Глава 1. Смущение
10 мая 2020 г. в 00:44
Был яркий солнечный день, какие не редко выдаются на Корусанте. Светящиеся белые лучи мягко падали сквозь просторные окна храма на пол длинного, широкого, устланного дорогими коврами коридора, по которому сейчас шли Энакин и Асока.
Мастер и падаван совсем недавно выполнили миссию, а потому в данный момент пребывали в храме и, ввиду выдавшегося свободного времени, решили потренироваться. Ещё на задании заметив несколько ошибок в движениях Тано, Скайуокер собирался показать ей, как нужно выполнять боевой приём, именно для того учитель и ученица сейчас шли в тренировочный зал.
Как всегда, шутливо и дерзко разговаривая друг с другом, Энакин и Асока остановились у входа в нужное помещение, и Скайуокер улыбнулся. Погода явно располагала к хорошему настроению, да и общение с Тано, если бы только не одно «но»…
— Ну, что, потренируемся, Скайрокер! — весело воскликнула тогрута, обращая полный энтузиазма взор на тренировочный зал, который, как на зло, оказался сейчас пустым.
— Что, считаешь, что ты недостаточно сильна и опытна, Шпилька? — взглядом и мысленно улавливая сей факт, нервно попытался увильнуть от своих обязанностей Энакин, при том скрывая собственное, так предательски возникшее волнение за очевидной дерзостью и грубостью.
— Я сильнее и опытнее многих! — буквально подпрыгнула на месте от возмущения девушка, резко сжав свои нежные мягкие оранжевые пальчики в кулаки, впрочем, гнев её быстро сменился на милость и, даже не дожидаясь какого-либо ответа от мужчины, Асока тут же, приятно улыбнувшись, добавила, — Ладно вам, учитель, пошли…
Вместе с этими словами юркая кисть Тано уже хотело было цепко ухватить Энакина за руку, чтобы как можно скорее затащить внутрь помещения для тренировки, как Скайуокер, вовремя подметив сей жест, так и не дался своей ученице. Резко отдёрнув его верхнюю конечность в сторону, мужчина, даже громче и чаще задышав, всем телом отпрянул чуть назад… И этому была своя причина…
Дело в том, что с самого первого дня появления Асоки в его жизни, в качестве ученицы, Энакин дико смущался её, между ними был просто непреодолимый социальный барьер. Ранее, находясь в обществе только мужчин на заданиях и даже Падме видя едва ли ни раз в несколько месяцев, Скайуокер абсолютно не привык к женскому обществу. И появление рядом молодой, красивой девушки, да ещё и столь близко, заставляло мужчину невероятно смущаться. В компании Оби-Вана, Рекса, других клонов и джедаев Энакин всегда мог себя вести спокойно, развязно, свободно, никто не упрекнул бы его за грубый поступок или резкое татуинское словцо, но вот Тано, она переворачивала всю жизнь учителя с ног на голову, заставляя того испытывать совершенно не присталые для бравого героя войны чувства. Она не была мускулистым воякой, она не была даже парнем, она была хрупкой, юной, утончённой девушкой, и рядом с ней Скайуокер откровенно терялся, не зная, как себя вести. За долгие месяцы брака с Падме, мужчина хорошо понял, что разница между полами просто огромна, не в плане того, что кто-то вёл себя хуже или лучше, а в плане того, что по-разному, и Энакин отчётливо осознавал, что с женщинами нужно было вести себя совершенно не так, как с мужчинами. Оби-Вана или Рекса, например, он мог хорошенько «стукнуть кулаком по-дружески», обматерить по-татуински, если те что-то делали не впопад, с ними он мог хорошеньки «нажраться» кореллианского виски, а затем полить это всё крепким мандалорским самогоном, и ему не было бы не комфортно и стыдно, потому, как и Кеноби, и клон были грубыми мускулистыми мужиками, и вполне могли поступить так же в ответ. Но Асока… Асока хоть и пыталась вечно сойти за «своего парня», откровенно прячась за неуклюжестью, хамоватостью, грубыми фразочками, она всё равно была хрупкой и нежной девушкой. И представить, что он хорошенько ударит её кулаком в какой-то беседе было просто не мыслимо.
Да что там ударить… Для Энакина было немыслимо даже взять её за руку, дотронуться до Тано пальцами, просто слегка коснуться её изящного тела, как бы невзначай. Любая идея, любая даже мимолётная мысль об этом вызывала у Скайуокера дикую панику. Он настолько смущался чего-то подобного, настолько убедил себя в том, что трогать другую женщину, нет, девушку, девочку, помимо Падме, было изменой, что его начинало просто дико трясти тогда, когда такие вещи должны были случиться сами собой. Сердце невольно билось сильнее, готовое буквально выпрыгнуть из груди, дыхание учащалось до невозможного, пальцы нервно тряслись от невероятного волнения… И мужчине хотелось в такие моменты провалиться под землю, сбежать и спрятаться где-нибудь, сгинуть, лишь бы не приближаться к тогруте слишком.
К слову об этом, Энакин настолько боялся сблизиться с Асокой в неправильном для него понимании, что буквально стал ощущать фобию от факта нахождения с ней наедине. Всякий раз, когда Тано оказывалась только вдвоём с учителем, на миссии, на тренировке, просто в быту, Скайуокер тут же пытался найти хоть кого-то, кто был рядом, лишь бы разбавить их «скромную компанию». Оби-Ван, Рекс, да хоть Мейс Винду, лишь бы только не быть с тогрутой наедине, лишь бы только не испытывать это дикое смущение и стыд от каждого своего лишнего движения.
Что уж было говорить, о том, чтобы, простите за тавтологию, говорить только с Асокой… Эх, так сложно Энакину не приходилось даже тогда, когда он пытался признаться Падме в любви и нёс от волнения какую-то ерунду про песок. Однако в той ситуации Скайуокер знал, что ему было дозволено так разговаривать с Амидалой, прикасаться к её невероятно гладкой и нежной коже, соблазнять, ведь это была его избранница, его любимая, его будущая жена… Но, вот столь же откровенно болтать с Асокой, со своей ученицей, с маленькой невинной девочкой и тем самым совращать или развращать её, точного слова мужчина не мог подобрать, он явно не имел никакого права! Наверное, от того, всеми силами стремился быть как можно резче, жёстче, строже и грубее, когда общался с Тано, пытаться шутить и скрывать своё безумное волнение за почти обидными колкостями… Как и всеми своими силами старался избегать любых неудобных ситуаций, способных возникнуть между ними, даже пытался отказаться от падавана по началу, как пробовал и избежать двусмысленной ситуации сейчас…
— О, смотри, Оби-Ван идёт… — резко одёрнувшись назад, быстро ткнул пальцем руки, за которую хотела ухватить его тогрута, в сторону Кеноби мужчина, — Наверняка ему есть, что сказать нам важного… Давай послушаем его… — тут же добавил Энакин, так и не позволив девушке опомниться, а затем спешно рванулся в сторону своего бывшего учителя.
К счастью Скайуокера, он оказался прав, Оби-Ван искал именно их двоих, чтобы сообщить о новой миссии, порученной советом, на которую вздохнувший с явным облегчением Энакин и абсолютно разочарованная Асока тут же должны были направиться.
И вот, спустя несколько часов, Скайуокер и Тано уже рубили дроидов на некой отдалённой неизвестной планетке. Где-то поодаль стреляли танки, гремели взрывы, кричали боевой клич клоны, летели искры… Но рядом с мастером и падаваном лишь сияло синее и зелёное мерцание световых мечей. Справа, слева, спереди… Энакин уничтожал дроидов, наступавших со всех сторон, одного за другим, отсекая им то руку, то ногу, то голову, разрубая пополам вдоль и поперёк и выбивая из их механических конечностей бластеры. Асока старалась так же, активно прикрывая спину учителя. Вернее, стоя спиной к спине эти двое сражались как могли, настолько увлечённо, что оба даже не заметили, как далеко они зашли в стан врага, абсолютно отделившись от остального батальона, и даже сейчас Скайуокер старался держаться как можно более отстранённо от Тано, не касаться ученицы даже этой самой спиной.
Тогрута, как обычно, как будто и не замечая того, продолжала махать мечами, прыгая из стороны в сторону, словно мячик, «щепки» летели от наступающих сотнями дроидов, и всё было просто прекрасно, ровно до одного момента, когда кто-то из вражеских роботов кинул в них гранату. По всей видимости, этот сюрприз предназначался мужчине, так как тот стоял сейчас спиной к ней, и абсолютно не замечал опасности. Решили, как говориться, убить джедая вычислив его слабость… Однако эту самую гранату вовремя успела заметить Асока.
Опасность приближалась, секунда, ещё секунда… И Энакин, наверняка, отправился бы в мир иной, разлетевшись на части, если бы Тано так вовремя не бросилась ему на помощь. В одно мгновение выскочив на пути вероятной угрозы, тогрута попыталась при помощи Силы отшвырнуть гранату обратно, но… Было слишком поздно, и мощная взрывная, словно цунами смела парочку мастера и падавана, вместе со всем, что было вокруг, обильно посыпая градом самых разнообразных обломков.
Взрыв оказался настолько мощным, что стёр с лица неизвестной планетёнки не только джедаев — врагов Сепаратистов, но и дроидов — врагов Республики. Или, почти стёр. Нет, от несчастных жестянок остались только одни металлические кусочки, а вот, Энакин и Асока — их вполне можно было назвать живыми. Ну, или опять же, почти живыми.
Всё тело болело от сильного удара об землю и ушибов упавших сверху обломков непонятно чего, голова немного кружилась, а перед глазами расплывалась какая-то смутная картина оранжево-красного «пятна», когда Скайуокер приходил в себя. Мгновение, ещё мгновение… И картинка начала становиться чуть чётче и ярче, когда мужчина немного приподнялся на руках, приподнялся и замер в оцепенении, поняв, где он всё это время лежал. Прямо под ним, буквально в миллиметрах расстояния, находилась она, его ученица, хрупкая и нежная девушка, нет, девочка падаван… Энакин строго-настрого запретил себе думать об Асоке, как о женщине. Наверное, от того, как огнём обданный, Скайуокер резко шарахнулся от Тано, когда осознал, что его тёплое дыхание мягко скользит по её оранжевой коже на груди.
Мужчина был так взволнован, напуган, взвинчен и зол на себя за какие-то «пошлые» не правильные мысли, что не сразу даже осознал ситуацию целиком. В первое время, изнывая от стыда, испытываемого за то, что столько и так близко находился подле ученицы, или, вернее, практически, на ученице, Скайуокер, смущённо опустив глаза, старался даже не смотреть в её сторону, ровно до тех пор, пока не осознал, что тогрута почему-то слишком долго не приходила в себя. Опасение за жизнь девушки оказались сильнее смущения, и мужчина резко поднял взгляд.
Картина, которую он увидел там, Энакина настолько ужаснула, что на мгновение сознание вновь помутилось, и Скайуокер даже пошатнулся на месте, опираясь руками о землю. Его ученица, его маленькая Шпилька, безвольно лежала на спине с плотно закрытыми глазами, вся заляпанная кровью, а из самого центра её груди, там, где был сексуальный круглый разрез, нет, там, где на самом деле было солнечное сплетение, торчал огромный округлый осколок чего-то металлического, безжалостно пронзая нежную оранжевую кожу насквозь.
Тело Тано не двигалось, и на какую-то секунду Энакину показалось, что она не дышала. Возможно, в другой ситуации, он бы подумал дважды, как поступить, но сейчас, чисто интуитивно, на эмоциях, рванулся к тогруте. Потребовалось большое усилие, чтобы сделать следующий шаг, но Скайуокер, всё же опустил трясущиеся пальцы настоящей, а не механической руки на её тонкую шею, хаотично пытаясь нащупать пульс.
Быстро шерудя кистью в районе, где он, вероятно должен был бы ощущаться, мужчина невольно оценил, какой нежной и мягкой была на ощупь оранжевая кожа Асоки, но почувствовав-таки слабые едва заметные удары под подушечками пальцев, резко отдёрнул руку прочь. Мысленно ругая себя за такие непристойности. Последнее, о чём сейчас нужно было думать, это о привлекательности Тано, как женщины. Думать надо было о её спасении, а это… Это было куда труднее, чем кажется.
И нет, дело было вовсе не в том, что Энакин не знал, что делать, а как раз наоборот, в том, что знал.
— Твою … Хаттову мать! — зло выругался Скайуокер, понимая, что осколок нужно было извлечь, а тогруту перевязать.
Но… Для этого её нужно было трогать, и… Раздеть! Последнее слово буквально приговором промчалось в мыслях мужчины, и тот, вздрогнув от ужаса всем телом, резко затряс головой, чтобы откинуть от себя подобные мысли.
В какой-то момент в голову Энакина пришла спасительная идея, что просто нужно было найти медика или кого-то позвать на помощь, от чего Скайуокер тут же попытался нервно осмотреться по сторонам. Но рядом никого не было — пыль, дым, обломки дроидов… И пустота…
Где-то далеко, в десятках километров от него, шёл бой, но здесь и сейчас, мастер и падаван были совершенно одни, Асока умирала на его руках. И это Энакин отчётливо понял, когда услышал её тяжёлый хриплый вздох, едва ли ни стон, «безмолвную мольбу о помощи». От осознания подобной реальности сделалось ещё более неловко и неприятно. Скайуокер всеми правдами и не правдами не хотел осквернить тело ученицы, своими пошлыми мужицкими прикосновениями, но ещё больше он не хотел дать ей сейчас погибнуть. Желание оставить падавана чистой или желание спасти её жизнь — что было сильнее или важнее в данный момент?
Ответ на этот вопрос нашёлся сам собой. И, тяжело вздохнув, мужчина решил приблизиться к тогруте. Оказаться рядом с ней, почти в плотную, было слишком тяжело. Сердце отчаянно билось, дыхание перехватывало, руки дрожали. Энакин буквально задыхался от той вспышки волнения и смущения, которая разлилась по всему его телу сейчас. Он даже попытался закрыть глаза и отвернуться, чтобы не смотреть на Асоку. Но действовать было надо. И Скайуокер действовал.
Трепещущими, как лист на осеннем ветру, грубыми пальцами, мужчина стал нащупывать осколок, и в этом была его ошибка. Не стоило отворачиваться и закрывать глаза, так как кисти, без зрительной ориентировки невольно опустились на два небольших, округлых и упругих холмика, заставляя Энакина краснеть до самых кончиков его ушей. Поняв, за что ухватился сразу, спустя пару мгновений ощупывания, Скайуокер было хотел одёрнуть руки прочь, как тёплая и липкая кровь там же, под подушечками пальцев не дала ему этого сделать. От её обилия осознавая, сколь серьёзно всё было, и каким же дураком он являлся, мужчина закусил губу, чтобы сквозь боль прийти в себя, и опустил взгляд на ученицу, следовало думать о её спасении, а не о том, как она смущала его, тем более, что если не сделать первое, то о втором можно было не беспокоиться уже никогда.
Трезво осознавая эту мысль, Энакин прижал пальцы к груди, именно к раненному солнечному сплетению Асоки, а не к тому, чего не следовало касаться, и твёрдо и уверенно перевёл взгляд на ученицу. Смущению больше не было места, тем более, что в момент его прикосновения Тано, явно испытавшая сильную боль, так жалобно застонала, что это надломило доселе несломимую броню в душе и сердце Скайуокера. Сейчас было не время думать о каких-то глупостях, нужно было сделать всё, чтобы спасти её жизнь, так, как тогрута совсем недавно спасла его!
Ещё раз тяжело и глубоко вздохнув, превозмогая смущение, стыд и дрожь, мужчина начал действовать. Осторожно, едва касаясь, нащупав края рваной раны, Энакин, подцепив пальцами, аккуратно извлёк осколок. Он не знал, что именно задел тот, и можно ли его было резко, без вреда для Тано, доставать, потому не стал спешить. Когда же кусок железного неизвестно чего оказался полностью свободен, у Скайуокера не было ни секунды, чтобы задуматься и морально передохнуть, так как из большого, не ровного отверстия в груди обильно заструилась кровь, смачивая и без неё бардовую ткань платья. Алой жидкости было столько, что мужчина понял, если он не предпримет что-то сейчас, то он может навсегда потерять падавана.
Каких-то подручных средств у него с собой не было, ни аптечки, ни бинтов, приходилось обходиться тем, что есть. А это была… Лишь его джедайская роба.
«Ну, прекрасно, мало того, что Асоку трогаю, так теперь ещё и самому нужно раздеться!» — мысленно возмутился Энакин, недовольно закатив глаза, но медлить не стал.
Быстро сорвав с себя что-то, что являлось подобием рубашки, Скайуокер безжалостно разодрал её на клочки и, ухватив самый большой из них, крепко прижал к груди Асоки. Чтобы лучше остановить кровь, при этом не выпуская из кисти самодельный бинт, мужчина легко подложил вторую конечность под хрупкую, тощую спину Тано и приподнял девушку с земли. Тогрута простонала так, как будто вскрикнула, и тут же вся сжалась от боли, громко закашлявшись, кровавым кашлем.
В один момент поняв, что сделал только хуже, Энакин тут же аккуратно попытался положить тогруту на землю, убирая свои тканевые «компрессы». И, морально набираясь сил, резко разорвал на Асоке платье, полностью обнажая её небольшую, но соблазнительную грудь. Его пальцы всё ещё дрожали, но Скайуокер, при помощи Силы ощупывая ими рану, попытался извлечь оттуда прочий, возможно, оставшийся разнообразный мусор. Мужчина аккуратно погружал их в податливо раздвигающуюся плоть и один за одним доставал маленькие осколки. Когда с последним из них было покончено, Энакин не остановился на достигнутом.
Склонившись над ученицей он ещё раз глубоко вздохнул и с большим трудом стал выдавливать из неё грязную кровь. Касаясь как нельзя плотно грудной клетки, Скайуокер прижимал кисти к ней, сводя вместе рваные края раны, заставляя алую жидкость подниматься наружу, огромным озером скапливаться на поверхности, и багряными реками стекать на землю.
С каждым таким движением кровь становилась всё чище, а Асока стонала всё громче, в ситских муках стискивая её белоснежные зубы.
— Потерпи, Шпилька, осталось совсем немного… — сквозь свои старания приговаривал «Скайрокер», каждый раз, когда её болезненные вскрики, параллельно с солоновато-горкой влагой на глазах девушки, доходили до сознания учителя-«мучителя».
Закончив с выдавливанием крови, Энакин решил, что рану нужно было промыть и дезинфицировать. На счастье, у него с собой было две фляжки. Одна с небольшим количеством воды, а вторая… С редкой высокоградусной водкой, которую так удачно подарил генералу Рекс прямо перед миссией. Тогда Скайуокер был весьма недоволен лишнему балласту, сейчас же благодарил саму Силу, за то, что та наградила клонов подобной любовью к выпивке.
Спешно сдёрнув с пояса обе небольших фляжки, мужчина первым делом, взялся за ту, что была с водой. Мягкие, нежные прохладные капли которой ласково промыли достаточно тяжёлое и глубокое ранение Асоки. Теперь дело было за следующим — дезинфицировать. И, оторвав ещё один кусок ткани от своей бывшей рубашки, Скайуокер обильно смочил его водкой, аккуратно приложив к груди Тано.
Почувствовав сильное жжение, тогрута застонала и зашевелилась, так интенсивно, что мастеру пришлось её успокоить. Крепко сжав кисть девушки в своих грубых пальцах, мужчина ни на секунду её не отпускал, пока Асока окончательно не успокоилась и не умиротворилась.
С волнением ещё раз проверив её пульс, на этот раз уже на запястье, Энакин с облегчением вздохнул и принялся за перевязку, он не знал, сколько им ещё понадобиться ждать помощи, но, обмотать ткань вокруг тела нужно было как можно плотнее. А затем, ждать, ждать чуда, чудесным таинственным образом больше не боясь и не стесняясь сжимая её кисть! Такую хрупкую, такую беспомощную и такую неумолимо хладеющую в его пальцах, что её не хотелось отпускать никогда… Мягко и нежно, бережно и трепетно согревая своим дружеским прикосновением!