Разные

Намджун сопел, завернувшись в одеяло, и, к счастью, не видел, как извелся Юнги, а то давно бы посыпались вопросы типа: «А почему ты так переживаешь? С ним что-то не так? У него судимость? Купим мармелад?». Знакомить Хосока с Намджуном это все равно, что знакомить его со своей семьей, но ещё хуже. Намджун прикопается ко всему, со всех сторон осмотрит Хосока и построит чуть ли не родословную. Родители этого бы не делали, они просто обрадовались тому, что у Юнги НАКОНЕЦ кто-то появился и неважно что и зачем. У Намджуна и Юнги слишком предвзятое отношение к потенциальной паре своего друга, и если Мин отнесся к этому спокойно и свыкся, то Ким не сможет воспринимать Хосока, как парня Юнги ещё год, может полгода, хотя может Джуну понравится Хосок сразу и их отношения будут одобрены. (даже если Хосок понравится Джуну он не скажет об этом сразу, а просто для приличия попридирается немного.) Встал вопрос: как сообщить Хосоку о том, что Юнги хочет познакомить его со всей оравой друзей. Это немного… странно? Во второй день отношений сразу же знакомить парня со своими друзьями и лучшим другом, кто, на секундочку, уже как семья. Юнги не знал, как начать этот разговор, вообще начинать разговор с Хосоком сейчас немного неловко. Скорее это было больше волнующе, всё-таки у них теперь отношения, как у людей, которые нравятся друг другу, а не просто дружеские. Неужели у Юнги теперь есть парень? Настоящий? Вау.  — Нужно позвонить Хосоку, — под нос себе говорит Юнги и хватает телефон со стола. — А как начать разговор? А если он занят? Спит? Хотя время то уже двенадцать. Да и мы же спали ночью. Юнги собирается с мыслями и ищет в контактах «Любимого незнакомца», и когда находит, то решает, что надо бы сменить имя контакта на что-нибудь… милое? Возможно. Надо спросить у Намджуна как у того записан Тэхён.  — Алло, — после нескольких долгих гудков слышится хриплый и сонный голос.  — Привет, ты спал?  — Это кто?  — Эм, я Мин Юнги, — как-то неуверенно произносит.  — Кто? — на той стороне слышится шорох.  — Ну Мин Юнги… твой парень — к концу почти шепчет Юнги и тушуется, нервничает. А что если ему это все приснилось? Боже, какой позор. В тот момент, когда Юнги становится пунцовым и решает бросить трубку, он слышит заливистый смех на том конце.  — А! Точно! — смеётся и после того как закончил, добавляет. — Прости, я просто пошутил.  — У тебя отвратительное чувство юмора, — злобно говорит Юнги.- Каким придурком надо быть чтобы так шутить? — Юнги тут и так весь извелся.  — Ну прости, пожааааалуйста, — Мин не видит Хосока, но уверен, что тот неосознанно делает щенячьи глазки. — Я просто хотел услышать, как ты называешь себя моим парнем.  — Больше так не делай. Я уже подумал, что придумал это все. Уже даже пристыдить себя успел. Так ты спал? Я тебя разбудил? — прощает такую пакость Юнги.  — Ага. Когда вернулся домой, все спали, особо ничего не поделаешь, вот и решил поспать. А ты? Не спал? — зевает Хосок.  — Нет, не смог уснуть.  — Неужели думал обо мне? «только не говорите мне, что он играет бровями».  — Вообще-то да, — легко признается Юнги и немного смущается.  — Оу, как это мило. Я тоже думал о тебе. Я часто о тебе думаю.  — Насколько часто? — робко спрашивает все ещё красный парень, и ногтем скребет свои домашние штаны.  — С первой встречи, — с заминкой отвечают на том конце, и Юнги слышит скрип в перемешку с чьим-то голосом, слов не разобрать. — Прости, мне нужно отлучиться, я тебя позже наберу? Вечером?  — Ага, пока, — бросает трубку. Воу. Он думал об Юнги с первой встречи. Это же… это же значит, что он тогда понравился Хосоку? Понравился, когда нахамил ему? Понравился сразу? Вот так просто? В это от чего-то было сложно поверить. И Юнги не мог понять, почему в его голове всегда сидела мысль о то, что он не может понравиться человеку. Почему нет? Это такая глупость. У Юнги дыхание перехватило, щеки стали напоминать спелые красные яблоки, а сердце с огромной скоростью билось об грудную клетку, словно птица, которая хочет вырваться на свободу. Юнги слегка подрагивающими руками прижимается к щекам. Ладони у него холодные, они хоть как-то остудят его лицо.  — Божечки, — шепчет и улыбается. Улыбается одними губами. Это такая нежная, спокойная и любящая улыбка, которую он дарит только Хосоку. Он всё-таки не сказал своему парню про завтрашний вечер знакомств.

***

 — Сарани оттон ныккиминчи Ай уанна нау хару чониль уго иттанынде Ай уанна нау сесани та арымтаптанынде Ай уанна нау нау нау нау Уат из лав? — Намджун делает указательным пальцем вопросительный знак в воздухе и дальше метет, напевая песню, игравшую уже по ощущениям в десятый раз. Джун перекрикивает (именно перекрикивает) мелодичный голос девушки и виляет задницей. Каждая уборка проходит так. Это норма. Норма, с которой просто нужно смириться. Ну и что, что твайс играют уже целый час? Ну и что, что три песни играют гребанный час? К этому можно привыкнуть. (нет. это по-прежнему бесит). Каждое воскресенье жильцы съемной, маленькой, захудалой, но горячо любимой квартиры проводят генеральную уборку. Намджун занимается влажной уборкой, подметает пол и моет посуду. Юнги же стирает, гладит, раскладывает вещи по полкам и моет ванну. Этот расклад всех устраивает. Ещё перед тем как переехать, они решили все нюансы, потому что много раз слышали о таком понятии, как бытовые ссоры.  — Эй! Включи обратно, — кричит Джун с кухни, когда Юнги выключает уже десятый раз прокручиваемую песню.  — Нет, Намджун, хватит, пожалуйста. Я, конечно, люблю музыку, но не настолько (и не такую), — хнычет Мин и проходится утюгом последний раз по намджуновой красной футболке. — Я закончил! Ты скоро?  — Тебе повезло, что мне осталось ещё чуть-чуть.  — Я пойду одеваться. После уборки в воскресенье соседи идут в магазин закупаться. Удобно покупать все продукты сразу на неделю, чем бегать через день в магазин. По факту Намджун там нужен лишь из-за того, что Юнги сам все пакеты не унесет, тяжеловато будет.  — Кетчуп или соус? — Юнги задумчиво крутит в руках два продукта. Магазин был полный народу. Всюду шастали люди.  — Какая разница? Намджун уже устал таскаться туда-сюда по рядам. Юнги слишком придирчив в плане еды.  — Большая разница, — цокает Мин и откладывает кетчуп. — В этот раз возьмём соус.  — Мы скоро? — вопрос с надеждой.  — Возьмём ещё перец и всё. На улице уже темнеет, через месяц зима. Деревья стоят полностью голые, а листья, что казалось бы недавно создавали красочный вид и строили под ногами дорогу из жёлтого кирпича, гнили на земле, придавленные ногами человека. Ветер становился сильнее и пробирался даже сквозь куртку. Не очень приятные ощущения. Юнги хочется поскорее домой, поскорее переодеться в домашнюю одежду, поскорее заварить себе чай и открыть упаковку шоколадных конфет. Юнги грезит о тёплой квартире и не замечает, как шаг за шагом ускоряется все быстрее и быстрее. Как только Намджун входит в квартиру, ему звонит Тэхён, который зовёт его к себе. Джун, конечно же, соглашается, и уже через пять минут Юнги остаётся один. Давно он не оставался один. Как Юнги познакомился с компанией Джуна, то в ней и остался. В универ он ходил везде с Юной, на обеде долго разговаривал с Чимином и Тэхёном, не забывая ещё и про Намджуна. Дома он был с тем же Джуном. Они провели все вместе один вечер в гараже и два вечера в квартире Джина, и это за неделю. Чат с парнями в какао не умолкает ни на минуту. Тэхён постоянно скидывает какие-то высказывания древних философов, комментирует их (очень смешно), Юна постоянно кидает мемы, их всегда много, иногда Юнги кажется, что он увидел все мемы, что только мог, но Юна отправляет новый. Чимин является тем, кто постоянно отвечает на смс от Тэхёна и Юны, он их как-то комментирует и редко начинает диалог первый. Джун будто ведёт монолог, аппарируя слишком заумными фразами, которые, не к стыду, Юнги приходится гуглить на постоянной основе, и он уверен, что не один их гуглит, Джин шутит свои шуточки, а Чонгук жалуется на школу. Один Юнги только молчит, ибо и без него там весело. Он только отсмеется, а они уже на другую тему перешли. Юнги часто было интересно, читая переписку друзей, а как бы отреагировал на это Хосок? Чтобы он ответил? Стоило только вспомнить о Хосоке, как он тут как тут. Вспомни лучик вот и солнце, как говорится.  — Привет! — раздаётся громкое в трубке.  — Привет.  — Прости, что не перезвонил раньше.  — Да ничего. У меня сегодня была занимательная уборка с соседом. Мне кажется, что если он ещё раз включит твайс, я начну убивать. На том конце раздаётся тихий смех.  — Они не настолько плохи, ну, то есть классная группа.  — Посмотрел бы я на тебя, когда это классная группа играет в доме целый день и не просто альбомы подряд, а именно три песни. Целый день. Мне кажется если меня посреди ночи разбудят и попросят спеть спешл, то я не только спою, но и станцую.  — Видимо, твой сосед преданный фанат.  — Не будь он моим лучшим другом, убил бы.  — Шипишь словно котёнок.  — Что ты сегодня делал? — хочет перевести тему Юнги и игнорирует высказывание про котёнка.  — С родителями ходил к тете, чтобы помочь с переездом.  — Сильно устал?  — Вообще-то да, но услышал твой голос и усталость испарилась. Ты волшебник? Юнги слышит тихий смех парня и и немного зависает. Такой приятный тембр греет слух и душу. Юнги представляет, как губы Хосока растягиваются в широкой улыбке, как одной рукой он прикрывает нижнюю часть лица и как его глаза блестят словно два янтаря.  — Эй, ты здесь? Тебя настолько смутила шутка про волшебника? Ох, Юнги совсем не обратил внимание на это.  — Эм, нет, то есть да, то есть ты тоже ничего… Скоро Юнги начнёт задумываться, а не клоун ли он? Хосок слишком часто смеётся над Юнги, но Мин не против, ведь смех Хосока теперь лучше любой музыки, что слышал Юнги.  — Я нашёл хорошее место для нашего первого свидания.  — Так быстро? Где?  — Это секрет, но тебе точно понравится. Ты завтра свободен?  — Эм, нет. Дело в том, что я рассказал Джуну, ну моему другу, что у меня есть парень, и он вроде как хочет познакомиться с тобой.  — Оууу. Видимо завтра?  — Да, в семь мы должны уже быть в гараже.  — Гараже? Только не говори, что ты живёшь в гараже, я же тебя провожал и точно видел дом.  — Гараж — это место, где собирается вся компания Дж… вся наша компания. Он хочет, чтобы ты сразу со всеми познакомился, на всякий случай.  — Ладно, тогда наше свидание переносится на следующий раз. Но мне будет интересно познакомиться с твоими друзьями. Я ещё не говорил своему другу о тебе, может он тоже захочет познакомиться с тобой.  — Может его завтра с собой возьмём, ну, чтоб тоже познакомился.  — У него завтра встреча с другими друзьями. Я думаю, что завтра ему расскажу.  — Как хочешь. Кстати, какие ты говорил у тебя есть наклейки в наборе?  — Красные и синие, а что?  — У меня есть фиолетовые и розовые. Хочешь я тебе их дам?  — Серьёзно? Конечно хочу. Откуда они у тебя? Я ходил недавно в тот супермаркет, и их там не было. Ты точно не волшебник? — громко спрашивает Хосок.  — Джун купил, как раз вчера. Их мало привозят, остальное, скорей всего, дети раскупили. Мы же с тобой единственные взрослые, кто это покупает.  — Твой друг ангел. И эй! Я уверен, что мы не единственные. Юнги откидывает одеяло на своей кровати и садится у стены, накрывая ноги. В квартире гуляет сквозняк. Юнги тихо хихикает и удобнее перехватывает телефон. Наступает пауза, первая неловкая пауза между Хосоком и Юнги на его памяти.  — Почему редактор? — чтобы хоть как-то развести тишину, интересуется Хосок.  — Что?  — Ты говорил, что хочешь стать редактором. Почему?  — А. Это. Все, что я умею делать в этой жизни — это ничего не делать, сидеть дома, никуда не выходя, и читать. Представь такую работу, где ты сидишь себе читаешь, поправляешь текст, и ещё я узнал, что можно брать работу на дом. Это идеальный вариант для меня, согласись. Но когда я поступил на филолога, то понял, что все не так уж и просто. Всё так обманчиво, ничему нельзя доверять. Все вокруг — это росомаха.  — Росомаха? Ты про фильм?  — Нет, я про животных. Они очень милые на вид, словно маленькие и невинные медвежата, а на самом деле съедят тебя за считанные минуты.  — Любишь читать про животных или смотришь "В мире животных" слишком часто?  — Это все Намджун. Он часто рассказывает что-то такое.  — У вас есть домашний питомец?  — Удивительно, но нет, хотя Джун часто говорил, что хочет тарантула, но мы пришли к выводу, что зимой снабжать паука насекомыми будет слишком проблематично, да и я категорически против, чтобы восьминогое волосатые нечто делило со мной, на минуту, маленькую жилплощадь.  — Тогда может просто собачку или кошечку там завести, нет?  — Они линяют, слишком много едят и им нужно уделять много времени, а мы с Джуном первую часть дня в универ, а вторую на работе.  — Точно, просто у меня в детстве у друга была собака, но она была уже на тот момент старая, так что… я тоже хотел завести щенка, но передумал.  — В детстве я думал, что если заведу собаку, то назову её Себастьяном.  — Почему так?  — Это все «Тёмный дворецкий».  — Аниме?  — Ага, смотришь?  — Не-а, мой лучший друг смотрит. Он пытался привить мне любовь к аниме, но не вышло, — усмехается Хосок.  — Теперь я буду пытаться привить тебе любовь к аниме. Мне нужно поговорить с твоим другом и узнать, что он тебе показывал.  — Мне бы тоже с ним поговорить, — вздыхает тихо и… грустно? …Хосок.  — Вы не разговариваете?  — Не то что бы… Просто мы с ним давно нормально не говорили.  — Что-то случилось?  — У тебя когда-нибудь было такое, что ты не мог без напряжения разговаривать с Джуном? Так же его зовут?  — Да, — кивает Юнги. — Его так зовут и нет, напряжения между нами никогда не было. Напряжения в каком смысле?  — Это похоже на вынужденное общение, когда вы не можете друг другу что-то рассказать и весь диалог это погода и планы на выходные.  — Такого точно не было. Сколько вы с ним дружите?  — Мы с ним познакомились на первом уроке в танцевальном кружке, нам было по пять по-моему.  — Ого. Это много. Мы с Джуном познакомились в средней школе. Так в чем недосказанность, точнее с чьей стороны?  — Мне кажется, что с обоих сторон, но больше с моей.  — С чего это началось? С какого момента? — допытывается Юнги.  — Возможно, я просто это придумал, может это из-за стресса или нагрузки? Иногда возникает мысль, что все неправильно, что я просто устал от него, а потом понимаю, что мы не общаемся уже третий день, и я просто скучаю по тем дням, когда мы были на связи 24/7. — медленно, тревожным тоном говорит Хосок. Юнги хочет помочь ему. Юнги не хочет слышать грустный голос Чона, не хочет видеть, как уголки его губ изогнуты и совсем не в улыбке. Он хочет слышать мягкий смех, видеть улыбку и искры в глазах. Пусть это и телефонный разговор, но за все то время, пусть и малое, Юнги успел изучить Хосока. Юнги знает, что когда Хосок счастлив его глаза напоминают янтарь, они такие яркие, словно прозрачные. Счастливым глазам Хосока не нужно солнце, чтобы сверкать. Юнги знает, что когда Хосок смеётся, то его губы напоминают форму сердца, немного приплюснутого, но всё же. Юнги знает, что когда Хосок смеётся, то прикрывает рукой рот, потому что стесняется, он не говорит об этом напрямую, но Юнги узнаёт неловкость в движениях. Юнги знает все, что делает Хосок, когда он счастлив, когда ему весело, когда ему неловко, когда он стесняется, и Юнги знает как на это реагировать: просто улыбаться в ответ. Но когда Хосок грустный, что делать Юнги? Он не знает. Он даже не мог представить, что Хосок грустит. Юнги просто не хотел об этом думать, ему просто было удобно, что Хосок смеётся. Хосок просто жил по принципу: «Грустных людей не любят».  — Знаешь, Хосок-а, подозрения на пустом месте не возникают. Дыма без огня не бывает. Может тебе и правда не кажется? Хосок бубнит что невнятно, похожее на согласие.  — Ты можешь мне рассказать, — продолжает Мин, — я как третье лицо, просто посмотрю на ситуацию со стороны. Если хочешь об этом поговорить, то почему бы не со мной… или с братом? Ты же говорил, что у вас довольно близкие отношения, ты говорил ему об этом, он знает твоего друга?  — Мой друг и брат тоже своего рода друзья, причём хорошие, они в одной компании. Я не говорил братишке об этом. Я никому об этом не говорил.  — Почему?  — Не знаю. Я не хотел об этом говорить. Наверное, я не хотел слышать ответ, глупо, да? — голос дрогнул.  — Нет, не глупо. Хосок-а, хочешь я приеду? — Юнги резко захотелось обнять его. Мин почувствовал нужду в прикосновениях.  — Не нужно. Правда, все нормально.  — Я выслушаю. Юнги соврёт, если скажет, что ему все равно. Он очень хочет, чтобы Хосок ему рассказал, ведь это будет означать полное доверие, так? Если он об этом никому не говорил, может ему неприятна эта тема? Юнги не хочется давить, но и послушать Хосока хочется так же.  — Как я и говорил, мы познакомились из-за танцев. У нас были общие мечты. Мы хотели создать свою танцевальную группу и выступать в разных городах, ставить хореографию, и мы хотели вместе поступить в университет искусств. Я поступил, а он нет. Его родители уже выбрали ему профессию, и он знал, что не сможет стать танцором, но надеялся, что когда-нибудь родители оттают. Хосок замолчал.  — Прости, но я пока не вижу проблемы. Она в родителях твоего друга? Почему он просто не пошёл против? Сейчас много кто идёт против родителей. Разве ребёнок не в праве сам выбирать себе будущее? Это же его жизнь, почему нет? В Юнги бурлило возмущение.  — Он сам не хочет идти против них. Он считает, что слишком обязан им, он дорого им выходит. Он не один в семье, за обучение всех детей нужно платить, родители хотят вкладываться в достойное обучение, а не в «танцульки», как они говорят. Он говорит, что понимает родителей, но я же вижу, что он хочет танцевать, он любит танцевать больше, чем я. Я уверен, что он до сих пор танцует, но он не говорит мне об это, мы вообще больше не говорим о танцах. Я не могу рассказать ему, как было скучно на уроке искусств или на постановке, как мы с одногруппниками хорошо выступили или какой сложный танец выучили. Мне кажется это неправильным, что я поступил один. Мы так долго мечтали вместе, мы вместе представляли свое будущее, вместе старались, и теперь я один. Я один исполнил нашу мечту, — делает акцент на слово Хосок, и Юнги слышит, как у него голос дрожит. Это такое состояние, когда ты не плачешь, но близок к этому. - Он не говорит со мной о танцах больше, у нас больше нет ничего нашего. Есть только его и моё. Я не понимаю, как такое могло произойти. Хочу как раньше, но так уже не будет. Мне не с кем делиться своими маленькими победами, кроме как с семьёй, я всегда хочу позвонить ему, но одёргиваю себя. Стоило Хосоку начать, как он не смог остановиться, он слишком долго носил это в себе.  — Может это покажется глупым, но для меня это очень важно и… боже… — Хосок шмыгает носом, — глаза мокрые, я вроде не зевал. Что мне делать Юнги? Юнги молчит, он сам не знает, он в такой ситуации никогда не был.  — Знаешь, как мы решаем редкие проблемы с Джуном? — в трубке слышится «как» и Юнги продолжает, — мы с ним говорим. Твои переживания совсем не глупые. Это же твой друг. Просто встреться с ним и начни разговор. Расскажи ему о уроках, о тренировках, о выступлениях. Почему нет?  — Ему неприятна эта тема.  — Откуда ты знаешь? Он тебе сказал? — Хосок молчит. — Вы с ним дружите уже много лет, он поймёт. Не теряй такого друга, потому что не можешь поговорить. Ты своим гаданием и ожиданием ничего не добьешься. Если он скажет тебе то, что ты не хочешь услышать, то не лучше если он сделает это сейчас, чем позже? Сколько ещё ты будешь убиваться? Может ему тоже не по себе? А может ему все равно? Ты никогда не узнаешь это, если будешь просто гадать. Я повторюсь, но он твой друг. Друг — это непростое слово. Друг — это вторая семья, Хосок, а семью просто так не бросают, просто так от неё не отдаляются. Это всё, что я могу тебе сказать. Юнги считает. Ровно 73 секунды Хосок молчит. Ни одного шороха не доносится с той стороны, дыхание даже не слышно. Хосок отложил трубку, чтобы Юнги всхлипы не слышал. Юнги их не слышит, он просто знает, что Хосок плачет. Он себя изводит, что не рядом, что не может прижать его к своей груди, что не может рукой по волосам пройтись, что может лишь сидеть и прижимать телефон к уху, и каждый шорох ловить.  — Спасибо. Спасибо, Юнги, — всё что говорит Хосок. «Спасибо, что выслушал», — посыл, который Юнги ловит.  — Хочешь отдохнуть?  — Было бы неплохо, но я хочу послушать твой голос ещё чуть-чуть, — зевает.  — Ты сейчас на кровати? — Юнги слышит утвердительный ответ. — Ложись, лёг? Накрывайся одеялом, рядом никого нет?  — Родители у тёти, а брат у своего друга, но я подозреваю, что уже парня, — хмыкает Чон и шуршит покрывалом.  — Закрывай глаза и слушай. Хосок послушно закрывает глаза и вслушивается в шепелявый голос Юнги. После разговора стало легче, намного. Удивительно, что Чонгуку он рассказать не мог, не получалось, казалось глупым, а Юнги так просто открыться и то, что Хосок влюблен в него не играло никакой роли, просто Юнги такой, ему можно открыться. Под тихий голос Юнги Хосок засыпает. В какой день он засыпает, думая о Юнги? Сегодня первый, когда он засыпает под его голос и надеется, что не последний. Юнги сам не замечает, как его рассказ становится невнятным, не замечает как веки тяжелеют и закрываются, не замечает, как сам засыпает под сопение Хосока. Сон встречает их с распростёртыми объятиями, даря умиротворение, которого так не хватало Хосоку. Они множество раз засыпали, думая друг об друге, один раз засыпали плечом к плечу и впервые под звуки друг друга, создавая впечатление того, что они находятся близко, совсем рядом.