***
— Странное чувство, — усмехнулся Оби-Ван, проводя рукой по коротким волосам на затылке. Теперь его хвост исчез, благодаря клинковой бритве Квай-Гона. Осталась только коса, которая выдавала в нем падавана-джедая. Но и та была соткана из бусин и ярких цветных нитей, а также перевязана тонким ремешком с болтающимися ракушками и перьями. Квай-Гон проколол ухо Оби-Вана от кончика до мочки, продел в отверстия катушку анодированного титана и исцелил их прикосновением Силы, так чтобы прокол выглядел старым. Вместо простых джедайских леггинсов и туники на нем была свободная изумрудно-зеленая рубашка с открытым воротом и широкими рукавами, застегнутыми на запястьях, заправленными в узкие черные брюки и черные сапоги до колен. Квай-Гон тоже преобразился, хотя и не так ярко. Оби-Ван туго заплел волосы на его затылке в толстую косу, спускающуюся по спине и перевязанную еще одним плетеным шнурком из перьев. Одно ухо было проколото голубым гвоздиком, а рубашка была кобальтово-синей, что подчеркивало цвет его глаз и делало их еще более пронзительными. Он выглядел суровым и жестоким, его черты не смягчала тяжелая масса волос, которые он обычно носил распущенными. Однако также и душераздирающе красивым, по крайней мере для Оби-Вана. — Мы оставим себе плащи, — сказал Квай-Гон, — но я выпросил у интендантов два черных. У меня будет бластер на виду, который мы не будем использовать, если только не будет другого выбора, и мой световой меч в наплечных ножнах. Неудобное приспособление в виде портупеи, которое позволяло рукоятке сабли сидеть между лопатками владельца, чтобы ее можно было вытащить из-под ворота рубашки или куртки. Правда оно требовало некоторой тренировки перед использованием, чтобы не запутаться в ремнях или случайно не прошить себе позвоночник. — Твой я буду носить под плащом, так как ты должен быть безоружен. Я хочу, чтобы в случае чего, ты мог легко добраться до него. — А что, если его увидят. — Тогда я — джедай-отступник, покинувший орден. Оби-Ван поморщился: — Есть несколько человек, которые уже так думают. — Но никто и никогда не поверит той же легенде про тебя, падаван. Даже если бы ты не был моим рабом. — Ты хочешь сказать, я слишком молод? — И, осмелюсь заметить, слишком похож на ангелочка, — улыбнулся Квай-Гон. Оби-Ван почувствовал, что его лицо вспыхнуло, а мастер улыбнулся еще шире. — Я бы подумал, что тебе это нравится, если бы не знал тебя лучше, — пробормотал Оби-Ван. — Возможно, совсем немного, падаван. Но куда больше наслаждения я получаю, просто глядя на тебя. Ты очень хорошенький в этом наряде. Оби-Ван сделал все, что мог, чтобы не съежиться под взглядом мастера. Все будет намного хуже, чем он себе представлял. Особенно если Квай-Гон будет настаивать на притворном флирте. Еще несколько лет назад Оби-Ван с удовольствием посмеялся бы над ситуацией, но сейчас это было трудно вынести, как шутку. — А как насчет имен, Мастер? — сказал он, отчаянно меняя тему разговора. — Я думаю, что мы сохраним те, что у нас есть. Ни один из нас недостаточно хорошо известен в тех кругах, чтобы быть признанным, и это упростит ролевую игру. В характеры вписывается мой титул Мастера. Как давно ты принадлежишь мне, мальчик? — Голос Квай-Гона резко заострился и упал, теряя всю теплоту. — Четыре года, Мастер, — угрюмо ответил Оби-Ван, входя в роль. — Ты забрал меня из колонии на Лесате, куда напали пираты. Шестеро из нас выжили. Ты решил оставить меня и продал остальных, включая моего младшего брата. — Очень хорошо, падаван, — подбодрил его Квай-Гон своим обычным тоном. — Ты уже установил этот дурацкий имплант? — Да, Мастер. Безвредный, конечно, но он будет выглядеть как настоящий для отслеживающих устройств работорговцев. — Оби-Ван снова вошел в роль. — Если бы не он, я бы убежал сразу, как только перерезал тебе глотку. — Кровожадный маленький ублюдок. — Усмешка Квай-Гона была дикой. — Не знаю, зачем я тебя держу. — Возможно, потому что тебе так нравится трахать меня… Мастер. — В эту игру можно играть вдвоем. Только в его случае, Оби-Ван не был уверен, насколько это была игра. Ему показалось, что он заметил легкий румянец, вспыхнувший на лице мастера. «Вот тебе, — подумал он, — расплата за то, что так вырядил меня и любовался». Но он едва успел подумать об этом, как Квай-Гон с силой прижал его к стене и схватил рукой за подбородок, удерживая всей тяжестью своего тела. Мускулистое бедро врезалось ему в пах. Обычно он бы наслаждался этим ощущением — даже упивался им, так как был настолько близко, насколько он мог, к своему желанию — но это был явно угрожающий шаг, сделанный незнакомцем. — Мне бы очень не хотелось надевать ошейник на твою красивую шею, мой мальчик, — прошипел Квай-Гон, перемещая руку от подбородка к горлу и сжимая его. — Но я сделаю это, если ты не будешь держать язык за зубами. Я достаточно ясно выразился? — Д-Да, Мастер, — прохрипел Оби-Ван, широко раскрыв глаза и чувствуя, как колотится сердце. Кто этот человек? Квай-Гон отступил назад, сделал глубокий вдох и снова потянулся к горлу падавана. Оби-Ван дернулся, но пальцы на его коже были мягкими и теплыми от силы. — Именно так я, вероятно, буду обращаться с тобой во время миссии, падаван. Или еще хуже. Нам нужно смешаться с безжалостной толпой, и в этом обличье я не могу позволить себе беспокоиться о твоих чувствах. Я не хотел, чтобы у нас были такие роли, но Совет счел, что это обеспечит лучшее прикрытие. И хотя мне это не нравится, я думаю, что они правы. Я буду действовать так, как должен ради успеха миссии, стараясь не причинять тебе ненужной боли. Я не собираюсь намеренно подвергать тебя опасности, но до этого может дойти. Так бывало и раньше, хоть мне это и никогда не нравилось. Но я хочу, чтобы ты помнил, Оби-Ван: что бы я ни говорил и ни делал, это всего лишь роль. Я бы никогда не причинил тебе боль или унизил тебя. Ты мой падаван и мой друг. Ничто и никогда этого не изменит. Ты понимаешь? Оби-Ван встряхнулся: — Да, Мастер. Я понимаю. «Но что, если я хочу, чтобы это изменилось?» К этому еще нужно привыкнуть. — Нам обоим, падаван, — согласился Квай-Гон и замолчал. Наверное, это все-таки будет не так уж и весело.***
С того момента, как они ступили на борт «Асуры», Оби-Ван понял наверняка, что его отправили в ад. Как и было условлено, они заняли свои места, когда люк закрылся, и последними вежливыми словами Квай-Гона были «да пребудет с тобой Сила», когда они поднимались по трапу. Оказавшись внутри, щиты Квай-Гона с грохотом воздвиглись. Он прошел мимо в каюту капитана и устроился там в относительной роскоши, в то время как Оби-Ван направился в кабину, чтобы подготовится к полету. Он уже проводил проверку ранее в тот же день и еще раз прямо перед тем, как они поднялись на борт, удостоверившись, что корабль здоров, хотя и помят непогодой. Когда-то это было легкое грузовое судно контрабандистов, но теперь его конфисковали, а грузовые трюмы переоборудовали для выполнения текущего задания. Оби-Ван подозревал, что оно принадлежало кореллианцам, потому что было ухожено и хорошо вооружено для своих размеров. Каюты экипажа были разорены, но удобны сами по себе. Да это и не имело значения. Похоже, большую часть полета он проведет в кабине пилота, просто чтобы избежать встречи с мастером. Их первой остановкой был мир, расположенный между пространством хаттов и территориями внешнего кольца. Большую часть пути мастер игнорировал его. В те редкие моменты, когда они разговаривали, голос Квай-Гона был холодным и надменным или просто резким, — настолько непохожим на его мастера, что Оби-Ван задавался вопросом, кто этот человек, что влез в его шкуру? Обычно между ними существовал хотя бы самый минимальный контакт через их учебную связь или телепатию, даже на деликатных миссиях; но Квай-Гон закрылся от него полностью в тот самый момент, когда захлопнулся люк. Как будто он не хотел почувствовать ни малейшей крупицы сочувствия к Оби-Вану, что снесет к криффу весь его контроль. Как только они причалили, его отношение к Оби-Вану только ухудшилось. Для падавана не было ничего необычного в том, чтобы выполнять такие мелкие поручения, как обустройство кают и распаковка вещей, а также стыковка, если у них был свой собственный корабль. Поэтому он не удивился, что те же самые задачи легли на него и сейчас. Но на тех миссиях Квай-Гон полагал, что у него есть компетентный падаван, который может выполнять свою работу, не нуждаясь в указаниях, и никогда не упускал возможности отблагодарить Оби-Вана. Мастер, которому он служил теперь, постоянно бранил его и никогда не говорил спасибо; все, что Оби-Ван делал, он делал неправильно. Он думал, что сможет просто отмахнуться от этого, принимая игру частью их миссии, но с каждым разом не обращать внимание становилось все труднее и труднее. Особенно из-за врожденной скрупулезности Квай-Гона. Оби-Ван чувствовал себя одиноким и потерянным, неуверенным и отрезанным от связи с мастером. Это сделало его собственную игру иногда мятежного, но все более смиренного раба намного проще, но в десятки раз больнее. Расследование провело их сквозь несколько миров, каждый из которых имел подпольные рынки, торгующие «рабочими» всех видов. Большинство из этих рынков контролировались хаттами, что не оказалось сюрпризом. Большая часть «товара», как они обнаружили, поступала от работорговцев, совершавших набеги на небольшие изолированные колонии в приграничье: на миры, недавно заселенные и не связанные с Республикой, но часто укрывавшие поселенцев, которые когда-то были ее гражданами. Большинство из них были людьми, но мелькали также и экзоты и негуманойдные виды. Те, кому повезло не быть пойманным при приземлении работорговцев, догонялись или расстреливались с воздуха (как до, так и после налета). Одна и та же дюжина имен появлялась снова и снова, организуя поставки для одних и тех же дилеров в одни и те же миры. Имена покупателей искались труднее, но их список постоянно рос. Тревожное количество рабов исчезало в корпоративном секторе, большими партиями. Спустя три декады они остановились, как Квай-Гон рассчитывал, в последний раз. На Джуббе, очередной контролируемой хаттами планете. Там, как им сообщили, был запущен самый большой из невольничьих рынков. Там они рассчитывали связаться непосредственно с работорговцем или поставщиком. Ну или найти свидетелей, которые могли бы узнать тех в лицо, в обмен на свою свободу. Оби-Ван уже не мог дождаться возвращения на Корускант. В течение всего времени миссии его шлепали, пихали, унижали на людях и игнорировали наедине. Как бы часто он ни говорил себе, что это всего лишь роль, факты мало уменьшали его боль. Это было слишком похоже на безразличие, если не откровенное презрение. Квай-Гон носил свою маску слишком хорошо, и Оби-Ван изголодался по мягкой струне их учебной связи и простой вежливой беседе. В тот вечер они проводили обход местных кантин и баров. Оби-Ван приносил еду и напитки для мастера и, как подобает рабу, опускался на колени позади его стула, на отвратительный, липкий и мерзко пахнущий пол, ненавидя каждое мгновение. Квай-Гон же осторожно наводил справки, разговаривал с купцами, контрабандистами и мелкими воришками, — никаких работорговцев. Слухи, конечно, ходили. Слухи всегда ходили. Но работорговля несла одно из самых жестких наказаний, которые Республика могла выдать, поэтому подтверждение этих слухов было сложным процессом в каждом мире, где они останавливались. Отследить их до источника было еще труднее. Они вернулись в свои комнаты поздно вечером или рано утром следующего дня, в зависимости от точки зрения, после нескольких часов бесплодных тихих расспросов и пустой траты денег. Остаток ночи Оби-Ван ворочался на полу, на соломенном тюфяке в изножье кровати своего мастера. Его сны, а на самом деле видения Силы, были полны страдающих лиц, испуганных криков, бластерного огня и жужжания светового меча. Они поднялись до рассвета, чтобы пройтись по рынкам, черным и не очень, чтобы найти продовольствие, ремесленные изделия, алкоголь, живых и мертвых животных, нелегальное оружие оптом и в розницу с уничтоженными серийными номерами или без них, краденые товары, дроидов, проституток, ювелирные изделия, подлинные имитации всего ценного, настоящие антиквариат — и все еще никаких рабов. Только новые слухи о них, но на этот раз, один из которых был особенно интригующим и очень тревожным: где-то тут, по-видимому, работал работорговец, который имел дело с чувствительными к Силе. Оби-Ван почувствовал, как гнев его учителя сгустился из пустоты на Дуро, сидящего напротив. Затем Квай-Гон позволил чувству уйти в Силу, и его щиты снова захлопнулись. Освобожденная ярость пронеслась мимо Оби-Вана, как радиоактивная ударная волна от взрывающейся звезды, невидимая и обжигающая, но это стало удивительным облегчением. Внутри щитов его мастер все еще был джедаем, все еще теплым и чувствующим. Оби-Ван отпустил в Силу и свой собственный внезапный гнев, следуя примеру Квай-Гона. Чувствительные к Силе! Достаточно плохо иметь дело с разумными вообще: как будто что-то столь же чудесное, как уникальное сочетание духа, жизни и плоти, было просто товаром, который можно купить или продать. Он понимал, что для него не должно быть разницы: вся жизнь была одинаково ценна. Но каким-то образом разница была. Такие же разумные, как они с Квай-Гоном, чувствительные к Силе, одаренные. Порабощены ради чьей-то утехи? — Как его зовут, говоришь? — Спросил Квай-Гон. — Это не бесплатная информация, человек, — ответил Дуро с непроницаемым выражением лица. Однако его жадность было невозможно не заметить, не важно, одаренный ты или нет. Потеряв терпение, Квай-Гон провел рукой по столу, словно лаская какое-то невидимое существо, и направил свою волю в разум гуманоида. — Ты очень великодушен. Твоя информация ничего не будет стоить мне, и ты расскажешь все с радостью. — Никогда не говори, что Марбу не великодушен! Я расскажу тебе с радостью, человек. Его зовут Хамор МалДурци. — А где его можно найти? Ты ответишь мне. — Квай-Гон сделал еще один выпад рукой. Дуро смущенно покачал головой: — Если бы я знал, то сказал бы, сир Джинн. Плохо. — Ступай. Купи себе что-нибудь, что заставит тебя забыть о нашем разговоре. — Квай-Гон подтолкнул кредитный чип через стол, делая третий заход. Тогда Квай-Гон начал расплачиваться за эти слухи и дал понять, что он заплатит больше если информация будет ценной. Сомнительные персонажи всех видов тут же выстроились, чтобы угодить ему. Оби-Ван никогда не думал, что дипломатические навыки его учителя будут использоваться именно таким образом, но с комбинацией льстивости, елея, прямого принуждения и несколько беспринципного использования Силы, было не трудно и весьма дешево — только долго — отыскать правильные слухи. Квай-Гон продолжал поиски, как одержимый. На этот раз Оби-Ван последовал за ним с не меньшим рвением. Казалось, это явное отступление от их главной миссии, но он согласился с Квай-Гоном, что, с точки зрения Совета, это жизненно важная часть информации. Купленные и добытые слухи спустя долгие дни привели их к другим слухам, и те слухи распространились на все уровни преступного мира Джуббы: задние комнаты определенных кантин; оттуда к незаконному столу сабаака на Ветхом складе; к просторной мистической берлоге в заброшенном здании, освещенном только пламенем, помеченной копотью сотен дымовых чаш; а оттуда к борделю — одному из них — и оттуда к владельцу борделей.***
Хатт, владевший борделями, был молод, все еще быстр, как змея, и относительно худощав, насколько это возможно для хаттов: весил всего лишь вдвое больше, чем Квай-Гон и Оби-Ван вместе взятые, и хвастался вдвое их общим возрастом. В отличие от больших хаттов, этот говорил сам за себя, а не через протокольного дроида или официально назначенный рот. Основной язык Дурги был так же хорош, как и у Квай-Гона, хотя его голос эхом разносился по комнате. — Великий сир Дурга, — поклонился Квай-Гон, когда лакей-родианец ввел его в комнату. Оби-Ван последовал его примеру лишь на мгновение медленнее, но Квай-Гон все равно сильно ударил его. Оби-Ван отшатнулся и пробормотал извинения, звучавшие совершенно разбито и покорно. Это заставило сердце Квай-Гона сжаться. Он намеренно отрезал себя от своего падавана с самого начала этой миссии. Он понимал, что даже с их обычной связью будет гораздо труднее достичь видимости случайной жестокости, которую он стремился показать в этой роли. Чего он не ожидал, так это того, как сильно он хотел, чтобы Оби-Ван знал, что это была всего лишь роль. Позже, в медитациях, он изучит эту часть себя. На данный момент миссия была на первом месте. — Благодарю вас за предоставленную мне аудиенцию. — Что привело вас ко мне, сир Джинн? — Пророкотал хатт. — Я сам нечасто принимаю клиентов. Ульраг знает, что нельзя терять мое время. — Я не являюсь, в некотором смысле, вашим клиентом, сир Дурга, — ответил Квай-Гон. — Я ищу совета. О ваших борделях говорят, что они лучшие в приграничных территориях. И, хотя я не хочу конкурировать с вами, у меня есть заказ от клиента с довольно… специфическими вкусами. Я нахожу, что у меня есть некоторые трудности с его удовлетворением. А я горжусь тем, что всегда предоставляю то, что хотят мои клиенты! — Значит, вы дилер, сир Джинн? — Очень хороший дилер. Искатель. Глаза хатта расширились, и от его смеха маленькие предметы заплясали на столах. — Ох-хо. Искатель. Какое счастливое совпадение. Мне как раз нужен был искатель. — Я был бы рад заключить с вами деловое соглашение, сир Дурга. Но оно подождет, пока я не выполню текущий заказ. И для этого мне нужна ваша помощь. — Тогда, возможно, мы придем к взаимовыгодному соглашению. Скажите мне, что вы ищете. — Моему клиенту нужен помощник для очень деликатного дела. Сильный, молодой, с высоким болевым порогом, проворный, в том числе в обучении и исцелении. — Половые девиации? Может быть полукровка? — Это не так важно, хотя предпочтение отдается гуманоидам. — Признаюсь, я озадачен, сир Джинн. Ни одно из этих качеств не является… дефицитным. Может быть, есть что-то еще? — Помощник, которого ищет мой клиент, также должен быть эмпатом или телепатом — обученным или нетренированным, но весьма одаренным. — Ах, вот в чем трудности. Джедаи забирают большую часть еще молодняком, и они так редки, чтобы наткнуться на них случайно. — Совершенно верно, сир Дурга. — Я начинаю понимать, в чем ваша проблема. Тем не менее, у меня может быть решение. Ну или, по крайней мере, имя дилера, который может помочь вам. — Хамор МалДурци. Я слышал о нем. Но найти его — совсем другое дело. — Возможно, я смогу помочь. За определенную плату. — Я был бы счастлив вознаградить вас за ваши усилия, сир Дурга. Скажем, 500 республиканских кредитов? Или наличными на ваш выбор. — Я имел в виду скорее сделку, сир Джинн. Кем вам приходится этот красавчик? — спросил хатт, указывая на Оби-Вана. Было нетрудно притвориться, что он вздрогнул или испуганно распахнул глаза. Лицо Квай-Гона превратилось в скучающую маску: — Всего лишь слуга. Он пилотирует и заботится о моих нуждах. А почему вы интересуетесь? — Тогда, возможно, мы могли бы договориться об обмене, если он всего лишь слуга? — сказал хатт, поглаживая маслянистым пальцем подбородок Оби-Вана, оставляя за собой полосу слизи. Оби-Ван вздрогнул и отшатнулся с явным отвращением на лице. — У меня тоже есть клиент, который хотел бы провести ночь с подобным человеком. Квай-Гон лениво улыбнулся и провел костяшками пальцев по щеке Оби-Вана, вытирая слизь. Сначала Оби-Ван отшатнулся, потом наклонился к нему и посмотрел так, словно не знал, ненавидит он или хочет своего мастера. — Я предпочитаю не делиться, — сказал Квай-Гон. Хатт снова рассмеялся, и от его смеха снова задребезжали диковинки: — Очень хорошо. Позвольте мне взглянуть на вашу наличность. И возвращайтесь ко мне, когда закончите. У меня есть предложение для вас. — Очень приятно иметь дело с Вашим Высочеством, сир Дурга, — спокойно солгал Квай-Гон. Как только оплата была согласована, они покинули бордель. Квай-Гон прошел всего несколько шагов, прежде чем резко развернулся и влепил пощечину Оби-Вану. Достаточно сильную, чтобы заставить того припасть к стене. Удар был вдвойне шокирующим, поскольку Оби-Ван все еще наслаждался фантомным ощущением прикосновения. Оно казалось любящим и собственническим, каким бы притворным оно ни было. — Никогда больше не ставь меня в неловкое положение, мальчик, — прорычал он, когда Оби-Ван прижался спиной к грубой феррокритовой поверхности. /Оби-Ван, Впусти меня./ — Мастер? /Мастер? / Слово и мысль смешались эхом, отдавая в Силе оттенками боли и облегчения. /Мне очень жаль. Мне нужно было привлечь твое внимание./ — Так шарахаешься от меня. Ты моя собственность. Понимаешь? Я буду делать с тобой все, что захочу, и ты будешь мне за это благодарен! — Да, Мастер. Я сожалею, Мастер, — Оби-Ван опустился на колени в грязном переулке, изображая покорность и страх. — Пожалуйста, простите меня, Мастер. /Держи нашу связь открытой завтра, когда мы пойдем к этому работорговцу. Я не знаю, что будет дальше, но у меня плохое предчувствие./ — Вставай, дурень. У тебя мозгов не больше, чем у нерфы, пасущейся в грязи? Ты начинаешь приносить больше неприятностей, чем стоишь. Возможно, мне все же следовало позволить хатту забрать тебя. /Мне тоже это не нравится./ — Нет, Мастер! Пожалуйста! Я сожалею… — Оби-Ван поднял глаза к своему учителю и в панике посмотрел в его лицо, сжимая плащ. — Не продавайте меня. Я сделаю все, что вы попросите! Квай-Гон схватил пригоршню волос и рывком поднял Оби-Вана на ноги. — Закрой пасть, бездарь. Иди приведи себя в порядок и найди мне что-нибудь поесть. Я голоден и устал, и от меня несет хаттами. — Да, Мастер. Сию же секунду, Мастер, — захныкал Оби-Ван, поспешно уходя. — Я скучал по тебе, — сказал он, прежде чем спешно скрылся за углом.***
Хамор МалДурци был уродливым подобием человека. Все еще человек, но едва узнаваемый под сеткой шрамов и связками протезов, которые оставили его безволосым, слепым на один глаз, с отвисшим и слюнявым ртом, бесполезным для разговора. Одна его рука была сморщена и скрючена, но все еще казалась довольно сильной. Он ходил, волоча ноги, прихрамывая, а его поза была деформирована искривленным позвоночником. Речевой имплант был прикреплен к его горлу, и именно из него исходил голос, металлический и плоский. Он также сиял в Силе сам, что объясняло, почему он специализировался на одаренных. Его разум был хорошо защищен от зондирований Квай-Гона. Вероятно, у него все же было какое-то образование или долгие годы проб и ошибок. Они оба устно кружили вокруг, очевидно прощупывая друг друга — и Оби-Вана — в Силе. Казалось, не было просвета для Квай-Гона с Оби-Ваном общаться без ведома работорговца. Оба плотно закрыли свои щиты. Квай-Гон представил легенду, которую он рассказал Дурге накануне, назвав себя искателем, а Оби-Вана своим слугой. — Ваш мальчишка сам прекрасный экземпляр, — ответил МалДурци на просьбу Квай-Гона, кивнув в сторону Оби-Вана. — Почему не продадите его? Квай-Гон обхватил пальцами косу Оби-Вана, сильно дернув его назад. Тот припал к нему, почти не дергаясь в объятиях, но слегка выгибаясь, чтобы контакт тел был как можно меньше. Его лицо оставалось бесстрастным, но он все еще проявлял непокорство. — Предложение было сделано, — признал Квай-Гон, — но он не продается, — сказал он, собственнически обхватив одной рукой талию Оби-Вана. Квай-Гон провел пальцами вниз по узким брюкам, прижимая того плотнее. Другая рука гладила шею и щеку Оби-Вана кончиком его косички. Квай-Гон ухмыльнулся и потер бородой висок Оби-Вана. — Я довольно сильно привязался к нему. — Оби-Ван вздрогнул и закрыл глаза. Его дыхание участилось, но он все так же плотно держал свои щиты. Речевой имплантат жутко заскрипел, вероятно изображая смех. — Тем не менее, он мой запасной вариант. Так какие предложения у вас есть? — У меня сегодня три новых поступления. Взглянем? Квай-Гон отпустил парня не раздумывая. Оби-Ван, спотыкаясь, побрел следом, настолько возбужденный откровенно сексуальными объятиями своего учителя, что едва мог думать. Он так сильно хотел, чтобы к нему прикасались всерьез, а не в этом спектакле. Почему-то это ощущалось одновременно унизительно и ужасно эротично. Он просто убьет мастера, если тот сделает так еще раз, а потом просто оставит. Работорговец повел их к сырому подземелью, расположенному значительно ниже уровня улицы. Внутри него, моргая в непривычном свете, стояли два человеческих подростка и деваронец лет четырех. Грязные и напуганные, но в основном невредимые, они боялись так сильно, что душили любых чувствительных к Силе в радиусе около ста метров. Квай-Гон почувствовал, как его сердце сжалось от сочувствия и гнева. Оби-Ван отполз от него, словно надеясь, что его не заметят. Он опустился на колени рядом с силовым полем, отделяющим детей от свободы, излучая комфорт и тепло. Волна желания и отчаяния, нахлынувшая на него, необузданная и неконтролируемая, едва не сбила его с ног. — Они очень сильны, Мастер, оба, и малыш тоже, — сказал он нерешительно, как будто боялся, что перешел границы дозволенного. — Я мог бы подумать о сделке… — снова предложил работорговец. — Нет. Я уже сказал, что он не продается. — Скажем, два человека против твоего мальчика? Они брат и сестра. — Не продается. — Жаль. Я мог бы добавить к ним ребенка. Квай-Гон колебался, расчетливо глядя в сторону Оби-Вана. Глаза падавана встретились с его собственными, расширились в притворной панике, но это был единственный взгляд, который нужен был Квай-Гону. — Мастер, пожалуйста. Ты не можешь… — Молчать! — Квай-Гон протянул руку и небрежно замахнулся на Оби-Вана. Тот отшатнулся назад, прижав ладони к горячей, покрытой синяками коже, и всхлипнул. — Давай посмотрим, что еще у тебя есть. Возможно, мы сможем заключить сделку. Но он стоит гораздо больше, чем три юнца, хотя его нытье стало меня утомлять. Я вложил много времени и сил в его обучение. МалДурци улыбнулся. Во всяком случае Квай-Гон принял это уродливое выражение за улыбку. — Я в этом не сомневаюсь, сир Джинн. Ладно. Приведите его завтра вечером на рынок. На складе за стыковочным отсеком 32. Сразу после полуночи.***
— Падаван, — сказал Квай-Гон позже, когда они остались одни в своих комнатах, впервые за все время меняя характер. — Ты уверен? — Да, — ответил тот без колебаний. — Не так уж трудно будет сбежать после того, как я выясню, откуда он их берет. — Если только он не накачает тебя наркотиками до потери сознания. А потом увезет с планеты. Или вставит в тебя настоящее устройство, или еще что-нибудь из примерно тысячи других вариантов. — Это стоит того, чтобы рискнуть. По крайней мере, мы сможем вытащить детей из этого кошмара. Те двое в подвале, они ненамного моложе меня. И малыш тоже… — Он все еще в возрасте приема юнлингов, — закончил Квай-Гон. Больше никаких разговоров не было.***
Невольничий рынок был жарким и тесным, но хорошо освещенным для кромешной темноты. Он занимал пустой ангар позади стыковочного отсека и был набит торговцами. Они пасли группы запуганных гуманоидов и других разумных используя плетки, шок-ошейники и оскорбления. Квай-Гон и Оби-Ван миновали обязательный досмотр головорезами, нанятыми хаттами в качестве охранников, и прошли через здание, составляя каталоги и наблюдая за всем, запоминая лица и подслушанные имена, с болью в сердце и, по крайней мере, в случае Оби-Вана, подавляя гнев. Квай-Гон казался хладнокровным и невозмутимым, наблюдая за всем. Но игнорируя окружение, он вдобавок старался казаться совершенно пресыщенным. Они нашли МалДурци около аукционного дома с небольшой группой в основном человеческих подростков на привязи. Никто из них не был старше шестнадцати — те двое, которых они видели вчера, — а некоторые были совсем маленькими. Квай-Гон и Оби-Ван обменялись взглядами, понимая, насколько молод был «запас» МалДурци. Половина из них все еще могла быть обучена в храме. Не было и речи о том, чтобы оставить кого-то из них, независимо от того, что они должны будут сделать. В конце концов, Квай-Гон заключил сделку только на двух старших из тех, кого он видел накануне. И в довесок сторговал еще одну очень маленькую человеческую девочку около четырех лет. Разведчики-джедаи каким-то образом умудрились упустить ее. Хотя она обладала действительно экстраординарными телепатическими и телекинетическими способностями. Как только Оби-Ван коснулся ее разума, она с облегчением бросилась к нему, чувствуя себя в безопасности. Теперь он обнимал ее, успокаивая и гладя, щекоча косой и нашептывая глупости ей на ухо, заставляя ее хихикать сквозь высыхающие слезы. Вероятно, впервые с тех пор, как ее похитили. Квай-Гон почти улыбнулся, наблюдая за ними. Когда-нибудь он будет так же хорошо обращаться со своим падаваном. Он холодно взглянул на работорговца. — Я возьму этих троих, хотя и надеялся на кого-нибудь постарше. Брат и сестра для меня, и у малышки есть хорошие данные, но мой клиент требует кого-то более выносливого и взрослого. — Взрослых трудно найти, — криво пожал плечами МалДурци. — Джедаи берут их молодыми и выкручивают им мозги, пока они не становятся бесполезными. Таких молодых, как этот, вы можете лепить. У меня есть одна старшая, примерно его возраста, — кивнул он на Оби-Вана, — которую я не смог продать, ибо она просто бешеная. Однако, если вы желаете, я ее выведу. Квай-Гон согласился, и помощник МалДурци, крепкий на вид салластанец, неуклюже заковылял прочь. Он вернулся через несколько минут, волоча за собой молодую женщину чуть старше Оби-Вана. Ее светлые волосы были грязными, коротко остриженными и отросшими назад неровно, но оба джедая сразу узнали ее: младшую половину пары мастер-падаван, которая пропала год назад. На ее шее висел ошейник с электрошокером, а плоть под ним была обожжена и пузырилась, ее лицо было в синяках от ударов, а на запястьях висели кандалы. Салластанец толкнул ее на колени. Она подняла тупой взгляд на Квай-Гона: не опьяненная и не потерявшая надежду, но измученная и больная. Он положил тыльную сторону ладони ей на лоб, чувствуя жар лихорадки, и сказал ей одним прикосновением через Силу, кто он такой. Она никак не отреагировала на его слова, но он почувствовал искру неистовой надежды. Она повернулась и посмотрела на Оби-Вана лихорадочными, но ясными глазами, признавая его присутствие, говоря им обоим, что она знает, кто они такие. Он поцеловал в щеку ребенка, которого держал на руках, и вместо реакции что-то прошептал девочке на ухо. Малышка тоже повернулась к ней, кивнув на шепот Оби-Вана. — Она больна и избита, а не неуправляема, — возразил Квай-Гон. — Только небольшая лихорадка, сир. Доза антиинфекционных препаратов, и она будет в порядке. Остальное — просто легкие ушибы. Я отдаю ее почти даром. Квай-Гон взял ее за подбородок, приподнял веки и поставил на ноги. Она вырывалась из его рук, но только вполсилы: — Стой спокойно, маленькая сучка, или я снова оглушу тебя, — прорычал он, встряхнув ее. Девушка рухнула на него, по-видимому почти потеряв сознание. Квай-Гон использовал силу, чтобы расстегнуть ее наручники, пока ее руки были вне поля зрения МалДурци. Нагнувшись ближе, он прошептал: — Возможно, нам придется быстро убираться отсюда, — и снова выпрямился, одной рукой сжимая ее зад. Держа свои руки вместе так, чтобы наручники все еще казались закрытыми, она впилась в него взглядом и прорычала: — И не мечтай! Даже если бы ты был последним доступным членом в галактике, мерзкий кусок дерьма. Квай-Гон рассмеялся. — О, а вот это мне нравится! Я хочу знать, чем она болеет, но думаю, что возьму ее, если ничего серьезного. — В обмен на мальчика? — С остальными тремя мы договорились? — Сир, это немного слишком… — Начал МалДурци. Они еще немного поторговались, Квай-Гон добавил наличные к сделке, прежде чем они договорились об окончательной цене. Квай-Гон провел медицинское обследование девушки, подтвердив, что у нее была лишь легкая лихорадка, вероятно от ожогов на шее. — А теперь, если вы удовлетворены, сир Джинн, позвольте мне осмотреть ваш товар, прежде чем мы заключим сделку. Снимай, — сказал МалДурци, дергая Оби-Вана за пояс брюк. Они оба надеялись избежать этого, но ничего неожиданного не произошло. Сам Квай-Гон, прежде чем дать согласие на обмен Оби-Вана, бегло осмотрел его с помощью медицинского сканера. Он наблюдал за лицом своего падавана, ища признаки паники или неуверенности, но ничего не нашел. Вместо этого Оби-Ван казался таким же покорным своей судьбе, как любой раб. Щиты Оби-Вана были плотно закрыты, и Квай-Гон не мог ни дотянуться до него, ни прочитать его мысли. Оби-Ван опустил ребенка, которого держал на руках, и с ободряющим похлопыванием подтолкнул ее к двум старшим «покупкам». Он впился взглядом в Квай-Гона, который заставил себя небрежно прислониться к аукционному помосту. Не отводя глаз, Оби-Ван разделся и бросил свой плащ на землю, затем свою рубашку, ботинки и, наконец, штаны и нижнее белье с решительным гневом. Затем он спокойно расправил плечи. «Сила, он прекрасен», — подумал Квай-Гон и почувствовал себя пристыженным. И все же Оби-Ван был прекрасен, стоя здесь одетый только в свое достоинство. Он казался менее обнаженным, чем тот человек, который смотрел на него с явной жадностью и похотью. Как будто Оби-Ван был просто куском мяса, вещью, которую можно купить для собственного использования. МалДурци наблюдал за раздеванием с жадным интересом, его взгляд лихорадочно скользил вверх и вниз по почти идеальному телу Оби-Вана, так сильно отличавшемуся от его собственного. Когда Оби-Ван был раздет, работорговец медленно зашаркал вокруг него. Но Оби-Ван не реагировал, спокойно стоял, подняв подбородок и ровно дыша. «Медитирует», — Предположил Квай-Гон. МалДурци обошел вокруг него один раз, просто осмотрев. Во второй раз он пробежал обеими руками по его грудной клетке, талии и бедрам, слегка ударяя и разминая плоть и кости, шлепая его по заднице. Оби-Ван выдержал это, не дрогнув и не изменив выражения лица. Работорговец остановился перед ним, разинул его рот и сунул палец, ощупывая зубы, язык и десны, а затем вытер слюну о плащ Оби-Вана. На лице молодого джедая не отразилось ни малейшего отвращения. — Посмотри вверх, — сказал работорговец, оттягивая веки, а затем, — вниз. — Оби-Ван моргнул несколько раз, когда его отпустили, но это была вся его реакция. «Он ведет себя так, словно привык к этому», — подумал Квай-Гон, впечатленный самообладанием Оби-Вана. Затем МалДурци схватил его за яйца, и Оби-Ван немного вздрогнул, но быстро пришел в себя. Даже когда тот сжал их, Оби-Ван издал лишь слабое шипение боли. — Хорошее хозяйство, — заметил работорговец. — Наклонись и раздвинь ноги, мальчик. Поколебавшись лишь секунду или две, Оби-Ван сделал так, как ему было велено. МалДурци опрыскал свою здоровую руку хирургическим барьером, подождал, пока он загустеет, и бесцеремонно сунул два пальца в прямую кишку Оби-Вана. Тот только слегка хмыкнул. Квай-Гон же сделал все, чтобы сию же секунду не вытащить свой световой меч, не вырезать сердце работорговца и не скормить ему самому. «А еще лучше — яйца этого ублюдка», — мрачно подумал он, испуганный силой собственной реакции. — Кашляни, парень, — сказал работорговец. Оби-Ван подчинился. — Туго, как кошелек хатта, и держит, как гандарк, — одобрительно сказал МалДурци, убирая пальцы, снимая слой резинового геля и отбрасывая его. — Вы хорошо позаботились о нем, сир Джинн. Кормили его. Заставляли тренироваться. Он сложен как настоящий боец. И быстрее, чем они оба ожидали, МалДурци сбил Оби-Вана на колени в удушающем захвате, прижав виброшип к ребрам. По коже тонкой струйкой потекла кровь. Любое движение раскроило бы ребра, легкие и печень раньше, чем Оби-Ван успел бы моргнуть. — Кто он и есть, — прошипел МалДурци, — прелестный маленький падаван вроде нее, в самом расцвете сил. Неужели ты думал, что я не узнаю свой собственный товар, джедай? Она у меня уже достаточно давно, чтобы понимать, какой она человек. Квай-Гон слышал, как толпа начала перешептываться на заднем плане. Постоянно мелькало слово «джедай». Через мгновение они перерастут в волнующееся стадо, и он и эти два падавана — не говоря уже о других, которых они надеялись спасти — будут в центре чужого гнева. Но были и другие игроки, на которых он не рассчитывал. — Не тлогай моего длуга! — малышка, которую держал Оби-Ван, закричала, топая ногами, и виброшип вырвался из руки МалДурци, приземлившись вне пределов досягаемости. С быстротой мысли Квай-Гон бросился к работорговцу, схватил его за горло и прижал к аукционному столу. — Хотел обмануть меня, да? — взревел он. — Юлишь при таком количестве свидетелей, маленький паразит? Как думаешь, что мне с тобой сделать: натравить хаттов или вскрыть? — Квай-Гон подозвал к себе заточку, прижимая ее к подбородку МалДурци. Его помощник исчез при первых же признаках опасности. /Я бы купил их у тебя честно, но теперь ты лишишься их всех и не будешь протестовать, ясно? — Тихо сказал ему Квай-Гон. — Если только ты не хочешь сопровождать нас обратно на Корускант, как один из представителей своего товара./ Работорговец задрожал в объятиях Квай-Гона, вся бравада вытекла из него: — Пожалуйста, не все… Квай-Гон придушил его: /Заткнись! Да, все до единого. И те, которых ты прячешь, тоже!/ Так же жестко, как он толкнул работорговца к аукционному помосту, он пробил его щиты, чувствуя лишь легкий укол совести по этому поводу. — Ты отведешь нас к ним, — предложил он. — Тебе чертовски жаль, и ты будешь счастлив загладить свою вину передо мной. У тебя есть именно то, что мне нужно. Ваш помощник передаст мне их всех. Слегка остекленев, МалДурци повторил фразы Квай-Гона, оглядываясь в поисках своего помощника. Оби-Ван тем временем ухватился за возможность снова одеться, как только убедился, что у его учителя все под контролем. Другой падаван наблюдал за ними обоими, выжидая. Как бы быстро Оби-Ван ни одевался, его рубашка все еще была распахнута и не заправлена, когда помощник МалДурци вновь появился с хаттскими наемниками. — Джедай, — позвал командир — покрытый шрамами барабел с обрубком вместо хвоста. По его команде их маленькую группу окружила его поганая гвардия. Толпа сомкнулась за ними, любопытство, жажда крови и жадность толкали зевак вперед. Еще до того, как Квай-Гон ответил, были сделаны большие ставки на выживание Квай-Гона и его «слуги». — Здесь нет джедаев, — мягко сказал Квай-Гон. — Мой добрый друг Хамор оговорился. У нас было небольшое недоразумение… Саллстанец отчаянно зачирикал, дико жестикулируя своему хозяину и Квай-Гону. — Ты лжешь, джедай. Квай-Гон взмахнул рукой: — Здесь нет никаких джедаев, — повторил Квай-Гон без особой надежды, что его влияние сработает на этот вид. — Ты лжешь, джедай. Не хочешь признать это? — командир прошипел что-то похожее на смешок. — Так было бы проще. Взять их. «Вот и все», — подумал Оби-Ван, забив на рубашку. С этого момента все прошло так гладко, как будто они репетировали. Оби-Ван потянулся, чтобы Силой вытащить свой световой меч из пояса Квай-Гона, зажигая его раньше, чем тот впрыгнул в руки. Квай-Гон же вытащил свой собственный из-под ворота плаща. Зеленый клинок, казалось, материализовался из его одежды. Девушка-падаван стянула с себя наручники и призвала бластер Квай-Гона, оглушив им помощника МалДурци, а потом и самого работорговца. Она кинулась в поисках контроллера от шокового ошейника, сначала на салластанце, затем на теле МалДурци, нашла его на последнем и засунула в карман. В то же время два самых старших «товара» Квай-Гона согнали остатки рабов в тесную маленькую группу. Старшие взяли на руки младших. Трое джедаев окружили их, словно защищая, грудью к врагам. На все это потребовалось меньше десяти секунд. — Держитесь вместе, — тихо сказал им всем Квай-Гон, когда нанятая охрана заколебалась перед лицом такого шквала активности. Гул толпы внезапно поутих, при виде подрагивающих гудящих лезвия двух световых мечей. В их бормотании слышались нотки паники и удивления, особенно теперь, когда среди них действительно были джедаи. Однако, когда ставки стали выше, в задней части ангара началась еще более отчаянная игра. Стражники бросились на джедаев. Испуганная толпа отхлынула в стороны. Несколько мгновений спустя люди казались скорее удивленными, чем разочарованными. Одиннадцать из пятнадцати охранников, включая их командира, лежали мертвыми от собственного бластерного огня, срикошетившего от клинков джедаев, или заколотые ими же. Остальные наемники разбежались, и толпа снова попятилась, проигравшись. — Вот в чем проблема с наемными работниками, — заметила падаван, натянуто улыбаясь. — Они сбегают сразу, как пахнет жаренным. — Дайте нам пройти, и больше никто не пострадает, — сказал Квай-Гон людям. Толпа на мгновение всколыхнулась, как существо со своей собственной жизнью, затем неуверенно расступилась, открывая узкий проход, ведущий к выходу. Джедаи и дети медленно и осторожно выбрались из ангара, затем побежали изо всех сил. Они бежали вниз по переулкам и между стыковочными отсеками, пока не достигли собственного. — Люк закрыт, — крикнула падаван, когда последние дети оказались на корабле. — Хорошее снаряжение, — усмехнулась она, бросая плащ Оби-Вана в шкафчик позади кабины. Оби-Ван парой клавиш отсоединил стыковочные тросы ангара и рванул из отсека прежде, чем те коснулись земли. «Что хорошо в космопортах внешнего кольца, — подумал он, выводя корабль из атмосферы Джуббы без всяких прощаний с наземным управлением, — так это отсутствие бюрократии». Через несколько минут он предупредил пассажиров, что система навигации ведет расчет гравитационного колодца. А затем звезды смазались в длинные линии запрограммированного гиперпространственного прыжка к Корусканту. Оби-Ван никогда еще так не радовался холодному вакууму. Несколько мгновений спустя, другая падаван снова объявилась, неуверенно опустившись в кресло навигатора. — Твой мастер послал меня сюда, чтобы вернуть его, — сказала она, протягивая Оби-Вану бластер, который она, казалось, все еще сжимала. Теперь, когда они были в безопасности, она выглядела еще более измученной. Ее лицо раскраснелось, а глаза лихорадочно блестели и слегка стекленели. Ее руки дрожали, когда она с некоторым отвращением передавала ему оружие прикладом вперед. — Он сейчас разбирается с малышами. Я — Риан Брайлин. Он взял у нее оружие, щелкнул предохранителем и положил его в оружейный шкафчик прямо за переборкой кабины. — Оби-Ван Кеноби, — ответил он, протягивая руку. Она с удивлением пожала ее: — Падаван мастера Джинна? Так это был… Квай-Гон Джинн? — Собственной персоной. Спасибо, что прикрыла мою задницу. Она игриво улыбнулась: — Ну, она действительно была немного голой. Мило, но немного слишком голо. Я не представляю, как ты так быстро залез в эти штаны. — Она внезапно смутилась. — Плохо. Кажется, адреналин сходит на нет. Я уже не могу держать язык за зубами. Это было действительно неуместно. Я не хотела тебя обидеть. — Я и не обиделся, — ответил Оби-Ван, улыбаясь. — Я сам не представляю, как втиснулся в них. А с тобой все в порядке? — Думаю, да, — ответила Риан не очень уверенно. — Если я выберусь из этого проклятого ошейника, мне станет намного лучше. — Она внезапно вздрогнула. — Я просто хотела бы, чтобы вы двое пришли примерно на год раньше. Он вылез из кресла пилота и коснулся тыльной стороной ладони ее щеки. Она сделала попытку встать, но он мягко подтолкнул ее назад в кресло. — Посиди смирно. Ты ужасно горячая. Я принесу тебе что-нибудь поесть. Ты выглядишь уставшей. — Спасибо, — тихо сказала она, откинув голову на спинку сиденья и закрыв глаза. Но прежде, чем он успел выйти из кабины, появился Квай-Гон с ребенком, которого Оби-Ван держал на руках раньше. — Эта малышка настояла на том, чтобы ее отвели к тебе, — сказал мастер, явно забавляясь. Она крепко прижималась к Квай-Гону, пока не увидела Оби-Вана, а потом вытянула руки и попыталась дотянуться до него. Он чувствовал, как она тянет его к себе в Силе. Улыбаясь, Оби-Ван выхватил ее тощее тело из рук Квай-Гона. — Ты поступила очень храбро, но очень опасно, Джикки, — сказал он, крепко обнимая ее. — Плохой дядя собилался сделать тебе больно, — серьезно сказала она. — И ты остановила его. Кто подсказал тебе это сделать? — Никто! Плохой дядя собилался сделать тебе больно, — повторила она с негодованием, как будто это было достаточной и совершенно очевидной причиной. Так настойчиво, словно ей было двадцать, а не три с половиной. — Ну, тогда не делай этого снова, не предупредив кого-нибудь, хорошо? Ты можешь пострадать. Пообещай. — Олошо, обещаю, Оуи. — Оуи? — Эхом отозвался Квай-Гон, поднимая бровь. Риан истерически хохотнула. Оби-Ван даже покраснел: — Она еще не может произнести мое имя, — объяснил он. — Давай найдем Риан что-нибудь поесть, хорошо? И тебе тоже, если будешь хорошо себя вести. И, возможно, даже что-то для злого мастера Джинна тоже. Джикки, все еще держа его за руку, бочком проскользнула мимо мастера на корму, в камбуз. — Ты ведь падаван Надаи Кинерет? — спросил Квай-Гон, присев на корточки перед Риан и прислонившись спиной к переборке. Он коснулся ее лба, затем снял свой собственный плащ и завернул в него. — Это пока мы не накормим тебя, не приведем в порядок и не расселим по каютам, — предложил он. — Что произошло? — Спасибо, — устало сказала она. — Я думаю, что наш корабль был атакован около Аммууда чуть меньше года назад, когда мы возвращались с задания. Мы получили место на грузовом судне. Пираты решили, что оно было хорошей мишенью. Они убили большую часть команды. Меня и остальных выживших взяли в плен и продали работорговцам. Меня перевезли сюда чуть меньше трех декад назад. Спасибо Силе. — Да. В противном случае мы бы тебя и не заметили. — Он взял ее за руку и крепко сжал. — Я сожалею о Надаи. Он был хорошим человеком, и нам будет его не хватать. Мы потеряли вас обоих. Но по крайней мере, мы вернем одного из вас домой. А твой мастер теперь един с Силой. — Он знал, как это мало утешает. Она кивнула со слезами на глазах и наклонилась вперед, прижимая ладони к глазам. — Мне очень жаль, — сказала она приглушенным голосом, ее плечи задрожали. — Это просто облегчение… — И горе, — тихо, но уверенно добавил Квай-Гон. — Я не думаю, что у тебя было время поскорбеть раньше, — сказал он, успокаивающе поглаживая ее спину. Через мгновение он притянул ее к себе на колени и крепко обнял. — Все в порядке, падаван. Все в порядке, — пробормотал он, нежно покачивая ее, как сделал бы это для своего собственного падавана. — Выпусти это. Позволь печали уйти, Риан. Он был твоим учителем и другом, и ты любила его. Вполне уместно оплакивать его. Она пыталась сопротивляться, но силы покинули ее, и горе, которое она так долго сдерживала, хлынуло наружу. Добрые слова и объятия Квай-Гона лишили ее самообладания, и громкий всхлип вырвался из ее горла, превратившись в долгий вопль, который заполнил небольшое пространство кабины, словно нечто физическое. Она тряслась и дрожала в его объятиях в течение нескольких минут. Квай-Гон продолжал держать ее, помогая ей преодолеть эту бурю, давая ей и якорь, и защиту. Оби-Ван застал их в таком состоянии, когда вскоре они с Джикки вернулись в кабину с дымящейся кружкой. Он потратил несколько лишних минут, чтобы убедиться, что их новые подопечные удобно устроились в переоборудованном трюме и что старшие могут держать младших под контролем. Большинство из них выглядели испуганными и ошеломленными, будучи потрясенными так много раз за свои короткие жизни, что это казалось им просто еще одним подобным событием. Пройдет еще некоторое время, прежде чем их жизнь снова станет похожа на нормальную. «Риан тоже не скоро привыкнет к нормальной жизни», — подумал он, глядя, как она плачет в объятиях его мастера. Короткий укол ревности, который он испытал при первом взгляде на них, почти незаметно исчез, стоило ему услышать ее страдания. Наконец, она вздрогнула и отстранилась, вытирая слезы рукавом и храбро улыбаясь им обоим. — Спасибо, — прошептала она. Квай-Гон поставил ее на ноги, взял кружку из рук Оби-Вана и повел ее и Джикки обратно в трюм. Оби-Ван же, оставшись наедине, внезапно почувствовал невероятную усталость и облегчение от того, что эта миссия наконец-то была закончена. Он снова опустился в кресло пилота и откинул его назад, позволяя себе лишь мгновение тишины, прежде чем позаботится об обеде для малышей. Вместо этого он проснулся, все еще в откинутом кресле пилота, но накрытый одеялом. Квай-Гон сидел рядом с ним, наблюдая за проносящимися мимо звездами. Быстрый взгляд на хронограф сообщил ему, что прошло уже несколько часов. Он резко сел и выругался, отбросив одеяло и вылезая из кресла. Квай-Гон схватил его за руку. — Сядь, падаван. Поели все, кроме тебя. Я просто хотел сказать тебе несколько слов, прежде чем отпустить в каюту поесть и поспать по-настоящему. Оби-Ван откинулся на спинку, готовясь к очередной порции критики после завершения миссии. Это было не совсем то, что он хотел услышать прямо сейчас, но мастер избавит их от этого, когда захочет сам, а не когда Оби-Ван будет готов. «Возможно сейчас и правда лучшее время, — подумал Оби-Ван. — Тогда я смогу вернуться в свою каюту и зализывать раны за горячей едой». Что-то, чего можно ждать с нетерпением. Но вместо того, чтобы начать, Квай-Гон отвернулся, вдумчиво уставился на дюррастил кабины и несколько минут ничего не говорил. Оби-Ван держался очень тихо, с некоторым беспокойством ожидая хоть каких-то слов от мастера. «Я не мог быть настолько ужасен, чтобы он не знал, с чего начать», — подумал он. Наконец, Квай-Гон встревоженно заговорил. Хотя это были не те слова, которые ожидал услышать Оби-Ван. — Ты должен знать, падаван, что я очень сильно хотел убить этого работорговца за то, что он так унизил тебя. Затем я понял, что мое отношение к тебе с самого начала этой миссии было ненамного лучше. И я совсем не уверен… — Мастер, — прервал его Оби-Ван, намереваясь предупредить все остальное, что мог бы сказать Квай-Гон. Он попытался успокоить его, боясь, однако того, куда это может привести в конце концов, — ты был… — Дай мне закончить, падаван. Я вовсе не уверен, что большая часть того, что я сделал с тобой, была необходима. Я думал, что было бы лучше, если бы мы сохраняли наши роли на протяжении всей миссии, даже в частном порядке, но теперь это кажется мне несколько экстремальным. Я знаю, что это было очень тяжело для тебя — я был очень жесток с тобой — и я совсем не уверен, почему. Но это будет темой для моих медитаций, а не для твоих. Я хочу, чтобы ты знал, что все это время твое поведение было совершенно необычным. Я сомневаюсь, что многие другие смогли бы выдержать это так, как ты, особенно сегодня вечером. Квай-Гон наконец повернулся, чтобы посмотреть на Оби-Вана, и в его глазах были одновременно боль и сожаление. — Ты заставил меня гордиться тобой, падаван, и ты заставил меня стыдиться самого себя. Я прошу прощения за то, что причинил тебе боль, и я знаю, что сделал это. — Он провел пальцами по косе Оби-Вана, теребя ее неровный конец. — Ты должен знать, что очень много значишь для меня, не только как мой падаван, но и как мой друг. Мне очень жаль, Оби-Ван. — Мы оба сделали то, что должны были, Мастер, — тихо ответил тот. — Тут никто не виноват. Хотя я рад, что все закончилось. — И я, падаван. Он бросил на Оби-Вана последний испытующий взгляд и поднялся со своего места. Выйдя из кабины, он на мгновение обернулся: — Оби-Ван, когда… когда МалДурци прикасался к тебе, о чем ты думал, если можно? Тебе не обязательно отвечать. Просто, ты был таким спокойным… — Я выполнял третью медитацию, Мастер, — ответил он. — Нет страсти, есть покой. Это была не совсем ложь. Если Квай-Гон и подумал, что это странный фокус, он ничего не сказал об этом, только: — Я был впечатлен твоим контролем. — Благодарю вас, Мастер, — ответил Оби-Ван, склонив голову и вздохнул с облегчением, когда Квай-Гон наконец исчез на корме. У него тоже была своя собственная медитация, после того как он солгал своему учителю подобным образом. Это и правда была не совсем ложь. Он выполнял третью медитацию или, по крайней мере, ту ее часть, которая была ему нужна. Ему просто хотелось, чтобы руки, касавшиеся его, принадлежали Квай-Гону.