the lonely ones

      Бах! — весь класс оборачивается назад. И никто не удивляется, только тихие смешки слышатся где-то там же сзади и почти сразу робко затихают. Затихают, потому что учитель в классе, и это не просто учитель, а та еще сволочь. И, похоже, она сегодня не в настроении. А этот клоун опять грохнулся со стула. — Ой, сейчас будет… — кто-то театрально прошептал на третьем ряду. — К доске, Харрисон, быстро, — злобно обращается женщина к ещё сидящему на полу и прикрывающему улыбку длинным рукавом толстовки мальчишке. Он поднимается, подтягивая за собой вверх опрокинувшийся стул. Ставит его, ударяя ножкой об соседний. Со стороны выглядит, будто он специально грохочет, но это не так. Шагает куда велено, берёт в руки маркер и ждёт задания, почти уткнувшись лицом в пустую доску. «Мучительница» окидывает взглядом парня, ища, к чему придраться. И как всегда, выбор большой. — Ты опять пришёл в этом балахоне? Тебе что, не могут купить рубашку? Парень неслышно вздохнул и дёрнул бровями, опуская взгляд на края своей толстовки. Одна из любимых между прочим. Чёрная, без принта, даже без надписей, а всё равно всё не то. — Сейчас снова скажешь, что она подходит? Но это не официальный стиль, верно? И рукава болтаются, даже рук твоих не видно. Как будто бы ты нашёл её где-то на улице, по дороге. — Так вам ногти мои не нравятся, вот я и прикрыл. — А с ногтей всю гадость надо стереть, и тогда всем будет нравиться!       «Гадость», да? А почему ей можно, а ему... Ладно, сейчас бесполезно было на это что-то отвечать, да и он прекрасно понимал, что именно она таким хреновым способом пытается вдолбить в его голову, потому изо всех старался просто стоять и слушать.       Она ещё поговорила про то, что ему пора бы постричься, про дурацкие носки, про то, что он без сменки, ну, а козырем стали «джинсики как у метросексуала», которые вызвали уже откровенный хохот у класса, да и у него самого тоже. Интересно, учителям вообще разрешается так говорить?       Кажется, его вызвали к доске просто чтобы в который раз отчитать перед всеми. Да так и было. Он уже вертел в руках маркер, как бы намекая, что пора уже перейти ко второй части экзекуции. — Так, всё, пиши.       Видимо, предшествующий монолог помог ей выговориться и охладить свой пыл, потому что задание совпадало с их программой и даже не было взято из учебника для студентов-магистрантов. Очень уж ей хотелось влепить любимому ученику оценку поплоше, но как назло тот делал всё на «отлично» с минусом. Потому пришлось поставить в журнал «хорошо» и наградить пятиминутной тирадой о том, как он отнимает драгоценное время урока и, вообще, никого из присутствующих, похоже, не уважает.       Примерно такие эпизоды регулярно возникали и были неотъемлемой частью его жизни. И если бы кто иной погремел стульями в начале урока вместо него, то вряд ли бы такая реакция последовала. Фамилию «Харрисон» знает почти вся школа, потому что учителя часто произносят её в коридорах или даже во время уроков с другими классами, когда делятся своими мыслями о нём с детьми получше. — У тебя же абсолютно нормальные родители, почему ты такой? Почему не можешь быть таким, как все? Подобные фразы сыпались на него градом, его называли артистом, клоуном, анархистом, нигилистом, циркачом. И дело совсем не в одежде, причёске и ногтях. Конечно, не один он среди старшеклассников любит помодничать. То были лишь добавляющие масла в огонь детали. Просто он им не нравился весь. Даже не тем, что он может болтать прямо во время контрольной, или тем, что он один из тех, кто любит выйти на середине урока. Не тем, что дёргает ногой, когда сидит, щёлкает пальцами и даже когда он на последней парте, вечно в глазах мелькает его затылок. Нет, таких дёрганых полно, в каждом классе есть. В конце концов, в шестых классах уроки ведь тоже как-то идут. Больше всего он им не нравился тем, что раньше положенного понял: взрослые тоже могут быть неправы. Тем, что нельзя было обойтись без его комментариев, отчитывая других учеников, и тем, что эти комментарии зачастую к месту, чего ни за что нельзя признавать при других детях. Тем, что при всём при этом он умудряется учиться без троек, и не получается придираться к его оценкам, а чтобы пожаловаться родителям, нужно сначала хорошенько продумать, чего бы им такого наговорить. Тем, что он не терпит несправедливости и не терпит вообще ничего, даже минуты покоя, тем, что он широко улыбается своим огромным ртом через две минуты после того, как его отругали и пытались напугать, и тем, что кажется, будто ему вообще плевать. — Дом, она тебя зовёт после этого урока подойти за справкой на прививку. Тебя не было, когда их раздавали, — бросает парню одноклассник, с которым у него более-менее хорошие отношения. Есть ребята, которым он тоже не нравится либо по той же причине, что и учителям, либо из-за внешнего вида, а некоторых он просто раздражает своей активностью. И вот на перемене он шагает к кабинету к той самой, что больше всех любит его отчитывать перед классом, оставлять после уроков на «воспитательные беседы» и вообще держит в страхе всю школу. Непонятно, за какие смертные грехи им она досталась в классухи. Из дверей кабинета, которые ещё прозвали «вратами ада», потихоньку выходили ребята, видимо, на класс младше. Они были явно приникшие, а это значит, что у нее опять настроение в заднице и она отрывалась на них. Может как-нибудь в другой раз забрать эту чертову справку… Он решил подождать, пока большинство покинет кабинет и встал в стороне от двери, поглядывая на выходящих. Возмущение колыхалось где-то в его груди: ну почему нужно так издеваться? У неё ведь сын ещё есть, интересно, он вообще в разуме? Жить с ней… Среди ребят Харрисон заметил паренька, пытавшегося прикрыть лицо рукавом и волосами. Да, тот старался, но его плечи подрагивали, а это означало, что она опять кого-то довела. — Сейчас разговор опять был, — проговорила учительница, когда он вошёл в класс, и будто бы нотки удовлетворения прозвучали в её голосе. — С таким как ты, Харрисон, — она протянула ему справку. — Вот где ж мне на таких балбесов столько сил найти? Как не сойти с ума? — она посмотрела на парня таким взглядом, каким смотрят после риторических вопросов. Он ничего ей не ответил, а просто кивнул небрежно и быстрым шагом вышел, в коридоре уже срываясь на бег. Некогда колыхавшееся возмущение теперь закипало после вида довольной, иначе не скажешь, морды этой женщины. «Пусть сколько угодно трогает меня, сука, но других-то зачем?»       Он хотел найти того паренька. Куда он мог пойти? В туалет? Вряд ли, там других пацанов на перемене много. После того, как он обежал несколько этажей, осталось только одно место, о котором он сразу подумал, но почему-то не пошёл. Просто кроме него самого туда мало кто ходил. Ну, лучшее место, на самом-то деле. Вот он уже подходит, заворачивает за угол и останавливается, задумываясь. А что он скажет-то? Ладно, плевать. Всё равно его шаги уже слышали. Спустившись с пожарной лестнице, он заглядывает под неё, и вправду видит того, кого искал. Уже не плачущего, правда глаза ещё не высохли. — Привет, ты… может, слышал про такого нехорошего мальчика, как Харрисон, — он усмехнулся, делая еще шаг ближе. — Так вот это я. Чего я припёрся? Просто, подумал, что если бы… в такой же ситуации кто-то сказал мне, что я не дебил, и он на моей стороне, то я был бы рад. Я Доминик, покороче — Дом, — он протянул парню руку, улыбаясь. Тот пожал руку и невольно улыбнулся в ответ. — А я Том. Забавно. — Можно я рядом сяду? — Садись, — Том чуть подвинулся. Доминик присел на освободившееся место и только теперь мог рассмотреть лицо парня. Да, знакомое, видал в коридорах. Том, видимо, тоже изучал его, потому что через какое-то время он неуверенно спросил: — А можно я... ну, сфоткаю? — М? — Руку твою, — он указал на лежащую на согнутом колене кисть Дома, на которой сегодня было ещё несколько браслетов и кольцо на среднем пальце. Интересный вопрос тому, чьё имя только что узнал. — Можно, фоткай, отчего ж нет, — парень сощурился, наблюдая за Томом. Тот достал из кармана телефон и несколько раз щёлкнул руку с двух ракурсов. — Спасибо, — Том просмотрел снимки, — на неё свет прикольно падает. Было немного неловко начинать знакомство с такой странности, но, кажется, с этим парнем можно было особо не париться насчёт того что странно, а что нет. — Покажи.       В этот момент прозвенел звонок, но такое быстрое окончание встречи было бы слишком глупым, потому парням пришлось напрячь мозги и вспомнить, что у одного по расписанию сейчас физ-ра, а у второго — история, а потому посидеть здесь ещё с часик вполне можно.