Горсть Пыли (A Handful Of Dust)

Гет
Перевод
R
Заморожен
378
переводчик
MrsSpooky бета
Автор оригинала: Оригинал:
Размер:
455 страниц, 64 части
Описание:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
378 Нравится 410 Отзывы 133 В сборник Скачать

Глава 41. И мир отмщенья просит.

Настройки текста
Операции по внедрению – осуществляйся они посредством скрытности или же преднамеренного обмана – всегда остаются довольно опасными. Они похожи на азартную игру в Скиллианскую пятерку, когда на кону стоит буквально все, и игрок, желающий выиграть, должен одновременно принимать в расчет все переменные: карты в руках, карты уже сброшенные - причем свои могут сказать не меньше, чем чужие - и при этом не забывать о том, что один неверный ход может сорвать разработанный план и тогда останется только блефовать. Шепард была профессионалом – и знала это – но для нее блеф оставался последним инструментом, так как она предпочитала выигрывать благодаря умениям. Когда возвращение на Землю из теоретической возможности превратилось в необходимость, а все карты на столе не предвещали ничего хорошего, Шепард начала планировать. Строить планы она умела превосходно. В разработанной ею схеме принимали участие трое, включая ее саму, персонажей, и адмирал не входил в их число. Шепард подготовилась настолько тщательно, насколько это вообще было возможно, но при этом она прекрасно осознавала, что как бы усердно она ни старалась, ей не удастся исключить влияние различных случайностей. Порой случай оказывался пресловутой палкой в колесах, и она проигрывала игру, которую уже самонадеянно считала выигранной. Шепард не переживала по поводу проигрышей в Скиллианскую пятерку, но ее волновало, когда на кону оказывались чьи-то жизни. Она ненавидела эти палки, за исключением тех случаев, когда именно она совала их кому-то в колеса, и чей-то чужой план летел в тартарары. Одно дело убедить толпу незнакомцев на вечеринке в том, что она является некой Элисон Ганн, и совсем другое – стоять перед командующим офицером и надеяться, что предательство не станет следующей сыгранной картой. Несмотря на все ее шутки и недовольство по поводу того, что в течение многих лет адмирал пользовался ее готовностью бросить все ради него, он всегда поддерживал ее. О, он не моргнув и глазом посылал ее на рискованные операции, но всегда давал понять, что какой бы опасности она ни подвергалась, выполняя его задания, он верил, что она выйдет из переделки живой и здоровой, несомненно достигнув при этом цели. И пусть он не мог публично поддержать ее после событий на Аратоте, Шепард не сомневалась, что все то время, что она провела в своей уютной тюрьме, он без устали старался восстановить ее доброе имя. К слову о пошедших наперекосяк миссиях по внедрению, к слову о непредвиденных переменных. Ей до сих пор снились кошмары, стоило только вспомнить о том, как она сражалась с бесконечными, как ей казалось, полчищами врагов, уверенная, что термозарядов надолго не хватит. Ей до сих пор снились кошмары, в которых она снова слышала белый шум помех в приемнике, с которым приходило жуткое понимание того, что она не успела предупредить Аратот. Но она на самом деле верила в то, что адмирал Хаккет не имеет никакого отношения к тому, что происходило сейчас. Во всяком случае, намеренно не имеет. Его могли использовать так, что он и сам об этом не подозревал, и Шепард пока не была готова к такому повороту событий. В конце концов, она не единственный приличный игрок в Скиллианскую пятерку в мире. И уж конечно, она не являлась единственным игроком в эту конкретную игру, который выучился изменять ситуацию в свою пользу. Галактика была полным-полна политиков, и если война со Жнецами и научила ее чему-то, так это тому, что если политику выпали неплохие карты, то он ни за что не скинет их, даже если ему и стоит это сделать. Даже угроза неминуемой гибели не помешала всевозможным махинациям цвести пышным цветом. Шепард никогда не жульничала, играя с друзьями, коллегами или просто уважаемыми ею людьми. Но это не означало, что она не была способна на это в принципе. Отец учил ее, что для того, чтобы вычислить жулика, необходимо и самому научиться этому сомнительному искусству. Тот еще урок вышел – она точно никогда его не забудет. Ее нынешние действия, направленные на управление вниманием прессы, ожиданиями Хаккета, признанием толпы, жаждущей увидеть своего героя, представлялись ей своего рода диверсией, призванной помочь незаметно вытащить из рукава припрятанный козырь. Придав своему лицу растерянное выражение («не сжимай кулаки, не переминайся с ноги на ногу, не стискивай зубы; помни о языке своего тела, Шепард, помни о нем»), она спросила: - А где Аленко? Вы же не отослали его обратно? От облегчения – не усталости, но облегчения – у нее ослабели колени, когда на лице адмирала отразилось искреннее недоумение. Он быстро вернул себе дар речи, и если бы она являлась азартным человеком (а так оно и было обычно; черт, никто не оценивал ее шансы на примирение кроганов и турианцев высоко), то поставила бы кругленькую сумму на то, что адмирал уже через три секунды после того, как она пробормотала: «Все чудесатее и чудесатее», догадался, что она ведет какую-то неизвестную ему игру. Она сменила выражение удивления на гнев, решимость. «Пусть камера заснимет меня сильной. Пусть меня увидят с высоко поднятым подбородком и расправленными плечами, держащейся на ногах, которые еще несколько месяцев не должны были бы служить мне. Пусть они гадают, пусть трепещут». Ее губы изогнулись в опасную улыбку, и на этот раз это не было притворством. - Коммандер? – понизив голос, позвал Хаккет. – Нам ничего не следует обсудить? - О, я полагаю, что следует, - жизнерадостно ответила она, жестом веля Гаррусу проверить периметр и одновременно превращая этот жест в указывающий на прессу. – Но сперва мне следует дать им хоть какую-то информацию, ведь они так терпеливо ждали. Это было ее самой нелюбимой частью игры, самой нелюбимой уловкой. Чрезмерная публичность обычно являлась проклятием операций под прикрытием. Слишком известное лицо было помехой, потому что тебя всегда могли узнать в самый неподходящий момент. Такое уже случалось после Элизиума, когда она мелькала во всех выпусках новостей, и прохожие подходили к ней на улице, называли по имени и жали руку. Большой палец чесался от желания активировать маскировочный плащ, и ей приходилось заставлять себя оставаться на месте, тогда как ей отчаянно хотелось оказаться в укрытии, а не здесь, где несколько сотен пар глаз следили за ней. Но она не могла прятаться, больше не могла. В какой-то момент войны со Жнецами коммандер Шепард превратилась в политика. Она знала об этом – знали об этом и они, пусть даже никто не желал произносить эти слова вслух. Делая вид, что обозревает окрестности, разрушенный город и горы позади – осколки стекла летят отовсюду, и мертвые люди вокруг, и Андерсон вкладывает пистолет ей в руки, прежде чем они направляются к «Нормандии», и все это в сопровождении нагоняющего ужас рева Жнеца, и мертвый мальчик, тот самый мертвый мальчик, всегда тот самый мертвый мальчик – Шепард оглянулась на ожидающий их аэромобиль. Покинувшая стыковочный шлюз Джек стояла, прислонившись к пассажирской дверце и скрестив руки на груди, со своим вечным скучающим выражением на лице, но ее глаза не упускали ничего. Гаррус, выглядящий одновременно грозным и расслабленным, неторопливо приблизился к ней и склонил голову, что-то говоря и словно бы показывая на инструметроне. Подняв взгляд, он шевельнул жвалами, демонстрируя ободряющую улыбку. Коснувшись жетонов, висящих на ее шее, Шепард позволила себе искренне улыбнуться. «Это означает, что они твои». Вес жетонов придавал так недостающую ей уверенность. «Это означает, что я – это я». Они представлялись ей вытащенной из колоды именно той картой, которая могла бы спасти для нее всю игру, когда, казалось бы, поражение уже неминуемо. От кого еще можно было бы ожидать такого подарка, как не от Гарруса? Он и сам являлся ее козырем в рукаве с их самой первой встречи, когда он поприветствовал ее словами: «Коммандер Шепард? Я Гаррус Вакариан – я был назначен ответственным за ведущееся СБЦ расследование деятельности Сарена». До того, как они приземлились, она надеялась, что одного ее присутствия окажется достаточно, чтобы утолить аппетиты прессы. Теперь же, после своего триумфального возвращения и ставшего достоянием публики личного момента и поцелуя героя, она была уверена, что репортеры будут смотреть в нужном ей направлении, а именно – прочь. Но тот поцелуй, тот момент, те жетоны на ее груди – они были настоящими. Они были настоящими, и они принадлежали ей. Шепард подошла к репортерам, остановилась и кивнула Аллерс со словами: - Думаю, вы заслужили эксклюзивное интервью, Диана. Она знала, что это лишь плод ее воображения, но то место, где прежде стоял Гаррус, теперь казалось холоднее, незащищеннее. Она напряглась, когда прохладный бриз коснулся ее открытой шеи. - Коммандер, - поздоровалась Аллерс, внимательно глядя на нее. – Рада вас видеть. За последние несколько месяцев нам приходилось слышать противоречащие друг другу отчеты. - Уверена, что это так. Предупреждаю, что у вас в запасе всего около трех минут на то, чтобы задать интересующие вас вопросы. - С последней атаки в Лондоне минуло два с половиной месяца, коммандер. Где вы были с момента победы над Жнецами? Шепард слегка улыбнулась и подумала: «Ну-ну, мы ведь обе знаем, что это секретная информация». В ответ Аллерс слегка пожала плечами, словно бы объясняя, что она обязана была задать этот вопрос. - Поправляла здоровье, - сказала наконец Шепард. – По настойчивой рекомендации доктора. Где еще найти тишину и покой, как не в космосе? Была немного занята. Надеюсь, вы не поторопились с поминками? Кто-то в толпе сдавленно рассмеялся. Аллерс даже не улыбнулась. - А теперь, коммандер? Чем планируете заняться? - Вообще-то мне обещали, что я смогу уйти на пенсию и поселиться в каком-нибудь тропическом уголке. – Эта реплика требовала ухмылки, и щеки Шепард заболели от напряжения, когда она придала лицу необходимое выражение. - Вы, коммандер? На пенсии? До того, как… произошли последние события, она бы ответила что-нибудь вроде: «Война окончена, и теперь я совсем другая женщина, Аллерс», но сейчас шутка казалась ей плоской. Ухмылка уже практически представляла собой кислую мину. - Уверена, что бумажной работы мне хватит на десять лет вперед. - Не собираетесь удариться в политику? - Пока нет. - А что насчет слухов, делающих вас следующим Советником от человечества? Шепард безрадостно усмехнулась. - Думаю, я лучше умру от скуки где-нибудь на пляже. Или же по уши в невероятных отчетах по проведенным операциям. Аллерс прищурилась и облизнула губы – Шепард знала этот ее жест. Он означал, что репортерша планировала задать сложный вопрос, на который ей придется дать зарождающий подозрения ответ «без комментариев». Прежде чем Аллерс успела открыть рот, Шепард отрицательно покачала головой и сказала: - Мы еще даже на три месяца не углубились в новую жизнь, которой, как нам предрекали, у нас уже не будет, Диана. Какую бы роль я ни играла прежде, сейчас все кончено. Я надеюсь, что в этой новой жизни не найдется места для солдат. Теперь пусть работают миротворцы. - А разве вы не миротворец, коммандер? - О, нет, я простой солдат – всегда была. – Шепард пожала плечами и указала на ожидающую машину. – Приятно было с вами пообщаться, Аллерс, но мне следует… - Даже если вы откажетесь от поста Советника человечества, разве это неправда, что Гаррус Вакариан – следующий в очереди на позицию примарха Палавена? «Палка, - подумала Шепард, отчаянно стараясь не дать улыбке увять, - угодила в колесо». - В этом случае, очевидно, нам не позволят насладиться заслуженным отдыхом на морском побережье, - мягко ответила она. – Вам придется, однако, обратиться к примарху Виктусу за деталями. Боюсь, я не особо разбираюсь в тонкостях функционирования Турианской Иерархии. Шепард отрывисто кивнула, давая понять, что разговор окончен, и развернулась на месте так быстро, как только больные кости позволили ей, игнорируя выкрикиваемые в спину вопросы. Приблизившись к аэромобилю, она махнула Хаккету сесть в салон вперед нее. Когда же один из его помощников попытался последовать за ним, Шепард отрицательно покачала головой и села рядом с адмиралом на заднее сиденье. Джек уже сидела на пассажирском месте впереди, а спустя мгновение Гаррус занял кресло пилота. - Что все это значит, коммандер? – спросил Хаккет, как только дверцы закрылись и сработал блокирующий замок. – Вакариан? Шепард проигнорировала его вопрос и наклонилась к Гаррусу, не выпуская адмирала из вида. - Как погода? - Турианцы ненавидят холод, - прорычал Гаррус. Несмотря на обыденный тон его голоса, Шепард уловила его волнение. – А эта планета чертовски холодная. - Я тебе шарф свяжу, - сказала она, улыбаясь своей фальшивой улыбкой. - Если бы я знал, что это такое, то, уверен, оценил бы по достоинству. - Коммандер Шепард, - настойчиво повторил Хаккет. - Простите, сэр, - извинилась она, откидываясь назад и прижимая руки к болящим бедрам. Ее ладони покрывал пот, хотя в салоне не было ни холодно, ни жарко. Она подвергала свое тело нагрузкам, к которым оно еще не было готово, но выбора не имелось. Боль скорее обостряла ее восприятие, а не притупляла его, но Шепард знала, что ей не удержаться долго на краю этой пропасти. Рано или поздно адреналин снизится в ее крови. – Могу я попросить вас немного подождать? Никогда не любила выступать перед прессой – слишком много глаз, направленных на меня. Аж затылок чешется. И потом, я всегда боюсь сказать что-нибудь не то перед камерой. Нельзя знать наперед, кто это увидит. Хаккет чуть переместился на сиденье и ничего не ответил, но на его лице появилось удивленное выражение. Шепард перестала улыбаться и кивнула. - Не могли бы вы подсказать нашему пилоту направление к… э, где там мне полагается остановиться? Между нами – мне бы не помешало тридцать два часа сна. Непрерывного. Хаккет покосился на нее. На этот раз Шепард даже не попыталась улыбнуться. Наверняка, сидя так близко к ней, адмирал прекрасно видел, насколько уставшей и изможденной она выглядит. Вместо ответа он подался вперед и принялся указывать Гаррусу путь. Шепард не могла сориентироваться, куда именно они летят, но подозревала, что на границу разбитого Альянсом лагеря. Небольшое панельное здание ютилось под сенью деревьев, листья которых выглядели блеклыми и безжизненными, очевидно, вследствие недостатка солнечного света. Шепард запрещала себе смотреть в небо, уделяла этому особое внимание. Позже. Позже. - Вообще-то, - сказала она, выбравшись из аэромобиля, - я передумала: я совсем не устала. Как вы относитесь к тому, чтобы осмотреть окрестности, адмирал? Гаррус, ты вызвал такси? Гаррус шевельнул жвалами и ответил: - Будет здесь с минуты на минуту. - Коммандер, это совершенно… - Неприемлемо? – закончила Шепард за Хаккета. – О, я знаю. Но это необходимо. - Я не вижу для этого никаких причин. - Я знаю, - повторила она. – И это часть проблемы. Хаккет покачал головой, и Шепард видела, что он пытается решить, стоит ли следовать за ней. Подрагивание правой брови, поджатые губы, то, как он сжимал большой и указательный пальцы вместе, так что их кончики побелели – все эти знаки свидетельствовали о сомнениях. И все же, когда прибыло такси, он не стал ждать, пока Шепард откроет для него дверь, забравшись в салон без комментариев. Гаррус обошел аэромобиль, чтобы забраться внутрь с другой стороны. - Полный дом, Шепард, - тихо сказала ей Джек. – В эту машину все не влезут. Все еще волнуешься о своем Троянском коне? Шепард нахмурилась. - Адмирал настороже. Не думаю, что он будет колебаться. Продолжая смотреть на нее, Джек сказала: - Тогда, может быть, я останусь здесь? Посмотрю, что за хрень они заготовили для героя гребаной войны со Жнецами. - Как пожелаешь, - ответила Шепард. – И… спаси… - Не надо, - перебила ее Джек. – У меня аллергия на благодарность. Как только Шепард уселась на заднее сиденье, а двери закрылись, Хаккет поинтересовался: - Теперь-то вы собираетесь объяснить мне, в чем дело, Шепард? Водитель такси обернулся и снял до этого момента надвинутую низко на лоб кепку. - Адмирал, - извиняющимся тоном поприветствовал старшего мужчину Кайден. – Простите за обман. На пассажирском сиденье впереди сидел турианец, чьи серебристые пластины поблекли с возрастом, но его взгляд оставался все таким же пронзительным. Даже если бы Шепард не узнала метки на его лице, она ни с чем не спутала бы голубой цвет его глаз. - Не извиняйтесь, - сказал турианец. – Штаб адмирала скомпрометирован. Обман был вынужденным. – Кратко кивнув Шепард, он продолжил: - Коммандер Шепард? Каиус Вакариан. Рад наконец-то с вами познакомиться. Сидящий по другую руку от Хаккета Гаррус не произнес ни слова. - Взаимно, сэр. - Что вы имеете в виду, говоря, что мой штаб скомпрометирован? – спросил Хаккет. - По-моему, ответ очевиден, адмирал, хоть и весьма неприятен, - ответил Вакариан. – Среди ваших людей завелся крот. И мы собираемся вычислить его. Шепард улыбнулась, внезапно уверившись, что отец Гарруса тот еще игрок в Скиллианскую пятерку.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.