечко, верно? Мы уж подумали, не из цирка ли она, часом. А еще она сказала, что фамилия у мальчика должна быть Риддл. А там вскоре и скончалась, больше ни словечка не проронила. Мы уж и назвали его так, как она просила, бед­няжке это, видать, казалось очень важным, но ни Том, ни Мерволо, ни другой какой Риддл так за ним и не явились. Вот он и остался в приюте и до сих пор здесь находится. Миссис Коул как бы по рассеянности плеснула себе еще одну солидную дозу. На скулах у нее по­явились два ярко-розовых пятнышка. Она сказала: — Мальчик-то со странностями. — Да, — сказал Дамблдор, — я так и думал. — И грудным младенцем тоже был странный. Зна­ете, почти никогда не плакал. А как подрос, стал... совсем чудным. — В каком смысле? — спросил Дамблдор. — Ну, он... Но тут миссис Коул запнулась и бросила на Дам­блдора поверх стакана с джином абсолютно ясный и твердый инквизиторский взгляд. — Говорите, ему уже точно назначено место в ва­шей школе? — Определенно, — сказал Дамблдор. — И всё, что я скажу, этого не изменит? — Не изменит, — подтвердил Дамблдор. — Вы в любом случае его заберете? — В любом, — серьезно повторил Дамблдор. Она прищурилась, как будто прикидывая, можно ли ему доверять. Видимо, решила, что можно, и не­ожиданно выпалила: — Он пугает других детей. — Вы хотите сказать: он обижает их? Запуги­вает? — Да, наверное, — чуть нахмурилась миссис Коул, — но его очень трудно поймать за руку. Были разные случаи... Очень нехорошие... Дамблдор не стал ее расспрашивать, но я ви­дел, что он заинтересовался. Она снова сделала гло­ток, и щеки ее еще больше порозовели. — Кролик Билли Стаббса... Том, конечно, сказал, что он этого не делал, да я и не представляю себе, как бы он мог забраться на стропила... но кролик ведь не сам повесился, правда? — Едва ли, — тихо отозвался Дамблдор. — Ума не приложу, хоть убейте, как он мог за­лезть на такую верхотуру. Я знаю одно — накануне они с Билли поспорили. А еще... — Миссис Коул сно­ва отхлебнула джина, причем тонкая струйка потек­ла у нее по подбородку, — мы их, знаете ли, раз в год вывозим на природу, в деревню или на побережье... Так вот, после того случая Эми Бенсон и Деннис Би­шоп были прямо на себя не похожи, да так и ос­тались словно пришибленными, но сколько мы их ни расспрашивали, они сказали только, что ходи­ли в пещеру с Томом Риддлом. Он клялся и божил­ся, что они всего лишь осматривали окрестности, но что-то там все-таки произошло, я просто увере­на! Ну, и еще были разные странности... Она снова посмотрела на Дамблдора, и, хотя щеки ее пылали, взгляд был прямой и ясный. — Я думаю, о нем здесь немногие будут скучать. — Вы, конечно, понимаете, что мы не можем за­брать его насовсем? — сказал Дамблдор. — По край­ней мере, он должен будет возвращаться сюда на лето. — Ладно уж, и на том спасибо, — икнув, заме­тила миссис Коул. Она поднялась на ноги, и я удивился, как твердо она стоит на ногах, хотя уровень джина в бутылке понизился на две трети. — Вы, верно, хотите поговорить с ним? — Очень хотел бы, — сказал Дамблдор и тоже встал. Миссис Коул провела его по коридору и вверх по каменной лестнице, на ходу выкрикивая указа­ния и раздавая выговоры своим помощницам и вос­питанникам. Сироты все были одеты в одинаковые тускло-серые курточки. Они выглядели вполне здо­ровыми, но, надо признаться, в этом унылом доме детям было совсем не место. — Пришли, — объявила миссис Коул на второй лестничной площадке и остановилась у первой две­ри в длинном коридоре. Она постучала и вошла. — Том, к тебе гости. Это мистер Дамбертон... про­шу прощения, Дандербор. Он хочет тебе сказать... в общем, пускай сам и скажет. Мы и двое Дамблдоров вошли в комнату, и мис­сис Коул закрыла за нами дверь. В маленькой ком­нате почти не было мебели, только платяной шкаф и железная кровать. На кровати поверх серого оде­яла сидел мальчик, вытянув ноги перед собой, и дер­жал в руках книгу. В лице Тома Риддла не было совершенно ника­кого сходства с Гонтами. Предсмертное желание Меропы сбылось: мальчик был уменьшенной копи­ей красавца-отца. Высокий для своих одиннадцати лет, темноволосый и бледный, он чуть прищурил глаза, оценивающе оглядывая экзотический наряд Дамблдора. Наступила минутная пауза. — Здравствуй, Том, — сказал Дамблдор и шагнул вперед, протягивая руку. Мальчик после короткого колебания пожал ему руку. Дамблдор пододвинул к кровати жесткий дере­вянный стул и сел. Стало похоже, как будто он при­шел навестить больного. — Я профессор Дамблдор. — Профессор? — настороженно переспросил Риддл. — В смысле — доктор? Зачем вы пришли? Это она вас пригласила посмотреть меня? Он кивнул на дверь, за которой только что скры­лась миссис Коул. — Нет-нет, — улыбнулся Дамблдор. — Я вам не верю, — сказал Риддл. — Она хочет, чтобы вы меня осмотрели, да? Говорите правду! Последние два слова он произнес так звучно и властно, что нам стало не по себе. Это прозву­чало как приказ, причем чувствовалось, что Риддл уже много раз повторял его. Глаза Риддла расши­рились, он пристально смотрел на Дамблдора. Тот в ответ только продолжал приятно улыбаться. Че­рез несколько секунд Риддл перестал сверлить Дам­блдора взглядом, хотя смотрел теперь еще более на­стороженно. — Кто вы такой? — Я уже сказал. Меня зовут профессор Дамблдор, я работаю в школе, которая называется Хогвартс. Я при­шел предложить тебе учиться в моей школе — твоей новой школе, если ты захочешь туда поступить. Реакция Риддла на эти слова была совершенно неожиданной. Он вскочил с кровати и шарахнулся от Дамблдора, глядя на него с яростью. — Не обманете! Вы из сумасшедшего дома, да? «Профессор», ага, ну еще бы! Так вот, я никуда не поеду, понятно? Эту старую мымру саму надо отпра­вить в психушку! Я ничего не сделал маленькой Эми Бенсон и Деннису Бишопу, спросите их, они вам то же самое скажут! — Я не из сумасшедшего дома, — терпеливо сказал Дамблдор. — Я учитель. Если ты сядешь и успокоишь­ся, я тебе расскажу о Хогвартсе. Конечно, никто тебя не заставит там учиться, если ты не захочешь... — Пусть только попробуют! — скривил губы Риддл. — Хогвартс, — продолжал Дамблдор, как будто не слышал последних слов Риддла, — это школа для детей с особыми способностями... — Я не сумасшедший! Понятно? — Я знаю, что ты не сумасшедший. Хогвартс — не школа для сумасшедших. Это школа волшебства. Стало очень тихо. Риддл застыл на месте. Лицо его ничего не выражало, но взгляд метался, перебе­гая с одного глаза Дамблдора на другой, как будто пытаясь поймать один из них на вранье. — Школа... волшебства? — повторил он шепотом. — Совершенно верно, — сказал Дамблдор. — Так это... это волшебство — то, что я умею де­лать? — Что именно ты умеешь делать? — Разное, — выдохнул Риддл. Его лицо залил ру­мянец, начав от шеи и поднимаясь к впалым ще­кам. Он был как в лихорадке. — Могу передвигать вещи, не прикасаясь к ним. Могу заставить живот­ных делать то, что я хочу, без всякой дрессировки. Если меня кто-нибудь разозлит, я могу сделать так, что с ним случится что-нибудь плохое. Могу сделать человеку больно, если захочу. У него подгибались ноги. Спотыкаясь, он вернул­ся к кровати и снова сел, уставившись на свои руки, склонив голову, как будто в молитве. — Я знал, что я не такой, как все, — прошептал он, обращаясь к собственным дрожащим пальцам. — Я знал, что я особенный. Я всегда знал, что что-то такое есть. — Что ж, ты был абсолютно прав, — сказал Дам­блдор. Он больше не улыбался и внимательно смот­рел на Риддла. — Ты волшебник. Риддл поднял голову. Лицо его преобразилось. Теперь на нем отражалась исступленная радость, но почему-то это его не красило; наоборот, красивые точеные черты стали как будто грубее, в выражении лица проступило что-то почти звериное. — Вы тоже волшебник? - Да. — Докажите! — потребовал Риддл тем же власт­ным тоном, каким только что приказал: «Говорите правду!» Дамблдор поднял брови. — Если, как я полагаю, ты согласен поступить в Хогвартс... — Конечно, согласен! — ...то ты должен, обращаясь ко мне, называть меня «профессор» или «сэр». На самое короткое мгновение лицо Риддла сде­лалось жестким, но он тут же сказал вежливым до неузнаваемости голосом: — Простите, сэр. Я хотел сказать — пожалуйста, профессор, не могли бы вы показать мне... Мы были уверены, что Дамблдор откажется, ска­жет Риддлу, что для практических демонстраций будет довольно времени в Хогвартсе, что они на­ходятся в здании, где полно магглов, и следует соб­людать осторожность. Но, к нашему огромному удив­лению, Дамблдор извлек из внутреннего кармана сюртука волшебную палочку, направил ее на по­тертый платяной шкаф, стоявший в углу, и небреж­но взмахнул. Шкаф загорелся. Риддл вскочил на ноги. Мы не могли его винить за протяжный крик ужаса и злобы; должно быть, все его имущество находилось в этом шкафу. Но в ту же секунду, как Риддл кинулся на Дамблдора, пламя по­гасло. Шкаф стоял нетронутый, без единой отме­тины. Риддл уставился на шкаф, потом на Дамблдора, потом с жадным блеском в глазах указал на волшеб­ную палочку. — Когда я получу такую? — Все в свое время, — сказал Дамблдор. — По-мо­ему, из твоего шкафа что-то рвется наружу. В самом деле, из шкафа доносилось какое-то дре­безжание. В первый раз на лице Риддла промель­кнул страх. — Открой дверцу, — сказал Дамблдор. Риддл, поколебавшись, пересек комнату и распах­нул дверцу шкафа. Над отделением, где висело не­сколько поношенных костюмчиков, стояла на пол­ке маленькая картонная коробка. Коробка гремела и подрагивала, как будто в ней колотились обезу­мевшие мыши. — Достань ее, — сказал Дамблдор. Риддл с явной опаской снял трясущуюся короб­ку с полки. — В ней есть что-нибудь такое, чему не положе­но быть у тебя? — спросил Дамблдор. Риддл посмотрел на Дамблдора долгим расчет­ливым взглядом. — Да, наверное, есть, сэр, — сказал он наконец ничего не выражающим голосом. — Открой, — сказал Дамблдор. Риддл снял крышку и, не глядя, вытряхнул содер­жимое коробки на кровать. Я, ожидавший уви­деть нечто потрясающее, увидел кучку самых обыден­ных предметов, в том числе игрушку йо-йо, серебря­ный наперсток и потускневшую губную гармонику. Освободившись из коробки, они мигом прекрати­ли подскакивать и теперь неподвижно лежали на тонком одеяле. — Ты вернешь их владельцам и извинишься, — спокойно сказал Дамблдор, убирая волшебную палоч­ку за пазуху. — Я узнаю, если ты этого не сделаешь. И имей в виду: в Хогвартсе воровства не терпят. Риддл нисколько не смутился; он все так же хо­лодно, оценивающе смотрел на Дамблдора. Нако­нец он сказал бесцветным голосом: — Да, сэр. — У нас в Хогвартсе, — продолжал Дамблдор, — учат не только пользоваться магией, но и держать ее под контролем. До сих пор ты — несомненно, по незнанию — применял свои способности таки­ми методами, которым не обучают и которых не допускают в нашей школе. Ты не первый, кому слу­чилось не в меру увлечься колдовством. Однако, к твоему сведению, из Хогвартса могут и исключить, а Министерство магии — да-да, есть такое Минис­терство — еще более сурово наказывает нарушите­лей. Каждый начинающий волшебник должен по­нять, что, вступая в наш мир, он обязуется соблю­дать наши законы. — Да, сэр, — повторил Риддл. Невозможно было угадать, что он думает. Все с тем же ничего не выражающим лицом он сложил горстку ворованных предметов обратно в коробку. Закончив, он повернулся к Дамблдору и сказал ему напрямик: — У меня нет денег. — Это легко исправить, — сказал Дамблдор и вы­нул из кармана кожаный мешочек с деньгами. — В Хогвартсе существует специальный фонд для уче­ников, которые не могут самостоятельно купить себе учебники и форменные мантии. Возможно, тебе придется покупать подержанные книги закли­наний, но... — Где продаются книги заклинаний? — не дослу­шав, перебил его Риддл. Он взял тяжелый мешочек с деньгами, даже не побла­годарив Дамблдора, и теперь рассматривал золотой галлеон. — На Диагон-аллее, — сказал Дамблдор. — Я по­могу тебе найти все, что нужно... — Вы пойдете со мной? — спросил Риддл, под­няв глаза от монеты. — Безусловно, если ты... — Не нужно, — сказал Риддл. — Я привык все де­лать сам, я постоянно хожу один по Лондону. Как попасть на эту вашу аллею... сэр? — приба­вил он, наткнувшись на взгляд Дамблдора. Мы думали, что Дамблдор будет настаивать на том, чтобы пойти с Риддлом, но мы снова ошиблись. Дамблдор вручил Риддлу конверт со списком необ­ходимых вещей, объяснил, как добраться от приюта до «Дырявого котла», затем сказал: — Ты сможешь увидеть кабачок, хотя окружаю­щие тебя магглы — то есть неволшебники — его ви­деть не могут. Спроси бармена Тома — легко запом­нить, его зовут так же, как тебя... Риддл беспокойно дернулся, как будто хотел со­гнать надоедливую муху. — Тебе не нравится имя Том? — Томов вокруг пруд пруди, — ответил Риддл. И вдруг, словно не смог удержаться, как будто вопрос вырвался у него помимо воли, спросил: — Мой отец был волшебником? Мне сказали, что его тоже зва­ли Том Риддл. — К сожалению, этого я не знаю, — мягко ска­зал Дамблдор. — Моя мать никак не могла быть волшебницей, иначе она бы не умерла, — сказал Риддл, обраща­ясь скорее к себе самому, чем к Дамблдору. — Зна­чит, это он. А после того, как я куплю все, что нуж­но, когда я должен явиться в этот Хогвартс? — Все подробности изложены на втором листе пергамента в конверте, — сказал Дамблдор. — Ты должен выехать с вокзала Кингс-Кросс первого сен­тября. Там же вложен и билет на поезд. Риддл кивнул. Дамблдор встал и снова протянул руку. Пожимая ее, Риддл сказал: — Я умею говорить со змеями. Я это заметил, ког­да мы ездили за город. Они сами приползают ко мне и шепчутся со мной. Это обычная вещь для волшеб­ника? Мы сразу поняли, что он нарочно приберегал самую странную свою способность под конец, для пущего эффекта. — Нет, необычная, — сказал Дамблдор после се­кундной заминки, — но это встречается. Он говорил небрежным тоном, но с интересом задержал взгляд на лице Риддла. Так они стояли, муж­чина и мальчик, глядя друг на друга. Затем рукопо­жатие распалось. Дамблдор подошел к двери. — До свидания, Том, до встречи в Хогвартсе. — Думаю, достаточно, — произнес седовласый Дамблдор. В следующий миг мы взмыли вверх, в темноту, и снова приземлились в сегодняшнем кабинете. — Да, Гарри? — сказал Дамблдор, увидев, что я остановился. — Профессор Дамблдор, — сказал я. — Вы... вы можете нам дать эти воспонимания? О Гонтах и о Риддле? И ещё один... один пустой флакончик. - Что ж, Гарри, держи. Дамблдор лучезарно улыбнулся, глядя на меня по­верх своих очков-половинок. На следующий день мы подарили Хагриду билет в Западногерманский магический заповедник, уверив, что там он сможет увидеть не только своих любимых драконов и гиппогрифов, но и химер, мантикор и других "милых и забавных животных". На самом деле сделано это было с умыслом: как раз в это время должны были приехать из Отдела по контролю за магическими существами во главе с мистером Диггори, чтобы очистить лес от акромантулов. Что касается Малфоя, я решил поговорить с ним по душам. Перед этим в третий флакончик я выделил оставшееся у меня в памяти воспоминание Слизнорта о крестражах, что добыл в прошлом году. - Эй, Малфой! - окликнул я его на перемене перед Зельеварением. - Поттер? Тебе чего? - насторожился он. - Да так, поговорить хочу. - О чём мне с тобой говорить? - Ты вот это читал? - я показал ему книгу о магических татуировках. - А зачем? - А затем, Малфой, что думать надо, что именно ты себе на руке рисуешь. - Чтоооо?! Откуда ты... - Неважно. Ты хоть значение этого рисунка знаешь? Вот, - я раскрыл книгу на нужной странице, где говорилось о татуировках с черепом и змеей. - Ты это где откопал? - В фамильной библиотеке Блэков. Точнее, это магическая копия. Заклинание Джеминио. Ты, надеюсь, в курсе, что мой крестный - Блэк? - Блэков? Дай взглянуть... Упадок, помутнение рассудка... подчинение силам зла... Серьезно?! И я еще радовался, когда он мне эту дрянь на руке вырисовывал! То-то я смотрю, многие из... наших, ну ты понимаешь... с ума сходить начали... И... и заклинания у меня хуже стали выходить... Поттер, слушай, не думал, что скажу такое когда-нибудь, но... что мне делать? - У тебя есть выбор. Первый вариант - мы с тобой относительно мирно расходимся, каждый продолжает жить своей жизнью, но через какое-то время род Малфоев приходит в упадок. - А второй? - А второй - ты рассказываешь всё это отцу, книгу я тебе дам. Связаться со мной в случае чего можно обычным способом - совой или камином. Поговоришь с отцом - будем думать, что дальше делать. И вот ещё. Я понимаю, что ты веришь мне не до конца. Здесь воспоминания - Дамблдора и Слизнорта. Посмотрите их с отцом. Они не подправлены - думаю, это можно отличить.