Х
Дин зевает, потирая шею и усаживаясь на кровати. Кастиэль приветственно хмыкает, как и всегда, когда предпочитает не спать. Дин причмокивает и плюхается обратно на кровать, поворачивая голову к Касу. — Выезд через час, — сообщает ему Кастиэль. Дин хмыкает. — Видимо, в душ я пойду, когда мы вернемся. Почему ты меня не разбудил? — Ты так хорошо спал. Я не хотел тревожить тебя, — мягко говорит Кастиэль. — Чертовски верно, — Дин покачивает бровями и легонько тыкает в ямочку на подбородке Кастиэля, усмехаясь, когда тот сводит глаза в попытке разглядеть его палец. — Ты меня вымотал. Опять. Прошлая ночь была прекрасна. Слишком уж долго мы такого не делали. Кастиэль хмыкает, протягивая руку и проводя пальцами сквозь волосы Дина, слегка оцарапывая кожу головы ногтями. — Да, что ж, мы были заняты. Но я согласен. Нам нужно снова завести такую привычку. Я скучал по этому. — Да уж, ты оторвался по полной, — подмечает Дин, выгибая бровь, когда Кастиэль застенчиво улыбается. — Играл в недотрогу, да? Тебе и вправду нравится наблюдать за моими потугами. — Тебе и самому такое нравится. — Да, ты прав. — Может, в другой раз со мной будет полегче, — предполагает Кастиэль, наклоняясь, чтобы чмокнуть Дина в губы. — А может, и нет. В любом случае, это будет приятно. — Ага, — счастливо вздыхает Дин, наклоняя голову и рассматривая Каса. — Есть что-то в этом всем — когда мы притворяемся, что не знаем друг друга. Будто мы переживаем примерно то же, что и когда были без памяти, но в десять раз горячее. Плюс, мне кажется, что есть что-то смешное в том, что местные думают, что мы парочка каких-то фриков. — У всех свои странности, Дин. — Нет, я в смысле, что фрики — извращенцы. Все знают, что мы — пара, которая притворяется, что не знает друг друга, а потом валит куда-то, чтобы потрахаться. Кастиэль моргает. — А. Ну, это не ненормально, я так не думаю. Я уверен, что и в других местах пары занимаются подобным. — Не в таких маленьких городишках, — возражает Дин, приподнимаясь на локтях. Он чуток улыбается, проводя кончиками пальцев по щетине Кастиэля. — Но плевать. Они сами не знают, что упускают. — Верно, — соглашается Кастиэль. Дин улыбается и подается вперед, чтобы оставить крепкий поцелуй на губах Кастиэля, весело хмыкая, когда тот мгновенно отвечает взаимностью. Отстранившись, он спрашивает: — От Сэма или Эйлин ничего не слышно? — Да, мы с Эйлин вчера переписывались, когда ты уснул. Разные часовые пояса, как ты знаешь. У нее было раннее утро. Она хотела рассказать мне о красивых водопадах, на которых побывали они с Сэмом, — сообщает Кастиэль. — Чувак, нам нужен гребаный медовый месяц, — стонет Дин, прижимая руку к груди Кастиэля и опираясь подбородком на тыльную сторону ладони. — Мы и так практически женаты. Конечно, за моря мы не сможем уехать, потому что я ни за что не сяду в самолет, но, может, мы могли бы съездить в Канаду. У них есть неплохие места для медового месяца, и туда можно добраться на машине. Кастиэль задумчиво хмыкает. — Можно. — Надо будет подумать. Все равно придется дождаться возвращения Эйлин и Сэма. Я не хочу бросать дела на произвол судьбы. — Ладно, Дин. Замирая, Дин глядит на него. — Ты хотел бы этого? — Я бы предпочел настоящий медовый месяц, но помимо этого… мне все очень нравится, — предлагает Кастиэль с искренней улыбкой. — Ты хочешь пожениться? — спрашивает Дин. Кас застывает, обдумывая это, видимо, впервые. В конце концов он слегка дергает бровями и лениво двигает пальцами — это его эквивалент того, как люди пожимают плечами. — Я был бы не против связать наши жизни таким образом, но это необязательно. У меня не было таких намерений, если ты спрашивал об этом. — Ах. Ладно, — Дин кивает и похлопывает по нагой груди Кастиэля, легко ему улыбаясь. — Мы подумаем насчет этого, посмотрим, что для этого потребуется. В любом случае, придется ждать возвращения Сэма с Эйлин. Они нас прибьют, если мы обручимся, пока они там отмечают свою свадьбу. — Значит, медовый месяц, — подсказывает Кастиэль. — Ниагарские водопады, ждите нас. О-оу! Знаешь, что еще мы можем сделать? Ходить по ресторанам и делать друг другу предложение, чтобы получить бесплатный десерт. — Это коварно. — Ага, потому что мы просто комики. — Справедливо. Дин усмехается и приподнимается со стоном, потягиваясь, словно кот. — Ладно, собираем монатки и едем в бункер. Кастиэль встает с кровати вместе с ним, вытягивая руки над головой и вздыхая. Дин оглядывает его нагое тело, и у него пересыхает во рту. Он вылизал почти каждый сантиметр этого тела, но каждый раз, как он видит его, в нем просыпается желание; у него руки чешутся прикоснуться к Касу, будто это последний шанс. Он ничего не может с этим поделать. От этого желания легко отделаться, — хотя полностью оно никогда не исчезает, — когда Кастиэль начинает пилить его за то, что он опять оставил ботинки на пороге. Они недолго препираются, и все заканчивается тем, что Дин корчит рожицы, глядя на Каса, и засовывает ноги в ботинки, чтобы убрать их с прохода. Кастиэль победно улыбается. Ссоры, небольшие или серьезные, больше не пугают его. Неважно, почему они ругаются — Кастиэль всегда остается, а Дин извиняется все лучше и лучше. Теперь, когда они вместе, на самом-то деле, все проще, потому что Дину почти всегда удается довести дело до примирительного секса — и, в любом случае, он действительно дерьмово себя чувствует из-за ссор с Кастиэлем, так что это тоже помогает. Но он должен признаться, хотя бы самому себе, что их маленький ритуал с прошлого вечера творит чудеса. Последний раз был довольно давно — месяцев пять назад, а, может, и больше, но теперь ему почему-то спокойнее. Иногда они не просто притворяются незнакомцами, чтобы потрахаться. Они так же часто «встречаются» в баре, просто чтобы Дин смог рассказать незнакомцу, как сильно он любит свою пассию. А Кастиэль, в свою очередь, это все слышит, говорит то же в ответ, и, может, это и странновато, но Дин все равно доволен. Это словно особый обычай — только их и ничей больше, секрет, который понимают лишь они. Дин думает о том, как это все началось: о потерянной памяти и вере в то, что он — серийный убийца с таким же убийственным мужем, о желании забыть все, что он узнал о своей настоящей жизни. За исключением Кастиэля, только не его. Дин не хотел его забывать, не мог, потому что Кастиэль был всем, что он знал. В каком-то смысле это лучшее, что с ним случалось — этакий чистый лист. Все, как правило, пытаются понять, кто они, черт возьми, такие, и Дину кажется, что забыть все, что он о себе думал и знал, сделало его на шаг ближе к осознанию. То, что человек не помнит, для него не существует. Все ограничения Дина, все страхи, трагедии и боль, все сомнения… все это было ненастоящим просто потому, что он этого не помнил. Возможность стереть всю свою суть, забыться хотя бы на одну ночь и повеселиться с Кастиэлем — лишь версия настоящего, но она помогает так, как он вообще не ожидал. — Дин? — зовет Кастиэль, стоя у двери с приподнятыми бровями и протягивая ключи от Детки. Дин моргает. — Да, иду. Кастиэль просто кивает и выходит из номера, веря, что Дин последует за ним. Винчестер слегка улыбается, и ему кажется, что сердцу не хватает места в груди. Получить шанс забыться с Кастиэлем всегда весело, всегда познавательно, но Дин сомневается, что он смог бы променять ту жизнь, что у него есть сейчас, на что-то еще. Дин на самом деле не хочет забывать все то, что привело их сюда. Эти воспоминания принадлежат ему, и он ими дорожит.Х
Когда они возвращаются в бункер, за столом их ждет Адам. Или Михаил, Дин никогда не может понять, пока один из них не заговорит. Дин пытается сгладить свое удивление, как и всегда, когда они заходят в гости. Поначалу он был в шоке, но теперь он медленно привыкает. Он в жизни не признается, но, на самом деле, он действительно рад видеть брата. Между ними много запутанного дерьма, с которым Дин и Сэм никак не начнут разбираться, но Адам решил быть рядом и дать им шанс. Однако, Михаилу он не очень рад; его все еще немного пугает архангел, которому было предначертано судьбой щеголять в его теле, словно в выпускном костюмчике. Даже несмотря на то, что он нашел другое тело, явно более предпочтительное, Дин никак не может избавиться от ощущения странности ситуации. Плюс, у него есть смутные предположения о том, что отношения Михаила и Адама… ну, несколько более глубокие, чем Дину хотелось бы знать. Но он не в праве выражать свое мнение. Михаил был рядом с Адамом, когда Дина не было, так что он держит рот на замке и втихаря возмущается Кастиэлю, который сочувственно слушает и делает вид, что ему не все равно на то, что происходит между Адамом и Михаилом. Ему плевать — Дин это знает, но Кас так себя ведет ради Дина, и именно это и важно. — В чем дело? — спрашивает Дин, положив сумку на стол и подняв брови. — Что-то не так, или ты просто в гости? Адам наклоняет голову, а его выражение лица подозрительно пустое, и, оу, это Михаил. — Просто в гости. Где вы были? — Гуляли, — говорит Кастиэль, доставая стул и садясь напротив Михаила. — Как ты, Михаил? В последнюю встречу Адам говорил, что вы собирались в Ирландию. — Адам хотел туда, — говорит Михаил, а его лицо дергается, словно он сдерживает гримасу. — Лично мне было как-то все равно, но ему понравилось. Дин усмехается и постукивает костяшками пальцев по столу, наклоняя голову. — Я так и знал. Наверняка, он потратил весь бюджет за раз, да? — Он хотел попробовать все пиво, — бормочет Михаил, отвечая на вопрос Дина. Он вдруг наклоняет голову, будто слышит что-то. Все напряжение разом улетучивается из его тела, и он тепло усмехается. — Ой, заткнись, тебе и самому понравилось. Не слушайте его, ему понравилась минимум половина сортов, что мы попробовали, и это реально о чем-то говорит. — Здравствуй, Адам, — приветствует Кастиэль. Адам слегка улыбается. — Приветики. В Ирландии было круто, спасибо, что спросили. И мы действительно потратили большую часть бюджета, но, откровенно говоря, оно того стоило. — Точняк, — сердечно соглашается Дин, плюхаясь на свободное место рядом с Кастиэлем. — Так вы надолго к нам? — Нет, — говорит ему Адам. — Нам через пару дней на работу, так что сегодня вернемся домой. Я подумал, что можно было к вам заглянуть. Сэм с Эйлин до сих пор на медовом месяце? Дин кивает. — Ага, но они уже скоро вернутся. Я им передам, что ты спрашивал. Как работа? До сих пор работаете в охране? Адам закатывает глаза. — Михаил это терпеть не может, но зато хорошо платят. Заткнись, это правда, и ты знаешь. Ему не нравятся алкаши. Михаил ненадолго выглядывает, расправляя плечи и сверкая глазами. Он выглядит очень раздраженным. — Они — позорище. Люди, не в состоянии стоять на ногах, воняющие потом и отчаянием, грязные. Я бы их скорее прикончил, чем охранял. Дин неловко переминается. — М-да, что ж, сделай мне одолжение и не убивай их. Пожалуйста и спасибо. Люди грязные, пускай и так, но они все еще люди. — Я ему это и говорил! — выпаливает Адам, взмахивая руками и свободно облокачиваясь на сиденье — так, как Михаил никогда не сможет. — Видишь? Дин прав. И если бы я мог напиться, я бы с радостью ненадолго побыл грязным. Боже, я скучаю по опьянению. — Кажется, удовольствие от нездорового эффекта от алкоголя — это семейное, — бормочет Кастиэль, качая головой. — Сэм и Дин тоже любят это дело. — Говорит тот, кто однажды выпил целый винный магазин, с конкретной целью нажраться, — дразнит Дин, глядя на легкий румянец Кастиэля. — Кастиэль, — неодобрительно говорит Михаил, замещая Адама и хмурясь, — это правда? Ты опустился до таких стандартов? — В его защиту скажу, что он тогда разбирался со своим папашей, и, поверь мне, в этом вопросе без бутылки не разберешься, — говорит Дин, слегка пожимая плечами. — Аминь, — усмехается Адам, переключаясь между собой и Михаилом так легко, что Дину становится все сложнее заметить переход. — Я пытался смириться с тем, что наш отец был бесполезен, — объясняет Кастиэль, взмахивая рукой и фыркая. — К сожалению, мне часто приходилось сталкиваться с этим открытием в последующие годы. — Ну, больше тебе не нужно с этим возиться, — говорит Адам с нежной улыбкой. — Сколько уже прошло? С тех пор, как вы разобрались с Богом? Дин выдыхает, выпучив глаза и пытаясь понять, сколько прошло времени с тех пор, как Бог, наконец, встретил свою кончину. — Черт, прошло… что, уже почти два года, Кас? — Да, — подтверждает Кастиэль. — Ага, два года, — Дин отзывается эхом. Адам постукивает по столу и слегка маниакально улыбается им с искрой в глазах. — И мир не перестал вращаться. Вот это я понимаю — жизнь. — Можешь повторить, — Дин медленно поднимается с сиденья, указывая пальцем на Адама. — Я схожу за пивом. Ты будешь? — Да, конечно. — Кас? — Нет. — Какие у тебя на сегодня планы? — Адам спрашивает Кастиэля, когда Дин уходит на кухню за парой бутылок пива. Когда Винчестер возвращается, отчетливо видно, что сейчас у руля Михаил, внимательно слушающий Кастиэля. Дин дает ему пиво, и Михаил на автомате открывает его, морща нос, когда делает глоток. Дин не впервые оказывается в шоке от их связи — от того, что Михаил делает что-то наперекор себе ради Адама, что позволяет ему контролировать, когда тот захочет, что он просто… так сильно о нем заботится, — и Дин никак не может этого понять. Он в любом случае благодарен за это, счастлив, что Адам свободен, пускай это и одна из самых странных вещей, что ему доводилось видеть. — И мы, вероятно, успеем разобраться с еще одним делом до возвращения Эйлин и Сэма, — говорит Кастиэль, выглядя равнодушным к действиям Михаила. — Если хотите, я могу написать Адаму, когда они приедут. Можете зайти, когда у вас будет выходной. Михаил отводит взгляд в сторону, глядя в пустоту, а затем кивает. — Да, Адам хочет. — Есть планы на сегодня? — спрашивает Дин, усаживаясь на стул. — В смысле, помимо того, чтобы тусить с нами. — Мы сходим поесть, — выдает Адам, и его тело оживает, как только оно вновь оказывается в его руках. — В Ирландии, может, и лучший хмель, но в бургерах с Америкой ничто не сравнится. Да, Михаил, я дам тебе съесть огурцы, — Адам закатывает глаза и раздраженно смотрит на Кастиэля с Дином. — Это его любимая часть. — Это, видать, семейное, — шутит Дин, тыкая Кастиэля в руку. — Он их любит рассасывать. Думаю, это как-то связано с солью. — Мне не нравится текстура, — серьезно говорит Кастиэль. Адам усмехается. — Ага, Михаилу тоже. Дин и Адам понимающе переглядываются — они оба добровольно приютили двух придирчивых ангелов, к которым они питают уж слишком теплые чувства. И это еще одно напоминание о том, что Адам с Михаилом немного ближе, чем хотелось бы Дину, но, черт, по крайней мере, он счастлив. И довольно приятно иметь точки соприкосновения, даже если это — счастливые отношения с ангелами, любителями соленых огурцов, которые просто хотят защитить своих людей. — Я бы не отказался от бургера, — говорит Дин. — Отлично, — радостно щебечет Адам. Кастиэль закатывает глаза. — Вы оба слишком привязаны к жиру и мясу. Михаил вздыхает, оказавшись снаружи. — Что есть, то есть. Теперь их очередь переглядываться, и Дину приходится сдерживать улыбку. Ему нравится думать, что Адам тоже улыбается, пускай он и не может сейчас этого показать. И он прав. Вернувшись спустя всего пару мгновений, Адам смеется. Дин не сдерживается и присоединяется к нему.Х
Всего две недели спустя Сэм с Эйлин уже дома, оба загорелые и с улыбками до ушей. Дин настолько счастлив видеть их, что он, черт возьми, не в состоянии сдержать свою радость. Он обнимает Эйлин, целует ее в щеку, делает ей комплимент по поводу новой, более короткой, стрижки — видимо, она подстриглась на медовом месяце. Он обнимает Сэма чуть дольше, чем надо, похлопывая его по спине, наверное, слишком уж сильно, но Сэм просто сияет. — Хорошо отдохнули? — спрашивает Дин, глядя на них с такой широкой улыбкой, что у него болят щеки. — Ох, просто прекрасно, — хвалится Эйлин, махая рукой в воздухе. Кольцо у нее на пальце простое, но симпатичное, и оно хорошо смотрится на ней. — Мне дали подержать обезьянку; она постоянно дергала Сэма за волосы. О, и у нас был лучший номер в отеле. Сэм наклоняет голову. — Лучший, в котором я был. У них было вино в качестве комплимента и все такое. — Вы оба выглядите очень счастливыми, — мягко говорит Кастиэль с теплым выражением лица. — Я рад, что вам все понравилось. — Еще бы! — радостно восклицает Сэм. — И знаете что? Мы же ездили по гробницам, помните? Чувак, ты не поверишь, что мы нашли. Оно у меня в сумке; ты просто обязан это увидеть, Кас, тебе понравится. Кастиэль послушно следует за размахивающим руками Сэмом, возбужденное бормотание которого Дин едва ли может разобрать, когда они исчезают в коридоре. Эйлин глядит им вслед с любовью, отблескивающей в глазах. Дин протягивает руку и с улыбкой дотрагивается до ее плеча. «Я счастлив, что вы счастливы,» — говорит он жестами. Эйлин улыбается. «Очень счастливы,» — отвечает она. А затем она вслух говорит: — Как у вас тут дела? — Ну, знаешь, как обычно, — легкомысленно взмахивает рукой Дин. — Поработали над парой дел, сходили на несколько свиданий, реорганизовали библиотеку, чтобы Сэму было насчет чего повыеживаться. — Это так мило с вашей стороны, — шутит Эйлин с отчетливым весельем в выражении лица. — Ты же знаешь, как Сэму нравится выеживаться. Дин усмехается. — Да, он живет ради этого. Ну, давай, выкладывай. Уверен, у вас накопилось много историй. Улыбка Эйлин приобретает пошлый оттенок. — Если уж совсем начистоту, большинство времени мы провели в номере. Мы оценили кляпы, которые вы подарили нам на свадьбу. — О, нет, — лицо Дина искажается в ужасе. — Даже те бомбочки для ванн в форме члена? — На самом деле, они довольно приятно пахли, — говорит Эйлин, хихикая, когда Дин притворяется, что его сейчас вырвет. — А я-то думал, что Сэм все сожжет, — бормочет Дин, качая головой. В глазах Эйлин играет искорка. — Он хотел поначалу, но потом я показала ему все прелести тех пушистых розовых наручников. Спасибо за это, кстати. Дин стонет. — Ладно, ладно, я услышал достаточно. Я рад, что вы повеселились и все такое, но, пожалуйста, хватит. Есть еще какие-нибудь истории, которыми тебе до смерти охота поделиться? — Ну, мы практически обчистили казино. Сэм до жути хорош в покере, ты знал? — Черт, конечно. Я его всему научил. Вы потратили все за вечер? — Да, — Эйлин пожимает плечами. — Сэм выкупил ресторан, чтобы мы могли побыть вдвоем. Мы так много съели. Ему чуть не пришлось выкатывать меня оттуда. Дин звонко смеется. — Ох, прекрасно. Вообще-то, даже мило. У пацана голова на месте. — Очевидно же. Он женился на мне. — Справедливо. — Так, что насчет вас? — Эйлин приподнимает брови, с любопытством оглядывая Дина. — Ничего такого не произошло, пока нас не было? Дин делает паузу. Он начинает рассказывать ей словами, но ловит себя в последний момент. Как он выяснил, ему гораздо проще говорить о чем-то на языке жестов. Что-то в общении без слов его успокаивает. Выучив жестовый язык, он сразу начал проводить много времени за такими разговорами с Эйлин и наслаждаться ими. Она знает много его секретов, просто потому что ему комфортно делиться ими без надобности озвучивать их. Плюс, он любит Эйлин; они стали намного ближе, чем он того ожидал. Она не просто девушка брата, его пассия и жена… она еще и очень хороший друг. Она — тот самый человек, который позаботился о нем, когда он случайно выпил Эверклир; та женщина, что уговорила его пойти за Кастиэлем, когда он сам боялся это сделать. Она — одна из немногих людей, кому он может на самом деле доверить Сэма. Она теперь его невестка официально, но он уже много лет воспринимает ее, как члена семьи. Дин сглатывает и жестикулирует: «Произошло. Мы с Касом решили, что тоже хотим медовый месяц.» Эйлин выпучивает глаза и начинает так бысто размахивать руками, что Дин едва поспевает за ней. «Вы женитесь? Когда? Кто сделал предложение?» «Нет, нет, все не так,» — жестикулирует он, качая головой и хмурясь. «Мы просто пришли к решению, что оба этого хотим. Я думаю, все будет просто и скромно. Только для нас с семьей.» «Оу, это прелестно,» — мило улыбается Эйлин. «Мы с Сэмом ждали этого, знаешь ли.» Дин тихо усмехается. «Думаю, я, на самом деле, тоже.» — Ты же знаешь, что Сэм будет не в себе, да? — спрашивает Эйлин, сжимая руку Дина. — Ага, поэтому я и попросил Каса рассказать ему, — говорит Дин, игриво подмигивая. Эйлин заключает Дина в объятия. — Я так рада за вас. Это чувство прекрасно — выйти замуж за любовь своей жизни. Послушай меня, секс становится даже лучше. Дин запрокидывает голову и смеется, глядя на то, как она отстраняется и подмигивает. Он уже собирается ответить, как Сэм залетает в комнату с восторженными глазами размером с блюдца. — О, боже, вы с Касом женитесь? — на одном дыхании выпаливает он. — Это было быстро, — бормочет Дин, переводя взгляд на Каса, когда тот заходит в комнату. Кастиэль пожимает плечами. — Он спросил, не произошло ли чего важного в его отсутствие. Решение вступить в брак кажется важным. — Справедливо, — Дин поворачивается к Сэму, который, кажется, сейчас из кожи вылезет. — Да, Сэм, в какой-то момент мы сыграем свадьбу. Нет, кольца нет, и никто не делал предложение. Мы просто об этом поговорили. Мы хотим отправиться в Канаду на медовый месяц. И, нет, свадьба пышной не будет; она будет даже скромнее вашей. Мы с Касом уже все обсудили, и мы не хотим шумихи. Сэм прищуривает глаза. — Ладно, хорошо, но клятвы и, как минимум, один танец должны быть; это просто традиция. Дин смотрит на Кастиэля, выгибая бровь. — Слышал, Кас? Это традиция. — Мы не совсем традиционные люди, Сэм. Думаю, небольшой встречи и регистратора будет достаточно. Мне не нужны традиции, чтобы показать свою любовь к Дину. Он все прекрасно знает, — Кастиэль закатывает глаза, когда Сэм слегка надувается. — Однако, я не против хотя бы одного танца. Сэм мгновенно оживляется заново. — Чур музыку я выбираю, — быстро говорит Дин, пытаясь поскорее застолбить свои права. — Знаете, Джоди могла бы получить сан уже к завтрашнему дню, если бы мы попросили, — легко говорит Сэм, невинно пожимая плечами. — Спешка ни к чему, — говорит Кастиэль, глядя на Дина с мягкой, любящей улыбкой. Дин улыбается в ответ. — Да, у нас полно времени. «Вечность,» — думает он, — «столько, сколько захотим — многие годы, что можно посвятить друг другу. И именно этим мы и займемся.»Х
Дин просыпается запутанным в одеяле, ему жарко и неудобно. Он чувствует, как ускользают последние крупицы ночного кошмара. Он нахмуривается в попытке разглядеть очертания комнаты в темноте, в поисках пока непонятно чего. Или кого, вообще-то, когда он осознает, что ищет Кастиэля. Его здесь нет. Часы говорят, что сейчас 4:16, и это все, что Дину нужно знать. Кастиэль редко вылезает из постели до семи утра, даже если и не спит, он все равно ждет, пока проснется Дин. Он уходит лишь по одной причине, и Дин пинками скидывает одеяло с тяжким вздохом, вытаскивая себя из кровати. Он зевает, укутываясь в пальто потеплее, и ворчит про себя в попытках засунуть ноги в ботинки, не имея под рукой опоры, чтобы сохранить баланс. Подготовившись к холоду улицы, он пробирается сквозь спящий бункер, находя успокоение в его тишине. На улице едва светает, и ночное небо начинает приобретать мягкие голубоватые оттенки. Уже скоро взойдет солнце, как и всегда, медленно поднимаясь и опускаясь, когда Земля совершает очередной оборот. Было время, когда Дин сомневался в том, что мир продолжит свое существование; время, когда Чак был тому угрозой, но эти тревоги уже давно прошли, и Дин благодарен за то, что ошибался. Под ботинками хрустят листья, когда он шагает по тропинке, ведущей через небольшой лес, и проходит по ступенькам, которые он теперь знает, как свои пять пальцев. Место, куда он направляется, недалеко — за деревьями; он замечает Кастиэля, стоящего у одного особо знакомого деревца, как и ожидалось. Приближаясь, Дин тихо вздыхает. Дин помнит, как он строил небольшое надгробие у корней этого дерева, весь день работая на износ и истекая потом, когда лучи солнца пробивались сквозь листву. У них с Кастиэлем тогда произошла ссора — та, что выудила на поверхность старую боль и воспоминания, что они уже похоронили. Однако, некоторые вещи тяжело всегда держать под контролем, особенно, когда они так много значат, так что в их периодических стычках насчет Джека нет ничего особенного. Вот только конкретно та ссора была очень сильной, наверное, даже худшей с тех пор, как они начали серьезные отношения. Дин чувствовал себя нереально виноватым и злым, и он не хотел видеть Кастиэля, который в равной степени был против времяпровождения с ним. Тогда он трансформировал энергию в постройку деревянного надгробия в форме колонны, которую было не сломать без усилий. На ее вершине фотография Джека, чья улыбка застыла в вечности. Прямо рядом с ней расположилось фото Мэри — недавнее, сделанное до ее второй смерти: у нее короткие, светлые волосы, а зеленые глаза искрятся от смеха. На этой колонне Дин вырезал цветы, чьи лозы закручивались вниз, а лепестки, пусть и немного кривые, зато они точно не увянут со временем. Он вложил в эту работу много усилий, продуктивно избавляясь от своих тревог, и у него действительно хорошо получилось. Это — лучшее поминовение, что он может им дать, и любившие их люди, которые все еще живы, заслуживают места, где можно по-настоящему оплакать их. Такое редко бывает у них в жизни — шанс оплакать тех, кого они потеряли. В конце концов, Дин набрался мужества показать свою работу Кастиэлю, и он был просто в ужасе, когда тот долго на нее смотрел, а затем рухнул и заплакал. Но сквозь слезы Кас целовал его, безостановочно проговаривая слова благодарности, и на весь день засел у памятника. Кастиэль часто здесь бывает, просто стоит и разглядывает фотографии. Здесь его окутывает какая-то печаль, но Дин думает, что, может, оно и к лучшему. Как он понял, горевать — важно, и он рад, что помог Кастиэлю этому научиться. И, конечно, он показал это место и Сэму, который бывает здесь каждое утро перед пробежкой, а Дин иногда приходит сюда, чтобы съесть тарелку любимых хлопьев Джека. Подходя к Кастиэлю и глядя на фотографию мамы, Дин спрашивает: — Скучаешь по нему сегодня? — Я каждый день по нему скучаю, — мягко отвечает Кастиэль, прижимаясь к Дину. — Но, да, сегодня сильнее, чем обычно. — Хочешь, чтобы я ушел? — тихо спрашивает Дин. Кастиэль переплетает их пальцы, укладывая голову на плечо Дина. — Нет, — шепчет он, — останься, пожалуйста. — Конечно, милый, — Дин оставляет поцелуй на макушке Кастиэля, закрывая глаза и сглатывая. — Я буду рядом. Всегда. Кастиэль слегка улыбается. — Я знаю. В полной тишине они держатся друг за друга и разглядывают изображения тех, кого они потеряли, отдавая дань памяти. Есть что-то в том, как они стоят, словно единое целое, перед фотографиями Мэри и Джека. Они существуют в мире без них, едва не потеряв друг друга из-за того, что потеряли их. Однако, они вместе ступают в каждый новый день, становясь все сильнее. Дину нравится думать, что Мэри и Джек гордились бы ими. И, может, все, что у них осталось — это лишь воспоминания, но Дин знает, как они важны. Он жил без них, тонул в них, цеплялся за них и творил новые. Они важны; важнее, чем он способен осознать, и он держится за каждое из них — будь оно хорошим или плохим. Каждое мгновенье его жизни имеет значение, имеет цель, и понять это он может лишь с помощью воспоминаний: измерить вес каждой секунды своей жизни, оглядываясь назад. Воспоминания захлестывают его, а иногда причиняют боль, но, в основном... они заставляют его улыбаться. Потому что дело вот в чем. Время идет, мгновенья раскалываются, он теряет себя, теряет семью, и жизнь меняется, нравится ему это или нет. Но ему не нужно этого бояться, больше нет; не теперь, когда он понял так много за последние несколько лет. Все заканчивается... но воспоминания вечны. Дин сжимает руку Кастиэля, а Кас сжимает в ответ. И Дин знает, что этим воспоминанием он будет дорожить до конца своих дней.конец.