Всеми забытая. Книга первая

Проснулся я от того, что мелко накрапывал дождь. Я зябко потянулся и вылез из тряпья. Уже светало. Если б не дождь я бы не встал. Твёрдый тоже заворочался и встал. Мы не раздеваясь легли, но от холода это не особо помогло. Я чутка размялся, делать пробежку мне влом, и скомандовал: — Рота подъём! Он посмотрел на меня. — Мы не в рыцарской армии. — Всё равно надо вставать, сейчас у нас больше шансов поймать рыбу. Он окончательно встал, завернувшись в тряпьё. — А я ведь мечтал поступить в армию и стать рыцарем. Каждый раз, когда я подходил в отделение рыцарей меня прогоняли. — Почему? — У меня нету паспорта. — А без него? — Без него только если за нас поручиться кто-нибудь с паспортом. А там уже выдадут армейский паспорт. После службы его можно обменять на гражданский. — Откуда знаешь? — Я говорил же, слушаю о чём говорят люди. Я часто сидел у рыцарского отделения и слушал их. Я мечтал стать рыцарем. — А получить гражданский паспорт? — Невозможно. От нищих просто отмахиваются, они никому не нужны. Тот с унылым лицом посмотрел на вверх. — А тебя в таком возрасте возьмут в армию? Тот громогласно ответил: — Конечно, мне уже есть пятнадцать лет, я уже считаюсь взрослым. Я хмыкнул. Другой мир, другие правила. Дождик перестал моросить, и мне снова захотелось залечь спать, но я пересилил себя и взяв «леску с крючком» направились к реке. Остановился, нашёл в мусоре железную, смятую, гравированную кружку, чтобы кипятить воду. Ну не из лужи же пить кишечную палочку. На улицах почти никого не было, только на внешнем мысленном кольце с крестьянами было оживленно, люди шли пахать поля. Добравшись до реки я подобрал шишку и подобрав нужную длину закинул всё это дело в воду. Затем хлопнул себя по лбу, достал обратно удочку и насадил какого-то жучка на крючок и закинул обратно. Я подозвал Твёрдого и дал ему в руки конец лески и сказал держать крепко, сам же поискал сухие ветки, до которых не добрался дождь, и разжёг костёр по старой схеме. Одежда была слегка сыровата, и поскольку это женский организм, я боялся за его здоровье. Когда я подсох забрал удочку и отправил Твёрдого подсушиться. Я сидел долго, после чего шишка начала уходить под воду. Я дёрнул леску, затем начал вытаскивать, но вместо рыбы на конце был выгнутый крючок. Я забыл про закалку тогда, из-за чего рыба ушла. Подойдя к костру я положил иглу в угли и начал раздувать. Когда игла покраснела, я набрал в тряпку воды и выжал её над иглой в костре. Угли зашипели, и я достал крючок уже потвёрже закалённой. Снова подготовив наживку, закинул в воду. На этот раз рыба не сорвалась и мы стали обладателями рыбы в полторы ладони Твёрдого, а моих и вовсе две. Поймав ещё немного, я разрезал рыбу и вытащил внутренности, как учил дед, когда брал на рыбалку. Одев на ветки рыбу без соли начали жарить. Через некоторое время я попытался взять горячую рыбу, но мне не удалось. Женские руки были более чувствительны к теплу. Я подождал пока остынет рыба и жадно вгрызся в неё. Твёрдый не отставал от меня. — Осторожно, косточки. — Знаю. Утолив первый голод, я выпрямил кружку подручными средствами в роли палок и вскипятил воды. Напился, дал Твёрдому, и меня снова потянуло на сон. Солнце уже подогрело землю, и я разлёгся на ней и уснул. … Зазвенел будильник. Я в попытке достать его, смахнул с тумбочки телефон и тот упал на ребро, затем под кровать. Я плюнул на будильник и завернулся в одеяло с головой, пытаясь отстраниться от назойливой мелодии. Провалялся я недолго, пока от соседа из общежития не прилетел болт с криком, что следующий полетит в телефон. Я встал, протянул руку под кровать и вырубил будильник. Часы показывали шесть сорок пять. На подгибающихся ногах я доплёлся до раковины в туалете и умылся. Когда я заглянул в комнату, увидел соседа продолжавшего посапывать в одежде за столом, на котором был его проект, который он должен был сдать сегодня. На столе лежало техно-сердце. После двух курсов у нас появилось разделение на факультеты, я выбрал протезную автомеханику, а мой друг автомеханику по внутренним органам. Направление по искусственным конечностям и органам появилось всего пять лет назад, и я, вместе с остальными учениками нашего института были что-то вроде первопроходцев, мы первые, кто начались обучаться этому делу. Я открыл холодильник, оторвал от хлеба кусочек и, жуя на ходу, начал одеваться. В восемь занятия. Достав сковородку, налил масло, кинул туда нарезанный лук и яйца. Рядом встал однокурсник ведомый запахом. Мы быстро поели и через некоторое время уже сидели в аудитории. Я сел на своё место и пожал руку рядом сидящему Максу. Он был немного странный, со своими тараканами в голове. К примеру сейчас он читал газету. У него был сенсорный телефон, но он им пользовался только для звонков. На вопрос зачем он читает газету он отвечал, что ему она нравится больше, чем новостные сайты. Я заглянул к нему в газету, и Макс повернулся так, чтобы и мне было удобно читать. «Сегодня была первая удачная высадка людей на Марсе, а это значит, что с сегодняшнего дня начнется новый виток истории…» Рядом была картинка, как два человека, окружённые красными песками и одетые в скафандры усиленные внешним экзоскелетом, обнимали друг друга одной рукой, другой держали флаги, каждый свой: справа наш Российский, слева Американский. Я глянул чуть ниже в середину газеты: «… «. тибериум оказался очень ценным топливным ресурсом, обнаруженным очень глубоко под землей, ещё глубже, чем нефть. Он позволяет ракетам и космическим кораблям достигать до Марса всего за полтора месяца, чего уж говорить о Луне…» Я откинулся на стуле. До урока оставалось ещё несколько минут. Я просидел так неподвижно ещё немного и прозвенел звонок на пары. В аудиторию с опозданием валился Втёк и следом за ним препод. У него одна рука была механической первого поколения, а то и экспериментального. Потемневший металл с разводами ржавчины местами, громоздкая и дубовая, стену прошибить можно. Он начал лекцию, я достал тетрадь размером А4 и начал конспектировать. Время от времени препод мелом чертил конструкции и чертежи на доске. Во всех классах стояли вместо доски большие экраны с сенсором и вместо мела было «перо». Только этот класс сохранил первобытность, что его наделяло ощутимым чувством, будто сейчас прошлое. После уроков я шёл по коридору в общежитие ни на кого не обращая внимания. Вдруг меня окликнул знакомый голос. Я поднял голову и увидел отца. Я быстро сместил взгляд с него куда-то в бок. Перед уездом в институт я разругался с родителями. — Сынок, я… м. Я хотел бы помириться с тобой. Я просто молчал. Мне было приятно слышать это от родителей, и взглянул на отца… … Я проснулся в поту. В груди всё болело. Однокурсники, друзья, родители… Неведомо как я всё это потерял, попал сюда. Встал и посмотрел на Твёрдого рядом со мной. Тот взволновано посмотрел на меня. — Ты чего плачешь? — Я? Я просто вспомнил родителей. — Они живы? — Живы, но я боюсь, что никогда их не встречу. Они далеко. Он грустно усмехнулся. — У меня вообще никого нету. Но я держусь. Я не знал, что ответить на это. Просто встал и отряхнулся. — Пошли обратно, надо работу попытаться найти. Твёрдый согласно кивнул и мы двинулись туда, что с натяжкой считаем домом. Я присел на влажном тряпье. Обмотки на ногах уже плохо себя чувствовали. Я глянул на Твёрдого. Он на меня. — Тебя ведь можно назвать другом? — Да. Я согласно кивнул. Глянув на его ноги заметил закрытую обувь. — Ты знаешь, где достать обувь? Он кивнул. — Около обувного магазина можно иногда достать в мусорке старую недоношенную обувь. — Пошли. Обувной магазин встретил нас вывеской с ботинком, мы же зашли в подворотню. Немного порыскав по мусору, мы нашли пару хороших потёртых ботинка. На носке у одного даже сохранился железный носок. Я снял его с помощью ножа и вернувшись в нашу подворотню из остатков чистого тряпья сделал себе портянки. Благодаря ним ботинки сидели не очень плотно, но не спадали. Немного почистив их, я пошёл на площадь обходить магазины, попросив Твёрдого подождать. Зайдя в непримечательную, кажись, алхимическую лавку, направился к продавцу. За прилавком был старичок с ухоженной бородкой. Я подошёл к нему. — Здравствуйте. — И тебе не хворать. Что брать будешь? — Нет, я по поводу работы. — Работы? А где твой дом? — У меня его нету. — Ну и зачем мне нищий? Небось и паспорта нету, а без него на работу не возьму, даже уборщиком. Давай иди отсюда. Хотя стой, одежда на тебе не совсем как у нищего. Украл? — Нет, сделал. Он ещё немного посверлил меня взглядом и снова попросил уйти. Я приуныл и вышел. Оглядевшись, заприметил ещё две лавки и попросился на работу, но везде отказали. В одной даже с диким ором прогнала какая то бабка. К вечеру в расстроенных чувствах я вернулся в подворотню. Немного не доходя до неё я услышал там шум. Аккуратно выглянув, увидел как какой-то мужчина в обносках кричал на Титана. — Я ещё раз спрашиваю, где принцеска? Она всегда в этой подворотне ошивается! — Не знаю никакой принцески! — Как не знаешь? Да её высокомерию нет предела, сразу видно, что принцеска! — Зачем она вам? — Она нам задолжала! За гостеприимство в этом городке! Тот мерзко ухмыльнулся. — Не заплатит она, заплатишь ты за неё. Я не стал дальше ждать, просто снял обувь и бесшумно под его крики оказался за спиной и ударил между ног со всей силы. Тот сложился как карточный домик и завыл. Подняв голову на меня он завывая обратился: — Ты ещё кт… — в его глазах мелькнуло узнавание, — а-а, кто это тут у нас? Каштановые волосы, разбитое мной личико, неужто наша принцеска? Ещё и волосы остригла, а ведь было так приятно за них таскать тебя… Я ещё раз ударил его между ног. Он взвыл, а я тем временем собрал вещи что было, и помогая Твёрдому подняться, произнёс: — Пошли, здесь нам не рады. Он кивнул и мы пошли туда, где всегда ловили рыбу. По пути он произнёс: — Они ведь теперь не отстанут от тебя. В другой город мы не убежим, это окраина королевства, до ближайшего города очень далеко. — И что теперь? Твёрдый не ответил. Уже ночь наступала. Дойдя до нашего кострища, мы осели здесь. Я глянул на него. Он на меня. — А кто они? — Они считают себя законом среди нищих. Главный у них по кличке Жмот. Я хмыкнул. У прошлого владельца тела были какие-то тёрки с ним, и теперь мне предстоит всё это расхлёбывать. Поразмышляв о ситуации до ночи, мы закутались в тряпьё и улеглись. Утром я встал от того, что мне в лицо светило солнце. Выбравшись из-под ткани, я встал, достал удочку, поймал немного рыбы. Это тело привыкло к голоду, поэтому он был притуплен постоянно. Разведя костёр и пожарив рыбу, на запах выполз и Твёрдый. Мы поели и он обратился ко мне: — Я в город схожу. Не бойся, я буду их стороной обходить. Я кивнул и он ушёл. Интересно, откуда такое беспокойство ко мне? Взглянув в отражение на воде, увидел, что синяки на лице уже вполне разгладились, и на меня смотрела девушка лет семнадцати с вполне симпатичным лицом. Ещё немного и я влюблюсь в самого себя. От этой мысли я перестал смотреть в воду и не знал чем заняться дальше. Порывшись в вещах нашёл обломок иглы с ушком. Взяв шершавый камень начал натачивать его. Через несколько часов мучений мне это удалось, и я первым делом пришил внутренние карманы своей рубашки и сделал удобный кармашек на портянках для скрытого ношения ножа за голенищем. Затем снова порыбачил и зажарил рыбу. Найдя что-то вроде лопухов, обмотал часть рыбы в них. Вскипятил воды в жестяной кружке и стал думать, что дальше. Уже вечерело, а Твёрдого всё нет и нет. В голову начали закрадываться нехорошие мысли и я, спрятав всё имущество под ворохом веток отправился в город. Шёл я аккуратно, перед тем, как зайти в подворотню заглядывал за угол. Уже окончательно стемнело и я заволновался за своего друга. Зайдя в очередную подворотню, увидел человека вполне прилично одетого, и я решил не обращать внимания на него. Когда я проходил мимо он встал. — Девочка ты куда? Я насторожился. — Я ищу друга. — Случаем не Твёрдого? Я понял, что тут что-то не так и решил отступить. — Нет. Он встал и начал идти ко мне. Я тем временем рванул в бок, но тот оказался быстрее и схватив меня за руку скрутил её. Я вскрикнул и попытался ударить, но тот увернулся и сильнее прижал к мостовой. — Нехорошо врать, Тухлый чётко описал твои изменения, принцеска. Я мысленно усмехнулся. Ничё так имечко для того мужика, что схватил тогда Твёрдого. Я уже не знал что делать, пытался трепыхаться, бить как попало, пока что мне в затылок не прилетело что-то тяжёлое. … У меня было много имён, Сильвер, Махото, Аким… Но кличка Жмот ко мне прилипла навсегда. Я много скитался по стране, воровал, обманывал, интриговал, сидел в тюрьме. Вскоре до меня дошли слухи, что в Энергеле был сильный и дорогой артефакт способный вынимать души из людей. Через некоторое время я попытался выкрасть артефакт из самого богатого дома. Просчитал все ловушки, магические щиты, нанял Альфреда до тех пор, пока не расплачусь с ним четвертью суммы от продажи артефакта. Наступил момент, подкупленная стража пошла в ближайший кабак, а мы проникли в особняк. Сразу артефакт не удалось найти, он был хорошо спрятан, в сокровищнице была обманка. Мы не заметили, как пришла смена на посту стражей, и случайно вышедшая служанка увидев нас подняла шум. На бегу из особняка я споткнулся об ковёр и обнажилась потайная дверь. Не долго думая, моя алчность заставила меня туда проникнуть, и там я обнаружил искомое, подвеска для маленького портрета внутри. Взяв её, я побежал из особняка, но нас догнали быстро. Недолго думая, я бросил подвеску в мусор ближайшей подворотни тщательно запоминая её. Нас поймали, обыскали. На суде зачитали приговор на пол года заточения за проникновение. При нас не было ни одной ценности из особняка, поэтому нас было особо не в чем обвинить. На счёт подвески мы молчали, судья всё прекрасно знали, но ничего против закона не могли поставить. Отсидев, я вернулся в подворотню, но там цепочки уже не обнаружилось. Кроме как нищего никто не стал бы копаться в мусоре, поэтому я нанял пару нищих для того, чтобы они отбирали все ценности у нищих. Вскоре на одного напали, и я решил посмотреть кто это сделал. Когда он рассказал кто это сделал, мне стало ещё интереснее, ведь не каждый день узнаёшь, что мужика побила девчонка. Такое можно было услышать только в армейских байках о бабах воительницах, но не более, считалось, что слабый пол ни на что не способен, кроме как согреть постель и поучаствовать в интригах в роли вещи для замужества. Также в этом был замешан знакомый парнишка по кличке Твёрдый, это был единственный с которого не удавалось стрясти ничего, от Альфреда он убегал быстрее, чем тот его замечал. Сейчас, когда у нас был Твёрдый, была вероятность, что она явиться за ним. Когда Альфред принёс её, мне сначала не показалось, что она нищая, чистая одежда с маленькой толикой стиля и незаметности. … Очнулся я, когда меня грубо скинули на пол. Взглянув вверх, увидел в ночной тени как у стола возвышался мой конвоир, а рядом с ним немного полноватый мужчина. Увидев, что я в сознании, произнёс: — О, какие люди! До меня дошли слухи, что ты обидела моего человека! Он ведь всего лишь собирал дань. — Откуда у нищих деньги? — Уж поверь, на свалках много чего интересного можно найти, но его настолько мало, что порой трудно найти. Всё ясно, пользуется другими, заставляет их искать, а сам восседает сверху. — Кстати, мне тут птичка напела, что Твёрдый у тебя. Я этого точно не знал, но ответ подтвердил мои догадки. — Да, у меня. Он так просил не трогать тебя… жаль, что ему было нечего в замен отдать. А вот тебя ещё можно продать. — Я не вещь. — Здесь я решаю, что вещь, а что нет. Я пошевелился. У меня были связаны только руки за спиной, нож в сапоге с не очень длинным голенищем. Я отполз в тёмный угол и делая вид, что боюсь его и пытаюсь отползти ещё дальше, незаметно достал нож. Чтобы они ничего не заподозрили, я выкрикнул по всем жанрам канона: — Только не это! Он только ухмыльнулся и произнёс: — Ну если не хочешь стать рабыней, то стань моей подстилкой! — Где Титан? — Ты не ответила, скажи свой ответ, и я скажу где он. — Я согласен… согласна. Наконец, когда я почувствовал свободу, я, не давая верёвкам упасть, начал поближе подбираться. — Он в соседней комнате. А теперь, Альфред, развяжи ей руки, будем учить уму разуму. Я перестал пытаться ползти ближе и стал дожидаться, когда он подойдёт ко мне. Тут до меня начало доходить какую глупость я совершал местами. Я встал, и когда он подошёл и начал тянуть ко мне руки, я резким движением резанул сначала по сухожилиям пальцев на запястье и, не замедляясь, воткнул нож в ногу. Это не первый раз, когда я втыкаю нож в человека, в той России, в подворотне, против нескольких противников тоже применил нож, отобранный у ближайшего нападавшего. Альфред взвыл, я посмотрел на рожу главного. Тот попятился, но затем швырнул стул в меня. Я не успевал уклониться, но Альфред рывком схватил меня за ногу здоровой рукой, и теперь моё лицо вместо стула встретило пол. Я крякнул, за секунду пришёл в себя и воткнул нож ему в плечо, хватка ослабла, и я выкрутился, затем рванул к запримеченной двери, замков на ней не было, и через приоткрывшуюся щель нырнул в другую комнату. Глаза, уже привыкшие к темноте, разглядел Твёрдого на полу, я присел и разрезал верёвки. Дверь за спиной хлопнула, и окровавленный Альфред с обоюдоострым ножом двинулся ко мне. Я развернулся и попытался отскочить, но его нож прилетел раньше вспоров мне бок. Я отшатнулся, и следующий удар прилетел уже в ногу, пройдя её насквозь. Я завалился. Думал что это конец, но тут перед взором мелькнул Твёрдый и вонзил мой вывалившийся из руки нож ему в живот, вынул, и схватив меня добежал до двери, открыл щеколду и выбежал. Вскоре мы добежали до нашего места, крови я потерял много. Я хрипло обратился к нему: — Шить хотя бы коряво умеешь? Он чуть ли не плача кивнул. Я указал на раны и сказал: — Зашивай. Затем отрубился. … Твёрдый … Родился в деревушке сразу после войны, отец не вернулся, а мать бросила меня сразу после родов и пропала, так и не дав имя. Соседи взялись за моё воспитание, а мой дом со временем оброс и покосился. У нас было принято, что имя всегда давал либо отец, либо мать, всё остальное считалось кличками. Я так и рос безымянным, пока не начал проявлять твёрдость во взгляде. С тех пор меня стали называть Твёрдым. Я стремился к знаниям, научился читать. Затем снова началась война и нашу деревушку сожгли враги, я тогда дрался с мотыгой в руке отчаянно, но это не помогло против закованных в доспехи рыцарей и магов. Чудом выжив и отлежавшись в военном лазарете подоспевших рыцарей я решил стать рыцарем, и встать на защиту родины. Но лишившись всех знакомых за меня некому было поручиться, мне так и не оформили даже простейшее гражданство. Я скитался по округе, пока не набрёл на городок Энергель, там и осел в подворотнях. Из-за тяги к знаниям я слушал что говорят вокруг люди, образование у меня не было возможности приобрести. Прошло несколько лет, и я встретил девчонку, по началу мне показалось, что это мальчишка, но позже это оказалось не так. Я никогда не убегал от неприятностей и встречал их в лоб. Когда она проснулась, я боялся, что она меня прогонит. Но нет, она даже предложила еду, и я тогда немного расслабился и проникся к ней симпатией. Она была странной, иногда говорила непонятные вещи. Я думал, что мы потом разойдёмся и будем просто знакомыми, но она сказала, что может добыть рыбу. Я пытался много раз поймать её голыми руками в речке, но это было тщетно, без удочки я ничего не мог. Она же смогла сделать удочку благодаря тому, что у меня завалялась когда-то украденная иголка, которой я кое как чинил одежду. Моему счастью не было предела, ведь она точно поделиться, как и хлебом. Когда она сломала иглу я побоялся, что другой мне не найти, но она ушла во благо, на еду. Когда мы наловили рыбы, я впервые почувствовал себя сытым и проникся ещё большей симпатией к ней. Наверное она даже нравилась мне, но я это никак не выказывал. Чуть позже, когда она начала искать работу я не стал отговаривать, ведь она знала побольше моего, могла найти какую-нибудь лазейку в законе или благосклонности со стороны. Но даже так она не смогла найти работу. Когда она ушла, заявился прихлебала Жмота, Тухлый. Я не стал бежать, а попытался ударить его, но он оказался сильнее, и он начал пытаться узнать о той, которую называли принцеской. Немного послушав его я стал сомневаться, что та, которая дала последний свой хлеб могла оказаться ей. Я ничего ему не рассказал, но вскоре она пришла. Мне стало страшно за неё, подумал, что её изобьют, хотел крикнуть «беги!», но она начала красться к нему со спины и удачно нанесла удар. Теперь Жмот точно попытается её найти. Я был благодарен ей за спасение и тогда всё-таки понял, что она мне нравится как девушка. Возможно она была когда-то высокомерной, но не сейчас, когда улица смогла её изменить. Я это удачно скрывал, да и она не лезла ко мне. И я решил попытаться разобраться со Жмотом. Это было абсурдно, но если всё сделать тихо, то получиться. Когда я добрался до внешнего кольца, где среди других крестьянских домов стоит и его дом, я дождался пока что Жмот останется один и зашёл. Заточенная палка была вполне способна пробить кожу человека, нож я брать не стал, она его никогда не вынимала из-за голенища, достать его тайно было невозможно, а врать не хотел. Палку заточил острым камнем и пошёл. Когда я наведался к Жмоту я его сначала спокойно попросил: — Отстань от неё. — От кого? Я слегка замялся, и произнёс: — От принцески! Его лицо заулыбалось. — Она посмела тронуть моего человека! — Не надо мне врать! Я знаю, что ты всех держишь за рабов! Он встал у стола и взялся за спинку стула. — Ты уверен, что хочешь угрожать мне? Я только сильнее вскинул своё оружие. Но тут Жмот швырнул стул, я подставил палку, но меня снесло, стул был дубовый. Ударившись головой о пол в глазах потемнело и запрыгнувший на меня Жмот начал душить, но тут пришёл Альфред. — Не убивай его, пусть побудет приманкой для принцески. Он посмотрел на меня, плюнул мне в лицо, затем Альфред взял меня за голову и приложил о пол так, что я вырубился. Когда я очнулся, болели запястья, были звуки боя и рядом я увидел её окровавленную. Злость начала заполнять меня и пока Альфред был отвлечён, я подхватил её нож и всадил ему в грудь по рукоятку, потом выдернул и побежал в наше укромное местечко. Она истекала кровью, мне было больно её видеть такой. Ванесса сказала, точнее приказала зашить раны, я кивнул. Когда она потеряла сознание, огляделся вокруг, заметил ткань, выглядывающую из-под валежника. Когда я нашёл там укороченную иглу и распущенную ткань на нитки, начал зашивать. Когда-то, стоя у лавки, я услышал от двух алхимиков о такой вещи, как нагноение ран, они обсудили какие-то порошки против нагноения и я решил попробовать достать одно такое. Когда зашил раны, я побежал в город, совсем забыв про то, что на моей футболке была кровь, но ночь это скрывала. Лавки были закрыты. Я пытался бесшумно их открыть, но моих знаний на это не хватало. И когда я отчаялся, мне попалась лавка с чуть приоткрытым окном, владелец мог забыть его закрыть. Проникнув, начал искать нужный флакон с порошком, постоянно бегая к окну и под лунным светом читая названия. Через некоторое время я его нашёл, и выбравшись наружу чуть не нарвался на ночной патруль. Всё-таки в торговой части были самые частые патрули. Добежав до Ванессы, я, запыхаясь, развёл порошок с водой в кружке и намазал раны, после чего перевязал как смог. Когда её лицо разгладилось и чуть порозовело, успокоился и произнёс: — Ты мне нравишься.