kodokushi

— Ну давай, показывай. Последние полчаса работы прошли в полной тишине, поэтому Вону буквально подпрыгивает на стуле из-за голоса Сынчоля. Обернувшись, он видит, как тот, бросив на сидящего на кушетке Мингю секундный взгляд, снимает пиджак. Небрежно повесив его на свободной стул, Сынчоль останавливается позади. — М, ну, с этой базой я почти всё, — Вону открывает список и выделяет длинный столбец. — Все эти уже обработаны. У меня есть доступ ко всем их аккаунтам, счетам, компьютерам... Теперь нужно до конца проработать, как именно я ими займусь. Его первоначальная задумка оказалась излишне поспешной. Только приступив к работе, уже в процессе, Вону понял это — идея ещё сыра. Из-за этого он старается не расстраиваться, но неприятное послевкусие всё же остается, ведь все знают о его планах. Вот по этой причине он и не хотел никому говорить раньше времени. — Не поверишь, у Рейвена как раз появилась одна мысля, — с довольным видом улыбается Сынчоль, и Вону, изначально планировавший всё сделать в одиночку, недоверчиво косится на него. — Какая? — Сейчас он спустится и всё расскажет. Рейвен появляется в офисе минутой позже. По пути расстёгивая манжеты и закатывая рукава рубашки до локтей, он подходит прямо к ним. — Как успехи? — Мне нужна помощь, — честно признаётся Вону, сдаваясь. Он хотел сделать всё сам, без вмешательства «Ветеранов», но жизнь опять заставляет засунуть свои «не хочу» куда подальше и быть разумным. Они нужны ему хотя бы из-за их опыта. — Скорее поддержка, — мягко улыбается Рейвен, присаживаясь на соседний стул, нога на ногу, пальцы в замок на колене. — От твоего первоначального плана мы не будем отрываться. Немного... дополним. Вону непонимающе склоняет голову и стреляет глазами в Сынчоля, который лениво переступает на пятках и забрасывает руки на спинки их стульев. — Ты хочешь вынудить их самих уйти, да? Но что если не вынуждать, а предложить им уйти? — Почему ты думаешь, что это будет эффективнее? — спрашивает Вону, при этом не сомневаясь в предложенном варианте. Уточнение нужно для полноты картины, потому что от одной лишь фразы Рейвена шестерёнки в голове начинают работу. — Потому что с террористами не ведут переговоров, — вокруг глаз Рейвена появляются морщинки, когда он хитро прищуривается. — Шантаж — это дело хрупкое. Очень. Люди в стрессе способны поступать совершенно необдуманно, и ты не можешь просчитать все варианты развития событий. Ситуацию ты будешь контролировать, исключительно пока все следуют твоему сценарию. Но если люди хоть на один шаг оступятся, то тебе конец. Уже смирившемуся человеку ты ничего не сделаешь. Ему нечего терять, — Рейвен опускает глаза в пол, и на его лице застывает задумчивое выражение, будто он что-то вспомнил. — То ли дело спокойные, довольные люди. Людьми легче манипулировать, когда они не знают, что ими манипулируют. Вону даёт себе минуту на раздумия. Несмотря на то напряжение, которое вызывает Рейвен в висках — тот единственный из команды, кто всё ещё кажется кем-то чужим — он готов попробовать довериться. То, чем раньше он пару раз занимался, не сравнить с тем, чем они займутся сейчас. Можно сказать, что у Вону совершенно нет опыта. Лучше он опять будет ведомым и сделает всё, что ему скажут. Это уже доказано — так он способен работать в команде. — Тогда что мы можем им предложить? — А как думаешь сам, Вону? — влезает Сынчоль, чуть наклонившись в его сторону. — Что это за люди, сотрудники «Кубика»? — М, ну, они... Совершенно обычные. То есть, учёные действительно выдающиеся люди из разных научных сообществ, но они... Не какие-то важные шишки. Администраторский состав — обычный штат сотрудников, который до этого много лет работал в «Free Dom Comp». И испытуемые тоже. И я не знаю, что им можно предложить... — То, что все люди хотят одинаково, — Рейвен делает показательный жест пальцами. — Деньги. — Деньги... — озадаченно повторяет Вону. — Не всем нужны деньги. — А сами деньги никому не нужны. Деньги — всего лишь вспомогательный элемент достижения цели. Ты же изучал этих людей, наверняка среди них есть хотя бы один, кто сейчас находится в полной заднице. Вону вспоминает Ким Ёну и одного из испытуемых, у которого долгов больше, чем счетов в принципе. Он начинает понимать, что Рейвен задумал. — Я дам им столько, сколько нужно, а они взамен сделают вид, что «Кубик» никогда не существовал в их жизни. Откажутся от денег — сделаю для них всё, что захотят. Откажутся вообще от сотрудничества — тогда уже ты, Вону, что-нибудь придумаешь. Ты же сможешь их заставить, верно? Как ты и хотел, твой первоначальный план. Вону заторможенно покачивает головой, начиная прикидывать варианты. Если не получится отделить их от «Кубика», то в таком случае он сделает их максимально бесполезными для проекта — он продаст их личные данные на «Помпеях», заберёт их личности, заблокирует доступ к важным аккаунтам, в общем, вариантов нагадить действительно целая куча. Он сделает так, чтобы фокус их внимания сместился на собственную жизнь, а работа на Кан Хёнджо ассоциировалась с этим ужасом. Это жестоко, но они хотя бы будут живы. — И ещё вместе с этим, — привлекает внимание Рейвен, подняв палец и немного поёрзав на стуле. — Мы же параллельно начали с Сынчолем разбираться с общим доверием к проекту и Кан Хёнджо. И я, соответственно, внимательнее изучил костяк компании в целом и заметил одну интересную деталь — каждый сотрудник «FreeDom Comp» обязан иметь акции компании. Хотя бы полпроцента. И это нам на руку. Одним из условий предложения будет отказ от акций. Таким образом мы убьём двух зайцев — и от сотрудников избавимся, и общий имидж компании подпортим. — Если они не будут от нас зависеть после, то как мы будем уверены, что они не вернутся обратно? — возможно, шестерёнки в голове Вону крутятся излишне активно. Работая в одиночку, он всегда продумывает план от начала до конца и учитывает каждую мелочную деталь, чтобы потом не подставлять самого себя. На секунду Вону кажется, что он слишком напирает, и Рейвен разозлится, но эти мысли оказываются пустыми — тот предельно сосредоточенно выслушивает вопрос и спокойно даёт готовый продуманный ответ. — Мы сделаем так, чтобы уже сам Кан Хёнджо не принял их обратно. На этих словах Сынчоль заинтересованно вошкается — видимо, эта часть плана с ним не обсуждалась. — Помнишь, ты показывал ДжунХао видеозапись с испытаний? Наверняка у тебя остались все данные исследований лабораторных баз, я прав? — когда Вону издаёт согласный звук, Рейвен с намёком поднимает брови и выставляет вперёд ладонь. — В таком случае ты знаешь, что нужно будет сделать. И Вону действительно знает. Странно это признавать, но, судя по этому разговору, Рейвен мыслит с ним в одном направлении. Если смотреть на всю картину целиком, то выходит, что они вдвоём складно разобрали план действий всего за пять минут. — Получается, наш второй этап делится на три маленьких — встречи, акции, слив, — Сынчоль будто слышит, что происходит в голове Вону, и подытоживает их общую работу мысли. — Чхве Сынчоль и Рейвен продолжают забивать очки. И ещё к ним присоединяется малыш Чон Вону, — он игриво стреляет пальцами. — О, нет, я... — Вону поспешно машет руками и закусывает нижнюю губу. Не хочет он в этом признаваться, но придётся. Остаётся надеяться, что вопросов не возникнет. — Мне нельзя светить лицом. Вообще. — Не переживай, мастер, ты нам нужен исключительно как компьютерный специалист, — успокаивает Рейвен, легкомысленно отмахнувшись. — На встречи пойдём мы. У Вону появляется очередной призрак опасения, что они подставляют сами себя, но, вспомнив слова Муён про неё и Мингю, он решает промолчать. — Суа не присоединится? — вместо этого решает узнать он. — Не стоит. Вся фишка в том, что это должны сделать мы, чтобы сильно не наследить. Сынчоль нигде, кроме вечера презентации, не засветился, Кан Хёнджо не знает, кто он. А я, — на лице Рейвена появляется сложно читаемое выражение, которое не получается понять однозначно. Что-то между презрением и насмешкой. — Я был на первой встрече акционеров, но официально я не состою в ККК. На бумагах я не существую в агентстве. Я буквально никто. — Зачем так грубо самому себе, — цокая языком, досадует Сынчоль и не получает никакой реакции. — Хорошо, договорились, — в итоге соглашается Вону, неуверенный, что его мнение вообще ждали. Он бросает взгляд на монитор. — Сегодня, значит, я... Начну?.. — Копни глубже. Поищи слабые места, зафиксируй общую сумму счетов, может, какие важные происшествия или жизненные моменты, которые оставили сильный отпечаток... Мне понадобится всё, что тебе покажется важным. С утра начнём планировать встречи. — Торопиться не стоит, — ни к кому не обращаясь конкретно, говорит Сынчоль и прячет ладони под мышками. — Неделю, две... Выделим. К концу сентября должны будем уже закончить с этим этапом. И двинемся дальше. — До утра не сиди, — напоследок говорит Рейвен, и они с Сынчолем довольно-таки быстро исчезают из офиса. Мингю тоже исчез — кушетки пусты — и, «обрадовавшись» привычному одиночеству, Вону разворачивает стул к компьютеру. Прежде, чем продолжить работу, он ставит локти на стол и яростно встряхивает волосы, голова к концу разговора с Рейвеном успела вскипеть. С технической точки зрения ничего не усложнилось, но и легче при этом не стало. Фактически Рейвен и Сынчоль сделают всю основную работу, он будет лишь их направлять. Но теперь, когда это больше не отголосок идеи, а реальный план, Вону начинает переживать. Волнение, как это обычно бывает, скребётся в желудке, и от него не избавиться. Единственное, что остаётся, — это примириться с ним и нырнуть с головой в работу, чтобы мозг включился и перестал создавать бессмысленные переживания. Вону делает максимально глубокий вдох, насколько может, и опускает пальцы на клавиатуру. Он помог достать кейс, он получил доступ к лабораторным базам, он проконтролировал их подрыв и участвовал в зачистке. Во всех случаях он справился, справиться и на этот раз. Они команда. Вону выдыхает и открывает первое личное дело. — У нас всё готово? — спрашивает Сынчоль в пустоту, перешагивая небольшой порог. — Да, — поправив камеру, установленную на небольшом столике с цветами, Вону выпрямляется. Опасно балансируя на одной ноге — на бедре второй держится ноутбук — он перепроверяет работу этой самой камеры и ещё умудряется всучить Сынчолю его передатчик. — У нас есть ещё десять минут. — Хостес сразу проводит к нам, поэтому они могут появиться в любую минуту, — говорит Рейвен, приглаживая лацканы пиджака. На нём самый простой костюм из всех возможных, а также чёрная водолазка без горла и слипоны того же цвета. Весь пирсинг он снял, а татуировку не видно под тканью рукава, и без этих двух отличительных деталей он теряется на фоне дорого обставленной ресторанной комнаты. Сынчоль тоже одет вполне просто. — Чёрт, — услышав слова Рейвена, Вону испуганно распахивает глаза и, хлопнув крышкой ноутбука, переходит во вторую комнату ресторана, где будет находиться следующие полчаса. Расположившись за низким столом, прямо на закрытом циновкой полу, он вытирает руки о джинсы. Сынчоль тем временем задвигает бамбуковую дверь, отрезая от них. Он остаётся один. Комната у Вону куда меньше, чем у Сынчоля и Рейвена, к тому же ему пришлось приглушить свет, но в остальном всё не так плохо. Они находятся в дорогом японском ресторане «Momoyama», который располагается в одном из тех самых пятизвёздочных отелей «LOTTE HOTEL SEOUL» в Мёндоне. С одной стороны от ноутбука стоит бутылочка саке, а с другой — большой поднос с суши и роллами. И работы у него немного — всего подсказать пару раз и если что вмешаться. Поэтому это можно назвать даже отдыхом: дома его ждёт подготовка к делам Китэ и Юн Джонхана, причём не совместная, он должен будет успеть помочь обоим. Следующие несколько минут Вону потихоньку таскает роллы и рассматривает то, как приглушённый светильник бросает тени на деревянные стены и картинки с сёдо. Движения воздуха нет никакого, и постепенно становится душно. Вону приподнимается, чтобы приоткрыть дверь в коридор, как в этот же самый момент в левом беспроводном наушнике раздаётся возня, и он падает на подушку обратно. Вону припадает к экрану ноутбука, показывающего внезапно оживлённую комнату Рейвена и Сынчоля. Помимо них, застряв в дверях, появились три женщины — все управляющие руководители лабораторных баз. Почему их не четверо (а потом и почему не будет четверо администраторов), Вону старается не думать. Вместо этого он внимательно рассматривает руководителей и соотносит в голове изученную о них информацию. На первый взгляд ничего странного или подозрительного, но Вону всё равно остаётся настороже, пока проходит процесс приветствий. — Добрый день, — Рейвен, поднявшись, кланяется первый, и Сынчоль воспитанно — за ним. Очень заметно, что руководители чувствуют себя не в своей тарелке, однако возвращают поклон. Хостес услужливо закрывает дверь, вынуждая зайти в комнату, и Рейвен спешит пожать каждой руку. — Прошу Вас, присаживайтесь. Мы рады Вас видеть. Рейвен как всегда с моментальной и идеальной точностью подстраивает ситуацию под себя. Приглашающим жестом указав руководителям на места напротив, он плавно присаживается на своё. Сынчоль, прежде чем последовать его примеру, уважительно разливает всем саке и только в последнюю очередь себе. — Уверен, у Вас много вопросов. Но уделите нам несколько минут, и всё станет предельно понятно. Я обещаю Вам, этот разговор не выйдет за пределы этой комнаты. — Может, для начала представитесь? — холодно спрашивает одна из женщин, с короткой консервативной стрижкой и в чёрном строгом платье. Вону тотчас, как по команде, активизируется. — Ким Тэджу, сорок девять лет. Ни детей, ни мужа. Одна. Все средства в нашей валюте. Работает в «Free Dom Comp» больше двадцати лет, — с готовностью тараторит он, прикоснувшись к передатчику в правом ухе. — Ким Рейвен и Ли Чонсок к Вашим услугам, госпожа Ким Тэджу-щи, — Рейвен почтительно склоняет голову. — Откуда Вы знаете нас? — спрашивает второй руководитель, самая молодая. У неё хрупкие плечи, острый нос и маленькие лисьи глаза. Через камеру в ноутбуке из-за одежды она сливается в красное пятно. — Ким Йеджи, тридцать два года. Начала работу над «Кубиком» одной из самых первых, но до этого в штате сотрудников компании не числилась, — поскорее вклинивается Вону, стараясь говорит чётко. — Я подготовился, госпожа Ким Йеджи-щи. — Это не отвечает на мой вопрос. «Кубик» — строго секретный проект, о нём не распространяются. Особенно о причастных к нему людях. — Вы не из числа инвесторов, — подмечает Ким Тэджу таким же холодным тоном. — И вряд ли из акционеров. — Мы — заинтересованное лицо со стороны, — вливается в разговор Сынчоль. Из-за ракурса и Рейвена его лицо Вону почти не видно. — Хотелось бы обсудить с Вами одно предложение... — Проект необсуждаем вне стен лабораторных баз, — сухо отрезает Ким Тэджу. — Абсолютно запрещено- — Прошу прощения, вне каких стен, разрушенных? — Рейвену одним аккуратным вопросом удаётся сбить Ким Тэджу: она поджимает губы, не продолжая. — Я видел репортажи, выглядело это устрашающе... И опасно... Наверное, поэтому Вас сегодня трое. Не то чтобы руководители до этого были особо разговорчивы, однако теперь женщины молчат ощутимо — так и можно уловить, как слова Рейвена повисли в воздухе. Вспоминать об этом было жестоко не только для них, Вону против воли весь содрогается. Ким Тэджу и Ким Йеджи не спешат с ответом, на их лицах на него нет ни намёка. Третий руководитель — Ли Хана — до этого не выказывающая никакой заинтересованности разговором, сейчас, не мигая, пялится в стол и качает головой своим мыслям. — В этом замешаны Вы? — прямо спрашивает Ким Тэджу с напором, чем вызывает у Рейвена неподдельный смешок. — Нет, что Вы, — со снисходительной интонацией врёт он, не моргая. Наверное, достаточно убедительно, поскольку Ким Тэджу ждёт дальше. — Из-за этих разрушений я и заинтересовался Вами. — Так и что же Вам нужно от «Кубика»? — спрашивает Ким Йеджи, которая более расположена к подозрительным незнакомцам, чем её коллега. — «Кубик» мне совсем не нужен. Мне нужны Вы, — Рейвену приходится прерваться, поскольку приходят два официанта с ломящимися от еды подносами. — Не стоит обсуждать дела на голодный желудок. Надеюсь, Вы не против, что мы сделали заказ. Прошу Вас, угощайтесь. Женщины неловко переглядываются — они явно не привыкли к подобного рода встречам, к обсуждениям дел в дорогих ресторанах дорогих отелей в VIP-комнатах. Несмотря на неясные мотивы незнакомых им мужчин, те не выглядят опасными, скорее, наоборот, со всей своей подозрительностью они чем-то располагают к себе, и руководители решают не отказываться от предложения поесть. Чего им только не принесли — и курица терияки, и онигири с тунцом, и гедза с креветками, и окономияки, и удон с говядиной, и сашими из лосося, и ещё куча других блюд, которые сложно узнать. Смотря на это великолепие, Вону начинает чувствовать голод и тоже присоединяется — у него стол поскромнее, но в большем он и не нуждается. Основное обсуждение приостанавливается на время. Заводится даже светская беседа, не особо активная, в основном её поддерживает только Ким Йеджи. Ожидание нависает плотным кольцом над головами, но Рейвен не торопится вести разговор обратно к прошлой теме. Лишь после того, как половина блюд оказывается съеденной, он не спеша вытирает рот и предлагает всем выпить. Вону безрадостно чокается вместе с ними. — Теперь, вероятно, стоит приступить к делу, — все перестают есть, но Рейвен жестом показывает, чтобы они продолжали. Один из официантов возвращается, чтобы забрать опустевшие тарелки, и заодно заставляет вновь прерваться. Рейвен терпеливо ждёт его ухода и после с грохотом ставит кейс плашмя на освободившееся на столе место. Нежно похлопывая по нему ладонью, он говорит: — У нас для Вас кое-что есть. Следующее вводит руководителей в ступор — Рейвен плавно открывает кейс, и перед ними оказываются ровные ряды пачек денег крупного номинала. Ким Йеджи непонимающе хмурится, Ли Хана водит глазами по содержимому кейса, её губы беззвучно двигаются, и одна Ким Тэджу выглядит незаинтересованной. — Что это? — не заставляя себя ждать, угрюмо спрашивает она. — Десять миллионов долларов США, — невозмутимо отвечает Рейвен. — На наши это... примерно одиннадцать с лишним миллиардов. — И зачем они? — Когда я сказал, что мне нужны Вы, а не «Кубик», я это имел в виду. Буквально. Я хочу забрать Вас из «Free Dom Comp», — на лицах руководителей всё ещё недоверчивое непонимание, но Рейвен не кажется ни на йоту смущённым. Он продолжает плавно вести их к самому главному. — Насколько я понимаю, на данный момент исследование приостановлено. И, пока работа не возобновилась, мы бы хотели, чтобы Вы покинули проект. Уволились. — Зачем это Вам? — Не могу сказать, — Рейвен строит виноватую гримасу. — Но, можем Вам пообещать, это благие цели, — он, играя пальцами, прикасается к деньгам. — А это компенсация за все возможные потери. Можете назвать абсолютно любую сумму, и Вы её получите. Сегодня здесь десять миллионов исключительно ради демонстрации. Доказательства, что обмана никакого нет. — Я так и не понимаю... Какая Вам с этого выгода? Или какая нам? Что, как нам бросить работу? — Ким Йеджи сомневается — её внимание то и дело притягивает кейс. — Неужели Вы не найдёте, чем занять себя с одиннадцатью миллиардами? Ведь для этого люди и работают, чтобы заработать денег. Но если деньги уже есть... Для Вас открывается миллиард возможностей. Ким Йеджи закусывает губу и бросает взгляд на Ким Тэджу. Вону понимает, что процесс запущен, понимает это и Рейвен — он наклоняется к женщине и доверительно шепчет: — Что Вас так смущает, госпожа Ким Йеджи-щи? — Вы и сами это знаете... Как это выглядит со стороны... — Да, знаю, дико. Наши мотивы неясны, но ведь мы и не просим ничего сложного или выходящего за рамки закона. Мы даже не требуем, а предлагаем. Даём возможность сделать выбор в пользу себя. Вряд ли, даже если Вам удастся завершить проект, Вы сильно от этого выиграете, — своими последними словами Рейвену удаётся ещё больше заинтересовать руководителей. — Кан Хёнджо всегда говорит «я», «я», «моя команда», «я». Но он не упоминает, кто именно. Он всё делает только для себя и своей репутации, поэтому я очень сомневаюсь, что за свою упорную работу Вы получите что-то ещё помимо зарплаты. Тем более Вы, руководители баз, которые прямо на «Кубик» не влияют. О должностных обязанностях и полномочиях руководителей в базе данных лабораторий было совсем мало, поэтому Вону искренне восхищается смекалкой Рейвена — ему в который раз удаётся их зацепить. А ведь и правда, Кан Хёнджо только и говорит о себе, будто он самолично разрабатывает сыворотку. Вону встречался с ним чаще, чем Рейвен, однако сам сообразить не смог. Он бы даже не смог об этом вспомнить в нужный момент и вывернуть, как это сделал Рейвен. — И давайте также смотреть на вещи здраво — много ли шансов у «Кубика» дойти до конца разработки? Сомневаюсь. Кан Хёнджо преследует неудача за неудачей, всё трещит по швам, и люди начинают сомневаться. Мы предлагаем Вам покинуть этот тонущий корабль, пока он ещё на плаву. — Говорите так, будто знаете о всех проблемах «Кубика» изнутри, как кто-то к этому причастный, — фыркает Ким Тэджу и скрещивает руки на груди. — И о будущих проблемах тоже. — Но разве это не очевидно, госпожа Ким Тэджу-щи? Вы-то с Вашим двадцатитрёхлетним стажем должны были это понять, — вновь спокойно парирует Рейвен, и Ким Тэджу при упоминании точно названного числа едва заметно приоткрывает в удивлении рот. — «Кубик» изначально предстаёт как своего рода ненадёжная авантюра — сыворотка, способная менять предел человеческих возможностей? Способная делать людей сверхлюдьми? Ничего не может пойти не так, конечно... Нужен ли Вам так сильно подобный риск? Сынчоль, отзеркаливая жест Ким Тэджу, также скрещивает руки на груди и опускает голову. Рейвен выжидающе смотрит на женщин, а затем лезет во внутренний карман пиджака и, достав три визитки, которые Вону видит впервые, раскладывает их перед ними. — Не нужно давать ответ сейчас. Конечно, Вы можете подумать. Я буду ждать Вашего согласия или отказа, хотя, как мне кажется, я был довольно-таки убедителен, — Рейвен проводит пальцем по какой-то строке на визитке. — Можете обращаться ко мне в любое время. Буду ждать Вашего положительного ответа... Выпьем, чтобы закрепить успех? — Да пошли Вы знаете куда, — Ким Тэджу резко вскакивает, оттолкнув визитку в сторону, и та попадает в тарелку с жареной редькой. — Вы за кого вообще нас принимаете? Как Вы вообще смеете делать нам подобные предложения, Вы вообще знаете, кто я? Ким Тэджу разозлённо дышит, ладони сжаты в кулаки, ноздри раздуваются. Она буквально выплёвывает: — Не потерплю. Если ещё раз обратитесь к нам с подобным «предложением», я засужу Вас за преследование и намеренный ущерб компании. Не знаю, кто Вы, но не смейте вредить «Free Dom Comp». Вас будут ждать последствия. Рейвен спокойно выслушивает её тираду, уголок губ всего раз дёргается, будто он от чего-то сдерживается. Сынчоль же не может сохранить лицо и тихо улыбается себе под нос. Они переглядываются, а следом Рейвен поднимает бровь. — Все с этим согласны? — Естественно, — Ким Тэджу уже в дверях. — Коллеги? — Да... — Ким Йеджи медленно поднимается, и у Рейвена получается заставить её взять визитку. — Подумайте над нашим предложением хорошенько, госпожа Ким Йеджи-щи. — Идите, Тэджу-щи, Йеджи-щи. Можете меня не ждать, у меня после встреча, — впервые заговаривает Ли Хана, голос у неё высокий и с лёгким налётом пусанского диалекта. — Хочу также высказать всё, что я думаю об их наглости. Напоследок сверкнув глазами в сторону Рейвена и Сынчоля, Ким Тэджу шумно покидает их, Ким Йеджи на прощание коротко кланяется. Когда дверь за ними со стуком закрывается, Ли Хана пересаживается в центр, на место Ким Йеджи, и ставит подбородок на руки. Её глаза прикованы к кейсу, она даже этого не скрывает, и Рейвен пристально за ней наблюдает. Стоит им наконец встретиться взглядами, и он расплывается в понимающей улыбке, а она улыбается в ответ. — Я же не дура, верно. — Вы согласны, госпожа... — Ли Хана, — пока длится пауза, оповещает Вону. — Тридцать три года, м, нет информации о её прошлых проектах в отделе разработок... Вижу, у неё много транзакций. Она постоянно перечисляет деньги в Шинхан Банк. И ещё на два других счёта, не её, в другие банки. И какой-то брокерской компании. Суммы немаленькие, но такие деньги не хранятся на её счетах изначально. — Не знаю, что они ожидают, особенно такие зомбированные, как Ким Тэджу. Не все мечтают работать во «Free Dom Comp» в отделе разработок. Меня принудительно назначили работать над «Кубиком», мне эта работа вообще не всралась, — закатывает глаза Ли Хана и звонко цыкает собственным мыслям. — От меня правда требуется всего лишь уволиться? — Всего лишь уволиться, — подтверждает кивком Рейвен. — И больше никогда не сотрудничать с Кан Хёнджо. На этом всё. — И я правда могу получить любую сумму? — интонация Ли Ханы сменяется на немного смущённую, когда она бросает ещё взгляд на кейс. — А сколько бы Вам хотелось, госпожа Ли Хана-щи? — Ну... миллионов пятнадцать? Чтобы, как Вы говорите, жить для себя. — Прекрасно, — Рейвен захлопывает кейс, и замок щёлкает. Он смотрит на Сынчоля, и тот, уловив намёк, начинает суетиться. — Тогда десять авансом сейчас, пять позже, когда сможете подтвердить свой уход? — Надеемся на Вашу сознательность. Давайте не будем друг друга подставлять, — Сынчоль протягивает Ли Хане договор вместе со стандартным уведомлением об увольнении в конверте, и она жадно их хватает. — Никому не нужны проблемы. — Я бы и бесплатно сама ушла, будь у меня возможность, — осознав, как это прозвучало, Ли Хана смущённо закусывает губу и утыкается в чтение. Рейвен в ответ бесшумно смеётся. — Что ж, теперь возможность у Вас есть. Процесс заключения договора длится ещё несколько минут. Вону тем временем помечает в таблице имя Ли Хана как выполненное, пока они обсуждают нюансы. Начинает двигаться он только после того, как Ли Хана забирает кейс и, пятясь к двери, с поклонами исчезает из комнаты. Рейвен и Сынчоль ждут немного на всякий случай, а затем последний тянется к двери между их комнатами и впускает к Вону свежий воздух. — Так и знал, что одна да сломается! — восклицает Сынчоль и наполняет свою стопку, чтобы тотчас выпить. — Только, Рейвен, ты уверен в суммах? Может, не давать им самим называть цифру? Не будет ли это уж слишком затратно... — Сынчоль, — зовёт Рейвен таким серьёзным тоном, будто Сынчоль сейчас готов сделать ошибку. — Ты же не думаешь, что я отдам им все свои деньги? — Сейчас уже нет... — в подозрении сощурившись, тянет интонацию Сынчоль. — Когда всё закончится, Вону любезно отдаст мне все их сейчас имеющиеся сбережения, каждый цент. И плюс их акции, выручкой с них я тоже всё себе компенсирую, — объясняется Рейвен, и Сынчоль с приятным удивлением качает головой. — Слишком жирно платить такие суммы за пару действий, не находишь. — Ага-а, то есть мы так играем, — откровенно веселится Сынчоль, а Вону продолжает повторять себе, что это лучше убийства. Нужно сосредоточиться на чём-то другом. — Что мы будем делать с Ким Тэджу? — Ким Тэджу... Сейчас придумаем, — в задумчивости трёт подбородок Рейвен и, взяв бутылку саке, поднимается на ноги. Пока он, раздумывая, бродит между комнатами, Сынчоль остаётся на своём месте и разворачивается на подушке к ним с Вону. Резко остановившись, Рейвен делает большой глоток и указывает бутылкой на ноутбук. — Мастер, открой-ка все её счета, — просит он, глаза загораются идеей. Через пару минут просьба оказывается выполненной, Рейвен нависает сзади и, рассматривая открытые программы, осведомляется: — Ты же прямо сейчас сможешь перевести часть её денег на любой левый счёт? — Да... — начиная догадываться, отвечает Вону, и догадка эта не радует. — Она об этом узнает? — Если будет много транзакций за раз, то да. Сначала просто стандартные уведомления, затем предупреждение от банка. — Замечательно, — голос Рейвена за спиной теплеет. — Тогда выведи часть её денег, скажем... двадцать процентов. — Хорошо, — тяжело вздохнув, Вону разминает пальцы и берётся за дело. Он этим не гордится, но изначально он хотел убрать сотрудников именно подобным образом, поэтому лёгкое чувство стыда приходится в себе заглушить. В теории это звучит куда сложнее и круче, чем что-либо другое, ведь это проникновение в государственный банк за несколько щелчков мышки. Надолго об этом Вону старается не задумываться, иначе становится не по себе. Доступ он получил очень давно, и теперь, надёжно укрепившись в системе безопасности и пооткрывав себе «окон» для лазеек, он пару раз в месяц проверяет, нет ли выходящих на него следов. Возможностью проникать в банк он пользуется только для отмывания денег, сокрытия переводов и манипуляций с собственными счетами, и лезть в чужие кажется чем-то неправильным. И как парадоксально, что взламывать лабораторные базы какой-то компании ему было куда страшнее, чем ковыряться в защитной системе государственного банка. Вону работает небыстро, но аккуратно и чётко, по всем ранее расписанным шагам. Как сказал бы Китэ — без шума и без пыли. Его не торопят, Сынчоль отключается на телефон, с кем-то переписываясь, а Рейвен бродит по комнатам, попивая саке. В тот момент, как Вону заканчивает, он останавливается и мягко пятится назад, к столику. — Теперь ждём, — командует Рейвен, и Сынчоль не отрывается от телефона, чем даёт ему негласное право вести всех за собой. — Пять минут. За эти пять минут ничего не происходит, хотя уведомление Ким Тэджу приходит (Вону проверяет её приложение банка). И тогда Рейвен, неприятно хмыкнув, сухо роняет: — Забери у неё всё. — Всё?.. — растерянно переспрашивает Вону. Разговоры разговорами, но так быстро действовать он не готов. — Может, мы... не будем так рубить с плеча? — Да ё, Чон Вону! Достал, — прикрикивает Сынчоль, и интонация не шутливая, что на него мало похоже. Раздражённо всплеснув руками, он тычет в сторону Вону телефоном почти через каждое слово. — Тебе же уже говорили: твои моральные устои никого не интересуют. Просто делай то, что тебе говорят. Вону молча возвращается к делу, чувствуя, как плечи непроизвольно напрягаются, а пальцы несгибаемо стучат по клавиатуре. Он выводит все деньги Ким Тэджу до последней воны с её банковского аккаунта и переотправляет их на один из специальных подставных счетов, которые используются во время отмывания денег. Чужие сбережения ему не нужны, но, может, «Ветераны» придумают, что с этим делать. — Дадим ей ещё один шанс, — Рейвен достаёт телефон и, бросив его на стол к ноутбуку, притаскивает себе подушку с другой стороны, — чтобы сделать правильный выбор. Рейвен вальяжно рассаживается на углу рядом с Вону и ожидающе постукивает пальцами по деревянной поверхности стола. В этот раз ждать приходится куда меньше — телефон вскоре, издавая вибрацию, скользит к ноутбуку. — Слушаю вас, — Рейвен принимает звонок от неизвестного номера и шустро включает громкую связь. — Вы что себе позволяете?! — визгливый голос Ким Тэджу врывается в комнату. — Вы что творите! — Кто это? — проводя языком по нижней губе и тем самым сдерживая улыбку, спрашивает Рейвен. — Я знаю, что это вы, знаю! Как... Что... Вы в курсе, что это статья? Я заявлю на вас, это воровство и угрозы! — Не понимаю о чём Вы, госпожа... — Это Ким Тэджу, — немного успокоившись, отвечает женщина, при этом чувствуется, что ещё чуть-чуть, и она снова сорвётся. — Я знаю, это вы, Ким Рейвен и Ли Чонсок. — А, госпожа Ким Тэджу-щи! Что, передумали? Нашли, наконец, как можно будет использовать предложенные деньги?.. Или, может, обстоятельства какие заставили Вас обратиться к нам за материальной помощью? — Не думайте, что вы неприкасаемы. Вам это с рук не сойдёт. — Пусть я и не понимаю до сих пор о чём Вы, хочу отметить, что угрозами безосновательно сыпать не стоит, — Рейвен заглядывает в ноутбук, пробегая глазами по странице данных Ким Тэджу, и дальше обращается к Вону одними губами: — Адрес. Вону выводит карту, помечая район и выделяя точно вплоть до номера дома, и Рейвен, ознакомившись, благодарно кивает. — Я не собираюсь играть в ваши игры. Даю вам последнюю возможность. Вернуть. Мои. Деньги... Иначе... — Иначе? — в открытую нарываясь, подталкивает говорить дальше Рейвен. — Ваша наглость не знает границ. Верните. Мне. Мои. Деньги. Или я предоставлю все доказательства ваших незаконных мошеннических махинаций, и вы сядете. Надолго сядете. – Угу, — издаёт многозначительное Рейвен и, поглядывая на экран ноутбука, в открытую издевается. — Вы же живёте в Кандонгу, на двенадцать Сонса-ро, верно? И самым близким к вам полицейским участком является участок номер пятнадцать-ро. Советую Вам с Вашими доказательствами отправиться прямо туда и написать заявление. Там Вас с радостью встретит, м... Детектив Ким? Да, можете обращаться сразу к нему. Он один из самых честных полицейских, которых я когда-либо встречал. Он Вас обязательно выслушает. И поверит... Можете даже передать ему от меня привет, — и, договорив, Рейвен тут же сбрасывает вызов. Он убирает телефон во внутренний карман, предварительно выключив, и с детским восторгом посматривает на Сынчоля и Вону. — На этом пока всё. — У тебя и в полиции Сеула связи есть? — в подозрении сощурив глаза и выпятив губы, любопытствует Сынчоль. — Не-а. Но один-то детектив Ким там точно есть, — Рейвен в ответ поигрывает бровями и рвано пожимает плечами. — Что мы делаем дальше? — спрашивает Вону сразу у всех, помечая в таблице Ким Тэджу как имя в процессе. — Ким Тэджу на время оставим в покое, пусть наслаждается своим новым финансовым положением. Вону, с тебя ещё организация встреч. — Администраторы, информационный зал... И ведущие учёные, — скорее говорит себе для обозначения, а не в качестве вопроса Вону, но Рейвен всё равно поддакивает. — Мы уже в открытую идём на них, Рейвен, — без тревоги, но с каким-то внутренним напряжением говорит Сынчоль, прокручивая между большими и указательным пальцами телефон. — Мы рано или поздно пошли бы в открытую, Сынчоль, — спокойно, без раздражения, парирует Рейвен. — Раньше времени приоткроем карты, и? — Если Ким Тэджу доставит нам проблем, то- — То мы просто её уберём. Как и все остальные помехи до этого... Тебе не нравится, что мы стартанули открыто и без подстраховки. Но без этого главным офисом нам и не заняться. Ты же и сам это знаешь. Сынчоль пристально смотрит Рейвену куда-то в подбородок, а затем шумно вздыхает. — Я надеюсь, ты знаешь, что ты делаешь. — Естественно, — Рейвен не меняется в лице и не моргает. — Я всегда знаю, что я делаю. Вону краем глаза следит за этим странным и скрытым намёками разговором двух близких, вроде как, друзей и берёт в работу следующих сотрудников. Пока длятся загодочные гляделки Рейвена и Сынчоля, к ним заглядывает один из официантов. — Дорогие гости, Вам что-нибудь ещё нужно? — спрашивает он в полупоклоне. — Нет, рассчитайте нас, — через плечо роняет Рейвен с учтивой улыбкой. — Наша встреча уже окончена. Сон уходит постепенно, Вону медленно открывает глаза. Он слепо рассматривает знакомый невыразительный потолок, приходит в себя и вспоминает, где находится и почему. Неосознанно он поворачивает голову к компьютерам и, вместо этого наткнувшись на Мингю, от неожиданности дёргается. Макушка ударяется о кушетку, и это выбивает измученный стон. — Чёрт, — поглаживая место возможной будущей шишки, Вону коряво приподнимается на локоть к сидящему на корточках спокойному Мингю. Скорее всего он только вернулся с задания — на нём всё ещё перчатки, он в новой кожаной куртке, которую ему на днях купила Суа, поскольку все остальные порвались. Никаких ран, даже намёков на царапины, и Вону, выжидающе уставившись, дёргает подбородком. — Ты выглядел... — Мёртвым? — предполагает Вону, и Мингю неопределённо ведёт головой. Заметив, что тот почему-то смотрит на его щёку, он поднимает телефон, и в темноте дисплея замечает у себя на лице след от острого края кушетки. Тяжело вздохнув, Вону потирает щёку тыльной стороной ладони. — Я просто... А зачем я тебе это вообще... Неважно. Пока Китэ и Юн Джонхан не нагрузили его работой, Вону решил максимально заняться этапом сотрудников. Последние пару дней он только над этим и работал, режим сбился окончательно, и таким образом все двадцать четыре часа в сутках для него сейчас рабочие. Сделав перерыв, он думал немного поспать, но время на телефоне показывает, что прошло всего минут тридцать. Больше он заснуть не сможет, с ещё одним глубоким вздохом он поднимается и направляется к рабочему месту. Один взгляд на компьютер, и начинает тошнить. Вону дёргает мышкой, и на мониторе появляются открытые таблицы, вспомогательные программы и куча чужих аккаунтов. Чувство тошноты не уходит, переходя болью в желудок, и Вону спрашивает себя, когда он в последний раз ел. Кажется, очень давно. Если бы не Суа, мягко напоминавшая ему о всех приёмах пищи, он бы питался одной водой. Не то чтобы Вону не хотел или не думал тратить на это время, он просто слишком сильно уходил в работу и забывал. Сейчас же вспомнил и теперь подумывает пойти поесть. Ему нужен нормальный перерыв, и, раз заснуть больше не получится, он даст организму хоть какую-то энергию. — Не хочешь перекусить? — предлагает Вону, развернувшись к пересевшему на кушетку Мингю. — Я бы поел рамёна. — Я не готовлю... рамён. — А кто сказал, что готовить будешь ты? — Вону поднимает брови, мол, с чего такие мысли, и секунду мешкается, неуверенный, стоит ли говорить дальше. — ...Если хочешь... можешь присоединиться. Пригладив всклоченные со сна волосы не первой свежести, Вону не ждёт Мингю, чтобы себя же не подставлять, и поднимается на кухню. Он знает, что лапша должна быть где-то в ящиках. Самому ещё не приходилось готовить, но как-то он видел, как Суа втихую съела целую кастрюлю. Вону проверяет сначала верхний ряд, а затем лезет в нижние ящики и находит целую полку, отданную под лапшу. Здесь куча всего, и, основательно порывшись, Вону достаёт две знакомые упаковки. В следующие же секунды ему приходится залезть за ещё одной — пришёл Мингю. Вону сжимает губы, сдерживая улыбку, и отворачивается к столешнице. Радоваться такой мелочи более чем странно. Мингю как собеседник не подарок и будет лишь давить своей тяжёлой энергетикой. Но, пусть он и любит одиночество, в последние дни Вону только и сидит перед компьютерами один, поэтому поесть с кем-то не кажется таким ужасным. Давно он не готовил лапшу по-настоящему, без чайника. Поставив кастрюлю и ожидая, пока вода нагреется, Вону достаёт всё остальное — кимчи в стеклянной банке, нарезанную большими кусками свинину, приправы, зелень и редьку. Ждать приходится недолго, и вот он склоняется над кастрюлей, чтобы проверить воду — сильно кипятить он не собирался, ему нравится, когда лапша разваривается постепенно — и вместо тепла плиты чувствует знакомый запах дезодоранта. Боковое зрение улавливает движение, и дальше бы Вону ударился головой о вытяжку, если бы Мингю предусмотрительно не закрыл ладонью угол. — Что? — спрашивает Вону, неуютно поведя плечами. Мингю не отвечает, рассматривая разложенное на столешнице. Вону немного отодвигается, потому что ему не нравится, что кто-то дышит в спину, и разрывает упаковку, забрасывая сразу всю лапшу. Туда же он заливает соевый соус, чеснок из пакета приправ и немного натёртого имбиря. Пока лапша разваривается, Вону занимается мясом — нарезает свинину на небольшие кусочки и жарит на кунжутном масле. Жаль, что лапша будет без бульона. Теоретически, можно было бы запариться приготовить всё правильно, но Вону, выросший на всём готовом, никогда не любил долго находиться на кухне. Самостоятельная жизнь научила его готовить пару простейших блюд, таких, как рамён, но даже на них он не собирается тратить своё время. — Мясо в лапшу? — спрашивает Мингю, всё это время тихо наблюдавший за процессом приготовления. — Да... Ты реально никогда не готовил рамён? — неверяще спрашивает Вону, помешивая кусочки свинины, чтобы они не прилипали ко дну сковороды. Мингю едва заметно дёргает головой. — ...Ел? — Раза два. Три. Вону, который всю самостоятельную жизнь только на нём и жил, в ответ поднимает брови. Он уменьшает плиту на два деления и оставляет свинину дожариваться. В холодильник он залезает за яйцами и, помыв их, застывает с мокрыми руками. — Как это возможно, что ты один можешь приготовить императорский ханчжонсик, но не умеешь варить лапшу? — не может удержаться Вону. Он искренне не понимает. — Не учили. Я готовлю то, что знаю. — Оу, — теперь Вону кивает понимающе и опускает яйца на столешницу. Он задумывается над ответом Мингю, и его замечательная память на детали подкидывает одну из их тренировок, когда они обсуждали еду. С улыбкой Вону поворачивается к Мингю. — Ты говорил, что никто для тебя никогда не готовил, так? Тогда я буду первым. Это будет лучший рамён в твоей жизни... Иди жди. На самом деле повар из Вону никудышный, поэтому бахвальство неуместно. И это вообще не то, чему стоит радоваться. Но почему-то от одной лишь возможности что-то делать для другого человека в груди теплеет. Вону возвращается к мясу, которое уже готово. Лапша тоже доваривается, и он закидывает свинину вместе с маслом в кастрюлю. Настала последняя часть приготовления — нарезка лука и остальной зелени. Время поджимает, и Вону делает всё торопливо, возможно, немного небрежно. Мучения зелени длятся совсем немного — вскоре Мингю подходит ближе, так и не присев у кухонного острова, и нож в руке Вону замедляется. — Неправильно режешь. Слишком толсто, — говорит Мингю на вопросительный взгляд Вону. — А есть разница? Мингю опять смотрит на него, как на идиота, но Вону, уже привыкший и понимающий, что это не настоящее пренебрежение, терпеливо ждёт дальше. Мингю тоже ждёт, и вот пауза затягивается. Вону, не сдержавшись, хмыкает: — Что, если не так порежу, есть не будешь? Мингю с шумом выдыхает и забирает у Вону нож, не касаясь его пальцев. Вону отступает послушно и перемещается к плите, чтобы последить за лапшой. Он старается больше смотреть в кастрюлю, чем на доску, но внимание так и тянется к шустро стучащему ножу. Мингю как-то сказал, что ему нравится заниматься готовкой, потому что это успокаивает, и до этого момента Вону никогда об этом не задумывался. Но теперь он видит это собственными глазами — это всего лишь пучок петрушки и укропа, а Мингю режет так аккуратно, будто отделяет тонкое мясо от костей. От него веет аурой умиротворённости. У Мингю действительно получается куда лучше, чем вышло бы у Вону. Когда с зеленью оказывается покончено, Мингю сбивает всё в одну кучку. Он моет руки и нож и собирается уже отойти, как Вону нагло всучает ему яйца. Мингю недовольно хмурится, но всё равно берёт. Вону молча указывает на кастрюлю. — Нужно их разбить. Прямо в лапшу, — поясняет он, и брови Мингю сходятся к переносице. — Давай. Мингю пододвигается к плите, но делает совсем другое — ударив яйцо о край кастрюли, он умело выливает в неё белок, оставляя желток в скорлупе, его руки плавно покачиваются из стороны в сторону. Взяв чистую ложку, он тут же всё размешивает, и яйцо сворачивается тонкой ниточкой. То же происходит и со вторым яйцом. Вону не отодвигают, он сам отходит, чтобы не мешать, и тихо смотрит. Первое, что его цепляет — это сам способ добавления яйца. Так всегда любила делать госпожа Мун. Пару раз она сварила похожий рамён и Вону, когда он до ночи сидел за домашней работой. Сам он обычно просто добавлял яйцо, и оно доваривалось в кастрюле, или же варил отдельно. Порыв ностальгии колит в сердце, но несильно, потому что мысль переходит на самого Мингю. Вону уже увидел его в привычной комфортной для него обстановке, но тогда это были кровь, выстрелы, борьба, и то смазанное видение произошедшего в «Лунном отражении» он старается убрать из подсознания. Сейчас обстановка диаметрально противоположна, но Мингю всё равно выглядит, как в своей тарелке. Даже в офисе тот всегда предстаёт внутренне напряжённым, сосредоточенным, изучающим происходящее вокруг, но прямо в эту секунду, за готовкой, тот кажется таким... живым. Таким обычным. Будто ничего другого и не существует. Вону наблюдает за тем, как Мингю, закончив с яйцами, привычно мешает лапшу ложкой и делает огонь тише. Каждое его даже мимолётное движение настолько правильно и уверенно, что Вону чувствует себя здесь лишним. Снова разум превозобладает, говоря, что внимание вообще не должно заостряться на подобных деталях, но Вону его успешно игнорирует. Смутившись, он трясёт головой, прогоняя из неё всё ненужное, и скрещивает руки на груди. — Так ты всё-таки готовишь рамён, — ещё хочется добавить, что Мингю испортил его первоначальную задумку, но Вону сдерживается. Можно ли и теперь считать, что это он приготовил им рамён? — Нет. Суп также делается. Вону в ответ издаёт какой-то звук и выключает плиту. Пора раскладывать лапшу по мискам, но и здесь Мингю поступает по-своему — сначала он закидывает зелень, перемешивает и крошит сверху ещё. Тут же передумав о раздельной посуде, Вону переносит закуски и кастрюлю на кухонный остров и ставит каждому по маленькой пиале, чтобы было удобнее есть. У Мингю это вызывает очередное недоумение, однако он ничего не меняет, послушно садится напротив. — Что ж, — говорит Вону, прежде чем приступить к еде. С помощью крышки кастрюли он накладывает себе немного лапши в пиалу и щёлкает палочками в воздухе. — Приятного аппетита. Раз это первый раз, когда кто-то приготовил для тебя, то- — Это не первый, — небрежно перебивает Мингю и с шумом всасывает горячую лапшу, придерживая пиалу снизу. Вону, который и до этого загрузился тем, что по факту не один приготовил, теряет всё настроение. Он чувствует себя глупо. Но если с Муён он ещё мог что-то не то понять, то здесь он помнит слова Мингю чётко. Теперь это выглядит так, будто у него была зацикленность, чего определённо не было. Вону не запоминает всё, что ему говорят, тем более те обрывки слов, что даёт Мингю. Он просто хотел сделать что-то для человека, что постоянно делает что-то для него. Несмотря на то, что любопытство зачастую разжигало в Вону желание поговорить, по-настоящему болтливым это его не сделало. Тишина, и слышны одни звуки еды и стук постоянно опускающейся крышки кастрюли. Вону не может не поглядывать на Мингю, и его задевает то, как тот ест рамён. В смысле, он просто ест его. Без кимчи или редьки, одна скучная лапша. Конечно, это дело вкуса, но что-то есть в этом всё-таки неправильное, учитывая, что до этого Мингю рамён особо не ел. Лапша постепенно уменьшается в кастрюле, и Вону, прервавшись, поджимает губы. — Попробуй так, — он ловит момент и аккуратно кладёт на чужие палочки совсем немного кимчи. Мингю изучает их так, будто ему дали что-то несъедобное. — Это вкусно. Мингю принимает предложение и медленно жуёт, левая щека забавно топорщится. Пока он прожёвывает до конца, Вону пододвигает к нему тарелку с маринованной редькой и палочками указывает на плавающий в бульоне кусочек мяса. — Неплохо, да? И ещё хорошо, если мясо с редькой и немно-ого лапши, — показывая на своём примере, Вону набирает еды полные щёки и поднимает большой палец вверх. Мингю, глянув на него, повторяет и долго тщательно прожёвывает, а затем наконец даёт свой комментарий: — Странно. — Почему? — Это рамён или мясо с закусками? — Но ведь если есть просто лапшу, то это обычные макароны, разве нет? — возражает Вону, пожав плечом. Не рассчитав и испачкав соусом нижнюю губу, он вытирает её костяшкой и подкладывает Мингю ещё кимчи. — И в бульоне. Ты ещё не пробовал рамёны в ресторанах. Там ещё куда больше намешано. Мингю принимает кимчи и рукой отправляет в рот кусок редьки. Он смотрит в кастрюлю, на плавающие кусочки свинины. — Всё дело не в мясе. — Тогда в чём? Ответ не следует из-за появившегося в люке шума. Сначала это просто топот поднимающегося человека, а затем показывается голова Суа. Её волнистые волосы собраны в два пучка, на ней шорты и растянутая явно не женская футболка. Она как маленький зверёк крутит головой и хлопает глазами, посматривая на них, и губы Вону округляются. Он не знал, что она в офисе. Почему-то ему показалось, что она уехала вместе с Сынчолем и Рейвеном. — Э-эй, у вас тут рамён и без меня?! — Суа шлёпает в тапках прямо к ним. Схватившись за остров пальчиками, она встаёт на носочки и заглядывает в кастрюлю, шумно принюхиваясь. — М, со свининой! Я люблю со свининой и кимчи. — Присоединяйся, — вежливо предлагает Вону и пересаживается на соседний стул. Суа, которую не нужно долго уговаривать, издаёт радостный писк и, схватив первую попавшуюся тарелку, присаживается к ним. Отложив себе достаточно кимчи, она сразу отлавливает немного мяса и ловко с несколькими заходами подцепляет лапшу. — М, неплохо, — мягко причмокивая, говорит Суа, наслаждаясь едой и не обращая внимание на то, что на неё смотрят. — Очень неплохо! Яйцо как яйцо, но летает, верно?! Вону улыбается одним уголком губ старому каламбуру, который любила ещё его бабушка, и Суа точно так же, как и он пару минут назад, подкладывает ему кимчи. — Только я не знала, что ты и рамён готовишь. Кажется, ты его даже не ешь... — Вообще-то, это я приготовил. — Правда? — удивлённо восклицает Суа, отводя взгляд от Мингю и поворачиваясь к Вону. — Очень вкусно вышло. Только знаешь. Я удивлена, что не я была первой. — О чём ты? — Ну, знаешь, — Суа, придуряясь, изображает милую гримасу и делает вид, что заправляет несуществующую прядку за ухо. — Приглашение на рамён. Мне казалось, что я единственная достойная претендентка. Смысл доходит постепенно, и Вону хмыкает под нос, качая головой. Как всегда Суа смогла поднять ему настроение одной простодушно брошенной фразой. Иногда кажется, что ей даже стараться не надо. — Меня это не интересует, но, если бы и интересовало, думаю, я вряд ли бы пригласил тебя. — Ах, Вону-я! Постараюсь не обидеться на столь жестокий отказ. — Извини, но ты не в моём вкусе. Мне нравится немного другой типаж. Оторвавшись от тарелки и бессмысленного переброса фраз с Суа, Вону поднимает глаза и замечает, что Мингю сидит в лёгком недоумении. Он поглядывает на них с открытым вопросом на лице, будто не понимает, о чём идёт речь. Вону не понимает в чём дело, поэтому единственное, что он может сделать — это добавить для Суа одну упущенную важную деталь. — Ну, вообще, не я один готовил. Мне немного помогал Мингю. — Он помогал?! — А что в этом такого... — Ничего, — нетерпящим возражений тоном отрезает Мингю и прожигает Суа взглядом. Та, уловив ясный посыл, утыкается носом в тарелку. — Ла-адно, — протягивает Вону, не уловив причину смены настроения. Он кивает Мингю. — Кажется, ты хотел что-то добавить про рамён. Мингю не отвечает, продолжая давить на Суа взглядом. Она спокойно ест дальше, но с каждой минутой их тихого перекуса всё чаще поднимает на него глаза. Со временем замедляясь, Суа вовсе перестаёт есть и прочищает горло. — Я только что вспомнила, что... — она задумчиво рассматривает потолок. — Что Рейни просил меня вытереть пыль на его часах. Да. Именно этим сейчас и займусь. — Ты можешь потом... — хмуро начинает было Вону, но Суа уже поспешно накладывает себе лапши и сползает со стула. — Я ушла! Ещё раз спасибо! Очень вкусно! Вону дожидается её ухода, а после не может удержаться от тихого цыканья. Рвано выдохнув, он переводит укоризненный взгляд на Мингю. — А вот её выгонять было необязательно. Мингю имеет наглость невинно пожать плечами и сделать вид, что он здесь не при чём. В кастрюле почти не осталось лапши, одно только мясо, и он лениво вылавливает последние кусочки. — Что она сказала? — А? — переспрашивает Вону, бездумно ковыряя кимчи одной палочкой. — Что-то про приглашение и рамён. — Ну-у, это же выражение такое, — это не проясняет непонимание на лице Мингю, и Вону загружённо ведёт головой, будто перед ним оказалась непосильная задача. Не будет же он вслух говорить ему, как есть. — Когда приглашают... домой в гости. Кажется, таким сосредоточенным Вону не видел Мингю никогда — на его лбу пролегла морщина, глаза затуманенны мыслями, а губы поджаты. — Когда приглашают в пустой дом. Только вдвоём, — пробует ещё Вону, не зная, как выразиться точнее. Он не стесняется слова «секс», но говорить это прямо такому человеку, как Мингю, как-то неловко. — Это имеет отношение к тому, что она сказала сначала? Яйцо как яйцо... — Нет, это же... — теперь оказывается сбитым с толку Вону. Хорошо, учитывая определённые обстоятельства, он бы не удивлялся, что у Мингю было не очень много случаев социализации, но не знать такое старье? Каждый слышал подобные загадки из детства хотя бы раз. — Старый каламбур. Яйцо, как яйцо, но летает. Пуля. В глазах напротив ни хотя бы намёка на понимание, и Вону углубляется в объяснения. — Пуля. Слог пу — ружьё. Слог ля — яйцо. Вероятно, Суа посчитала, что ты и готовка... Это пуля, — он качает головой на сообразительность Суа, которая только всех запутала, и ждёт реакцию. Мингю больше не выглядит так, будто Вону говорил с ним на незнакомом языке, однако общая потерянность остаётся. — Это же из старых детских книжек загадка... У тебя в детстве не было такой? Выражение лица Мингю застывает и меняется, будто по щелчку. Помрачнев, он встаёт со стула и относит посуду в посудомоечную машину. Вону, не понимая, что сделал не так, выклёвывает последние остатки лапши и свинины и тоже поднимается с места. И снова эта тишина, на этот раз тяжёлая, какой обычно не бывает, нарушается стуком переставляемой посуды. Пока Мингю стоит у раковины, залпом глотая стакан воды, Вону убирает с кухонного острова и вытирает его поверхность до сухой чистоты. — Надеюсь, это было хотя бы съедобно, — тихо выдыхает сам себе Вону, выбрасывая тряпку. От Мингю как всегда не было никаких комментариев после, и он может лишь догадываться, было ли это всё лишним. Впрочем, будь это по-настоящему ужасно, вряд ли бы Мингю остался до конца. Обычно тот довольно прямолинеен в вопросе собственного комфорта. Прополоскав стакан, Мингю возвращает его на место. Оперевшись двумя руками о кафель раковины, он смотрит в слив и неожиданно говорит: — Это не первый твой раз, — Вону, не всегда способный уследить за сменой темы разговора, продолжает просто смотреть на Мингю в ожидании хоть каких-то дополнительных пояснений. — Ты уже готовил для меня. — Когда? — издаёт искренний звук удивления Вону. — Молоко. С мёдом. Вону требуется несколько секунд, чтобы вспомнить, потому что сначала ему кажется это чем-то невероятным: молоко с мёдом это его личное из детства, и он никогда ни с кем этим не делился. Это произошло, кажется, на первой неделе его присоединения к «Ветеранам», когда ещё пробуждения с помощью Мингю казались чем-то странным и непривычным. И эта ночь слилась со всеми остальными похожими. Он никогда бы не подумал, что молоко с размешанным мёдом можно считать за угощение. — Получается, я всё-таки могу готовить для тебя, — довольно ухмыляется Вону. Подобная радость к чему — непонятно, но он всё равно позволяет настроению поменяться хотя бы на миг. Потому что следом Мингю опять спускает его настрой ниже некуда. — Не стоит. — Это так ужасно? — губы в улыбке дрогнули, но Вону всё равно заставляет себя держать непринуждённый вид. — Нет. Просто... — Мингю говорит это спокойным тоном, ничто не указывает на раздражение, и Вону тоже расслабляется. — Лучше буду готовить я. Я хочу. — Но ты и так постоянно отвечаешь за это. Разве не честно, если кто-то будет готовить для тебя? — Я не хочу, чтобы ты готовил для меня. — Но... — Я хочу готовить для тебя. Мингю смотрит открыто и заглядывает в глаза так, будто ждёт какого-то ответа, пусть Вону и не уловил никакого прямого вопроса. Не было буквально ничего странного или вызывающего определённые вопросы, но Вону зачем-то вспоминается то непонятное, замеченное лишь им напряжение после того, как Мингю отметил, что у него холодные руки. Одно накладывается на второе, и вот Вону снова неловко буквально из-за ничего. Смешавшись, он чешет за ухом и поворачивается в другую сторону. — Ты уже это делаешь. Готовишь для всех нас, — Вону говорит это куда-то в пол, и Мингю отстраняется от раковины, его желваки еле заметно дёргаются. — Но раз я уже начал, то... Я приготовлю нам молока? Не дожидаясь ответа, Вону лезет в холодильник, который дарит очередное разочарование — молока нет. Значит, причин здесь оставаться больше нет, и они с Мингю могут расходиться по своим делам. Одна только мысль о возвращении к работе, об этих больших таблицах с информацией и нескончаемых потоках личных аккаунтов, и ему физически становится тошно. Вону не готов к очередной тяжёлой ночи за работой, всё его естество так и кричит нет. И это заставляет его самого непроизвольно выкринуть: — Нет!.. Я схожу в магазин за молоком и сделаю. Ладно? Никуда не уходи. Вону наставляет на Мингю руки, будто этот жест того реально сможет удержать, и пятится к прихожей. Эти лишние полчаса сильно на процессе этапа сотрудников не отразятся, и он готов вцепиться в них последними остатками сил. Возможно, это не очень честно, использовать так Мингю. Но иногда, всего разочек, побыть нечестным может каждый. В последние несколько дней погода в Сеуле испортилась до неузнаваемости. Только середина сентября, четырнадцатое число, а дожди льют во всю, листья стремительно желтеют и падают на дорогу ржавыми кучами. Сегодня, конечно же, тоже дождь. Вону тормозит на крыльце и смотрит на него, будто это что-то поменяет. Долго стоять он не может: всё-таки ночь не резиновая, и решившись, он выбегает на открытое пространство. От дождя пока одно название, сильно моросит, и за воротами он снова останавливается. Идти в «7-Eleven», куда он ходит с Суа за продуктами, не очень хочется, потому что придётся пересечь почти всю их улицу и зайти в соседний частный сектор у парка Пукхансана. Есть вариант поискать любые другие магазины поблизости, но с собой раскладушка, а больше магазинов он не знает. Значит, нужно тащиться в «7-Eleven». — Вону. Вону успевает сделать всего шаг, как его окликают. Это Мингю, и он старается скрыть удивление, просто в ответ вопрошающе поднимает брови. Мингю тоже в домашних вещах, но в новой куртке, на волосах уже маленькие капельки дождя. — Здесь рядом есть магазин. Ближе, — ни на лице, ни в интонации голоса Мингю нет эмоций, однако вместе с этим его грудь тяжело вздымается, будто он запыхался. — Оу. У меня с собой нет телефона, поэтому если ты мне скажешь хотя бы приблизительно, где это ближе... Мингю качает головой и осторожно берёт Вону за запястье. Смотрит при этом, будто удостоверяется, что Вону точно не против, и ведёт в противоположную от «7-Eleven» сторону. Они пересекают несколько луж, выходят на более асфальтированную дорогу, и Мингю отпускает, оставаясь впереди. Это «ближе» оказывается буквально ближе, чем что-либо. Они проходят мимо домов по заросшей тропинке, ветви деревьев щекочут им макушки. Она приводит в небольшой тупик из нескольких ворот, и в стороне продолжающейся дороги их встречает яркая вывеска «CU». Магазинчик совсем маленький — нет парковки, всего один стол и два стула, без уличных холодильников; каких-либо сомнений не вызывает, выглядя прилично. Мингю заходит первым, и колокольчик над входом громко переливается. Ещё одна такая же трель из-за Вону, и это отвлекает откровенно скучающего кассира за прилавком. Правда, всего на пару секунд — просканировав их взглядом, тот утыкается обратно в телефон. Вону также уделяет этому мужчине минимум внимания и следует за Мингю вглубь стеллажей. Холодильников здесь мало, а с молочными продуктами и то один, и их ждёт неприятный сюрприз — полки совершенно пусты, нет ни одной упаковки, даже сладкого молока. Мингю, скрестив руки на груди, опирается плечом о запотевшую дверцу холодильника в ожидании. Вону строит молчаливую разочарованную гримасу. — Жаль, — наконец, резюмирует Вону с тихим шипением. Мокрые волосы, прилипшая к телу одежда и вода в обуви определённо стоят не этого. Однако это не значит, что нужно уходить с пустыми руками. Взгляд падает на соседний холодильник, что доверху заполнен пивом. — Раз нет молока... Работать всё ещё не тянет, и Вону достаёт себе банку любимой фирмы. Подумав, достаёт вторую. И ещё одну, потому что, наверное, он заслужил. Открыв дверцу пошире для Мингю, он приглашающе дёргает головой и отступает. Мингю берёт одну только бутылку соджу, и этот очевидный выбор вызывает такую же очевидную весёлую реакцию. На кассе оплачивает Вону. Мингю не возражает, и он протягивает скучающему кассиру целый ворох старых замызганных наличных, которые всегда болтаются в его карманах как раз для подобного случая. Обняв банки, Вону с предвкушением спешит из магазина... и прямо в дверях тормозит. Потому что это больше не морось, это настоящий ливень. По лужам идут пузыри, всё стучит и грохочет так, что не слышен даже колокольчик. Пока без грома, но и этого достаточно, чтобы отбить всё желание спешить домой. Идти недалеко, но в одной футболке, с пивом, в мокрых кедах... Вону морщится и проходит немного вперёд, чтобы освободить место. Мингю также хмуро осматривает изменившуюся погоду и ждёт Вону, будто тот решает за них двоих. — Может, переждать? — предлагает Вону. Сейчас поздний вечер, в офисе одна Суа, и они никому не нужны. — Если у тебя больше нет никаких дел... Мингю кивает и первый садится за столик. Вону занимает второй стул, ставит банки на пострескавшуюся, но чистую поверхность, и дальше они следят за дождём, будто ещё минута, и тучи уйдут. Этого, конечно, не происходит. Вону, измучавшись с язычком (сколько бы он не пил пива в таких банках, у него всегда будут с этим проблемы), делает первый долгожданный глоток. Мингю пить не спешит, бутылка так и стоит нетронутая на столике, пока он откидывается на стуле удобнее. Один глоток не утолил жажду, и Вону за раз опустошает половину банки, а после прерывается из-за совсем тихого раската грома. Ветер завывает, бросая на них косые капли дождя, и он ёжится, сжав бёдра вместе и втянув голову в плечи. Для подобного рода посиделок погода не самая лучшая, но на душе всё равно спокойно. Вону чувствует себя умиротворенно. Он наблюдает за тем, как тяжелые кляксы дробью бьются о лужи, как свет уличного фонаря разрезают водяные искорки, как деревья бьют друг друга листвой. Оставшаяся половина банки уходит ещё быстрее, и Вону мучается с язычком второй куда дольше — замёрзшие пальцы слушаются с трудом. Уныло чокнувшись с воздухом, он откидывается на спинку стула и продолжает бездумные наблюдения за улицей. Его хватает, может, минуты на две, а затем его внимание привычно приклеивается к Мингю. Он старается, чтобы это не выглядело как-то уж слишком заметно — один раз взгляд в сторону, через пару секунд ещё. Вскоре глазам становится больно — так по-сумасшедшему постоянно коситься — и, отхлебнув ещё пива, Вону поворачивается вправо уже без стеснения. Он думает о Мингю. И о «Ветеранах». И об этом месяце с половиной, что он провёл с ними. В мыслях не что-то определённое, он просто вспоминает, как всё началось и к чему пришло. Предательство сильно подорвало его доверие к Сынчолю, но работа над «Кубиком» продолжилась, и постепенно это потеряло прошлую значимость. Как команда они прошли уже через многое, и Вону больше не бегает от них, не закрывается у себя. Возможно, близко они не общаются, но сильного отторжения больше нет. С Мингю же дела обстоят совсем не так. Это Вону чувствует и понимает давно. Они часто бывают вместе и даже как-то разговаривают. И из-за этого Вону отчётливо осознаёт, что привык. Он многое не знает, но на фоне остальных товарищей по команде Мингю кажется, как бы дико это не звучало, надёжным. Тот бывает грубым, нелюдимым и странным, может быть совсем непонятным, и, учитывая всё это, странно чувствовать себя рядом с ним комфортно. Но Вону чувствует. И не знает, что с этим делать. Наверное, ничего, но внутреннее понимание того, что с этим можно что-то сделать, не покидает Вону. Он с самого начала рассматривал «Ветеранов» как промежуточное звено дела Минхи, но сейчас всего из-за одного человека ему хочется на немного притормозить. Углубиться в эту загадку. — Сколько мне нужно задать вопросов на вопрос, чтобы узнать о тебе что-то по-настоящему стоящее? — нарушая ритмичный шум дождя, неожиданно даже для себя спрашивает Вону. Голос разума бьёт по затылку, предостерегая этого не делать, но почему-то ему кажется, что никакой негативной реакции в ответ не будет. — Зачем? — Мингю напрягается, будто Вону сказал ему что-то по-настояшему неприятное. Сначала это была необходимость защитить себя. Затем это слилось с его природным въедливым любопытством. Сейчас же это становится чем-то более простым, Вону чувствует. Словно ему просто хочется узнать другого человека. Не потому, что незнание может быть губительным, не потому, что они партнёры, как сказал Рейвен, и не потому, что он чего-то не понимает. Просто узнать. — Не знаю, — честно отвечает Вону. Ответа нет, зачем ему копаться в жизни совсем чужого человека, что в ближайшие пару месяцев исчезнет из его жизни. Чтобы признаться в следующем, ему приходится выпить ещё пива. — Возможно, мне просто хочется. Мингю не отвечает, небрежно откручивая крышку бутылки соджу. Вону прослеживает за движением его подпрыгающего кадыка, когда Мингю залпом делает несколько больших глотков, и понимает, что сегодня он точно быстро не успокоится. — Разве это не странно, что я знаю многие детали прошлого остальных, но ты... О тебе я знаю совершенно рандомные вещи, — Мингю всё ещё не отвечает, и Вону заканчивает вторую банку. Знакомое тепло, успокаивая, расползается по всей груди. Даже ветер больше не кажется таким холодным. — Я не настаиваю, не навязываюсь, я... Слов, чтобы оправдать свой наитупейший порыв пооткроветничать, больше не находится, и Вону замолкает. Он пытается открыть третью банку пива, но пальцы не слушаются, и, побоявшись ударить ноготь, он на время бросает эти потуги. Мингю тем временем выпил уже половину своей бутылки, сейчас она одиноко стоит на столе. Дождь, напоминая о себе, швыряется в них с крыши, но Мингю даже не морщится. — Тебе не понравится то, что ты узнаешь, — медленно говорит он. — Откуда ты знаешь? Это решать не тебе, — возможно, с напором сильнее, чем нужно, возражает Вону. Мингю также медленно качает головой и отрешённо крутит бутылку, не отрывая её от стола. Вону, до которого доходит, что последние слова произносить не стоило, нервно дёргает язычок банки усерднее. Чувствовать себя глупо из-за своих же минимальных навыков общения ему не впервой, но почему-то, если это касается Мингю, ему всегда становится куда хуже. Язычок никак не поддаётся, но сдаваться он не планирует, поэтому пара таких попыток, и происходит неизбежное — острое железо больно бьёт по ногтю, безкровно разрезая кожу на пальце. Вскрикнув, Вону наклоняется, чтобы рассмотреть полученное увечье. Оно оказывается безобидным, и, подняв голову, он вздрагивает: Мингю возвышается прямо перед ним. Вону старается держаться спокойно, никаких глупых вопросов или явной реакции, когда тот открывает ему банку и, почему-то вместо того, что оставить на столе, протягивает прямо в руки. Не без опаски он принимает её, но окончательно её не отдают. Пусть их пальцы почти не соприкасаются, Вону всё равно чувствует тепло. Не понимая заминки, он поднимает на Мингю глаза, и горечь от предчувствия чего-то нехорошего оседает в желудке. И он не ошибается, потому что Мингю с максимальным пренебрежением бросает: — Держи дистанцию. Вону уже успел возненавидеть этот Голос, которым Мингю иногда сообщает неприятные вещи. Жар стыда опаляет шею и щёки, и, пока Мингю возвращается, третья банка оказывается полностью опустошённой. Держать лицо оказывается делом сложным, Вону старается, уставившись в самую ближайшую лужу. Он чувствует себя не просто глупо, он чувствует себя полным идиотом. Ругая себя внутри за то, что он лезет туда, где его не ждут, снаружи он не двигается вообще. Вону боится, что испортил с трудом налаженный контакт, и теперь Мингю снова закроется. И всё вернётся к тому, что было изначально. Проходит ещё несколько минут тишины. Ставя банку на стол, Вону бросает ненавязчивый взгляд на Мингю, но не замечает никакого негатива. И то ли делом в этом, то ли это пиво, но Вону вмиг расслабляется, будто до этого последние несколько минут не вгонял себя в стресс. Он откидывается на спинку стула, и, ногтем ковыряя кожу на появившейся ранке, прикрывает глаза. Нет, он был совершенно не прав. Это ничего не изменит и никогда не меняло. Он постоянно ведёт себя глупо перед Мингю, и это никак не отражается на их общении. Мингю всего лишь привычно обозначил свои границы, и Вону будет их соблюдать. Говорят, чтобы понять человека, нужно узнать его прошлое, и Вону задумается, сколько в этих словах правды на самом деле. Людям свойственно меняться, и, может быть, стоит смотреть на то, как человек живёт в настоящем. Теперь, без самобичевания, сидеть куда приятнее. Единственное плохо — дождь всё никак не прекращается и, кажется, даже не сбавляет свою силу. Вону знает, что тепло от алкоголя обманчиво, и, как бы не хотелось отсрочить работу, свободное время заканчивается. Поэтому Вону даёт ещё несколько минут и всё-таки поднимается с тихим кряхтением. — Пойдём, мне нужно работать, — со слабой улыбкой зовёт он и мысленно готовится к не самой приятной пробежке в своей жизни. Будто бы издеваясь, раскат грома раздаётся совсем близко. Это подстёгивает, и, закрыв голову руками, Вону выбегает прочь от спасительного козырька магазина. Нога сразу запинается о неровность асфальта и попадает в самую лужу. Теперь мокрые не только кеды, но и низ штанов, серая ткань становится чёрной. Пытаясь избегать воды, Вону собирает её ещё больше, на когда-то белой подошве появляются следы грязи. Одну лужу он пытается перепрыгнуть и, не рассчитав, чуть не поскальзывается. Собственная неуклюжесть вызывает смешок, и Вону останавливается, чтобы лучше продумать свой путь. Рассматривая дорогу, он понимает, что не слышит других шагов, только шум дождя. Мингю остался у магазина. — Эй! — Вону старается перекричать излишне зачастивший гром. Из-за резкого поворота мокрые сосульки волос падают на глаза, и он с ещё одним смешком дёргает головой, чтобы их убрать. — Пойдём! Мингю тормозит, не торопясь по совершенно непонятным причинам. Он стоит у самой границы крыши, руки спрятаны в карманах куртки, взгляд направлен прямо на Вону, игнорируя происходящее с погодой вокруг. Его глаза бегают хаотично вверх-вниз как-то странно по всей фигуре и останавливаются на лице. Только когда Вону с подбадривающей улыбкой подзывает рукой, Мингю срывается с места. Стоять прямо под тяжёлыми холодными каплями не то же самое, что сидеть под крышей и смотреть на них на расстоянии, поэтому Вону не ждёт. Он по памяти направляется в сторону их улицы, ноги так и попадают неизбежно в лужи, в лицо бьёт противная влага. Мингю быстро догоняет, и они вместе скачут по дороге, будто играющие в классики дети. Это правда выглядит забавно, и на заросшей тропинке Вону не может удержаться от хихиканья себе под нос — мокрые ветви деревьев бьют их по головам. Конечно, они пригибаются, но ветер нещадно качает бедную листву, и она то и дело попадает Вону по лбу и щекам. На своей улице, где знакомы все кочки и неровности дороги, их движение набирает скорость. Во дворе прогулка официально заканчивается, и Вону останавливается под козырьком в паре метров от входа. Уперев руки в колени, он не сдерживается и коротко смеётся, по-настоящему, искренне, как не смеялся очень давно. — Ладно, — смех прерывается кашлем — дыхание после бега восстанавливается с трудом. Выпрямившись, Вону встряхивает волосы и вытаскивает застрявший в них лист. Наверное, сейчас его мокрые сосульки выглядят не совсем красиво, но кто на него вообще смотрит. — Ладно. Это было весело. И очень освежающе. Встряхнув волосы во второй раз, Вону ловит от Мингю один из тех странных взглядов. Не те, что так и говорят, что он опять сделал что-то идиотское, а те, что пока разгадать не получается никак. Улыбка медленно сползает с лица Вону. — Что? — Твой смех... — с толикой то ли удивления, то ли недоверия выдыхает Мингю, и в этот же момент дверь грозно распахивается. — Вы где шляетесь на ночь глядя? — Сынчоль преграждает собой проход и упирает руки в боки, будто недовольный несоблюдением комендантского часа отец. — У нас дохрена работы. Вону. Вону поворачивается было к Мингю, чтобы узнать, что он хотел сказать, но Сынчоль утягивает под руку за собой. Кое-как стянув кеды в прихожей, Вону шлёпает мокрыми пятками по паркету, а Сынчоль, не обращая на это внимание, не останавливается и доводит прямо до офиса. Усадив на стул, он садится сам на соседний и устало шмыгает носом. Нет никаких указаний или точных пояснений, но Вону и так знает, что должен делать. Поначалу капающая на плечи вода с волос и противно прилипающая от любого движения одежда к коже ещё держат в голове мысли о сегодняшнем вечере с Мингю, но с каждым новым открытым файлом и разработанным письмом эти мысли отходят на второй план. И вскоре работа привычно становится единственным, что имеет истинное значение.