Пари ровно на миллион

Атобе недовольно поморщился, отпив из маленькой кружки кофе. Горьковато. — Ну и зачем ты меня позвал, а, Фуджи? — Поинтересовался Кейго, отставляя в сторону никуда не годный напиток и поднимая взгляд на улыбающегося Щьюске, медленно потягивающего лимонад. — Да так, знаешь… Встретиться захотелось. Как никак пять лет прошло. — Атобе вздохнул. Это точно… Не успели и оглянулся, как закончили школу, а теперь уже практически все учатся в университетах, если не считать тех, кто был второгодками, на данный момент учащимися в последнем классе старшей школы. — Пожалуй, ты прав, — задумчиво проговорил Атобе, вертя небольшую ложечку в руках. —Как там ваши? — Мы почти все в Токийском университете учимся, — улыбнулся Щьюске, — и за команду играем. — Серьёзно что ли? — Удивлённо вздёрнул бровь Кейго, кладя прибор на место. — Ага, — проговорил Фуджи и начал перечислять, загибая пальцы. — Тедзука стал заниматься биомеханикой… — Да ну?! — Да. Сказал, что потом хочет продолжить своё образование в Германии и создать собственную команду. — Звучит здорово, — сказал Кейго. — А остальные? — Ойши пошёл на факультет спортивной медицины — хочет лечить травмы теннисистов. — А Кикумару? Они же вроде лучшие друзья… — Уже нет, — хитро улыбнулся Щьюске, допивая лимонад. — Теперь они встречаются. — Атобе поперхнулся, с неподдельным изумлением взирая на Фуджи. — Шутишь? — Ничуть. Надо сказать, после этого их командная игра даже улучшилась, и, по-моему, несмотря на то, что Ойши будет врачом, а Эйджи — каскадёром, они планируют и дальше играть вместе в теннис. Что касается Инуи, то он решил уйти в физику, а теннис оставить как серьёзное, но всё-таки увлечение. — А Кавармура? — Ну, с теннисом у него тот же принцип, что и у Инуи, а его будущая профессия не должна стать для тебя грандиозным открытием. — Суши-мастер? — В точку. — Кейго вздохнул. Здорово, что у Сейгаку так всё сложилось, пожалуй, он даже был рад за них, ведь в отличие от его команды, где все разбежались кто куда, у бывших членов Сейгаку до сих пор близкие отношения. Предел же выходцев Хётея — встречи примерно раз в полгода, на которые некоторые и вовсе не приходят. Поначалу это неприятное чувство одиночества терзало его, а потом он просто привык, полностью погрузившись в учёбу, ну, и теннис, где в каждый удар он мог вложить всё, что чувствует, хотя бы на время избавляясь от гнетущих его тоски и опустошённости. — Эм, а… — Начал говорить Атобе в попытках прервать затянувшуюся тишину. — Это…а те два вечно ругающихся парня? — Момоширо и Кайдо сейчас заканчивают старшую школу, после хотят пойти в профессиональный теннис — они нам недавно рассказывали. — Ясно, — немного рассеянно ответил Кейго. — А что насчёт тебя, Фуджи? Слышал, ты тоже в большой спорт пошёл, причём явно успешно. — Читал обо мне в газете? — Ага. Тебя теперь вся страна гением называет. — Фуджи весело ухмыльнулся и открыл глаза, глядя на Атобе. — Только вот зачем ты тогда ещё и в универ пошёл? Неужели только из-за друзей? — Не только, — как-то тяжело вздохнув, ответил Щьюске, но затем, тотчас опомнившись, вновь улыбнулся. — Просто высшее образование ещё никому не помешало… Тем более, классическую литературу я всегда любил. — Так-то оно так, — сомнительно протянул Атобе, впоминая на секунду ставшее печальным лицо Фуджи. — Но, наверное, есть ещё причина, не так ли? — Щьюске ненадолго замолчал, видимо, тщательно взвешивая все за и против, но в конце концов тихо произнёс: — Раскусил меня. Да, есть ещё кое-что… — И что же это? — Не без любопытства спросил Атобе, двигаясь ближе. Фуджи, вспыхнув, отвёл взгляд куда-то в сторону и тихо проговорил: — Тедзука. — Тедзука? — Переспросил Атобе, до которого не сразу дошло, что означает выражение лица Щьюске. — Я…Люблю… — Любишь Тедзуку?! — Вскричал Кейго, выскакивая с места. Посетители удивлённо оглянулись на них, а Щьюске прошипел: — Сядь ты и не надо об этом орать на всё кафе. — Атобе поспешил вернуться в прежнее положение, однако всё ещё был взбудоражен этой неожиданной новостью. — Да уж, Фуджи, угораздило же тебя, — прошептал Кейго, чтобы остальные больше ничего не услышали. — Сам не в восторге, — со вздохом ответил он. — Теперь даже не знаю, что делать. — Признайся ему. — С ума сошёл? А если он откажет? А если больше не захочет быть моим другом и возненавидит? — Глаза Щьюске расширились от страха и осозания только что сказанного. — Успокойся, он… — Вот скажи мне, Атобе-кун, — громким шёпотом произнёс Фуджи, — ты когда-нибудь влюблялся? — Повисла тишина, которую, однако, спустя пару секунд её прервало чёткое и отрывистое: — Нет. — Фуджи внимательно посмотрел на собеседника. С виду он выглядел вполне спокойным, но проницательный теннисист тотчас заметил плескавшееся в его глазах беспокойство. — Врёшь, — довольно улыбнулся Щьюске, откидываясь на спинку стула. — С чего бы это? — как можно сдержаннее произнёс Атобе, изящно изогнув бровь, однако волнение становилось всё сильнее, и ложь бывшего хётейца можно было определить не только по глазам, но и по дрожащим кончикам тонких пальцев, и по слегка бледному лицу. — Твой внешний вид говорит сам за себя, — пожал плечами Фуджи, со скучающим видом осматривая пустой стакан из-под лимонада. Атобе тяжело вздохнул. Он ведь поклялся сам себе ещё пять лет назад, что никому и никогда не расскажет об этом, спрячет свои чувства навсегда и ото всех, а теперь… Этот хитрый бывший сейгаковец так легко прочитал его. — Ладно уж, — сказал Кейго, — раз ты мне сказал, то и я скажу. Да, я влюблён. — Так-так, и в кого же? — С неподдельным интересом спросил Щьюске, склоняя голову. Кейго немного напрягся и отвёл взгляд. Спокойно. Ничего не случится. Всё будет хорошо. А затем вновь посмотрел на Фуджи и на одном дыхании выдал: — Эчизен. Я люблю Эчизена Рёму.