Непреодолимый барьер

      Бой, огонь, искры… Всё это продолжалось ещё достаточно долгое время. И, как и ожидал Энакин, помощь прибыла не скоро, однако, прибыла. И вот уже раненную Асоку доставили на Корусант. Её повреждение оказалось куда хуже, нежели ожидалось, и Риг Нема незамедлительно приступила к операции.       Первым делом, несчастную Тано хорошенько подготовили к предстоящей процедуре. Осторожно срезав с неё остатки одежды и грязные, пропитанные кровью повязки Энакина, абсолютно голую тогруту подцепили под руки дроиды-держатели, перемещая в специальную камеру, где разнообразные механизмы с ног до головы облили пациентку водой вместе с дезинфицирующим раствором, тщательно натирая жёсткими чистыми губками. До безупречности высушив хрупкое стройное тело девушки, роботы бережно уложили пострадавшую на стерильный стол, и операция началась. Маска с сильно действующим наркозом, по велению разнообразных механизированных приспособлений, плавно опустилась на лицо тогруты, медленно погружая ту в длительный и беспробудный сон. Далее, Риг осторожно нащупала пальцами вену на руке Асоки и неспешно, плавно ввела туда иглу капельницы, в то время, как дроиды, заботливо присоединяли к груди совершенно голой Тано присоски датчиков давления и сердцебиения. Взяв в кисти механически железные инструменты, Нема плавно, чтобы не нанести новых лишний повреждений, ввела их в тело Тано. Сканеры, постоянно обновлявшие информацию о состоянии пациентки, показывали, что хоть Скайуокер и отменно потрудился доставая осколки мусора из раны, его внутри осталось ещё предостаточно. И извлечь эти мелкие инородные частицы можно было только оперативно, при наличии необходимой техники, но никак не руками, однако, доктор оценила сколь сильно постарался мастер на пути спасения своего падавана.       При помощи дроидов, тщательно работающих отсосом, зажимом, разнообразными датчиками для диагностики состояния и подачи лекарств, Риг спешно очистила глубокое рваное отверстие от элементов взрывчатки и прочих кусочков-загрязнителей. Казалось бы, всё было хорошо, однако… В какой-то момент, Нема заметила, что внутри раны были не только осколки мусора, но и…       Операция прошла успешно, хотя и оказалась куда более сложной, чем ожидалось. Уставшая врач вышла из стерильного бокса в коридор, туда, где в нетерпении ожидали результатов процедуры Оби-Ван и Энакин. Ещё издалека завидев Риг, Скайуокер, панически носившийся из стороны в сторону от волнения последние несколько часов, несмотря на тщетные попытки Кеноби его удержать, ситской молнией рванулся навстречу медику и, буквально в неадекватном состоянии хватая её за жёлто-зелёные оголённые плечи, ту же задал вопросы:       — Как Асока, с ней всё в порядке, я могу её увидеть?       Явно не ожидавшая такого напора, но относительно привыкшая к подобным реакциям друзей пациентов, Нема осторожно отцепила мощные кисти мужчины, чётко давая понять, что он вёл себя немного не допустимо, и спокойно и непоколебимо ответила:       — Состояние пациентки стабилизировалось, её жизни больше ничто не угрожает. Но… — в этом моменте врач замялась, не зная, как лучше сообщить подобную новость друзьям юного падавана, однако, по привычке глубоко вдохнув, собралась с силами и добавила, — К сожалению, ранение едва ли не прошло насквозь. Осколки задели не только внутренние органы, но и позвоночник, нанося достаточный вред ему. Мне удалось восстановить повреждение, насколько можно, и собрать разбитые костяные сросты, однако… На восстановление потребуется куда больше усилий, чем ожидалось, — Риг замолчала, видя в шокированном взгляде Энакина, стыдливо убравшего от неё свои кисти, абсолютное не понимание, и, не став медлить, пояснила до конца, — Проще говоря, из-за травмы позвоночника, Асоке придётся заново переучиваться пользоваться руками и ходить.       И сия страшная новость стала для Скайуокера приговором, огромным грузом вины упав на его сильные мужественные плечи, ведь это отчасти по его нерасторопности, несчастная маленькая девочка так сильно пострадала!       Прошло некоторое время, за коее Асока уже успела свыкнуться с мыслью своей почти инвалидности, а Энакин, навещал её едва ли не постоянно, естественно, в присутствии врачей, Рекса, Оби-Вана или кого-то ещё из сторонних. Вот и сегодня Скайуокер опять пришёл к своей ученице, не просто пришёл, а с подарком — её любимыми конфетами «Шипучками», чтобы хоть как-то порадовать и так настрадавшуюся Тано. Однако немного не рассчитал время и, только проникнув в палату и поздоровавшись, тут же услышал от вошедшей сразу за ним Риг, строгие слова:       — Пора принимать ванну, Асока.       Произнеся эту фразу чётко по расписанию, Нема лишь потом заметила Энакина, собираясь было выдворить его из помещения, как вдруг, комлинк на её руке раздался громким пищанием. Спешно нажав пару кнопок, врач прочитала сообщения, которые были адресованы ей и, в один момент позабыв о ежедневной процедуре гигиены Тано, кинулась обратно к двери.       — Похоже, сегодня кому-то другому придётся помочь тебе. В храм прибыло несколько джедаев с тяжёлыми ранениями, и я нужна там. Ну… А дроиды не очень хорошо взаимодействуют с водой. Думаю, твой учитель вполне может справиться с такой простой задачей, — врач остановилось на полпути и как-то, словно заговорщицки, взглянув на Энакина, с показавшейся только ему хитрой улыбкой, добавила, — Правда, мастер Скайуокер?       — Но… Я… — попытался было возразить что-то тот, весь встрепенувшийся от прилива внезапного смущения, с волнением протянув руку вслед Риг, как будто пытался ухватиться за последнюю спасительную соломинку, однако Нема уже скрылась за дверью помещения, оставив учителя и ученицу абсолютно наедине.       Только лишь спустя мгновение осознав, что они с Асокой, виновато и грустно отведшей взгляд в сторону, были здесь абсолютно одни, Энакин почувствовал такую неловкость, будто его самого парализовала по всему телу. Сердце забилось ещё сильнее, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди, дыхание участилось, и Скайуокер, как-то безвольно опустив руку и сжимая обе кисти в кулаки, не сразу, но попытался повернуться к Тано.       Да, находиться с ней наедине он уже почти привык, почти, чтобы не чувствовать себя совершенно неудобно, но такое… Идея о том, чтобы трогать её, раздевать, купать, к подобному Сила своего избранного не готовила. И мужчина откровенно не знал, что ему следовало делать. Пройдя чуть вперёд, совершив один не смелый шаг за другим в состоянии, когда складывалось такое ощущение будто комната кружится, Энакин как-то отстранённо положил упаковку с конфетами, коею всё это время держал под мышкой на тумбочку, и постарался взглянуть тогруте в глаза. На этот раз она на него не смотрела, с ярким пылающим румянцем стыда на щеках, как будто чувствуя всё то, что Скайуокер сейчас переживал.       — Е-если, не хотите, то не надо, мастер… Я сама справлюсь… — впервые очень тихим, подавленным и скромным голосом заговорила вдруг тогрута, нарушив образовавшуюся слишком на долго тишину, — В конце концов вы не обязаны…       Она хотела было сказать что-то ещё, но фраза так и осталась оборванной на полуслове. Её голос, её мягкий, почти детский жалобный голос, тронул что-то в душе Энакина, одним своим звучанием надламливая броню его неприступности, заставляя непреодолимый барьер и так едва не рухнувший тогда, на поле боя, покрываться новыми огромными трещинами, которые бежали всё дальше и дальше. И Скайуокер не смог, не выдержал, не в состоянии был отказаться, наверно, потому столь поспешно и резко перебил Тано:       — Нет, я обязан! Давай, пошли в ванную…       Даже не заметив, что он привычно сказал теперь столь болезненное для тогруты слово «пошли», мужчина глубоко вздохнул, незаметно слегка прикусывая одну из губ, боль всегда помогала ему собраться, а затем, преисполнившись сил и решимости, аккуратно поднял девушку, нет, почти девочку, ребёнка, на руки, и осторожно, боясь споткнуться, понёс в санузел.       Прикасаться к ней было крайне сложно, но Энакин превозмогал себя, старался преодолеть свой непреодолимый барьер и не сдавался, ведь мужчины и герои войны никогда не сдаются, чего уж было идти на попятную теперь?       Ещё раз тяжело вздохнув, Скайуокер усадил Асоку на маленький банный стульчик и осторожно, как будто сейчас разминировал бомбу, готовую в любой момент взорваться, стянул с неё белую больничную ночную рубашку с синими квадратиками. Мужчина явно не хотел видеть то, что он должен был увидеть, слишком тяжело, пошло, грязно, и, чтобы не смущать их обоих: и себя, и ученицу, которая вся прямо зарделась алым румянцем, тактично прикрыл глаза. Стараясь при помощи Силы и на ощупь ориентироваться в пространстве, Энакин повернулся к Тано спиной, ему казалось, нет, он чувствовал, что так было легче каждому из них. Хотя, по большей части, было легче ему, о чувствах тогруты, находясь в полном паническом волнении Скайуокер сейчас думал почему-то меньше всего. Хотя о них следовало думать в первую очередь.       Чуть отойдя от девушки, мужчина быстро включил воду, отрегулировав её до тёплой, комфортной температуры, и налил в ванную немного ароматной пены, не столько, чтобы Асоке было приятно, сколько, чтобы переливающиеся пузыри скрыли её «сияющие» всей красой молодые девичьи прелести. После чего, достаточно наполнив ёмкость, выключил кран и, закрыв глаза, вновь развернулся к Тано. Тогрута ничего не сказала на это и совершенно не стала сопротивляться, впрочем, почти полностью обездвиженная она этого и не могла. Оставалось самое сложное — посадить девушку в ванную. И, хотя Энакин не видел своей ученицы напрямую, он буквально чувствовал её хрупкое стройное тело в Силе, ощущал каждый округлый изгиб её фигуры.       Понимая, что его сердце сейчас выпрыгнет из груди от такого частого биения, абсолютно задыхаясь, Скайуокер закусил губу буквально до крови, чтобы прийти в себя и действовать дальше, но, прийти в себя как-то не получалось. Трясущимися руками с закатанными, едва не порвав ткань рубашки, рукавами и снятыми перчатками, мужчина осторожно, будто боясь обжечься, дотронулся до ученицы, взял её на руки и мягко, бережно погрузил в тёплую воду.       Явно понимая, что пена уже скрыла всё то, что нужно было скрыть, а он вёл себя откровенно неприлично, Энакин попытался разожмуриться, с трудом улавливая суть происходящего. Он взглянул на Тано, и одного этого взгляда мельком было достаточно, чтобы побагроветь от смущения до самых корней волос. Девушка не двигалась, она лишь, с печальным видом опустив голову, подняла на мастера вопросительный взгляд, в котором явно читался вопрос «И что дальше?».       А что должно было быть дальше, на какое-то мгновение Энакин, откровенно говоря, забыл. Стараясь некак глупо и нелепо вспомнить, что там и чем делают в ванне, Скайуокер хаотично схватил мочалку и стал ожесточённо её намыливать, пока пена с несчастного куска поролона не потекла на пол. Понимая, что он слишком долго драил мочалку, мужчина стал с таким же усердием, дрожащей настоящей рукой «драить» монтралы тогруты. Это место показалось ему самым безобидным и приемлемым на первый взгляд.       Энакин так усердно тёр голову девушки мылом, что в какой-то момент слишком сильно надавил на самую чувствительную точку тела тогруты, заставив ту невольно взвизгнуть:       — Ай, мастер, больно! — жалобным голосом почти пропищала она, от чего Скайуокер отшатнулся прочь, как от огня, едва не выронив мочалку.       — И пена, сейчас попадёт мне в глаза… — чувствуя, как по лбу сбегает белая струйка пузырьков, тут же добавила девушка.       И если первые её слова заставили Скайуокера в ступоре застыть на месте, то вот вторые, будто отрезвив его сознание, мгновенно вернули в реальность. Не желая больше причинять боль и так пострадавшей ученице, мужчина молниеносно рванулся к ней, стирая с лица пену, аккуратно, заботливо, нежно, чтобы та не попала ей в глаза. Покончив с этим, и видя, что Асока, явно непонимающая, что происходит, ждёт банального продолжения банной процедуры, к ходу которой она уже привыкла, Энакин решил сильно не зацикливаться на своих чувствах и представить себе, что он просто купал ребёнка. От намыливания малыша мочалкой никакого смущения не испытывают, и он не должен был. Наверное, потому Скайуокер, отчаянно стараясь представить перед собой маленькую тогруту, немного успокоился и стал усердно натирать её тело поролоновой губкой.       Всё шло вполне нормально, мужчина непоколебимо обрабатывал каждый участок тела девочки мочалкой: шея, плечи, грудь, живот… До тех пор, пока абсолютно не задумавшись, Скайуокер не опустил кисть ниже. Помыть Асоку нужно было везде, а значит и там, где ещё никогда не бывали пальцы ни одного мужчины. Мочалка медленно погрузилась в пенную воду и соскользнула по плоскому оранжевому животу вниз, вполне логично касаясь тела девушки, девочки, ребёнка, и всё бы ничего, если бы, когда мягкий поролон прошёлся между её ног, Тано бы глубоко не вздохнула, невольно закусив губу и откинув голову назад. Этот вздох был похожим на стон, томный стон страсти, которые издавала женщина в момент особого блаженства… Но… Разве ребёнок мог томно стонать от удовольствия? Нет, и ещё раз нет!       Это отрезвляющее осознание в один момент разбило стеклянную иллюзию о том, что Энакин сейчас купал маленькую девочку, возвращая в реальность, где он откровенно говоря трогал и ласкал между ног, в самом интимном месте, взрослую и уже давно созревшую девушку. Прозрачный барьер отстранения от настоящего в миг растрескался, рассыпаясь тысячами звенящих осколков, звенящих резким оглушающим криком о том, что Скайуокер поступал не правильно, дерзко, пошло, грязно, изменял Падме, что он извращенец.       В какую-то секунду от осознания этого мужчине сделалось совсем плохо, руки задрожали, как будто его ударило током, сердце забилось невероятно сильно, дыхание перехватило, словно некий ситх сейчас сдавливал шею Энакина Силовым захватом, комната закружилась, а по телу забегали мурашки омерзения, отвращения, злости и ненависти к самому себе. Скайуокер думал, что он преодолел уже всё это, но на самом деле оно было не так. Стало совсем невыносимо, и от ощущения полной бесконтрольности мужчина, словно ошпаренный, отпрянул назад.       Расплёскивая по полу воду, скользя на белой плитке и барахтаясь на мокром кафеле, Энакин со всей ожесточённостью отшвырнул от себя мочалку прочь и ринулся наружу, на свободу, подальше от того испытания, что столь жестоко посылала ему судьба.       Со всех ног несясь вон из палаты Асоки, Скайуокер грубо задел плечом едва не упавшую от сего столкновения, вовремя вернувшуюся назад Риг, и на её справедливые слова:       — Что произошло?       Лишь бросил какое-то невнятное, хаотичное оправдание:       — Я… Не могу… Это… Сли… В общем, я опаздываю на миссию… Закончите сами…       Нема так и не поняла, что такого здесь и сейчас произошло, только мельком уловив взглядом спину убегающего Скайуокера, а затем, повернувшись в сторону ванной, недоумевающе смотрящую на неё дикими напуганными глазами Тано.       Но Энакин понял, он осознал, что как бы сильно ни старался ради друга, так и не смог преодолеть своё, размеров самой Галактики, смущение перед ней!