Пробуждение

Улица, освещённая несколькими фонарями, которые не оставляют после себя никакого света, почти полностью погружена во мрак. Сверху падают капли дождя, а мои волосы от этого намокают, после чего, я провожу руками по прядям, зачёсывая их наверх. Я стараюсь дышать полной грудью, чтобы не нервничать так, как это было пару минут назад, когда я поговорил с мамой Эшли, узнав о том, что с ней случилось. Внутри всё напрягается, что становится сложно дышать, будто мне кто-то ударил в живот, или я упал с какой-то вышки. Ноздри раздуваются, кулаки сжимаются от непонимания того, что случилось. Сзади себя слышу шаги, пытающиеся догнать меня, но я никого не слышу и не хочу. — Хиро! Меня окрикивают, но я не обращаю на это никакого внимания. Единственное, что я сейчас вижу – это большое здание, в котором лежит моя девушка. — Хиро, твою мать! – женский голос, смешивающиеся с мужским, отвлекает меня от моих мыслей. — Остановись ты. – после этого меня дёргают за плечо, а я со злостью оборачиваюсь, встречаясь с глазами Кайли, а потом и с Рэном. — Что? – вырывается из меня. — Во-первых, успокойся, если ты будешь на таком взводе, то тебя никто не пустит. — Веришь? – я изгибаю бровь. — Мне все равно. — А нам нет! Ты в таком состоянии можешь устроить погром и нас вышвырнут оттуда быстрее, чем мы скажем слово. — Ты хочешь что-то предложить? Если нет, то, пожалуйста, не трогай меня. — Я хочу, чтобы ты постоял в сторонке, пока мы с Рэном будем договариваться, ибо тебя туда не пустят просто так, если она лежит в реанимации. — А давайте я сам схожу туда и обо всём договорюсь, а потом расскажу вам все в мельчайших подробностях, хорошо? – взмываю руками, указывая пальцем сначала на больницу, а потом на друзей. —Что вы носитесь со мной, как с маленьким. — Никто с тобой не носится, я тебе пытаюсь донести то, что сейчас поздно и скорее всего, всё закрыто, особенно приём посторонних. — Кайли, я тебе ещё раз повторю, мне плевать закрыто или нет, я туда всё равно зайду. — Я и не сомневалась, но... Подруга хочет что-то сказать следом, но я разворачиваюсь и иду дальше, а позади слышу только вздохи. Перед моими глазами образуется стеклянная дверь, которую я открываю без раздумий. В нос сразу же бьёт ужасный запах, который смешивается с больничными препаратами и спиртом. Глаза еле привыкают к яркому свету, потому что на потолке светит огромная лампа. На ресепшене сидит достаточно молодая женщина с рыжими волосами, которая упорно говорит с кем-то по телефону, размахивая руками во все стороны. — Какого черта я должна тебя прощать после того, что ты сделал? – говорит она в трубку, наверное, своему ухажёру. Я встаю прямо напротив неё и облокачиваюсь на стойку, когда она меня всё также не замечает, меня начинает это раздражать ещё больше. Вырываю из её руки стационарный телефон, кладя его на стол. — Что вы себе позволяете? — Ничего, выясняйте свои отношения дома, а не здесь, – отвечаю ей, на что она открывает рот и удивляется моим словам. — Эшли Брукс в какой палате? — Молодой человек, приём гостей закончился два часа назад. — Значит откройте его ещё раз. — Приходите завтра в десять утра, – заканчивает она, начиная что-то записывать, отворачиваясь от меня. — Я бы с радостью, но до утра не доживу, смертельно болен, можете меня тоже в палату положить, не стану занимать долго место, – говорю это, изгибая губы, делая грустную гримасу. — Очень смешно, но ни чем помочь не могу. — И это наши врачи? – я прикладываю ладошку ко лбу, а на лице выражаю шок. — Мне же плохо, неужели не видите? Еле на ногах стою, – поворачиваю голову в сторону, видя там какого-то парня, который стоит рядом с коляской для инвалидов. — Молодой человек, подайте вот это каталку, а то сейчас рухну и сознание потеряю. Пара глаз смотрят на меня, как будто я сбежал из психушки. Мужчина в медицинской форме уставился на меня, а через секунду перевёл взгляд на девушку за белой стойкой, на что она вздохнула. — Можешь выключить комика? Мы тут работаем и нам некогда наблюдать за твоим концертом. — Работа заключается за болтовнёй по рабочему телефону со своим парнем? – ухмыляюсь, закусывая губой, кивая на трубку. — Простите, не знал. Если тут так работают, то возьмите меня, я люблю поболтать. — Будьте любезны, покиньте здание, – рыжеволосая улыбается мне, кривя улыбку. План попасть в палату хорошим способом проваливается с каждой секунды, но сдаваться я не собираюсь. Зайдём с другой стороны, почему бы и нет. — Ладно, простите, мне правда очень стыдно за все свои слова, но скажите, пожалуйста, в каком крыле она находится? Чтобы я завтра не занимал вашего драгоценного времени, – она смотрит на меня с подозрением, затем закатывает глаза, но всё же сдаётся. — Мы недавно её перевели в обычную палату после реанимации. — Хорошо, спасибо, но где это находится? – девушка сужает свои глаза, прожигая меня ими. — Понимаете, там находится моя девушка, и я не хочу тратить время завтра на вопросы, где она лежит. Я хочу придти и сразу увидеть её, понимаете? – на последних словах делаю свой голос так, чтобы он звучал ещё больше печальнее. — Во-первых, мы вообще не должны вас пускать, потому что сейчас могут приходить только родственники. Во-вторых, меня завтра не будет, смена закончится, и вы будете рассказывать всё это не мне, слава богу, так что мое время вы тратить не будете. Да твою ж мать. Очень хочу послать её куда подальше, но понимаю, что сейчас нужно добиться того, чего я хочу. — Ещё лучше, мне нужно будет заново что-то объяснять, а моя девушка обидится на меня, если я задержусь хоть на минуту. — Раз вы так переживаете, почему раньше не пришли? Она находится здесь больше суток. — Говорю же, я сам болен, вчера обследование проходил, вот и не смог придти, – я стараюсь сказать это с большей убедительностью. — Сами понимаете эти анализы отнимают уйму времени и сил. — Можно у вас поинтересоваться? Как вас зовут? — Это имеет значение? — Да, мать Брукс запретила пускать парня, которого зовут...не помню как, секунду, – она открывает какую-то книжку и ищет там что-то. — Хиро. Эта женщина даже здесь умудрилась все испортить. Господи, где я так провинился? — Как хорошо, что меня зовут...Томас, – немного заминаюсь, но вроде бы это не выглядит странно. Отвратительное имя. Она продолжает слушать меня, кивая головой, как будто ей очень интересны мои басни, но на самом деле ей абсолютно плевать, ведь девушка хочет поскорее от меня избавиться, чтобы я перестал мозолить ей глаза. — Хорошо, считайте, что вы меня убедили, хотя я вам не особо верю. Смотрите, Брукс сейчас в палате, которая прямо по коридору, а затем налево и первая дверь, – после этого поворачиваю голову на этот проход, осматривая куда идти. — Я вам ответила, а теперь идите отсюда. Странно, что палаты находятся на этом же этаже, обычно они выше или в другом блоке. — Ага, спасибо. Кидаю на неё последний взгляд, где мелькает маленькая улыбка, а затем перепрыгиваю через турникет, опираясь руками о борта. Позади себя слышу крики, а затем звук открывающейся входной двери. Оборачиваюсь и вижу Кайли с Рэном, с которых стекают капли от дождя. Продолжаю идти вперёд, когда первый коридор заканчивается, поворачиваю влево, ища глазами первую дверь. Интересно, она могла сказать мне неверную информацию? Скорее всего да, но меня не смутит обойти абсолютно все палаты, чтобы найти нужную. Рывком дергаю ручку, а потом понимаю, что нужно было постучатся, ведь там может быть не Эшли. Комната в которой я оказываюсь выглядит, как обычная медицинская палата. Стены покрыты белой краской, в углу стоит деревянный стол, окна закрыты плотными шторами, а из-за них мало проникает свет, поэтому палату освещает лишь одна лампа на тумбочке. На кровати замечаю девушку, подхожу ближе, видя светлые волосы, раскиданные на подушке. Аккуратно тяну руку, пальцами отодвигаю пряди, открывая лицо. Выдыхаю полной грудью, когда понимаю, что это именно Эшли. Внутри всё скручивается от её бледного вида. Её шея обмотана белой повязкой. Рядом стоит капельница, а из неё выходит трубка, подсоединенная к её вене. На её щеке есть несколько царапин, которые я медленно обвожу подушечками пальцев, чтобы не задеть. От этого движения её ресницы начинают дрожать, а затем она потихоньку открывает веки. Сначала её глаза привыкают к свету, от чего блондинка щурится, потом переводит взгляд на меня, потирая их. — Ты пришёл... – после этих слов она хватается за свою шею, её голос хрипит, видно, что ей тяжело говорить. — Да, я здесь, – я беру её ладошку, которая утопает в моей, и целую в тыльную сторону, присаживаясь на корточки. — Это точно ты? Или у меня от этих лекарств крыша едет? — А у тебя уже был опыт с галлюцинациями? – усмехаюсь, а на её лице заметно непонимание. — Прости, да, это я. Могу ущипнуть, чтобы ты поверила... — Нет, спасибо, у меня и так всё тело ломит, – Брукс пытается привстать на локтях, садясь на койку удобнее, параллельно хрипя от боли. — Эшли, ну зачем? Тебе и так больно, лучше бы лежала и не двигалась. — У меня спина затекла от одного положения, поэтому мне так даже лучше, – она немного улыбается, скрывая то, что ей очень неприятно от любого движения. — Как ты попал сюда? — Через окно залез, – пожимаю плечами, а она усмехается. — Ты фанат Человека-паука? Не знала. — Конечно, ты разве не видела плакаты с ним в моей комнате? — У тебя есть игрушка с Бэтменом, но паучка я у тебя не видела. — Ладно, ты меня раскусила...На самом деле, я ненавижу Человека-паука. — А мне он нравится. — Наши вкусы всегда различались, Эш. — Это да, но как ты попал сюда? — Раз окно не подошло, то я вошёл через дверь. — Хиро... — Ладно, я всего лишь скрутил шею женщине, которая не хотела меня пускать, – ее глаза тут же округляются, но я тут же её успокаиваю и сильнее сжимаю её руку. — Шучу, но я был близок к этому, честно. А если серьезно, то твоя мама сказала, что ты в больнице. — Что? – она удивляется. — Ты разговаривал с ней? — У меня не было выбора. Ты не отвечала мне два дня, я писал тебе и звонил, но всё было тщетно. Пришлось после игры идти к вам домой и узнавать где ты. — О господи. Я же пропустила игру, – она проводит руками по волосам, откидывая голову на подушку. — Я же никого не предупредила, а я капитан команды, вдруг меня исключили за неявку на матч? — Перестань, никто тебя не выгонит, если ты пропустила одну игру, тем более у тебя есть уважительная причина. — Как только мне выдадут телефон, я сразу же обзвоню всех. Надеюсь, что вы выиграли, – Эшли смотрит на меня, сужая свои глаза. — Вы же выиграли? — Обижаешь, мы с Рэном были, как всегда, самыми лучшими, – победно улыбаюсь, вспоминая события сегодняшнего дня. — Я в вас не сомневалась. На минуту мы замолкаем и просто смотрим друг на друга. Сейчас она выглядит иначе, на ней нет много косметики, глаза немного опухшие, наверно она долго спала. Я провожу взглядом по её телу, замечая на руках несколько ранок. Я хочу задать вопрос, который крутится у меня на языке с самого начала, но меня останавливает звук открывающейся двери. Поворачиваю голову, замечая двух людей, стоящих в проёме. Кайли и Рэн. — Хиро, если ты ещё раз пойдёшь сам с кем-нибудь договариваться, то я лично тебя задушу, – брюнетка проговаривает это, скрещивая руки на груди. — Мы десять минут упрашивали её не поднимать охрану и вызывать специально службу, потому что ты проник сюда без разрешения. — Пошли они нахрен. Я старался, понимаешь? Очень старался договориться, но у меня не получилось. — Совет на будущее: не нужно хамить, когда с кем-то договариваешься. — Я тебя буду всегда звать, мамочка, – она усмехается, и они с Рэном проходят внутрь, становясь по другую сторону кровати. — Эшли, как ты себя чувствуешь? – спрашивает Дэвис. — Уже лучше, но шея очень сильно болит. — Что случилось тогда? Твоя мать сказала, что на тебя кто-то напал. — Да, все так и было. Я вызвала такси, чтобы уехать из бара, но потом поняла, что хочу подышать воздухом и отменила поездку. Когда я проходила через лес, то я услышала шелест листьев, потом обернулась и увидела огромного волка, – Рэн с Кайли мимолетно переглядываются, а затем приходят в шок от услышанного. — Я старалась не двигаться, чтобы не привлекать внимания, стала медленно отходить назад, но споткнулась о камень и упала, после чего он кинулся на меня и вцепился в шею. Я понимаю, что буквально несколько дней назад тоже видел волка, но он меня не тронул, потому что я кинул в него камень. По её щекам начинают капать слёзы, а голос ещё больше дрожит, я придвигаясь к ней, садясь на кровать. Перекидываю правую руку, огибая её плечи, аккуратно обнимаю её, прижимая к себе, а она утыкается носом в мою грудь. — Эй, всё хорошо, ты жива и сейчас тебе ничего не угрожает, – я стараюсь ее успокоить, но у меня это плохо выходит. Я никогда не понимал, как некоторые люди могут успокаивать и подбирать правильные слова, чтобы поддержать кого-то. Честно, я вообще не понимаю этого. Слова по типу: «Мне очень жаль, все будет хорошо» - полный дебилизм. Твоя жалость никому не упала, а ничего хорошего уже не будет, ведь самые плохие моменты, которые случаются, всегда отпечатываются на корке в твоём подсознании. А фраза: «Время лечит» - ещё хуже. Это не работает. Ты никогда не сможешь выкинуть это из своей головы, тебе всегда будет больно от воспоминаний. К сожалению, мы не можем стирать память. — Я так испугалась, я думала, что не выживу и уже прощалась с жизнью, но потом это чудовище меня отпустило, а я осталась истекать кровью. Мне становится невероятно больно от ее слов. Я не знаю, как ей сейчас можно помочь, ведь я должен был быть рядом тогда, но я же не знал, что она попрётся ночью домой. Единственное, что я мог тогда сделать - это лично посадить её в такси. — Странно, что он укусил тебя именно в шею, – прерывает тишину Рэн, а мы все переводим на него непонимающие взгляды. — Я имею ввиду, что он мог укусить тебя куда угодно. Рука, нога, живот, что угодно, но почему именно шея? Это очень странное место, вам не кажется? — Ты можешь пойти к нему и узнать почему именно туда, – отвечаю я. — Наверное, это из-за того, что я упала, и он ухватился именно так, я не знаю, – Эшли трясёт головой в разные стороны, закрыв глаза. — Мы можем об этом не говорить? Каждый раз, когда я закрываю глаза, то у меня именно эта картина в голове, хотя я помню всё обрывками. — Тебя потом нашли родители? — Да, мама рассказала мне, что я не отвечала после того, как отправила сообщение, где написала, что вышла из бара и иду к ним. И они подняли панику, решили меня встретить, но нашли меня на земле с порванной шеей. — Она мне сказала примерно тоже самое, но параллельно обвиняла меня во всём. — А ты тут при чём? — Она решила, что я должен был тебя проводить, но я же не знал, что ты решишь прогуляться ночью, – я вздыхаю, потирая веки. — Она меня теперь ещё больше ненавидит. — Это не так, она хорошо к тебе относится... — Правда? Чтоб ты понимала, она назвала моё имя контролёру, чтоб меня не пускали, пришлось сказать, что меня зовут Томас. — Хорошее имя. — Ужасное, Эшли. Но это первое, что пришло в мою голову, – на несколько секунд все замолкают, и я решаю рассказать свою историю. — Кстати, не ты одна видела большого волка. За день до своего дня рождения я пошёл в бар, а когда возвращался ночью, то тоже шёл через лес, там я увидел огромного серого волка. — Он тебе ничего не сделал? – перебивает меня Кайли, закусывая губу. — Нет, он рычал на меня, но я кинул в него камень, а потом пушистый зверёк убежал. — Бро, ну ты и гений. Пошёл на волка с камнем, – усмехается Рэн. — Иди в зад, я не знал, что мне делать. А тогда я был в стельку пьяный, и эта идея показалась мне самой оптимальной. — Ладно, Эшли, поправляйся, а нам пора. Я пообещала, что мы пробудем здесь максимум десять минут, – Робинсон начинает уходить, таща за собой Дэвиса. Я не особо хочу сейчас уходить, но понимаю, что так будет лучше, ведь проблемы нам сейчас точно не нужны, поэтому встаю с кровати, а девушка лежавшая на меня, грустно стонет, отодвигаясь от меня. — Я приду завтра, хорошо? – наклоняюсь к ней и оставляю лёгкий поцелуй на её губах. — Тебе нужно что-нибудь принести? — Мой телефон вернут завтра, можешь принести какие-то наушники? Буду сериалы смотреть, – она мягко улыбается, приоткрывая ряд белых зубов. — Хорошо. До завтра. — Люблю тебя! — Знаю, – тихо говорю себе под нос и покидаю палату. ******** Вставляю ключ в замочную скважину и аккуратно прокручиваю его. Стрелка часов давно перемахнула за двенадцать часов ночи, думаю, что папа с Хейли уже давно спят, а я не хочу будить их своим приходом. Стараюсь тихо стянуть с себя кроссовки, но задеваю верхнюю полку головой, тем самым ударяясь об неё. Надеюсь, что это было не слишком громко. Проходу в глубь коридора, заходя в гостиную, где стоит стол, который накрыт на пять персон. В голову сразу бьют воспоминания о том, что мы должны были придти на ужин с друзьями, но все так затянулось с Эшли, и я вовсе забыл про это. Укол о том, что я в первую очередь подставил Хейли, которая готовила всё и ждала нас. Ноги начинают тянуть меня в сторону шкафчиков на кухне, где стоит алкоголь. Нужно немного снять стресс и расслабиться. Открываю дверцу, видя перед собой ликёр с карамелью, который я сразу же открываю и подношу к своим губам. Приятный запах сразу же щекочет ноздри, а я делаю несколько глотков, обжигая свое горло. Приятное тепло проходит по стенкам, от чего я получаю искреннее удовольствие. — Ты бы хоть в стакан налил. Зачем из бутылки пить? Резко оборачиваясь на голос и замираю, когда перед собой вижу отца. Он одет в спортивные штаны и белую футболку, а это выглядит так по-домашнему. — Мы ждали вас два часа, но вы так и не пришли. Хейли очень расстроилась. — Я знаю, утром извинюсь перед ней. Снова тянусь к горлышку под напористый взгляд Клауса, который так и хочет сделать во мне дырку. Закатываю глаза и хватаю бокал, куда выливаю содержимое бутылки. — Так лучше? — Да, – он подходит ближе и отодвигает стул, садясь на него. — Налей мне тоже и тащи свой зад сюда. — Хочешь устроить разговор по душам, как это происходит в нормальных семьях? – отвечаю ему, когда наливаю вторую порцию, присаживаясь напротив него. — Думаю, что ты сам этого не хочешь, но узнать, где ты был, мне всё же придётся, – пожимает отец плечами, отпивая ликёр. — С чего ты решил, что я буду тебя рассказывать? — На самом деле, догадаться не сложно, что случилось. — А ты экстрасенс? – усмехаюсь, облизывая губы. — Или отцы видят своих детей насквозь? Ну или как там говорится? — Экстрасенсом быть не нужно, сыночек, – мужчина вздыхает, немного подкатывая глаза. — Ты собирался сходить к своей девушке. Не помню её имя, но это не особо важно. Вы хотели её проведать, но так как тебя не было очень долго, следовательно, что-то случилось. — Ну да, это пожалуй очевидно... — Ты можешь рассказать. Может я смогу чем-то помочь. — Не особо хочу грузить тебя своими проблемами, – отвечаю ему, опуская свои глаза. — Так ты и не будешь грузить. Это нормально, когда сын делится с отцом своими переживаниями... — Где мы? А где нормально? Наши отношения никогда не будут нормальными, пап. Как ты этого не поймёшь. — Ты даже не пытаешься, Хиро... — А знаешь почему? – резко поднимаю на него свой взгляд, повышая голос, что приводит его в смятение. — Я не хочу давать себе ложных надежд о нормальной семье. Да, мы сейчас с тобой поболтаем, ты будешь корчить из себя хорошего и правильного отца, который даёт советы. Я начну мечтать о нормальной жизни, снова. Это я и делал на протяжении всей жизни, а потом ты возьмёшь и уедешь, – выпаливаю это на одном дыхание, а от этого во рту сразу пересохло. — И так происходит каждый раз, поэтому я не хочу даже пытаться. Мои слова его приводят в тупик. Да, я высказал это, потому что это правда. Если он приезжал раньше, когда я был маленьким, то он проводил со мной время, мы играли во что-то, он помогал мне строить ракету из “Лего“, мы ходили на речку и купались там, а на следующее утро я просыпаюсь с хорошим настроением, надеясь провести так всё время, но, спускаясь вниз, нахожу там свою няню, которая говорит о том, что отец снова уехал. После этого я поднялся к себе в комнату и снес ногой эту чёртову постройку из маленьких фигур, параллельно роняя слёзы. И так продолжалось постоянно, каждый, божий, раз. Как только я начинал думать, что всё налаживается и у меня действительно есть отец, то всё падало крахом. И сейчас я не хочу, чтобы история повторялась. Лучше я буду держать его на расстояние, чтобы потом не было так больно. Он молчит. Смотрит в свой бокал и молчит. Я не знаю, как на это реагировать. Может просто встать и уйти, прихватив с собой бутылку? Но после моих мыслей, отец произносит: — Мне правда очень жаль, что у тебя была такая жизнь. Я знаю, что я делал тебе больно, когда уезжал, но я честно не мог поступить иначе, – я тут же хочу вставить пару слов, но он меня останавливает. — Опережая твой вопрос: «Почему?» я не отвечу тебе чем-то новым. Ты все узнаешь позже, клянусь, но не сейчас. Меня начинает успокаивать то, что он уже говорит, что когда-то расскажет мне обо всём. И в это хочется верить, но сейчас я могу отнестись к этому, как простому трёпу. — Хорошо, – это единственное, что я могу из себя выдавить. — Может скажешь, что случилось с твоей девушкой? Я вздыхаю, но все же сдаюсь. Если честно, то очень хочется с кем-то поделиться, потому что попросту не знаю, что вообще делать. — Она лежит в больнице. — Что с ней случилось? — На неё напал волк, когда у меня была вечеринка в баре. Она уехала раньше, потому что у её собаки был понос, хер его знает. Но Эшли сказала, что вызвала такси, но на самом деле пошла пешком. Когда она проходила через лес, то на неё набросился волк, и прокусил ей шею. — Шею? — Почему вас всех это удивляет? Да, в шею. Она упала, и он вцепился именно туда. — Это ужасно, правда, – по его лицу можно сказать, что он даже сочувствует. — С ней всё будет нормально? — Из сильных повреждений только шея. Не знаю ещё, завтра буду с врачами говорить. — Так ты был сегодня у неё в больнице? — Да, я пришёл к ней домой, на меня наорала её мать, потому что она во всем обвиняет меня и.... — Стоп. Почему она тебя винит? — Потому что она считает, что я должен был её проводить. Но я же не знал, что она пойдёт пешком, понимаешь? – я провожу рукой по волосам, стараясь успокоиться. — Я и так себя паршиво чувствую из-за этого. — Ты главное себя не кори за это. Тут твоей вины вообще нет, так что не слушай эту маразматичку. — Ее мать просто меня не любит, хотя как меня можно не любить? Я же солнышко, – отец заваливается смехом, прикладывая руку к сердцу. — Да почему ты смеёшься? – я стукаю его по ноге под столом, потому что рукой не дотянусь. — Действительно, как тебя можно не любить? — Этот вопрос можно с лёгкостью задать тебе, – я ухмыляюсь, а отец напрягается. — С чего ты решил, что я тебя не люблю? — Ты хочешь снова вернуться к нашем любимым разговорам? – выгибаю бровь, наклоняя голову. — Честно, я не очень, плюс ко всему я очень уставший, давай перенесём это на потом. — Ладно, но я обязательно вернусь к этой теме. — Обязательно, а сейчас, пожалуй, уйду спать. Я встаю со стула, немного пошатываясь, потому что за все это время, пока мы сидели, я выпил полбутылки. И иду к себе в комнату, чтобы погрузиться в мир сна.