Совы и Ключи

охотник знал, что этот день наступит. да только будущее суровую истину скрыло, обнадежило отшельника в том, что конец пути далек. — н-нет, так не должно быть… — тихо шепчут над ним, обнимая. в голосе родном — слезы и все растущее отчаяние. церкви спасение Графа да якшание с нечистью лесной не по душе. «покарает тебя Бог» — зло звучало проклятиями, и только наказание так названное от рук людей пришло, именем Бога прикрывающихся. Гайд раны залечить старается — охотник чувствует почти всю ту силу, что с рук дриады рвется. только она не может изменить ничего. «почему ты плачешь, сердце мое?» он улыбается, привкус крови на губах чувствуя. смерть не кажется страшной, лишь темным покрывалом, тяжелым, под которым уснешь и будешь видеть яркие сны. — не уходи… — просит, на рыдания сбиваясь. священники говорят, что нет у нечисти сердец, только что тогда сейчас на осколки р а з б и в а е т с я. ее предупреждали — Эмбрейс смотрел понимающе и устало, старую боль в глубине глаз пряча — но разве можно сердцу — такому глупому — приказать? надо было вспомнить, что за счастливым летом следует жестокая зимняя стужа. на плечо дриады ложится холодная рука. Виктор смотрит с сожалением, опускается рядом с подругой на колени, смело встречается с полным боли взглядом ее. он старше и с разъедающим душу чувством потери знаком куда ближе, помнить все обреченный. но… видеть отражение своей тоски в чужих глазах не может. кому, как не ему, знать, как обмануть Смерть. он уже как старый знакомый, лишь усмехается из-под темного капюшона, косу убирая. сегодня он уступит Эмбрейсу. только вот… Илай глаза открывает резко, когда боль растворяется, осознает все довольно быстро, темную фигуру за плечом дриады увидев. ему второй шанс на жизнь вручают в столь темном варианте. охотник теряется, противится. он не желал становиться одним из вампиров, сколь хорошим не было его отношение к графу. и — нервы сдают, расплачиваясь с лихвой за несостоявшуюся смерть — уходит, не слушая слов Эмбрейса более. — умереть куда проще, чем остаться в живых, — Виктор грустно смеется, пока Гайд вытирает слезы. она хочет вслед броситься, да только понимает — лучше не станет. кровь на ладонях засыхает, смешавшись с сладким соком слез. «он жив.» шепчет, себя убедить-оправдать пытаясь. Илая в замке графа встречают с теплом и удивлением от новой его природы, да все одно — помогают. Деми усмехается и замену крови протягивает. — оцени, сколько хорошего в бессмертной жизни, — улыбается клыкасто, стаканы расставляя на троих, — разве что бледный цвет кожи ничем не изменишь! время идет поспешно, теряясь в звуке маятника часов. коль все теперь бессмертны, то к чему ему свой ход замедлять да растягивать момент? минует зима, другая, вновь лес одевается в зелень, а по тропинкам его скользит темная фигура, с причудливыми тенями деревьев сливаясь. — Фиона? — дриаду окликает, да только… весна — обновление Леса, словно смеясь из памяти Гайд вырывает кусочки, как бы та не старалась их сберечь. она слушает чужие рассказы да крохотный подарок-оберег все также на шее носит, гладя мягкие перья. все одно образ чужой — размывается, теряется. — прости, — Илай делает к ней шаг, руки протягивая. — я не должен был… Гайд вздрагивает. мысли ее точно ворох ветром встревоженных листьев, путаются. она смотрит настороженно, неверяще, лишь спустя долгих пару минут наконец вспоминая родное имя. Илай смотрит с тревогой — ему догадаться о причинах нетрудно, но болезненно. «ты сам решил уйти.» дриада неловко шагает вперед, срываясь на бег и утыкаясь носом в шею, ощущая, как осторожно ее обнимают. и вновь плачет, чувствуя облегчение. — с возвращением, Эли.