В прошлом
Люси сверилась ещё раз с картой в телефоне и повернула направо — в узкий переулок, который вот-вот должен был привести её к фонтану Треви. Администратор в отеле сказала ей, что идти нужно было всего-ничего, но, видимо, у них было разное представление об этом «всего-ничего». Или английский обеих был слишком плох, чтобы можно было хоть что-то понять правильно. Ноги уже начинали гудеть в закрытых туфлях на небольшом каблуке, и Хартфилия пожалела, что даже не взяла с собой в поездку кроссовки, хотя Эрза настойчиво советовала ей не совершать такую глупость. Воспоминания о начальнике отдела кадров тут же воскресили в памяти и образ Грея, с которым она столкнулась перед отъездом. Он стоял тогда у кофемашины и задумчиво размешивал кофе в своей кружке, от которой поднимался пар. Когда Люси с ним поздоровалась, он лишь учтиво кивнул и вернулся обратно в свои мысли. Только сейчас она поняла, что всю последнюю неделю он в принципе вёл себя странно: постоянно о чём-то думал и совсем перестал разговаривать с коллегами, предпочитая отсиживаться в своём кабинете с бумагами. Эрза как-то даже в шутку предложила его уволить за саботаж корпоративной этики «утренней болтовни у кофейника», но Люси отмахнулась: а вдруг у Грея что-то случилось, и он поэтому ходил всё время такой загруженный? Она тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли. Всё-таки в отпуск она отправилась как раз для того, чтобы не думать ни о чём таком и наконец-то расслабиться. Подготовка к открытию бара итак изрядно её вымотала, поэтому немного южного солнца и смена обстановки должны были дать заряд сил и мотивации для нового этапа в работе, а иначе зачем это всё? Зря, что ли, Нацу наставлял её на путь истины? Повсюду сновали туристы, в основном азиатской внешности, и Люси постоянно ловила себя на мысли, что всё это время неосознанно искала в толпе Нацу, хоть там его не было и быть не должно было. Ведь, судя по его «Инстаграму» он сейчас обитал где-то в горах, название которых так и не осело в её голове. Работал он там или отдыхал, она не знала, но сердцем чуяла, что точно наслаждался жизнью на полную катушку. Она и сама пыталась в последнее время жить так же: ловить каждый миг, который казался ей важным, каждую улыбку или доброе слово, направленные в её адрес. Изо всех сил старалась найти ту самую любовь в своём сердце, которая переполняла Нацу. Ей так хотелось почувствовать тоже тепло внутри, а не просто греться в лучах его, когда судьба подкидывала им случайные, а, может, совсем и нет, встречи. Каблуки стучали по брусчатке, вливаясь в общий ритм оживлённой улицы; тёплый ветер дул прямо в лицо, раскидывая золотистые длинные пряди по плечам; откуда-то пахло выпечкой и кофе, и это сочетание напомнило ей о доме. О кофейнях, что остались в Бергене. Вечной сырости и прохладе. А здесь — в Риме — всё было иначе. Середина июня ласкала своим теплом, совсем не заставляя жалеть о короткой юбке и лёгкой рубашке, надетых наспех и без лишних раздумий. Город дышал безрассудством, которое так и манило в свои объятья. Вместе с потоком других туристов улица привела Люси на площадь, забитую людьми. Они были всюду: в кафе по периметру, возле фонтана, да и вообще занимали каждый свободный кусочек пространства, так что прекрасные статуи, украшающие достопримечательность, едва было видно. Люси печально вздохнула. И ради этого она так спешила? Может, зря она послушала администратора и решила прогуляться сюда сейчас, а не рано утром? А могла ведь сначала перекусить, прежде чем совершать такой забег. Тем более ароматы из пиццерии рядом с отелем так и манили её. В животе заурчало, и она сдалась. Похоже, вечер немного не задался. Смотреть на площади больше решительно было нечего, да и протискиваться через толпу не хотелось, поэтому оглядевшись, Люси заприметила немного места вдоль домов. Этого должно было хватить, чтобы просочиться к противоположной улице и пойти дальше по улицам к другим достопримечательностям. Она проворно скользнула туда и, мысленно ругаясь на нерасторопность и невнимательность людей, собрала всю свою волю в кулак, чтобы никого случайно не задеть. Это отняло у неё много сил и нервов, но особенно она переживала за свою сумочку, наслушавшись от Эрзы о хитрых итальянских воришках. Освободившись, наконец, от давления толпы она перевела дух и решила, что раз уж она совершила такой подвиг, то точно должна себя вознаградить чем-то вкусным. Её взгляд упал на яркую вывеску справа, и она поспешила пробовать джелато — настоящее итальянское мороженное. Но стоило ей войти внутрь, как она застыла, как вкопанная. Мозг отказывался верить в происходящее, хоть глаза и видели всё кристально ясно. Перед ней снова был он. В красной майке с драконом, потёртых джинсах и с фотоаппаратом на шее. На плече, как всегда висел потрёпанный голубой рюкзак, а розовые волосы торчали во все стороны. Он как раз принимал из рук продавца пятиуровневый рожок с мороженым, который, ко всему прочему, был ещё и полит взбитыми сливками. — Грация! — сказал он продавцу и положил монеты на прилавок. Он повернулся и, увидев Люси, чуть не выронил мороженое. Округлив глаза, он выпалил: — Божечки-кошечки! Как ты меня напугала. Она рассмеялась и хотела уже его обнять, как вовремя себя остановила. Фотоаппарат и мороженое не дали бы ей этого сделать без последствий. Да, и неловко было, учитывая, как странно и неоднозначно закончился тот вечер в баре в Берлине. Тот танец до сих пор снился ей и, будто видение, преследовал холодными одинокими вечерами. — Я тоже рада встрече! — горячо воскликнула она, стараясь скрыть смущение. — Начинаю подозревать, что ты совсем не потерянная душа, — он улыбнулся, а затем спросил: — Ты за мороженым? — Да, — кивнула она в ответ. — Хотела попробовать, что это за зверь такой — «джелато». — Ни слова больше. В его глазах мелькнул задорный огонёк, и Нацу тут же обернулся к кассиру, чтобы заказать точно такое же мороженое, как и себе. Не дав ей опомниться, заплатил, а затем всучил рожок и вытолкал на улицу. Всё произошло так быстро, а, может, ей и показалось, что она и понять ничего не успела. Но мысль, промелькнувшая в это время в голове, ей совсем не понравилась: и когда это она стала такой робкой в присутствии Нацу? И почему сердце забилось так часто, стоило ему коснуться её запястья? — Итак, — как ни в чём не бывало начал он, — что привело тебя в Рим? Она взяла рожок поудобней и попробовала верхний шарик ярко-жёлтого цвета. Во рту защипало, будто она лизнула лимон, и Люси тряхнула головой. — Твой «Инстаграм», — ответила она. — Перед отпуском пролистала твою ленту, увидела там фото Колизея и подумала, а почему бы и нет. Тем более я никогда не была в Риме. Хоть и столько слышала о нём. Он широко улыбнулся и от этой его улыбки, ей показалось, что на улице стало светлее, будто уже зажглись фонари или солнце вдруг вернулось в центр небосвода. — Эх. Не зря это фото провисело три года в профиле! Шикарный кадр, правда? Ещё и этот кот перед Колизеем. Мой самый любимый момент из той поездки. — А ты что здесь ты делаешь? — спросила она, когда он закончил довольно улыбаться, покачивая головой. — Всегда хотел посмотреть на знаменитую Площадь Торре Арджентина. В тот раз не успел, а сейчас у меня как раз есть свободный вечер. — Почему именно её? — Люси пыталась вспомнить, отметила ли она себе это место, когда строила планы на поездку, но память отказывалась давать ей ответ. Видимо, зря она так мало времени уделила разработке маршрутов. — Там котики собираются, — просто ответил он и разом съел шарик мороженого. — Котики? — не поняла она. — Ну, да. Котики. Кисоньки. Кисули. Котейки. В общем, милые пушистые мордочки. Ты бы знала, как я их обожаю. Она рассмеялась. Такое описание котов ещё никто не приводил на её памяти. — Ах, котики. Теперь поняла. Он подмигнул ей и полез в карман, из которого достал звонивший телефон. Его голос, звучавший совершенно незнакомым из-за языка, которого Люси совсем не знала, завораживал. Проникая под кожу, он вызывал волну мурашек по телу и звучал прямо в голове, хриплым эхом отдаваясь уже где-то в сердце. Нацу завораживал. Гипнотизировал своей мимикой. Сводил с ума, когда говорил с ней так просто о всяких мелочах, улыбался, во весь рот, да так, что вокруг глаз даже собирались морщинки. Когда пытался подобрать слова на неродном английском и без проблем выслушивал её плохой и такой же неродной английский. Рядом с ним она не замечала этой разницы культур, не замечала никаких барьеров. Будто они родились и выросли в одном месте и говорили всегда на одном языке. На языке искренних чувств и эмоций. С ним она чувствовала себя свободной и такой лёгкой, будто вот-вот взлетит, окрылённая счастьем. А ведь из раза в раз они всего лишь вели диалоги обо всём и ни о чём, так и не перейдя черту. Даже тогда, в баре, несколько месяцев назад. Нацу договорил и задумчиво посмотрел на неё, явно собираясь что-то сказать. Видимо, он не так истолковал её молчание, приняв за что-то другое, а не воспоминания и решил, что у неё уже есть другие планы на вечер, поэтому спросил: — Так что, пойдёшь со мной? Или ты занята? — Пойду, конечно, — тут же ответила она и закивала головой. От одной лишь мысли, что их встреча закончится вот так — у кафе с мороженым — ей стало дурно и сердце начало ныть. — Как раз куда-то туда и собиралась. Она демонстративно достала телефон из кармана юбки, отключила навигатор и убрала его уже в сумку. — Веди меня. Я полностью доверяю тебе наш сегодняшний маршрут. — А вот это ты правильно, — с набитым ртом сказал он. — Я эти улочки вдоль и поперёк уже знаю. До площади доберёмся в лучшем виде. В тишине и покое. — Это как? — не поняла она. — Без туристов. — Не любишь их? — улыбнулась она. — Ты же сам здесь турист. — Ничего ты не понимаешь, заблудшая душа. Турист — это не штамп в визе, это твоё поведение в чужой стране, — глубокомысленно изрёк он. — И вот это самое поведение мне жутко не нравится. Все эти люди суетятся, торопятся, спеша посетить все точки на карте, сделать по-быстрому фото, чтобы после этого сразу побежать в ближайший ресторан и попробовать местную кухню. А путешествовать не так нужно. Совсем не так. Он покачал головой и в два укуса доел всё мороженное вместе рожком. — А как надо? — поинтересовалась Люси. Она пока ела только третий шарик — манговый — и он точно был вкуснее лимонного и клубничного, которые были до этого. — Наслаждаться надо. Каждой мелочью наслаждаться. Вливаться в ритм места, в которое ты приехал. Я же тебе уже говорил. Ты что забыла? Она покачала головой, так и не вспомнив, о чём именно он говорил. — Ну, помнишь, на катере, когда мы плыли по Согне-Фьорд. Ты ещё тогда красоту замечать не хотела. Эх ты, заблудшая душа. Она смутилась. И правда, он тогда говорил что-то подобное, а она уже и забыла, потеряла эту мудрость в бизнес-планах и расчётах прибыли. Хоть и уловила общий посыл. Да что уж там, она даже пыталась так жить последнее время. — Вспомнила, — виновато сказала она. — Вот, и славно. А теперь смотри по сторонам и наслаждайся. И раз уж я сегодня твой гид… — Когда это ты им стал? — шутливо перебила она. — Вот, прямо сейчас и стал, — серьёзно сведя брови на переносице, ответил он. — Так, вот. Раз я твой гид, значит, слушай меня и смотри, куда скажу. Она улыбнулась и кивнула. Мороженое начинало таять, поэтому она перешла к следующему шарику — вишнёвому. Зачерпнув немного ложечкой, она поняла, что уже наелась, но огорчать Нацу ей совсем не хотелось, поэтому она твёрдо решила всё же добить эту порцию. — Начнём с простого, — сказал он. — Подними голову и посмотри на здания вдоль дороги. Она так и сделала, но при этом чуть не уронила рожок. Благо Нацу вовремя выхватил его у неё из руки. — Спасибо, — пробормотала она. С трехэтажных зданий на неё со всех сторон смотрели невероятной красоты барельефы и мозаики. Каждый оконный или дверной проём был произведением искусства, место которого точно должно было быть в музее. Узкие тротуары, вели прямо вдоль уютных кафе, столики из которых стояли тут же, почти на дороге. Голова шла кругом от такой красоты, и Люси поняла, что с самого приезда в Рим смотрела только под ноги, вместо того, чтобы поднять голову и столкнуться лицом к лицу с прекрасным. С историей, которой дышал каждый дом. Когда она посмотрела вновь на Нацу, то в руках у него уже не было её мороженого, а сам он облизывался, уничтожая улики — вафельные крошки, — затаившиеся в уголках губ. — Ну, как тебе? — спросил он и улыбнулся. — Прониклась? — Да, — шепнула она. — Тогда, вперёд за мной! Я покажу тебе мир, странная Люси. Он подхватил её под локоть и прижал ближе к себе, с лёгкостью направляя в нужную сторону, когда это было нужно. Пока они шли по брусчатке старого города, Нацу рассказывал Люси истории про каждое значимое здание, про архитекторов, построивших все эти произведения искусства, и о том, почему некоторые статуи стояли именно там, где они их встречали. И ей действительно было интересно, вот только тепло его рук, не давало ей никак сосредоточиться, всё время отвлекало, заманивая её сдвинуть ладонь чуть ниже и переплести с ним пальцы. Нужные развалины на площади Торре Арджентина появились перед ними совсем неожиданно. Точнее неожиданно для Люси, Нацу то точно знал, куда их вёл. Уже начало темнеть, и включившаяся подсветка придавала остаткам этой древней постройки немного мрачный и мистический вид, от которого Люси хотелось прижаться к Нацу сильнее, чтобы своим теплом он отгородил её от этого очень уж неприятного чувства неизбежного конца, который ожидал всё в этом мире. — И где же котики? — спросила она, в надежде прогнать накатившую грусть. Они как раз подошли к бортику, ограждавшему раскинувшуюся внизу площадь с развалинами. Нацу прищурился, высматривая движение, но, видимо, так ничего и не заметил. На своё же зрение Люси даже и не надеялась — оно давно село от постоянной напряжённой работы за компьютером. — Похоже, уже спят, — печально ответил он. — А я так хотел на них посмотреть! — Давай, подождём, — предложила она. — Уверена, хотя бы одного мы точно увидим. — Ладно. Он вздохнул и облокотился на бортик ладонями. — А пока мы ждём, — начала она и тоже опёрлась об ограждение, но бедром. — Расскажи, понял ли ты, где искать любовь? Задумчиво глядя куда-то вдаль, он усмехнулся, а потом, переведя взгляд на неё, ответил: — Я долго думал об этом, — начал он. — И понял, что сначала нужно полюбить себя. Тогда и искать ничего не придётся. Потому что пока ты себя не примешь и не полюбишь, какой ты есть, то не поймёшь, что тебе нужно. И будешь бегать, прям как я, по всему миру в поисках неизвестно чего. — Мне казалось, у тебя нет с этим проблем. Ну, с любовью к себе. Ты такой… даже не знаю, как описать, такой… — Уверенный в себе? — улыбнулся он. — Вроде того. Он покачал головой и отвёл взгляд. — Это всё ерунда. Дед был прав, когда сказал мне, что зря я мотаюсь по миру. Я ведь, и правда, всё время что-то искал, но никак не мог найти, а нужно было всего-то остановиться и подумать. Разобраться в себе. Понимаешь? Я же себя искал всё это время. — Но разве ты не нашёл? В том плане, что ты же любишь свою работу, много путешествуешь. У тебя такая яркая жизнь. — А ты себя любишь? — вопросом на вопрос ответил он. Она задумчиво постучала пальцем по губам, но это привычное действие не помогло найти ей ответ. Ведь ответа и не было. Да и откуда бы он взялся? Она ведь никогда раньше об этом не задумывалась. Просто жила каждый день по привычке, делала обычные рутинные дела, а с недавних пор ещё и в отпуск ездить начала. Но было ли это связано с любовью к себе? Определённо, нет. Она ничего не искала и ничего не делала, чтобы понять себя. Может, поэтому так и не смогла ни разу сказать Грею, что он ей нравился? — Я… не знаю, — честно ответила она. — Никогда об этом не думала. — Вот, и я не задумывался. А недавно меня как осенило, так я даже немного и приуныл. На недельку даже к тибетским монахам смотался, но этого, конечно, маловато, чтобы копнуть чуть глубже в себя. Они замолчали каждый, думая о своём. Перед ними по развалинам уже вовсю бегали выползшие из своих укрытий коты, играя, мяукая и наслаждаясь жизнью. А они — вроде бы разумные люди — стояли и не понимали, что им нужно сделать, чтобы стать наконец-то по-настоящему счастливыми. Пожалуй, именно эту встречу Люси и запомнит куда лучше остальных, каждый раз потом возвращаясь мыслями к этому вопросу.***
Проведя такую чудесную неделю в Риме, Люси не желала уезжать. Ей хотелось остаться здесь — в самом прекрасном городе, который ей довелось посетить — и больше никогда не возвращаться обратно в дождливый Берген в пустую, холодную квартиру. Ведь дома, кроме работы, её не ждало ничего: ни родня, ни друзья. Лишь коллеги и куча бумажной работы. А это всё явно проигрывало приятному итальянскому климату и вообще всему, что Люси успела увидеть, услышать или попробовать. Поэтому с тяжёлым сердцем она направилась в аэропорт, наслаждаясь напоследок каждой минутой, проведённой здесь. И как же она была счастлива, столкнувшись у стойки регистрации с Нацу, которому тоже нужно было Берген, и их рейсы совпадали. В Риме у него была пересадка из города, о котором Люси даже никогда не слышала, но сейчас благодарила всех богов, что он существует, и оттуда нет прямых международных рейсов. Когда самолёт сёл, Нацу поспешил к заказчикам, а она сразу на работу. Он успел лишь крикнуть напоследок «До встречи!» и прыгнул в такси, тут же пропав в пелене дождя. Люси решила тоже не терять времени и, дождавшись своё такси, помчалась в офис. Мысли тут же заполнил список дел и важных поручений, а потом и Грей с его холодной улыбкой на безразличном лице. После разговора с Нацу у развалин она твёрдо решила, что по приезду домой обязательно поговорит с Греем о своих чувствах. Давно пора было решить что-то с этой глупой влюблённостью, которая не давала нормально жить. Поэтому-то она и помчалась в офис сразу из аэропорта — не хотелось растерять решимость до следующего дня. В здании, которое арендовала её фирма, всё пахло кофе и булочками, хоть там их никто не готовил. Точнее кофемашина-то стояла, но она была в разы проще тех, которыми были оборудованы кофейни, а булочками обычно пахло из отдела кадров, когда Эрза вспоминала о своём таланте кулинара и приносила потом съедобные шедевры на работу. Люси почувствовала, что она, наконец-то, дома. Радостно улыбнувшись, она направилась на второй этаж в свой кабинет. По пути ей встречались редкие сотрудники, которые учтиво здоровались, а затем убегали дальше по своим делам. Проходя уже мимо кабинета Грея, она замерла на мгновение, заметив парня за стеклянной стеной и робко кивнула. Щеки тут же залились румянцем, и она поспешила к себе. Не успела она сесть за свой рабочий стол и обложиться отчётами, которые ровной стопкой стояли с краю, как в дверь постучались, а затем в кабинет зашёл Грей. — Добрый день, шеф. — Здравствуй, Грей. — Я хочу уволиться. Грей подошёл вплотную к столу и протянул Люси заявление, но, так и не дождавшись, когда она его заберёт, положил на закрытый ноутбук. Скрестив руки на груди, он сказал: — Подпишите. — Что? Почему? Зачем заявление? Она не понимала, что происходит, почему мир вокруг вдруг закружил, грозясь вот-вот обрушиться на неё со всех сторон, а руки задрожали. В горле мигом пересохло, а все здравые мысли улетучились. Что могло произойти за ту неделю, что её не было? Почему один из лучших сотрудников хотел уйти? Казалось, ещё чуть-чуть и паника сдавит Люси горло, и она не сможет больше дышать. — Моей невесте предложили контракт в Осло. Я поеду с ней. — Невесте? — ошеломлённо прохрипела Люси. Она думала, её сейчас удар хватит, но, к счастью, пронесло. С трудом переведя дыхание, она более осмысленно посмотрела на Грея, который с таким же невозмутимым лицом, как и в начале разговора, раздумывал, что ответить. — Да, невесте. Пару недель назад ей предложили хорошее место в столице, и я долго думал над этим, поэтому решил, что всё-таки поеду с ней. Я-то всегда найду работу, а вот у неё специальность весьма специфическая. — Но у нас же проект… бар… как?.. — Бар откроется и без меня. Все документы давно готовы, — всё так же безразлично и спокойно ответил он. — Думаю, мисс Скарлет сможет быстро найти мне замену. Она профессионал в этом деле. — Грей, ты прекрасный сотрудник. Мне не хотелось бы терять тебя. — Спасибо, я рад это слышать от вас, — он благодарно кивнул. — Но я уже всё решил. — Если передумаешь, то я всегда рада буду принять тебя обратно. — Я не передумаю. Спасибо. Он ещё раз ей кивнул и вышел из кабинета. Люси устало потёрла виски, а затем со злости взяла и подписала чёртово заявление. Что ж, судьба или какие-то другие высшие силы сегодня явно дали ей понять, что Грей совсем не для неё. А быть может, она не для него. В любом случае настроение окончательно испортилось. Но Люси не была бы собой, если бы всё-таки не взяла себя в руки и не начала действовать как профессионал. Она подняла трубку внутреннего телефона и набрала номер отдела кадров. — Да? — послушался властный голос на том конце провода. — Зайди ко мне. С чашечкой кофе, пожалуйста. — Есть, шеф. Спустя пятнадцать минут перед ней стояли кружка кофе и контейнер с булочками, а в кресле для посетителей, будто царица на троне, восседала Эрза. — Почему ты мне не сказала? Он же сначала тебе его принёс, — Люси потрясла треклятым заявлением и со всей суровостью посмотрела на свою сотрудницу. — А что бы это изменило? — философски изрекла она. — Ты бы вернулась раньше времени, а он передумал жениться и переезжать? — Нет, но… постой. Он ещё и женится? — Угу, — кивнула она и отпила кофе. — Там в Осло и распишутся. Еле вытрясла из него это признание. Тяжёлый он человек всё-таки. — Зато отличный специалист, — обиженно буркнула Люси. Ей было так обидно, что она обо всём узнала последней, хоть это и была её фирма, где по идее она всё и контролировала. Но вот о таких вот мелочах, вроде личной жизни сотрудников, она совершенно ничего не знала, а ведь если бы проявила к этому хоть немного интереса, то, может, и не сохла бы эти полтора года по несвободному Грею. «Рассказать бы обо всём этом Нацу, — подумала она. — Он точно бы меня понял и поделился бы очередной мудростью». Она печально вздохнула, вызвав недоумённый взгляд Эрзы, и поняла, что на самом деле безумно благодарна ей за всё. За то, что отправила её в первое путешествие, за то, что стала причиной знакомства со странным, но уже таким родным Нацу, за то, что готова была поддержать её в этот трудный миг растрёпанных чувств. — Спасибо, что настояла тогда на отпуске. — Это я ещё не настаивала, — усмехнулась Эрза. — Ты ведь могла остаться дома, я бы не стала проверять. Люси покачала головой и мрачно усмехнулась. Вот, значит, как просто ей было управлять? Да уж, слишком правильной и исполнительной она выросла. Хорошо хоть Эрза этим не злоупотребляла, а то мало ли что из этого всего могло выйти. Определённо, сейчас бы Люси точно не повелась на ту уловку, что провернула с ней сотрудница, но это всё благодаря Нацу. А с ним она бы не познакомилась, не будь той поездки. Круг замкнулся. — Как же мне с тобой повезло, — улыбнулась Люси и отпила кофе. — Всем со мной повезло, — подмигнула Эрза и рассмеялась. Грусть от ухода Грея из компании, да и вообще шанса быть с ним, немного отступила, дав место новому светлому чувству — предвкушению. Люси ощущала каждой клеточкой тела, что грядут перемены. И не только в работе. Нет. Но ещё и в её личной жизни. Ведь теперь её сердце потихоньку, конечно, но всё же освобождалось от груза безответной влюблённости.***
Сейчас
— Кофе, пожалуйста, — одновременно просят они и неловко смеются. Бортпроводница смотрит на них с недоумением, а Люси молится, чтобы она поскорее ушла и оставила их опять одних. Относительно одних. Нацу забирает оба стаканчика и тянет один Люси. Она задевает его пальцы своими, и на его щеках появляется румянец. — Да, — шепчет она. — Да, я тоже хочу узнать тебя ближе. Она облизывает пересохшие губы и переводит взгляд на кофе в бумажном стаканчике. Он пахнет не так как в её кофейнях — чем-то кислым и явно ненатуральным — зато греет дрожащие холодные пальцы и помогает отвлечься. Он выдыхает явно с облегчением и наклоняется к ней, заговорщицки шепча: — А ведь всего три месяца назад, когда летели с тобой из Рима, мы строили совсем другие планы. Нервный смешок вырывается у неё против воли. Да, о таком она и не мечтала, усаживаясь тогда в такси от аэропорта. — Не то слово — другие. Столько всего произошло. — Тогда — за новое начало? Он тянется к ней своим стаканчиком, и она, поняв его с полуслова, стукает об него бортиком своего — будто это коктейли и они в баре, а не на борту самолёта летят к их уже новой жизни. Они отпивают понемногу и, он, будто довольный кот, улыбается и наклоняется к ней близко-близко. — Знаешь, есть вещь, о которой я начал думать ещё с того вечера в Берлине, — шепчет он у самого уха. А после происходит немыслимое: его губы мимолётно касаются её щеки, оставляя горячий след на коже. Сердце заходится в бешеном ритме, и Люси чуть не теряет сознание. Всё тело дрожит. И ей так приятно. И так хочется большего. Она поворачивается, и их взгляды пересекаются, а губы разделяет всего-ничего — каких-то жалких пару сантиметров. — Теперь я буду думать об этом до конца полёта, — дрожащим голосом шепчет она, а он вздрагивает, почувствовав её дыхание на своих губах. Его зрачки расширяются, делая задорные карие глаза чернее ночи, и Люси теряется, забывая обо всём. Ей всё становится не важно. Хочется лишь прижаться губами к его и потеряться в моменте, не думая больше ни о чём. — Отложим это до приземления, — хрипло шепчет он и к её огромному разочарованию отодвигается. А уже через мгновение его ладонь ложится на её, и Люси тепло улыбается. Теперь «до встречи» они будут говорить друг другу куда чаще и на более короткие промежутки, чем раньше.