***
На математике он перехватил взгляд Билла Денбро, друга детства, с которым Эдди перестал общаться после наступления пубертата. Тот сидел у окна, в своём коротком белом накрахмаленном клоунском воротнике из кучи складок, красных клетчатых штанах и с красноватом носом, рассматривал Эдди, отвернувшись от бланка ответов, о чем-то размышляя, беззвучно двигая губами. Когда одноклассник понял, что Каспбрак также сверлит его глазами, он подбадривающе улыбнулся и показал большой палец. Жест не остался незамеченным для учителя. — Денбро, вы закончили со своей работой? — Строго и внезапно, парень вздрогнул. — Нет ещё, сэр. — В таком случае перестаньте отвлекаться и отвлекать других. Иначе я сочту вашу жестикуляцию за попытку спросить подсказку и оставлю на пересдачу. Обоих. Эдди опустил взгляд. Но даже эта маленькая неприятность не омрачила его ликования. Его действительно порадовало, что Билл обратил внимание на изменения в его внешности и поддержал. На губах заиграла улыбка. Вот он, знак. Его маленький бунт не остался незамеченным. — Ддда, сэр,— Билл пристыженно опустил глаза и завертел в руках карандаш. Из другого конца класса послышался голос Ричи Тозиера. Тот вальяжно разлёгся на парте и наматывал прядь смольных волос на палец. — Неужели нельзя размять затекшие мышцы, сэр? — Искреннее недопонимание, без нотки издёвки и улыбки на лице. Но внешний вид Тозиера, эти взхлохмаченные длинные патлы, облезшая кожанка с недостающими заклёпками и футболки со скандальными рисунками (“Но это всего лишь мерч моей любимой группы, сэр! Не лишайте меня последней радости, будьте человеком!”), эти потертые и в нескольких местах порванные чёрные джинсы, кеды, вечно закинутые на стол. Все это придавало ему до того наглый вид, что даже безобидная фраза, брошенная парнем, попросту неумеющим следить за собственным языком, всегда казалась скрытой насмешкой для учителей старшего возраста. Поэтому Ричи часто нарывался на проблемы. Однако пристыдить его не удавалось, несмотря на неопрятный внешний вид и поведение, парень имел отличную успеваемость, будучи живым подтверждением факта, что внешность не влияет на интеллект. — Разомнетесь на физкультуре, мистер Тозиер,— Мужчина говорил медленно, наблюдая за тем, как парень продолжает накручивать прядь на кончик пальца, а затем отпускать ее, следя за волосами, соскальзывающими по длинному ногтю, покрытому чёрным лаком. — Если снова не пропустите ее, конечно. Вы закончили со своей работой? — Да, сэр,— Тозиер потянулся, проигнорировав замечание о прогулах. Эдди восхищенно смотрел на него, такого независимого и немного нахального, горящего вызывающей ухмылкой, даже если ее нет на губах, будто ни о чем не тревожащимся и знающего, что он всегда найдёт лазейку. Ричи был похож на молодого кота и нравился Каспбраку этой противоречивой энергетикой. С ним можно быть уверенным, что он найдёт выход, любая ситуация лишается ауры безнадежности, но вероятность, что Ричи поможет не только себе, была пятидесятипроцентой. С Ричи можно быть уверенным, но нельзя быть уверенным в нем. По крайней мере, так казалось Эдварду, который за три года совместного обучения ни разу не обмолвился с одноклассником и словом, оставаясь молчаливым наблюдателем. Тозиер заметил его взгляд, и довольный прищур обратился в короткое подмигивание. Эдди улыбнулся в ответ, поборов в себе смущение и желание отвернуться. — Тогда вы можете сдать ее и покинуть класс. Вы свободны. — Спасибо, сэр, но я ещё посижу. Не так много времени осталось, что зря по коридорам шататься? — Дело ваше. Эдди знал, что на большой перемене он и одна рыжая девушка из параллели бегают за школу покурить, поэтому Тозиер все равно должен был дождаться звонка. До которого действительно оставалось не так много времени, а Каспбраку нужно было проверить решение во второй части. Ответ получился слишком красивым, и это настораживало. Эдди пересмотрел доказательство. Кажется, он необоснованно присвоил одному из треугольников статус прямоугольного, поэтому расчёты оказались короткими и слишком простыми. Треугольник прямоугольным не был, поэтому нужно было успеть перерешать через подобие и свойство площадей. Оставалось увидеть на чертеже подобие. Оно там определённо было, но Эдди не мог абстрагироваться и начать видеть. Он все ещё испытывал отдающее маленьким триумфом возбуждение. Нужно было собраться с мыслями.***
Из кабинета он выходил одним из последних, домучав-таки задачу. Ответ получился дробным, включал в себя корень, зато точно был верным. Эдди участвовал себя прекрасно. Во-первых, Билл и Ричи, кажется, оценили его «преображение». Он знал, что кто-то точно обратит внимание, но думал, что его вряд ли поддержат. Он и так был странным, поэтому ни с кем не контактировал. Во-вторых, итоговая работа была написана. И он был уверен, что написана хорошо. Теперь можно было сходить на завтрак. Он задержался, пропустив треть перемены, но это было к лучшему. Следующим уроком была физкультура, а Эдди не мог переодеваться ни в одной из раздевалок из-за дисфории и полных недоумения или осуждения взглядов. Обычно он опаздывал на несколько минут, потому что заходил переодеться в мужской туалет только после звонка, когда все уже разошлись. Тоже самое было с душевой. Каспбраку приходилось дожидаться, когда все разойдутся, чтобы принять душ и сменить тренировочную форму на чистую одежду. Учитель предлагал ему сдавать рефераты и отсиживаться на лавочке, но Эдди воспринимал это как личное оскорбление. Сидеть, когда у тебя есть возможность тренироваться. У него все в порядке со здоровьем, он чертовски любил бегать, так почему он должен бездействовать? Да, приходится переживать маленькие трудности. Да, его не берут ни в одну из команд, поэтому во время групповых игр он занимается самостоятельно, отжимаясь или прыгая на скакалке в другом конце зала. Да, он опаздывает на физкультуру и на последующий урок. Да, физическая нагрузка в утяге требует длительного восстановления дыхания, иногда он на грани приступа. Но это его выбор. У него есть возможность делать то, что он любит. Он не ущербный. Он обычный подросток, не требующий снисхождения из-за дурацких генов. Из трудностей строится жизнь. Он привык. В коридоре Эдди перехватили Билл и Ричи. От второго исходил горьковатый ореол табака, и Каспбрак поймал себя на мысли, что ему нравится этот запах. Он никогда не курил из-за астмы, поэтому ловить эти странные эфиры, втягивать их слабый отголосок через ноздри и пытаться понять, каково это – было одним из его маленьких развлечений. Ричи упёрся в стену свободной от рюкзака рукой. За его спиной Эдс увидел всполох рыжих волос. Беверли, девушка со сбритыми висками и ярким макияжем, в разы лохмаче самого Тозиера, девушка, звенящая массивными цепями, свисающими с клетчатой юбки, и длинной сережкой в левом ухе, девушка с мудрым взглядом и шипастым ошейником, в своих массивных ботинках и чёрной джинсовке с нашивками казавшаяся намного прекраснее, чем другие ее ровесницы. Бев училась в параллели, и как-то раз они с Эдди были в одном классе по обществу, поэтому он запомнил ее, похожую на лесной пожар и майскую ночь одновременно. Она стояла чуть позади, отдалившись от них, но было ясно, что сюда Беверли пришла вместе с Тозиером. Эдди был уверен, что от неё сейчас так же пахнет сигаретами. — Ну что, добро пожаловать в клуб? Эдди вопросительно поднял бровь. Он не спешил открывать рот. Его голос мог все испортить. — Хочешь сказать, тебе все ещё не сделали замечание за этот прекрасный смоки айс вокруг твоих глаз? Эдди покачал головой. В школе не было школьной формы и каких-то определённых правил по поводу внешнего вида, поэтому странно было ожидать замечаний. Учителя не осуждали (и не имели права осуждать), но к ученикам, выглядящим совсем нецивильно, придирались, как это было с Ричи. — Прошло только три урока, Ричи, — Голос подал Билл. Эдди посмотрел на его лицо и понял, что кроме красноватого носа и тонких вертикальных линий, пересекающих глаза, кожа была покрыта ещё чем-то, потому что на несколько тонов была светлее шеи, неполностью скрытой воротником. — Эдди мог ещё не встретиться с директором. Каспбрак почувствовал волнение. Они с Биллом не общались после того, как он осознал себя. Тогда он чертовски испугался, что Денбро осмеёт его и перестанет дружить, поэтому просто закрылся. Каминг аут произошёл незаметно и довольно скомканно. Соня просто сходила с ним к директору, затем ко всем учителям. С шестого класса весь пед.состав звал его Эдвардом, и ребята, бывшие его одноклассниками в предыдущие годы, просто оказались поставленными перед фактом. Эдди не общался с ними, потому что не хотел встретиться с осуждением, ему казалось, что многие помнят его слабой девчонкой и теперь насмехаются, обсуждая его в компаниях. Он не знал, что треть его одноклассников даже не догадывается, что учится с транс*парнем. Он немного перестарался с изоляцией. Поэтому факт того, что бывший близкий друг назвал его по имени, а не по деднейму, который был тому известен, был неожиданным. Но приятным. Значит, Билл не шугается его и его идентичности. — Мне кажется, наш Гасбург сейчас отчитывает Стэна в столовой. Гасбургом они прозвали директора за внешнюю схожесть с представителями этой династии. Ричи, мелко перекатывающийся с пяток на носки, согласно закивал и ткнул Эдди в бок. — Эй, Эдс, ты знаешь Стэнли Уриса? Он убил Христа, вот что я тебе скажу! Поэтому мы теперь присматриваем за ним понемногу, как бы ещё чего не натворил! Каспбрак не знал Стэна, поскольку тот учился на класс младше. Он снова отрицательно покачал головой. — Пойдёшь с нами в столовую? Билл был таким спокойным. Он источал дружелюбие и внутреннюю силу, рядом с ним хотелось быть, поэтому Каспбрак согласился. Промолчать в четвёртый раз было бы совсем невежливо, поэтому он расслабил глотку и постарался искусственно понизить тональность собственного голоса. Главное было не переусердствовать, чтобы фраза не прозвучала смешно или гнусаво. Эдди давно не практиковался говорить на публике, дома он извлекал звук обычно, потому что когда он только начинал тренировки, маму это очень смешило, хоть она и извинялась. Соня и сказала ребёнку, что излишние старания делают звучание фальшивым, поэтому ему следовало найти самую низкую ноту своего обычного голоса и ходить по этому пределу, не срываясь вниз. Она также предложила ему записаться на вокал или театральное мастерство, чтобы научиться извлекать звук с помощью диафрагмы, а не голосовых связок. Так он зазвучал бы глубже и громче, оставаясь при этом естественным. Эдди засмущался и запротестовал. Не хотелось идти в студию, а заниматься индивидуально было слишком дорого, он и так был обязан матери за несколько биндеров, походы к психотерапевту и будущий переход, который она обещала оплатить. Поэтому он продолжал тренироваться дома. На уроках его редко спрашивали (Эдди казалось, что учителя всегда испытывают ужасную неловкость, называя его по имени), отвечал он коротко, громко и уверенно, стараясь отчитаться как можно быстрее. Личная беседа была совершенно другим делом. Сложнее было контролировать эмоции, которыми всегда звенел его голос. Слишком быстро поднимется – спалишься. Не пищать и не визжать. Одна тональность. — Да. — Отлично. Они пошли в сторону лестницы. Бев присоединилась к парням, приветственно взмахнув ладонью, увидев, что Каспбрак теперь в их рядах. От неё действительно пахло табаком, но этот запах смешивался с ароматом карамели и ореха (девушка использовала сладкую душистую воду из детского отдела). Сочетание было невероятным, дополняя ее неряшливый, вызывающий образ. Эдди улыбнулся. — Oi! Беверли Марш, можно просто Бев. — Цыплёночек! — Ричи гыгыкнул и закинул руку Беверли на шею. — Лучший паренёк в этой компании фриков! Бев пихнула его, пытаясь наступить на его ногу, и ответила на улыбку Эдса. — Эдвард Каспбрак,— Медленно и довольно громко, не перенапрячь связки, на выдохе поджать диафрагму. Он исподтишка посмотрел на Билла, но тот не выглядел насмехающимся. В глубине души парень все равно боялся, что Денбро принимает его идентичность как блажь. Что может рассказать им его паспортное имя. — Можно Эдди. — Ты выглядишь слишком опрятно для детей помойки. Гот? — Для гота он слишком просто одет, глупышка!— Тозиер сел на перила и скатился по ним вниз. Кричал уже оттуда. — Ты видишь здесь балахон и портупеи? Нет! Доморощенный панк, которому просто нужна наша помощь! — Панки не бывают такими опрятными!— Бев последовала его примеру. Парень поймал ее у основания лестницы, придержал за талию и звонко рассмеялся. — Но ты же моешься, дорогуша! — А ты будто нет?— Девушка показательно запустила ладонь в его хоть и взлохмаченные, но чистые патлы, и приподняла несколько прядей. — Это вынужденные меры!— Ричард отпустил ее. Билл и Эдди как раз дошли до последней ступеньки, и они вместе последовали по коридору дальше. — Для гота он выглядит слишком ярко и недостаточно пафосно. Вспомни старину Стэна! — Стэн, на минуточку, сатанист, а не гот, — поправил его Билл. — Один черт,— Ричи хрюкнул. — Угрюмый вид, серебрянные кресты и чувство собственного превосходства, развитое до предела. — Тем не менее, это разные вещи. Слушай, для окружающих мы все равно из одной шайки, вне зависимости от мировоззрения и аксессуаров. Уверен, Гасбург тоже считает, что все мы готы. — Ага, особенно ты или Стог, — Ричи показательно ткнул пальцем в яркие клетчатые штаны Билла. — Или Майки. Определенно готы! — Я приходил в чёрном костюме в начале года, помнишь? Меня тогда первый раз оставили после уроков. Так что у него есть причины так думать. — А Майк по жизни чёрный, определённо гот! — Тозиер снова гыгыкнул. — А Бен случайно в нашу компашку затесался, а теперь мы его обрабатываем. Дальше Ричи попытался говорить голосом Дарта Вейдера: — Переходи на темную сторону... Снова захихикал. — Черт с ними, с цивилами. Они даже разобраться не пытаются, зато так и норовят повесить ярлык «проблемных», — Бев сплюнула и снова обернулась к Эдсу, который внимательно прислушивался к диалогу. — Так кто ты, солнце? — Эмо,— Каспбрак почувствовал себя неловко, потому что хихиканье Тозиера внезапно перетекло в довольно громкие смешки. — Нет, ну так я никогда не ошибался! — Он даже согнулся в приступе истеричного хохота. — Да простит меня Джонни Роттен! Ой, хахах! Я...принял... нытика... за панка! За одомашненного, лайтового, но панка! Хахах!... Ой, не могу! Стыд и позор тебе, Ричард Тозиер! Бев осуждающе ударила его кулаком в грудь: — Когда перестанешь унижать людей за их мировоззрение, жопы ты кусок? Пока тот сидел на полу и пытался утихомирить вспышки смеха, Билл осторожно похлопал Эдди по плечу. — Не переживай из-за него. Ричи назвал Стэна гребанным бдсмщиком, Майка – патлатым наркошей, Бена – долбонавтом, а меня петушком. Только Беверли пока осталась без описания, потому что разделяет его взгляды на жизнь, а оскорбять других панков этот умник не может! — Ни капли это не оскорбления! — Ричи поднялся с кафельной плитки и заговорил голосом матёрого морского волка. — Я вижу суть вещей, мой юный друг, и не нужно отрицать правду. В чем-то он действительно был прав. Стэнли со всей своей любовью к кожаным ремешкам действительно мог практиковать бдсм, но его личная жизнь оставалась для остальной компании секретом, поскольку парень был немногословным и предпочитал не трепаться. Никто не знал, где он проводит свободное время. Говорил, что ищет птичьи черепа для своей коллекции или шатается по кладбищу, но кто его знал? Майк действительно покуривал травку, но та не является наркотиком по своему принципу действия. Тем более, он делился с остальными, когда они зависали вместе, и сам Ричи мог выкурить по два косяка за вечер (хотя Майки старался это контролировать, потому что излишне болтливый Тозиер был той ещё занозой в заднице). Утверждения Бена действительно могли показаться странными на первый взгляд, но он всегда обосновывал свои уфологические теории с точки зрения физики и биологии, так мастерски оперируя терминами, что усомниться в правдоподобности его высказываний было сложновато. А Билл действительно одевался довольно ярко, но самый полноценный из его костюмов был монохромным. Пожалуй, Билла сложнее всего было причислить к какой-то субкультуре, он называл себя клоун-кидом. Его интернет-знакомые, имеющие образы клоунов в качестве своих оригинальных персонажей, считали себя косплеерами, но Денбро фыркал, когда слышал этот термин. Он не мог причислить себя к косплеерам, он просто был клоуном в самом серьёзном из всех значений этого слова. Да, в высказываниях Тозиера была доля правды, но Эдди все равно обиделся на «нытика». — Эмо не ноют,— он посмотрел на Ричи и нахмурился, постарался, чтобы голос звучал все также твёрдо. Когда Каспбрака оскорбляли, он мог физически почувствовать тревогу, а это часто переходило в приступ астмы. Психосоматика. И при волнении голос мог сорваться. — Да, мы плачем. Но в этом нет ничего стыдного или плохого. Все плачут. Эмо – это не про истерики, ясно? Мы просто остро все чувствуем и ярко реагируем. — Да пожалуйста. Только почему-то в образе общественности вы остались сопливыми нытиками. — А вы необразованными вонючками. И что дальше? — Справедливо. Но панк – это про политическую позицию. В моём мировоззрении кроме музыки хотя бы есть смысл. — А эмо – про ментальное здоровье и андрогинность. Мы убили гендерные стереотипы, ясно? И скоро убьём гендер. Высказывание было странным. Эдди сам не очень понимал, что для него гендер и можно ли его убить. Но это определено было чем-то большим, чем социальный конструкт. Иначе бы он не испытывал телесной дисфории. На самом деле, захоти Ричард действительно его оскорбить, он бы мог пошутить про трансгендерность Каспбрака и сказать что-то в духе «Ну и зачем ты хочешь быть настоящим парнем, если гендер мёртв?» Но он не сделал этого. Ему даже в голову такое не пришло, потому что для него квир-теория не была аспектом этой субкультуры. Не была предметом важности. А для Эдди была. Возможно, потому что он не знал других эмокидов и просто использовал эту субкультуру, чтобы дополнить свою идентичность. Для Ричи это была дурацкая, шутливая стычка двух идеологий, для Эдди – вопрос самоопределения, в который он не хотел углубляться. — Убили бы, если бы сами эмо не вымерли, — Тозиер смотрел на него с довольной ухмылкой, стоял рядом, со скрещёнными на груди руками, и пользовался тем, что выше на полторы головы. — Да ты тоже не трушный панк, знаешь ли,— Эдди не менее ядовито улыбнулся, пытаясь скрыть раздражение. — А ты докажи,— прозвучало как вызов. — Во первых, ты моешься. — Суть панков не в мытье. — А эмо не в нытьё. — Справедливо, но... — Бип-бип, Ричи!— Беверли бросилась стоп-словом, наблюдая за развивающейся перепалкой. Она не слишком хорошо знала одноклассника Ричи, поэтому не могла оценить, насколько серьезно он был настроен. Ее лучший друг постоянно спорил с ребятами, и никто уже не воспринимал его нападки как оскорбления, вяло выдавая что-то ответное. Ричи не всегда контролировал то, что говорит, поэтому мог перейти личные границы и сказать что-то мерзкое. Когда ты знаешь его давно, ты понимаешь, что это не со зла. Когда споришь с ним в первый раз, становится очень обидно. — Ребят, уверен, нас уже заждались. — Билл не знал, превратится ли этот небольшой конфликт в полноценный спор, но определённо не хотел такого исхода, поэтому толкнул обоих парней в сторону входа в столовую. Бев коснулась Эдди локтем и тихо сказала: — Если это не просто фаза, присоединяйся к нам, ладно? Фрики должны держаться вместе, сам понимаешь. Он не очень понимал. В какой-то мере Каспбрак был фриком всю свою осознанную жизнь и как-то выживал в одиночестве все это время. Но согласился. — Окей. Спасибо за предложение. Ребята вошли в полупустую столовую и сели за столик в углу. Раньше Эдди часто смотрел на них, ярких и разных, слишком шумных для общественного места. Теперь он, кажется, стал одним из них. Это было странно. На большой тарелке лежало несколько тостов с сыром и нарезанные желтеющие яблочные дольки. Ричи сцапнул один из тостов и плюхнулся на лавку рядом с Майком. — Что-то вы долго,— Бен подвинул к Беверли, севшей рядом с Тозиером, стаканчик с остывшим кофе. Она бросила что-то вроде «грациас» и сделала несколько глотков. — Спалили с сижками? — Нет,— Билл отошёл в сторону, показывая компании Каспбрака, стоявшего за его спиной. — Вербовали нового солдата в наш отряд революционеров. Это Эдди. — Эгееей!— Чернокожий парень с россыпью коротких дред, перевязанных банданой, поприветствовал Каспбрака типичной для хиппи «V» и широченной улыбкой. — Я Майк. Майк Хэнлон. Будем знакомы! — Бен Хэнском,— пухлый парень в футболке «I want to believe» доброжелательно взмахнул ладошкой. Эдди ответил на приветствия и сел на лавку, оказавшись перед единственным промолчавшим. По чёрной викторианской рубашке с пышным жабо и подвеской с козлиным черепом он понял, что сидит перед Стэнли Урисом. Тот поймал взгляд Эдди, дернул уголком губ и скрестил ладони на столе. Каспбрак посмотрел на ухоженные руки и матовые чёрные ногти. Второй парень в компании был с маникюром. Но если у Тозиера ногти были длинные и блестящие, с заострёнными концами, то у Стэна они представляли собой короткие подпиленные прямоугольнички. Каспбрак улыбнулся собственными мыслям. Наверное, не испытывай он дисфорию и не отрицай все типично феминное, он бы тоже красил ногти. — А это, как ты мог догадаться, Стэн,— Билл взлохматил аккуратно уложенные русые кудри Уриса и сел рядом с ним. — Ты уже успел получить приглашение на вечерний сеанс, любитель кожаных ремешков?— Ричи махнул рукой на лицо парня. Покрытые одним слоем чёрной помады губы, перевёрнутый крестик на щеке и дымчатый ореол темных теней вокруг глаз очень не нравились директору. Стэн молча выслушивал замечания, поднимал на мужчину не по возрасту мудрые и уставшие глаза, бросал короткое «Я вас услышал, мистер Браун», но каждый раз снова приходил накрашенным. Стэн был единственным из компании, кто не уменьшил количество косметики на лице. — Сегодня он пригрозил, что пожалуется моему отцу, — парень хмыкнул. — Как будто тот не знает, в каком виде я ухожу из дома. Вы как? — Мы ещё не пересекались. Но уверен, что ещё встретимся. Лично я собираюсь просидеть физру где-нибудь в глубине библиотеки... — Ричи, тебя не аттестуют,— Билл включил режим старшенького и укоризненно покачал головой. — Может, хоть разок сходишь? — Я не взял форму, так что... — Тебе стрельнуть футболку и шорты, дорогуша?— Беверли костяшкой вытерла размазавшуюся под губой помаду и рассмеялась. — Прости, милая, у тебя я предпочитаю стрелять сигареты. — Да ладно, Рич,— Бен присоединился к уговорам. — Сходи один раз, ничего плохо не случится. — Ты влезешь в мои шорты, ну. Футболку свою надень, кеды у тебя есть. — Если я надену твои шорты, снимать их будет уже физрук,— он ухмыльнулся и закусил губу. — Я, в общем-то, не против. Но кто будет их отстирывать? — Фууу, блин, Ричи! Бев захохотала и треснула его по макушке. Эдди улыбнулся немного потерянно и опустил глаза. Он не привык к подобным шуткам. — Уверен, за кеды на физре он тоже захочет меня наказать. Ну знаете, безопасность превыше всего... Объяснит мне про правильную защиту... Ухмылка и растягивание звуков, пошлость, сквозившая в каждом мимическом движении, опущенные веки и наработанная практикой томность. И все это с тостом во рту. Ребята встречали эти кривлияния улыбкой (кроме Стэна, тот оставался безэмоциональным, раздражение на дне его глаз давно переросло в безразличие), и сначала Тозиеру нравилось вгонять их в краску подобными выходками (как происходит сейчас с Эдди, впервые услышавшим его гомогейские шутки), а теперь он был доволен собой, потому что каждый раз придумывал что-то новое, не давая им заскучать. — Неужели у тебя уже был травматичный опыт в кладовке, Ричи?— Билл произнёс это с наигранным сочувствием и потянулся через стол, чтобы накрыть ладонь Тозиера своими, легонько сжать ее, посмотреть прямо в глаза и прошептать почти доверительно. — Ты можешь рассказать мне обо всем, не бойся, я поддержу тебя. — Ох, Билл, никто не понимает меня!— Голос парня дрогнул, он склонил голову и задрожал, демонстрируя рыдания. — Это было ужасно, просто ужасно! Врагу такого не пожелаешь! Я узнал, под каким углом нужно сгибать ноги, когда приседаешь.... Затем он объяснил мне, как правильно нагибаться... А потом... Потом он показал мне, как правильно прыгать на резинке... — Боже, ну не при детях же! Беверли вскинула руки и закрыла Эдсу уши. — А знаете, что было самым ужасным? — Ричи понизил голос и выдержал драматичную паузу. — Теперь я знаю, чем марафонец отличается от спринтера... Сидящий рядом Бен похлопал его плечу: — Не бойся, дружище, мы с тобой. — Спасибо, ребята,— он нарочито громко хлюпнул носом. — Теперь вы знаете, как я стал геем. И понимаете, почему я не могу пойти на физру ни при каких условиях. — Только, пожалуйста,— Майк надевал на одну из дред деревянную бусину,— не рассказывай эту историю Гасбургу, ради всего святого тебя прошу. Наш физрук не заслуживает быть отчитанным за твои шутки. Он не так плох, каким кажется. — Но я все равно предпочитаю библиотекаря,— парень подмигнул и встал из-за стола. Выудил из кармана зажигалку и покрутил ее в руках. — У вас что сейчас? — Математика,— Бен встал за ним, освобождая Бев проход. Та поправила юбку и тоже выползла, выхватив у Ричи зажигалку и закинув ее в полуоткрытый рюкзак. Тот цокнул языком. — Ооо, детки, крепитесь, этот мистер сегодня не в настроении. Вам лучше не опаздывать,— парень потянулся и почесал загривок. — А у тебя все, Стэн? — Да. Направляюсь в камеру заключения, — изящным жестом он стряхнул невидимые крошки с оборок на рукавах и дождался, пока Билл встанет. — Так что советую вам поторопиться, потому что кроме меня и Майка ещё никто не заполучил приглашения. Нарушаете пятничные традиции. — А что успел сделать Хэнлон? — Раскурил косячок в туалете,— когда парень рассказал о своём маленьком подвиге, его лицо загорелось гордостью. — Охуеть, Майки, да ты тот ещё рисковый парень! — Гасбург сказал, что ожидал подобного, учитывая, с кем я общаюсь..,— Он подошёл к Бену и положил ладонь тому на плечо. — Единственное, что действительно удивит этого человека, это если ты что-нибудь учудишь, дружище. Ты просто разрушишь веру в человечество у бедного старика. — Стог не способен ничего разрушать! Однажды он построит летающую тарелку и приведёт в школу свою зелёную подружку, дополнив веру в человечество верой в инопланетян. — А потом его подружка сожрет половину города,— Билл хмыкнул. — Если Бев первая не откусит ей голову. Девушка зарычала и показала зубки. Каспбрак слушал их и пока не очень понимал какие-то локальные подколы. Но все это казалось забавным, поэтому он постарался расслабиться. Бен, Майк и Беверли направились к выходу. — Так что, идёшь на физру?— Билл обратился к Ричи. — Или продолжишь бегать от ответственности до конца семестра? — Да ладно тебе, мамочка,— он подмигнул Денбро,— все будет в порядке. В следующий раз схожу. — Дело твоё,— парень пожал плечами. — Я переодеваться. Эдди, ты идёшь? — Я...попозже, — он шёл за ними, рядом с молчавшим Урисом, чей взгляд не поднимался от носков собственных ботинок на массивной платформе. Каспбрак пригляделся к подвеске на шнурках, выполненной в виде перевёрнутой пятиконечной звезды. — Окей. Тогда не жду. Билл ускорился. Выйдя из столовой, Ричи остановился. Повернулся к Стэну, пожал ему руку и пожелал удачи. Попросил не скучать без них. — Не переживай, Тозиер, не заскучаю,— парень засунул руки в карманы в ответ на протянутую Каспбраком руку. Тот неловко опустил ее. Стэн посмотрел Эдди в глаза, прищурился и быстро что-то сказал. — J'attends notre rencontre, chérie. — Прости?— Эдс выгнул бровь. Почувствовал себя ужасным дураком, но, в конце концов, он учил немецкий и не обязан быть понять. — Ничего,— Стэн снова дернул уголком губ (кажется, это было аналогом улыбки), развернулся и пошёл в нужную сторону. Ричард и Эдвард пошли в другую. Каспбрак шепнул: — Это он оскорбил меня сейчас? — Типа того,— Ричи хмыкнул и остановился. — Ты куда сейчас? — Переодеваться,— Эдди махнул рукой в сторону туалета. Он чувствовал себя очень скованным, оставшись наедине с одноклассником. — Ммм.— Тот качнулся с пяток на носки. Пауза затянулась. — А ты?..— Эдди теребил перекрученную лямку от рюкзака. Ричи вздохнул, наклонился и поправил ее. — Зайду с тобой. Покурю. Потом в библиотеку. — Окей. Эдди не очень понравилось идея идти в туалет вместе, в конце концов, он намеренно уединялся там перед физкультурой, чтобы переодеться без стресса и не светить утягой перед остальными парнями, но возражать он не стал. Тозиер придержал дверь, и Эдди фыркнул, но скользнул внутрь. Зашёл в одну из кабинок, заперся, поспешно расстегнул рюкзак и полез за формой. Стянул футболку, поло и прилипнувшую к телу водолазку. Черт подери, он был мокрый насквозь! Ричи за дверью чиркнул спичкой об упаковку. Парень закусил губу, сделал несколько круговых движений плечами, разминая затёкшую спину, и поправил утягу. Специалисты не рекомендуют тренироваться в биндере, но он не хотел надевать спортивный топ – в нем слишком палишься. Мама, конечно, просила его переодеваться, Эдди даже брал топ с собой, но никогда не надевал. В дни, когда была физкультура, он стирал утягу в тайне от матери. Поэтому та была чуть более растянутой, чем ещё одна, которую он носил в течении остальной недели. Чуть более безопасной. Подходящей для трени. — Ты реально пойдёшь?— От неожиданности Каспбрак вздрогнул и уронил джинсы на пол. Те звякнули цепочкой. — Да?.. А в чем проблема? — Да так,— пауза означала затяжку. Запах дыма достиг кабинки, в которой заперся Эдвард, хотя Ричи должен был курить в окно. — Не боишься, что мейк потечёт? — Билл же как-то ходит,— он влезал в шорты. — Он потом сто лет проводит перед зеркалом и все перерисовывает. Неужели у тебя с собой косметичка? Эта насмешка в голосе прозвучала как-то обидно. В голове Эдс закончил фразу. «Как у девчонки». Он сглотнул. — Нет. — Это плохо,— как-то грустно заметил Тозиер, и Эдди удивился. — Почему?— Он аккуратно сложил одежду и спрятал ее в рюкзак. — С умытой рожей тебя не оставят после уроков. За внешний вид мистер Браун вряд ли придерется, разве что замечание сделает. — А зачем мне оставаться? — Ну, это что-то вроде нашей фишки. Фишки фриков. Косячим в течении недели, а в пятницу сидим запертые до семи вечера. Раньше нас оставляли с психологом, но тот быстро понял, что пользы от него никакой. Поэтому мы просто сидим и «думаем над своим поведением». Это неплохо. Эдди вышел из кабинки, бросил рюкзак у батареи под окном и встал рядом с Ричи, вдыхая сигаретный дым. Плохо ему не становилось. — Хочешь? Он помотал головой. Ричи улыбнулся. — Да ладно, Эдс, давай. — Я ее даже держать не умею,— он слабо отнекивался. Наверное, в глубине души парню действительно хотелось попробовать закурить. Но наличие диагноза «астма» в его медицинской карточке как-то останавливало. С другой стороны, у него с собой ингалятор... — А из моих рук? — Нет, слушай, не надо... — Да чего ты боишься? Я же вижу, что хочешь! — Парень сделал затяжку и выдохнул ему в лицо. Эдди поморщился, резко выдохнул через ноздри, но не закашлялся. — Не хочу, Ричи, отстань! — Отстану, если сделаешь одну затяжку,— Он вынул сигарету изо рта и повернул ее фильтром к однокласснику. — Давай. А то не выпущу на физкультуру. — Это у тебя фетиши на физруков, а я как-нибудь переживу,— он встряхнул головой. — Ну давай, Эдс. Ничего не теряешь,— смотрит сверху вниз и улыбается. Эдди чувствует эти легкие, но навязчивые вайбы принуждения. Эх, был бы он чуть повыше... Чертова генетика и вторая Х-хромосома, ограничившая его рост. — У меня астма,— как-то виновато прозвучало. Он все ещё следит за голосом. — Не у тебя первого, не у тебя последнего. Поверь, все хорошо будет,— Ричи снова сделал затяжку и вернул сигарету к губам Каспбрака. Тот отстранился. — Это не лучшая идея. Я могу начать задыхаться. — Если начнёшь – я тебя лично откачаю,— сказано было так, что Эдди сразу понял – откачает. И он потянулся к пальцам Тозиера, сомкнул губы на фильтре и вдохнул. Выдохнул и сделал шаг назад. Прислушался к себе. Ничего не поменялось. Только этот горьковатый привкус теперь в полости рта. Странно. Главное, что он не начал задыхаться. — Ну как? — Ничего. — Конечно, ты же не затянулся, дурак. Нужно прогнать никотин в легкие, чтобы он попал в кровь, а ты дальше рта его не пустил. Смотри сюда,— Ричи медленно затянулся. Эдди следил за его пальцами и губами, за чуть заметными движениями глотки и кадыка. Он откинулся на стену. — Нужно сделать глубокий вдох и погнать воздух внутрь. Ясно? — Ага, — Эдди потянулся за сигаретой, но Тозиер поднял руку вверх и немного в сторону, чтобы пепел не попал на них. — А!а,— он усмехнулся. — Типичный эмокид. Не поломается, не сделает. Ты же не хотел, помнишь? — И не хочу,— Эдди присел за рюкзаком. Перед глазами оказался ярко-розовый носок кеды с белым «Bang». — Черт. — Что? — Я в кедах. Обычно он ходил в школу в кроссах, в которых спокойно можно было заниматься на физкультуре без боязни получить травму. А сегодня, после своей «смена имиджа», он пришёл в коротких кедах. И совершенно забыл взять сменку, конечно. — Я тоже, и? У Ричи, кстати, кеды тоже были в клетку. Только в белую. Изначально они тоже были чёрными, но неровность белых квадратиков выдавала рукотворность принта. — Ты проебываешь физру, а я нет. Меня ведь на лавку посадят или сделают замечание. — Так это же чудесно! — Одноклассник потушил сигарету о нижнюю часть подоконника и выбросил окурок в окно. Каспбрак сомневался, что так стоит делать, но комментировать не стал. — От тебя пахнет сижками, ты без формы, ещё и с подведёнными глазами! Чувак, это же прямая дорога к наказанию! Ричи развернул его и подтолкнул в сторону выхода. — Давай, тебе пора! А то ещё за опоздание попадёт. Эдди остановился у двери: — А ты? — Сейчас покурю ещё немного, пойду в библиотеку. Потом встретимся с Бев, подымим немножко под окнами во время урока, нас тоже накажут. — Это звучит как бред. Сам себя послушай. Вас шестеро, вы каждую пятницу выделываете какую-то ерунду, карающуюся правилами школы, но вас не выпирают и продолжают оставлять после уроков. Каждую. Гребанную. Пятницу. — Есть две вещи, почему они продолжают делать это. Первая – успеваемость. Я отличник, остальные – хорошисты либо балансируют между двумя этими понятиями. Старина Денбро пишет лучшие эссе в школе, а крошка Бев и Стог занимаются с дошкольниками в библиотеке по выходным. Бев даже почти не смывает мейк перед этим. Сам понимаешь, мы – в клад в рейтинг этого чудесного учебного заведения. — А вторая?— Эдд одернул футболку. — Соц.опека. Мы типа проблемные подростки. У некоторых ребят есть проблемы в семье, их давно знают в опеке. И хорошо знают. Поэтому защищают наше право на самовыражение. Да, мы нарушаем рамки цивильного, но мы все ещё «чудесные детки, которым просто не хватает внимания». Поэтому опека запретила нас выгонять. Порекомендовала проводить сеансы с психологом, но администрация забила болт на совет организовать постоянные встречи, потому что это надо фиксировать в документах. Так что у нас негласная договоренность. Мы косячим, когда помаленькому, когда не очень, а они оставляют нас заниматься своими делами. Считай, свой собственный клуб. Несколько часов отдыха от пялящихся на тебя бабок и детей. Кайфовенько. — Это все ещё странно. — Но это так,— Тозиер пожал плечами и зажал в губах следующую сигарету. — Фак фы ф нами, ныфик? — Конечно, вонючка,— Эдди хмыкнул и пошёл на урок. Он чувствовал себя ужасно счастливым. Беспричинно счастливым. Необоснованно счастливым. Он буквально ощущал, как по губам расползлась улыбка, и ему это нравилось. Трепетание внутри живота и захлёстывающая радость. Он аж припрыгнул от восторга. Это все из-за Ричи? Или за капли никотина, просочившейся в организм? Он не знал, но догадывался. И это тоже ему нравилось. Чертовски хороший день. Его уже ничего не испортит. Нужно идти на урок. Эдди правда задерживается.***
Тени потекли и остались под глазами красивыми разводами. Зато помада на веках держалась крепко. Эдди дождался, когда все разойдутся, и пошёл в раздевалку. Переоделся, расстегнул утяжку, бросил ее, липкую и пахнущую синтетикой, на скамейку. Быстро замотался в полотенце и пошёл в душевую. Не опускать взгляда. Просто руки и ноги, ничего особо выдающегося. Сейчас ты помоешься и снова спрячешь это уродство под слоем одежды. Не больше минуты. Стоя под горячей струей, он закрыл глаза. Машинальные движения, проговаривание в голове заученных стихов. По слогам, с ударением, беспрерывно, один за другим. Концентрируйся на барабанной дроби слов в голове. Цепляется за волосы, чтобы переключить свое внимание от ощущения воды, очерчивающей изгибы тела, морщится, ожесточённо втирая гель в кожу. Как можно быстрее. Намылить и смыть, давай. Ожесточённо прочесывает пряди, выключает воду, взмахивает рукой, стряхивая капли, и хватается за полотенце. Спрятать. Спрятать это уродство. Как можно скорее обтереться (утяга мерзко липнет к мокрой коже, а потом жутко натирает, если не избавиться от влаги на теле). Впрыгнуть в боксеры и застегнуть влажный после тренировки биндер, втиснуться в него и прятать-прятать все под одеждой. Водолазка и поло, тонкая футболка. Он впрыгивает в джинсы и надевает кеды на босые ноги. Только после этого промахиваетесь полотенцем волосы, доходит до фена на стене и укладывается. Жарко? Да. Зато из зеркала на тебя смотрит парень с потекшим мейком, а не странноватая буч-лесбиянка в одном полотенце. Эдди стирает пальцами излишки потекших теней, растушёвывает помаду на веках, неловко улыбается своему отражению и выходит из раздевалки, подхватив рюкзак. Он порядком задержался. В коридоре было пусто. На физкультуре учитель отчитал Эдди за кеды (Билл тогда снова показал большие пальцы в знак поддержки), но оставлять после уроков не стал, сказал, что доложит директору, а тот пусть сам решает. В конце занятия Денбро попросил Эдса пошататься перед директорским кабинетом и помозолить глаза, чтобы тот понял, под чьё влияние попал бедный ребёнок, и отправил его отбывать наказание с остальной компанией. Сейчас Каспбрак направлялся в сторону кабинета, не зная толком, зачем он это делает. Он задумался, стоит ли предупредить маму о своей задержке, но та сама была на работе допоздна, поэтому не узнала бы, приди он позже обычного. Можно ей не писать. — Ооо, крошка Эдвиж! Он поморщился от неожиданности. Деднейм больно резанул по уху. Эдди не стал поворачиваться, чтобы понять, кто произнёс это. Слащаво, мерзко, нарочито громко. Генри Бауэрс. — Не поздороваешься со мной? Парень из параллели нагнал его и преградил путь рукой, приставленной к стене. Эдди терпеть его не мог и старался избегать. Он не знал, откуда Бауэрс знает его деднейм, но тот не упускал возможности упомянуть его каждый раз, когда видел Каспбрака. Обычно обстоятельства складывались удачно, и кроме Эдди и Генри никого из ребят со школы рядом не было. Эдди чертовски не хотелось, чтобы кто-нибудь знал данное ему при рождении имя. Это делало его уязвимее. — Меня зовут Эдвард, Генри,— он опустил глаза и постарался сделать голос максимально жестким. Тот хмыкнул. — Что ты сказала, Эдви? Прости, золотце, я не расслышал. Девчонки всегда такие тихие? — Меня. Зовут. Эдвард, — он повысил голос, стараясь не выдавать своего раздражения. Пререкаться с Бауэрсом было мертвым делом, тот мог запросто сломать Эдди нос одним ударом или подловить после школы. Но Каспбрак действительно устал терпеть такое к себе отношение. — Неужели так сложно запомнить, Генри? Мои местоимения он/его. Я парень. Или твой мозг не способен усвоить такой объём информации? Он почувствовал толчок и спиной впечатался в стену. Неприятно. — Что ты сказала, трансуха?— Парень держал его за шиворот футболки. Эдди стоял на носочках и рассматривал помрачневшую рожу Бауэрса. — Я сказал то, что ты услышал. Или у тебя проблемы не только с анализом информации, но и с ее восприятием? Совсем крыша едет. Но терять ведь нечего? Они в школе, и Генри вряд ли сделает ему что-то серьёзное. Так ведь? — Язык больно острый, а, сссука? — Выдавливает сквозь зубы. Его лицо так близко, что Эдд видит каждую чёрную точку на этом вздернутом носу. — А знаешь, как нормальные девчонки тренируют язык? Генри отпустил его футболку и тут же перехватил за плечо, вдавливая в пол, пытаясь заставить Эдди согнуть колени. — Научить тебя, Эдвиж? Научить тебя быть нормальной девчонкой? А то ты, видимо, немного запуталась. — Пошёл ты к черту, Бауэрс,— он старается не морщиться, чувствуя, как впиваются между костями сильные пальцы. Изо всех сил толкает землю, чтобы остаться стоять ровно. — Попроси своих дружков отсосать, если уж так неймется. Эдди видит заходившие по лицу «собеседника» желваки. Эдди видит гневный, почти безумный огонёк, проскользнувший на дне глаз Бауэрса. Эдди видит занесённую для удара ладонь (не кулак как в борьбе с равным, нет, что ещё более позорно). Эдди жмурится и слышит, как медленно и гулко начало биться сердце. Страшно? Да. Сам нарвался. Никто не просил его хамить. Можно было заткнуться и подождать, пока этот придурок уйдёт. Теперь же ничего не сделаешь. Страшно? Да. — Бауэрс! — Оклик с другого конца коридора. Эдди не открывает глаз, но чувствует, как слабеет хватка, слышит приближающиеся шаги. — Что вы здесь делаете? — Здравствуйте, сэр,— он отходит, и Каспбрак может вздохнуть спокойно. Кажется, у него колени трясутся. — Так, ничего... Общаемся. — Вижу, что ничего,— строгий голос директора постепенно приводит Эдса в себя. — А должны сейчас помогать двигать тренажёры в физкультурном зале. Вы забыли? — Нет, сэр. Уже иду,— Генри встряхивает руки, будто только что трогал что-то мерзкое, бросает на Каспбрака короткий злобный взгляд и уходит в нужную сторону. Габсбург провожает его взглядом и поворачивается к второму мальчишке. — К слову о физкультуре. Каспбрак...как вам сейчас комфортнее? — Все ещё Эдвард, сэр,— парень догадывается, что в сомнения директора ввела косметика на его лице. — Да, хорошо. Эдвард Каспбрак, мистер Клоу жаловался, что вы сегодня без формы и без уважительной причины. Это так? Он не стал спорить с мужчиной. Все-таки за кеды его ещё могут отпустить, а он договорился с ребятами, что постарается попасть в клуб оставленных после уроков. — Да, сэр. Мне очень жаль. — Я бы мог простить вам эту оплошность, Эдвард, но вы сегодня особенно сияете. Вы смотрелись в зеркало сегодня? Не слишком мрачно? — Нет, сэр, в самый раз,— улыбается уголками губ. Почти не тревожно. — Это теперь мой базовый мейк. Это противоречит правилам школы? — Гм, уставам школы легкий разрешён макияж. Для девушек. Я, конечно, не буду осуждать ваш поиск себя,— пока это не прозвучало трансфобно, нужно добавить ещё кое-что. — В плане стиля, конечно. Но вам не кажется, что в вашей конкретной ситуации краситься не стоит? Тем более, так вульгарно. — А что не так с моей ситуацией?— Эдди прикидывается дурачком. Но даже это – вызов. Отсутсвие у него Y-хромосомы не делает его хуже или лучше. Мистер Браун не имеет права даже так косвенно, но принижать его и его право на то, как выглядеть. — Гм, ничего, собственно. Но вы не намерены прекращать так краситься, я вас правильно понимаю? — Каспбрак все ещё не очень понимал, что такого выдающегося было в чёрных потёках у него под глазами. Видимо, директора смущало именно наличие какой-либо косметики на его лице. Не важно, в каком количестве и какого цвета. — Не намерен,— Эдди излучал дружелюбие и непреклонность. — В таком случае, я вынужден буду оставить вас после уроков за ваше поведение. Все-таки, есть определённые правила для юношей в этой школе, и если вы и дальше желаете быть... гм, прилежным учеником, вы должны соответствовать этим правилам. Пройдемте за мной. Директор последовал к лестнице, и Эдди молча засеменил за ним. Он разглядывал носки собственных кед и размышлял о происходящем. С одной стороны, он вроде как влился в компанию. С другой, два раза за день столкнулся с трансфобией (обычно удавалось избежать ее в принципе). С открытой от недалекого Генри Бауэрса и контекстной от директора. Вторая была гораздо обиднее. От такого подростка, как Генри, ожидаемо было услышать нечто подобное. Но мистер Браун был в первую очередь педагогом, он должен был уметь работать с детьми. Даже если он испытывает дисфкомфорт, общаясь с транс*парнем, он не имеет права показывать этого. — Ты в одном классе с Ричардом Тозиером, да? — Да, сэр,— Эдди кивнул. Он не поднимал глаз, поэтому не увидел, как мужчина поджал губы. — А Стэнли Уриса знаешь? — Мы знакомы. — Хорошо. Ничего иного Дэвид Браун и не ожидал. Тозиер и Урис определено были из этих. Он на дух не переносил их размалеванные рожи и, подумать только, накрашенные ногти. Блестящим чёрным коготкам Тозиера завидовали младшие из старшеклассниц, но нарушать границы и делать вызывающий маникюр стеснялись, на том спасибо. А Стэнли? Господи, его отец с ума сходит. Это обилие рюшей и помада на лице, сетчатые колготки под шортами в жаркую погоду. Дэвиду было неприятно смотреть на этих двоих (ещё на Денбро, носящего чересчур яркую одежду и одевающуюся как шлюха Марш, но те хоть и выглядели слишком вульгарно, не спали с людьми своего пола. А Тозиер и Урис спали, в этом мистер Браун был уверен. По их физиономиям было видно. Такие индивидуумы не заслуживают зваться мужчинами и позорят честь его школы. Но вся компания этих фриков действительно сильно влияла на рейтинг за счёт своей успеваемости. Хоть и не поддавалась перевоспитанию. Дэвид Браун ожидал, что в конце концов и Каспбрак окажется в ряду этих извращенцев. Все-таки, «т» в аббревиатуре не так далеко от «г» стоит. У всех троих определённо были какие-то проблемы с полом, поэтому довольно предсказуемо, что они в конце концов начнут общаться. Школа превращается в притон для педиков, и он должен что-то сделать. Если бы опека не ограничивала его в правах, ох, он бы нашёл, как быстро исправить ситуацию... Он повернул ключ в замке и пропустил Эдди вперёд. С порога же раздалось: — В конце концов, я имею большой словарный запас! — Типа словарь трахаешь? Тозиер крутится на стуле. — Сатана правый, Ричи!— Нотки возмущения проскальзывают в голосе Стэна. Он собирается ещё что-то сказать, но видит директора. В кабинете повисла тишина. Дэвид Браун кашлянул. — Объясните Каспбраку, почему он здесь и что следует делать, чтобы больше здесь не оказаться,— он оглядел присутствующих и цокнул языком. — Бен, а вы тут как оказались? — Извините, сэр, просто мы с Беверли делаем проектную работу вместе. Не хотелось бы терять время, а раз уж она в школе... Ваша секретарка позволила мне остаться... Директор потёр переносицу. Его поражало, с какой упертостью Хэнском тянулся к этой кучке малолетних нигилистов. Он был вежливым и приличным юношей, почти не выделялся внешностью (лишний вес не считается, а футболка «I want to believe» и голографическая куртка не выглядят так вызывающие), вёл себя тихо. Но постоянно пытался придумать причину, чтобы присоединиться к этой шпане. Он не курил (даже электронные сигареты, что уж говорить о марихуане), не был гомиком, не прокалывал уши и ходил в чистой одежде. Почему он с ними? Мистер Браун считал, что ради Беверли Марш. И считал, что эта потаскуха не заслуживает такого замечательного ухажера. В прочем, это не его дело. — Ладно, оставайтесь,— он вздохнул и устало поморщился. Чем он заслужил такое обилие трудных подростков? — Миссис Потт придёт к семи, как обычно, и выпустит всех. Есть какие-то вопросы? — Нет, сэр, спасибо, сэр!— Тозиер обворожительно улыбнулся ему, и мужчина нервно дернул щекой. — Хорошо. До свидания. Ведите себя прилично,— он поспешил подтолкнуть Эдди вглубь кабинета, почти рывком захлопнуть дверь и повернуть ключ в замке. Все молчали, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Ричи качал указательным пальцем в их такт, с каждым улыбка на его лице становилась все шире и шире. — Йуху, детки, мы снова почти свободны!— Он сцапнул пачку с парты, закинул в рот сигарету, встал, потянулся и танцующей походкой побрел к подоконнику, на котором уже сидел Стэн. — Так что ты говорил о сексе с книгой, дорогуша? Он чиркнул спичкой, прикурил и выбросил огарок в открытое окно, в которое и собирался выдыхать. Стэн тихо прорычал что-то нечленораздельное, намеренно отвернувшись в другую сторону. — Это нормально?— Эдди показал головой в сторону дымящего Тозиера и обратился к стоящему рядом Биллу. Тот кивнул и сел на ближайший стул. Прищурил глаза и следил за действиями Ричи: — Пожарная сигнализация ещё ни разу не сработала. Есть подозрения, что она сломана. Но лучше все равно в окно. Беверли поежилась из-за сквозняка, отняла у Бена его переливающемся куртку и накинула прямо на свою джинсовку. Села на парту, скрестив ноги, и принялась что-то на ней выскребать. — Как прошло, чув?— Майк поправил перекрученные бахрома на хлопковом балахоне, напоминающем рубашку. — Все хорошо? — Кстати, да,— Билл хрустнул пальцами. — Твоё первое наказание, да? — Угу,— Эдди бросил рюкзак, огляделся и сел рядом с Беверли. — Если честно, я так и не понял, за что Гасбург меня запер, хах. Притянуто за уши и размыто. Я не стал права качать, потому что вы предложили затусить здесь, но это такой бред, если честно! — И не говори,— девушка поправила съехавший ремешок на своих ботинках. — Он принципиально нас недолюбливает, так что... — Нужно пользоваться ситуацией,— Билл встал, подошёл к шкафу и вытащил гитару. Отдал ее Майку и вернулся на место. — Нет плохих ситуаций и плохих людей,— парень дернул струны, прислушиваясь к звуку. Кажется, нужно было настроить. — Есть наше отношение. В наших силах воспринимать поведение Габсбурга в позитивном ключе и наслаждаться посиделками. — В конце концов, сюда не придёт кто-нибудь из банды Бауэрса и не скажет, что если мы не заикнёмся, он засунет гриф гитары в чью-нибудь жопу,— Бен писал что-то в тетради. — Я удивлена, что они вообще знакомы со словом «гриф». — Хахах, да,— Билл разминал запястья и вернулся к теме директора. — Так что не воспринимай действия Габсбурга в штыки. У него перманентный пмс. Парни засмеялись, Бев запротестовала, Эдди поморщился. — Это прозвучало по-сексистки, не находишь?— Марш кинула в парня комком из бумаги. — Но разве я не прав?— Денбро поднял руки в извиняющемся жесте и невинно улыбнулся. — Нет,— голос подал Эдди. — Предменструальный синдром не так проявляется. И ты обесцениваешь чувства девушек, когда говоришь так. — Воу, ладно. А как тогда правильно? — Не хочу показаться эйблистом или сексистом, поэтому скажу что-нибудь про нарушение кровоснабжения в мозге..,— голос Каспбрака стал неуверенным. — Поздравляю, Беви, в твоей фем-коммуне с раздельным сбором мусора и безопасным сексом пополнение!— Тозиер хихикнул и всплеснул руками. Затем поставил сжатые в кулаки ладони у рта и начал издавать звуки, похожие на фанфары. Эдди поморщился. — Ты феминистка? — Покажи мне девушку, которая не является феминисткой. — Эм, окей..,— Каспбрак смутился. В общем-то, она была права. — И типа... какой ветви ты придерживаешься? — Анархо-феминизм, детка. Эмма Гольдман – моя господесса! — Сатана правый, и это я тут богохульник, да?! — Стэн хмыкнул и отобрал у Ричи сигарету. Сделал затяжку. — Беви хотя бы поклоняется реальной женщине, а не эфемерному существу,— замечание от Бена. — Кто бы говорил, — Денбро опустил глаза и улыбнулся. — Ребят, я вас очень люблю, но давайте без споров о религии, а? — Тозиер поморщился. В конце концов, он был христианином. Они со Стэном много конфликтовали на этот счёт, и он был не готов выслушивать очередные дебаты от остальных. В вопросе религии в клубе неудачников придерживались нейтралитета и толерантности. — Погоди, это же ветвь радфема?— Эдди непонимающе посмотрел на девушку и отодвинулся. — Ты терф? — Не все радикальные феминистки являются транс-эксклюзивными, дорогуша,— Бев ткнула его в нос. — Буп. — Вы на каком языке сейчас говорите?— Ричи отобрал у Стэна сигарету и докурил ее. — На языке светлого будущего, не иначе,— Майк дернул струны и удовлетворено кивнул полечившемуся звуку. — Эдд, что ты слушаешь? Парень задумался. — My chemical romance... — Кемы – не эмо,— Ричи возразил и расплылся в самодовольной улыбке. — Это кто тебе сказал?— Каспбрака выбесила эта улыбка, и он слегка повысил голос. Этот Тозиер его ещё учить будет, что эмо, а что нет? Да, сам Эдди второй день в теме, но он, блять, такое масштабное исследование провёл. Какой-то панк не может знать лучше него. — Да они сами и сказали. — Они могут говорить что угодно, но факт того, что они звучат как эмо-музыка выглядят как эмо-иконы и пишут об эмо-чувствах остаётся фактом. Тысячи эмокидов по всему миру рыдали под кемов ещё до распада. — Ты путаешь эмокидов и киллджоев, нытик,— ещё одна ухмылочка. — Сходи-ка ты нахуй, эксперт по эмо-музыке. Физрук заждался. — А ты ревновать не будешь? Эдди почувствовал разливающееся по лицу смущение и быстро подавил его в следующей фразе, сказанной скорее с едкостью: — Не переживай, я прощу тебе эти высокие чувства к мужчинам постарше. Порыдаю пару дней, конечно. Вены порежу. Ложкой. Отращу челку по-длиннее, в которой скрою свою печаль. Но кто я такой, чтобы вставать между тобой и мистером Клоу? — Ох, Спагетти, я не заслуживаю твоей доброты... — Как ты меня сейчас назвал? — А что? Я затронул твои нежные чувства?— Одноклассник надул нижнюю губу. — Нет, — Эдди встряхнул головой и улыбнулся. — Ещё раз. Как. Ты меня назвал? — Спа-гет-ти. Эдди-спагетти. Звучит, а?— Тозиер ткнул в плечо сидящего рядом Стэна. Тот молча поднял брови. — Так кого кроме кемов ты слушаешь, Эдд?— Майк напомнил о своём вопросе. — Да, точно,— он почесал макушку. — Paramore, Jimmy Eat World, Panic!at the Disco, Senses Fail... Много кого, на самом деле. — Давно ты эмо?— Беверли облизнула палец и подтерла тени у него под глазами. Эдди поморщился, но комментировать не стал. Не слишком-то гигиенично. — Ну... Относительно недавно. — Знаешь Доминика Харрисона? — Тозиер вернулся к маске спокойствия и достал из пачки последнюю ракопалочку. Стэн дождался, пока тот зажжет ее, и выхватил быстрым движением пальцев. Ричи застонал. — Камон, чувак, купи себе свои. У меня сейчас ломка начнётся. — Я потратил все деньги на кожаные ремешки, какая досада,— парень выдохнул облачко табачного дыма тому в лицо. — Нет, не думаю, что я его слышал,— Эдди мысленно перебрал имена всех солистов. А ещё его поражало, с какой скоростью Ричард переключался на новую тему. Это не было бы так заметно, не отвлекайся он после каждого заданного вопроса. Возможно, у него СДВГ. — Это грустно, потому что он – настоящая икона. Бев, крошка, у тебя не осталось сижек? Я сейчас сдохну. — Сдохнешь, если будешь столько курить,— она потянулась к пишущему что-то Бену и взлохматила его волосы. Стянула солнечные очки. — Ты хочешь раздеть меня?— Шутливо, тихо, невинно и без намеков, но все начинают смеяться, и Хэнском смущается. — Давайте без этого! Мне хватает эксбициониста Стэнли по выходным! — Тозиер машет ладонями и вскакивает с подоконника. Сидящий с ним парень устало вздыхает и скрашивает руки на груди. — Так что там с Янгбладом, Майки? — Все жду, пока Ричи закончит представлять его новенькому,— он махнул пальцами по струнам. — Да, точно,— Ричи садится на пол. — Вам лишь бы песенки петь... Всем плевать на умирающего без никотина Ричарда Тозиера... — Короче, Эдс,— Билл вздыхает и начинает объяснять самостоятельно, поняв, что от одноклассника этого не дождёшься. — Ты сам понимаешь, что мы сами по себе очень разные, слушаем разную музыку, имеем различные хобби и мировоззрения, выглядим довольно противоречаще. Но нам нравится проводить время вместе. Мы собираемся в компанию не потому что нас запирают вместе каждую неделю и не потому что вместе безопаснее... — Потому что мы ебанные фрики! — Да, Ричи, спасибо. Мы вместе, потому что у нас есть одна общая черта. Мы другие. И мы не хотим подстраиваться под общую гребёнку. Мы не похожи на других, но и на друг друга тоже. Серьезно. Казалось бы, что общего есть у хиппи и сатаниста? — А общее ведь есть,— Майк улыбнулся. — И как бы банально с моей стороны это не звучало, это – любовь. — Она разная, но она искренняя,— Беверли вертела в руках очки Бена. — К музыке, к хобби, к идеям. Каждый из нас горит ей, и я так люблю смотреть на этот огонёк в ваших глазах, ребят. — Ооо, Беви, какая же ты душка! — В общем, в трудные времена эта песня собрала нас вместе. Она дарит, эм, надежду? Не знаю, я всегда чувствую какую-то торжественную злость, хахах. Бывают плохие времена, но им не сломить нас. У нас есть мы. И мы не одни в этом бунте против системы. Ричи захлопал в ладоши: — Вот это речь, большой Билл! Тот улыбнулся. — Я рад, что ты теперь в нашем клубе отщепенцев и неудачников. Но даже если ты не захочешь тусоваться вместе, знай, что мы готовы поддержать тебя, если что-то случится. Потому что каждый из нас знает, каково это – бороться в одиночестве. Эдди всю жизнь боролся в одиночестве. Потому что когда весь чертов мир отрицает твоё право на существование, когда ты вынужден каждому доказывать, что ты – не отклонение, когда собственная мать не готова принять и поддержать тебя после первого откровения, когда ты живешь в ненависти к себе, когда незнакомцы в интернете желают тебе смерти или принудительного лечения, когда врачи могут отказать тебе в первой медицинской помощи, увидев твоё тело, когда учителя перешёптываются за спиной, обсуждая смерть твоего отца и считая это причиной твоего «расстройства», когда консультанты в магазине отправляют тебя в другой отдел, когда тебя считают забавным фетишем или говорят, что ты никогда не станешь настоящим мужчиной...Когда ты чем-то отличаешься от традиционного понятия нормы, можно рассчитывать только на себя. Он привык к этому. Так странно, что не он один обладал подобным опытом. Это очевидно, да, но Эдди всегда казалось, что ему особенно трудно. Да-да, эти эгоистичные размышления, это осознание собственной уникальности, непонимание со стороны общества. Сейчас это внезапно показалось глупым. Да, он был особенным. Но не он один. И что-то прекрасное было в том, что компания неудачников и обиженных жизнью подростков собиралась, чтобы быть одинокими вместе. — Спасибо. Я рад, что оказался здесь. — Фрик и неудачник?— Денбро протянул ему руку. Эдди торжественно пожал ее. — Фрик и неудачник! Стэн с подоконника саркастично хлопнул в ладоши несколько раз: — Супер, а теперь Майк может начать играть? Эдди смутился и поерзал на парте. Беверли хлопнула его по плечу и шепнула что-то вроде: «Не обижайся на этого придурка». Эдди благодарно ей улыбнулся и повернулся в сторону Майка, начавшего перебирать струны. Музыка заполнила кабинет. Голос Майка, растекающийся по помещению, сильный, чистый, попадающий в каждую ноту, звучащий вдохновляюще и профессионально. Locked me in a room since I was young I've never seen a morning sun come up. I'm employee of the month at a Ritalin club Yeah, why do you think I'm so messed up? Срывается на более тянущиеся, медленные звуки, играющие хрипотцой и сменой тональности. Прикрытые глаза и звук, исходящий не из гортани, а из глубины нутра, того, что зовётся душой. К нему присоединяется Беверли. Высоко и размеренно, с улыбкой на лице. I don't know where I am, I don't know where I am I don't know where I am I don't know where I am, I don't know where I am I don't know where I am Пауза. Отголосок струнного возгласа. Поют все вместе. They said I'm an ana-ana-anarchist, I'm an anarchist Ana-ana-anarchist, not like the other kids Ana-ana-anarchist, I'm an anarchist Ana-ana-anarchist, not like the other kids Ричи отбивает ритм. Беверли и Билл на бэк-вокале. Эдди смотрит на них, сосредоточенных и погруженных, серьезных и счастливых, утонувших в каждой строчке, чувствующих себя в словах песни. Восхищается. Майк продолжает. Cause they took my favourite old game set And then they pawned my toys for a Percocet And then they tied up a toaster to my head And then they chucked me off a cliff but I'm still not dead И снова красивый, льющийся голос Беверли, качающийся вместе с ее телом. Дополняет глубокий голос гитариста. I don't know where I am, I don't know where I am I don't know where I am I don't know where I am, I don't know where I am I don't know where I am Со следующего припева Эдди жмурится и присоединяется к поющим. Сначала тихо, стесняясь собственного голоса. They said I'm an ana-ana-anarchist, I'm an anarchist Ana-ana-anarchist, not like the other kids Ana-ana-anarchist, I'm an anarchist Ana-ana-anarchist, not like the other kids А затем все громче и громче, вливаясь в поток этих счастливых, самозабвенных голосов. Ричи вскакивает и тянет его прыгать, почти крича слова. They said I'm an ana-ana-anarchist, I'm an anarchist Ana-ana-anarchist, not like the other kids Ana-ana-anarchist, I'm an anarchist Ana-ana-anarchist, not like the other kids Эдди прыгает вместе с ним, наслаждается этим блеском в чужих глазах, взмахивает руками в такт. К ним присоединяется Билл, корчащийся в дурашливых жестах, такой же свободный и немного сумасшедший. Затухает голос Майка, и Бев с Беном вторят гитаре. La-da-da-da-da-da, da-da-da-da, da-da-da-da La-da-da-da-da-da, da-da-da-da, da-da-da-da Удар по струнам. С новой волной, прерывая предыдущие звуки. Сильно, мощно, до мурашек и захлёстывающего чувства эйфории. They said I'm an ana-ana-anarchist, I'm an anarchist Ana-ana-anarchist, not like the other kids Ana-ana-anarchist, I'm an anarchist Ana-ana-anarchist, not like the other kids Эдди смотрит на прыгающих Билла и Ричи. На Бена, отбивающего ритм. На Бев, поющую в невидимый микрофон. На Стэна, сквозь маску безразличия которого проскальзывает всплеск эмоций. Стэна, сидящего в стороне, но проговаривающего каждое слово. Заключительная часть. They said I'm an ana-ana-anarchist, I'm an anarchist Ana-ana-anarchist, not like the other kids Ana-ana-anarchist, I'm an anarchist Ana-ana-anarchist, not like the other kids Замолкает гитара. Ребята тяжело дышат. — Охуеть,— Эдди восстанавливает дыхание. — Это так сильно. Вам бы группу, серьезно. — Мы думали об этом,— Билл, распластавшийся по полу вместе с Ричи, подал голос. — Только вот «Анархист» – это одна из редких песен, которую мы все знаем. Слишком разнятся музыкальные и текстовые предпочтения, чтобы создавать общий проект. Да и из музыкантов у нас только Майки. — Но это все равно очень круто! Каспбрак чувствовал спускающуюся по виску капельку пота. Он был раскрасневшийся и счастливый. Хотелось посидеть у открытого окна и подышать. — Да, как и все, что здесь происходит,— Ричи пнул его, когда тот пробирался к подоконнику. — Не переживай, скоро научишься быть таким же. Из Бена сделали человека, и из тебя сделаем! — Эй! — Хэнском не то чтобы обиделся, но сделал вид, что слова Ричарда его задели. — Спасибо, переживу как-нибудь без чудесных метаморфозов,— Он залез на подоконник с ногами, стараясь выдержать максимально возможное расстояние между собой и Урисом. Потому что тот не особо изъявлял желание с кем-то делить своё место. Стэн посмотрел на него, не выражая никаких эмоций, будучи холоднее ветерка, проникающегося через открытое окно. Эдди невольно поежился и опустил глаза. — Сыграть ещё что-нибудь? — Давай Нирвану,— Ричи сел на полу и достал из кармана прозвеневший уведомлением телефон. Застучал по клавиатуре, расплываясь в улыбке. — Окей. — Майк начал отбивать «Smells Like Teen Spirit». — Фууу, что за предательство андерграунда? — Бев рассмеялась и бросила в играющего комок бумаги. — Фууу! — Курт ведь ненавидел эту песню, да?— Бен дописал своё эссе и отложил тетрадь в сторону. — Курт ненавидел, а я люблю,— Майк пожал плечами и продолжил играть. — Песня клевая, но у Курта есть более важные тексты. На которые всякое быдло забивало,— вне зависимости от своих рассуждений Ричи продолжал безмятежно улыбаться, смотря на экран телефона. Эдди не мог не перенять улыбку, глядя на это светящееся эмоциями лицо. — Он намеренно “Smells like Teen Spirit” плохо исполнял. Слишком много было людей, обесценивающих ту же “Polly” и требующих от него ставшей мейнстримом “Teen spirit”. Эта песня сделала Нирвану поп-группой, вырвав ее из аутентичного мирка андерграунда. И это было ужасно. Своя атмосфера и маленькая аудитория, для которой каждый текст был чем-то особенным, сменились толпой неадекватных фанов, дрочащих на одну песню. Майк вздохнул и хлопнул по корпусу гитары несколько раз. — Я все это знаю, Ричи. И ты знаешь, что я могу сыграть еще с десяток песен Нирваны. Но я хочу, чтобы кроме тебя и Беви мне подпевали и остальные. Сколько, по-твоему, их текстов знает Билл? — Четыре!— Билл вскинул ладонь с оттопыренными пальцами. — Но только потому Ричи постоянно их поёт. — Я полторы от силы знаю,— Бен потянулся. — Все-таки музыка без слов мне больше нравится, извините. — Да я тоже больше по классике, спасибо матушке,— Билл хмыкнул. — Вот они – настоящие фрики,— девушка скорчилась, будто ее сейчас стошнит. — Так я могу играть?— Парень нетерпеливо дернул струны. — Давай уже,— Стэн взмахнул рукой и зевнул. — А ты что обычно слушаешь?— Эдди осторожно коснулся его плеча. Стэн дернул уголком губ и снисходительно ответил встречным вопросом. — Слышал что-нибудь о витч-хаусе? — Эдди отрицательно покачал головой. — Погугли на досуге. — Окей. Немного неловко. Но он и не обязан знать все музыкальные жанры. Стэн какой-то слишком далёкий? Эдди чувствует сквозившую холодом пропасть, разделяющую их. Стэн будто на порядок лучше, поэтому относится к нему с каким-то снисхождением? Это была дурацкая неловкость. Когда чувствуешь, что раздражаешь собеседника. Неловкость с Ричи была другой. Тоже дурацкой, но по-приятному. Когда говоришь глупости и топишь смущение в ядовитых репликах. Ричи был тем самым «крутым парнем» из влажных мечт восьмиклассниц. Стэн был Аполлоном студенток филологического или исторического факультета. По крайней мере, в том виде, в котором он ходил в школу. Они были такими разными по энергетике, и Эдди понимал, что его подсознательно тянет к более горячему Ричи. Они с Беверли были разными видами огня. Девушка была лесным пожаром, он – укрощенным костром. А Стэн был Луной. Кажется, что светит, но тепла не даёт. С ним было неуютно как раз из-за этого холодного света. Но слезать с подоконника не хотелось, поэтому он просто придвинулся к стенке и переключил свое внимание на песню. Load up on guns and bring your friends It's fun to lose and to pretend.. Эдди подпевал, чувствуя, как по телу постепенно расползается тепло. Он здесь и сейчас, качается в такт, впервые за столько времени он чувствует себя относительно комфортно в компании ровесников. Никто из них не задал нетактичного вопроса, не пошутил как-то мерзко или трансфобно в его сторону. Даже эти перепалки с Ричи носили скорее шутливый характер. И это было так...классно? Эдди знал этих ребят с младшей школы, но по-настоящему познакомился только сегодня. Сколько он с ними? Два часа? Три? А ощущение, будто очень-очень давно. Они классные. Он хочет быть с ними. Он рад, что они приняли его в свои ряды. I'll tell you my sins so you can sharpen your knife, Offer me my deathless death. Good God, let me give you my life. Через несколько песен Эдди снова бросил взгляд на сидевшего на полу Тозиера. Тот почему-то помрачнел, нервно закусывал нижнюю губу, смотря на экран. Тихо прорычал ругательство, щёлкнул кнопкой выключения и отбросил телефон. Жест не остался незамеченным для Беверли. Она изогнула бровь в немом вопросе. — Коннор,— он буркнул одно имя, но оно прозвучало так, будто было проклятым. Помрачнели и остальные, но больше всех – девушка. Она хлопнула себя по бедру. — Блять, кинь его в чс уже! — Типа умная, да?— Парень огрызнулся без тени обычной иронии. — Это единственный способ решить проблему! — Слушай, я сам с этим разберусь,— он встал, пнул отключённый телефон и подошёл к сваленным в кучу рюкзакам. — Я возьму у тебя сижку? — Нет. Я не поощряю твоё нежелание решать проблему,— она скрестила руки на груди. — У меня возьми,— неожиданно предложил Урис. — Только они со сладким фильтром, ты такое не любишь. — Сойдёт,— Ричи порылся в куче и нащупал карман рюкзака Стэнли. Достал помятую пачку Чапмена, достал две сигареты, одну сразу закинул в рот. Зашёл в каморку (их запирали в этом кабинете из-за наличия «лабораторной», в которой не было ничего, кроме унитаза, рукомойника и маленького окна. Никому из педагогов не хотелось бегать и отпирать наказанных каждый раз, когда им нужно было отойти по нужде.) Хлопнул дверью. Щёлкнула защёлка. — Это не исправит ситуацию!— Беверли повысила голос. Тозиер на ответил. Она обернулась к Стэну и смерила его осуждающим взглядом. — Ну и нахуя? — Сатана олицетворяет потворство, а не воздержание,— он процитировал одну из заповедей. — Но ты же знаешь, что он слишком много курит! — Ты сама дымишь не меньше,— он пожал плечами. — Дело в крепости сигарет,— девушка возразила. — Ну, мои сижки достаточно крепкие. Думаю, двух ему хватит. — Не в этом дело, Стэн,— прозвучало как-то потерянно. Парень дернул уголком губ. — Да?— Насмешка. — Только что ты говорила обратное. — Нельзя просто уходить курить каждый раз, когда тебе плохо. Это не решает проблем. Он только сильнее запирает ее в себе. И она гниет, отравляя не меньше никотина. — Вот это метафора,— он медленно хлопнул в ладоши. Эдди подумал, что уже видел этот жест от Стэна сегодня. — И что ты предлагаешь? Сесть в круг, взяться за руки и обсудить проблемы? — Разговор часто бывает именно тем, что нужно одинокому сердцу,— голос подал Майк. — Обсуждение – это способ прорабатываеия травмы. — Только вот мы не клуб алкоголиков, пытающихся выйти в ремиссию. Никто не обязан оказывать поддержку. — Мы его друзья, Стэн!— девушка нахмурилась. — Мы должны быть готовы выслушать. — Я-то готов,— Стэн откинулся на стекло. — Но готов ли Тозиер разговаривать? Я что-то не заметил, чтобы он проявлял желание обсуждать с нами свои личные дела. Мы все в курсе ситуации, но абсолютно поверхностно. Ему не нужны твои советы, Беви. Ему нужно отвлечься. Даже с помощью сигарет. — Он все слышит, ребят,— Билл встал с пола и сел рядом с Беверли. — Так что перестанем быть придурками и дадим ему побыть наедине с собственными мыслями. Ему это нужно. Майки, сыграешь что-нибудь? — Да, чувак, конечно,— парень начал перебирать струны. Напряжение, рассыпавшееся в воздухе, постепенно таяло в звуковых волнах. Эдди чувствовал себя потерянным, потому что не очень понимал, что только что произошло. Было немного тревожно смотреть на лица, лишённые прежней безмятежности. На лбу Беверли залегла складка, Билл что царапал на парте рядом с сидящей девушкой, Бен бездумно пролистывал учебник. Майк не улыбался, но выглядел более-менее расслабленным. Его эмоции выдавал гитарный звук, ставший менее гармоничным из-за жёстких, напряженных пальцев. Только лицо Стэна оставалось по-прежнему безразличным. Эдди поежился и прислушался. Кажется, из каморки послушался глухой удар и тихий всхлип. А может, это с улицы? Он встряхнул плечами. Они сидели молча, прислушиваясь к игре Майка. Слова были лишними, и Эдди пугала эта атмосфера всеобщей панихиды. Наконец, Бев выдохнула. — Блять, ну не могу я так. Он этого не заслуживает!— Она встала с места и постучала в дверь каморки. — Пусти меня, придурок! Удивительно, но через несколько секунд послышался звук отпирающейся защелки, и Тозиер открыл для девушки дверь. В помещение проник сладковатый запах сигарет Стэна. Они заперлись. Сначала было тихо, потом они яростно о чем-то заспорили, послышался звук пощёчины и недовольной возглас Ричи. Майк продолжал играть, Бен молча писал что-то в другой тетради, Билл вертел в руках телефон Ричи, рассматривая свежие трещины на экране. Стэн улыбнулся. По-настоящему, а не уголками губ. Устало. Будто знал что-то, чего не знали остальные. Будто предупреждал подобный исход, но оказался неуслышанным. Он ничего не сказал, продолжая молча сидеть на подоконнике и рассматривать шнуровку на своих ботинках. Эдди чувствовал себя неуютно, потому что был единственным из них, кто совсем ничего не понимал, и терпеливо ждал выхода Марш и Тозиера. Он был уверен, что после разговора атмосфера в помещении разрядится. Просто Беви, этот лесной пожар, она поможет Ричи снова разгореться. Она хорошо его знает, это было видно. Наконец, дверь распахнулась. — Я вернулся, сучки! — Он сделал несколько шагов, затем обернулся и, прежде чем кто-либо успел разглядеть слёзы в уголках ее глаз или покрасневшее лицо, схватил Беверли за руку, закружившись с ней по кабинету. Майк подыграл им, ускорив бой. — Это что, павлиньи брачные игры?— Денбро улыбнулся, наблюдая за цветным вихрем. — Павлины не танцуют,— Стэн насупился.— Самец обычно раскрывает хвост и трясёт гузкой, обхаживая самку. — А что тогда? — Два ебанутых на голову панка. — И не поспоришь, — Бил цокнул языком и посмотрел на настенные часы. Время пролетело незаметно, им пора было собираться. Он встал, вклинился между Беверли и Ричи, вложил в ладони второго телефон, а первую перехватил за талию и постепенно остановил кружение. — Майк, ты заберёшь гитару? — Нет, пусть тут лежит. Мне не до игры на выходных будет, да и Габсбург расстроится, заметив пропажу. — Не пропажу, а грамотное одолжение,— Бен собирал тетради в рюкзак. — Ты работать будешь? — Ага,— он бережно положил инструмент в чехол и пристроил на место. — Отцу надо помочь. — Трудяга Майки... Они собрались. Подвинули парты и стулья на прежние места, проверили, не валяется где окурок или скомканная бумажка. Все было нормально. Оставалось дождаться, пока секретарка не выпустит их. — Какие планы на выходные, нытик?—Ричи неожиданно ткнул Каспбрака в бок. — Ещё раз назовёшь меня так, я тебя ударю,— он полушутливо огрызнулся. — Смотреть грустные фильмы и плакать, резать вены под не-эмо Кемов и отращивать челку. Чем ещё я могу заниматься? — Хах, ладно. А мы с Беви будем поджигать лобковые волосы и кататься на пушке в виде члена. — Фу, бля, как это вообще связано с панками?— Билл поморщился. — Тиль и Джимми Юрину были хорошими учителями,— Ричи прикрыл глаза и трепетно поклонился. Марш рассмеялась и осуждающе покачала головой. — А серьёзно, Эдс, какие планы?— Денбро улыбнулся ему. Эдди было так приятно видеть эту доброжелательность со стороны одноклассника в течении всего дня. Билл казался ему всепонимающим старшим братом, который вот так просто мог взять под своё крыло и решить любую проблему. В прочем, не только ему. Вся компания его так и воспринимала, поэтому парень и был негласным лидером. — Домашка, чипсы и здоровой сон,— он зевнул. — Я не спал последние тридцать два часа, хахах. Он только сейчас об этом подумал и почувствовал внезапно накатившую усталость. Конечно, день был богат на впечатления и физическую активность. — Не надо так, бро,— Майк хлопнул его по плечу. — Это случайно так вышло. А у вас какие планы? — В субботу мы с Беном в библиотеке, как обычно. В воскресенье отец ведёт нас с матерью в кино. Так что я пас на этих выходных. — Да, я в воскресенье тоже никак, наконец-то еду в планетарий,— Хэнском виновато потёр шею. — Так что тоже вылетаю, простите. — Стэн? Ричи? — У меня тоже есть планы,— Урис не стал пояснять, какие. Ребята никогда не спрашивали подробнее, и это казалось ему забавным. — Сво-бо-ден как ве-тер,— Тозиер взмахнул руками. Эдди нравилось смотреть на то, как тот дурачится. Ричи всегда вытворял что-нибудь подобное в классе. — Так что на этих выходных мы с тобой только вдвоём, Большой Билл. Хочешь послушать историю про физрука в подробностях? Билл отмахнулся от него. — Окей, тогда спишемся. Пришла секретарка и выпустила их из кабинета. Проводила всех добрым взглядом, спросила, как их дела. Все улыбнулись. Эта женщина была удивительно понимающей в отличии от директора. Как-то раз она предложила отпирать их пораньше, потому что мистер Браун покидал школу в районе четырёх. Но клуб неудачников протестовал. Им нравилось проводить время вместе. Эти чудесные мгновения существования в собственном мирке. Они болтали о всякой чепухе, пока шли из школы. На первом повороте попрощались с Биллом и Беном. Ричи ткнул Каспбрака в бок (кажется, через неделю общения с ним у Эдди синяк на этом месте появится) и спросил, есть ли тот на Фейсбуке. Эдди продиктовал свой id, Ричи поблагодарил его, низко поклонился, отставив ногу в сторону, бросил «Аривидерчи, милашки! Всем, кроме Стэна, конечно! Твою рожу я не намерен видеть в ближайшее время.» Он удалился в сторону своего дома. За ним от компании откололся и Майк. Марш и Урису было в одну сторону с Эдди. Марш жила намного дальше, поэтому часть пути ей ещё предстояло пройти одной. Эдди хотел спросить кое-что, но очень долго пытался подобрать слова. В итоге он должен был задать животрепещущий вопрос таким, каким он крутился в голове – без намеков и недосказанностей. — Эм, Бев, прости... Можно я спрошу кое-что? — Конечно, дурашка,— она снова бупнула его в нос. — Для тебя я побуду Википедией. — Хм, думаю, Википедия не дала бы мне чёткого ответа,— он усмехнулся и выдержал короткую паузу. — Кто такой Коннор? Девушка нахмурила брови. — Бывший Ричи. Тот ещё мудак, конечно. — Ричи так не считает,— к разговору присоединился Стэнли. — И ты не в праве кого либо судить. — После всего говна, что он сделал, я не имею права назвать его мудаком?! — Нет. Не суди и не судим будешь, крошка,— он пожал плечами. — Все очень относительно, и ты это знаешь. Беверли не стала спорить, только процедила ругательство сквозь зубы. Эдди не расслышал, что именно она сказала, но Стэна это очень повеселило. Он обернулся к Каспбраку. — Между ними произошла не очень приятная ситуация, о которой Тозиер не особо любит вспоминать. Я не старая сплетница, чтобы с тобой что-то обсуждать, просто прими факт, что это имя у нас не упоминается. — Эм, окей,— Эдди опустил глаза. — Так, погодите, ещё кое-что... Собеседники посмотрели на него. — Ричи – гей? — Он спросил это без тени осуждения или смущения. Как простую характеристику вроде цвета волос или роста. — А что, понравился?— Марш ухмыльнулась и толкнула его плечом. Что за дурацкая привычка у этих панков? Эдди встряхнул головой и не ответил. Он не расплылся в смущенной улыбке, нет, он почувствовал какое-то странное разочарование, ожидая ответа на свой вопрос. — Да,— ответил Стэн. Его лицо было таким же безразличным, как и при знакомстве. — Самый законченный гей из всех геев этого штата. Шестёрка по шкале Кинси. — Окей, спасибо,— Каспбрака порадовало, что на этот раз он понимает, о чем говорит этот парень. Шестёрка. Знание об ориентации Ричарда вызвало в нем чувство смятения. Он не хотел разбираться в том, что испытывает сейчас, не хотел принимать это чувство лопнувшей струны. Шестёрка. Не то чтобы он рассматривал Ричи как потенциального партнёра, просто... Просто. Что в этом такого? Его приятно будоражило при общении с одноклассником, этот факт не стоило отрицать, он нравился ему как личность со средней школы, и Эдди был рад, что они начали общение. То, что он испытывает, эти отголоски смущения – это абсолютно нормально. Они только начали взаимодействовать. Это нормально. С новыми людьми всегда так. Это нормально. Хотеть понравится. Нормально. Но эта чертова шестёрка. Почему ему так больно? Он так не хочет углубляться внутрь себя, разворачивать клубок переживаний, думать о том, что он неправильный, глотать слёзы. Не из-за Ричи. Из-за себя и этой черновой генетической лотерее. Стэн дошёл до своего поворота и коротко попрощался с ними. Не стал обнимать, как делал это с Биллом, например. Даже руку не пожал. Это не то чтобы было неприятно. Это было... в духе Стэна, да. Эдди понял, что его неприязнь к Каспбраку не является неприязнью. Стэн в принципе был не особо тактильным или доброжелательным. Это радовало. Теперь можно было отпустить мысль о том, что он сделал или сказал что-то не так. Не сразу, но отпустить. Они с Беверли пошли дальше, обсуждая всякие глупости и перешучиваясь. С ней было так свободно. Беверли была невероятной. Она улыбалась и о многом рассказывала. Эдди выслушивал истории о том, как собралась их компашка отщепенцев, как Стэн убедительно втирал что-то о мнимости смерти психологу, которого вынудили сидеть с ними, как Тозиер на спор ходил в порвавшихся на заднице штанах, как Билл впервые накрасился, как Бен составил натальную карту даты их первого наказания, как Майки водил их на семейную ферму пугать ворон (Урису эта идея не особо нравилась), как они выбрались на фестиваль в полном обмундировании, а полицейский отказался их пускать, как они впервые напились вместе, как дрались с бандой Бауэрса, как пытались помочь Денбро дошить костюм. Эдди смеялся. Они давно прошли его дом, но он не решался прервать Беви. Он провожал ее и чувствовал себя таким мужественным. В конце концов она опустила веки и спокойно спросила: — Можно мне тоже задать вопрос?— Тон отдавал каплей извинения, поэтому Эдс догадался, о чем она хочет узнать. Он не любил обсуждать эту тему, но было нечестно отказать после стольких рассказанных историй. — Да, конечно,— он выдохнул. Вместе с воздухом его рот покинула и улыбка. — Когда ты понял, что ты...гм... не такой?.. Ну... В смысле... Он хрустнул костяшками пальцев. — Транс*парень. Ты же феминистка, Беви, ты знаешь, что бывает, когда вещи перестают называть своими именами. Я не стыжусь своей идентичности. — Да, прости,— она виновато улыбнулась. — Но все-таки? — Лет в одиннадцать. Мне не очень приятно развивать эту тему, поэтому без подробностей, прости. — Окей. Спасибо. — Хах, всегда пожалуйста. — Если бы не голос, я бы не догадалась, честно. — Ну да, мне есть над чем работать,— он мысленно чертыхнулся. На самом деле, были и другие звоночки. Отстутсвие кадыка или линия роста волос, например. Или бёдра. Он ненавидел свои бёдра за их ширину, поэтому ни за что не надел бы джинсы скинни вопреки эмовским традициям. Но это были вторичные вещи, на которые мог бы обратить внимание только другой т*парень, знающий, куда и как смотреть. Основной проблемой все ещё был голос. Они подошли к ее дому. Девушка чмокнула его в щеку и улыбнулась. Он посмотрел на боковую лестницу, ведущую к верхним этажам. — Твои родители нормально относятся к тому, что ты панк? Она усмехнулась: — Ооо, ты не видел моего папу в молодости. Это ведь его джинсовка, я только несколько нашивок добавила. — Здорово. — Да,— повисла пауза. — Спасибо за день, Эдди, было приятно познакомиться. — Тебе спасибо. Они ещё раз обнялись и распрощались. Эдди поковылял домой, размышляя обо всем произошедшем. На улице уже темнело, поэтому он хотел как можно скорее добраться до дома. Он порядком устал. Хотелось заварить себе какао и лечь спать. Ни о чем не думать. Просто спать. Он слышал, как стрекочат редкие просыпающиеся цикады и вдыхал прохладный воздух со случайными нотками табака. Он задумчиво притянул к себе футболку и понюхал ее. Ага. Класс. Мама очень обрадуется. Вряд ли она осудит его, конечно. Но будет лучше, если он придёт до ее прихода и постирает одежду сам. Впереди послышались крики и взрыв смеха. Эдди замер. Поежился. Прислушался. Грубый, перекатывающийся голос дрожал в приступе хохота. Эдди поморщился. Ебанный Бауэрс. Теперь придётся идти в обход. Он повернул у ближайшего дома, дошёл до конца улицы и побрел вдоль ряда одинаковых домов. Телефон в кармане завибрировал от пришедшего уведомления, но парень поленился его доставать и проверять. Скорее всего, просто дурацкая рассылка. Его ноги были не в восторге от лишнего квартала, пройденного во избежание встречи с Генри. Мышцы ныли. Эдди погрустнел. Когда он дошёл до дома и посмотрел на лестницу, которую предстояло преодолеть ради свидания с кроватью, он не выдержал и взвыл. Забрался в ванную комнату, заткнул ванну пробкой, включил воду, щедро полил геля для душа, скинул кеды и джинсы и прямо так, в водолазке, поло, футболке, биндере и боксерах, забрался в горячую воду. К приходу матери Эдд успел развешать одежду сушиться, смыть мейк, сделать себе какао и развалиться на кухонном стуле с комиксами. Он был вялый, но не мог уйти спать, не увидевшись с Соней. Она пришла к девяти вечера в приподнятом расположении духа. Звякнула ключами, напевая незатейливый мотивчик под нос. — Привет, милый!— Женщина сбросила туфли и последовала к раковине. — Как твои дела? — Хорошо,— он улыбнулся. — Кажется, у меня появились школьные друзья или типа того. — Господи, я очень рада!— Она поставила на стол пакет с продуктами, потрепала его по щеке и бросила на стол разблокированный смартфон. — Не хочешь заказать пиццу? — Да, давай,— на самом деле, есть ему не очень хотелось, но посидеть и поболтать с мамой, погрузившись в атмосферу типичного ленивого отдыха хотелось. — Выбери, пока я переодеваюсь,— она ушла в комнату за пижамными штанами и футболкой. Эдди застучал по клавиатуре. В Дерри была только одна приличная пиццерия с доставкой. Проблема маленьких городов. Когда Соня вернулась, он уже оплатил заказ. — Так что там с твоими друзьями, солнышко? — Она увидела остатки теней у него под глазами, но решила не комментировать. — Помнишь Билла Денбро? — Ммм, с которым вы все детство играли? — Она начала разгружать продукты. Убрала все в холодильник, оставив на столе несколько банок с газировкой. — Да, помню — Я теперь в его компании,— он грел руки о кружку. — Они классные. — Я очень рада, солнышко. Правда. Они ещё поболтали, пока ждали доставщика. Потом посмотрели фильм вместе. Парень не стал дожидаться конца, потому что устал. Он поцеловал мать в щеку и поднялся к себе. Развалился в кровати, глядя в потолок и снова пытаясь оформить все произошедшее в какую-то законченную мысль-вывод. Завибрировал телефон. Эдди издал стон и сполз с кровати. Дошёл до стула, на котором бросил джинсы, и достал смартфон из кармана. Вернулся в постель и набрал код для разблокировки. Facebook: + 2 новых уведомления Он открыл приложение. Ричард Тозиер хочет добавить вас в друзья Стэнли Урис хочет добавить вас в друзья Эдди оба раза кликнул на «принять» и начал просматривать странички обоих парней. У Ричи было много фотографий и постов, профиль Стэна отличался монохромностью и закрытыми группами. Онлайн был только Ричи. Каспбрак закусил губу, чувствуя, как внизу живота собирается комок волнения, но все равно открыл диалог. Эдвард Каспбрак 11:17 «Как ты?» Молчание. Эдди отложил телефон, прислушиваясь к собственному сердцебиению. Ричард Тозиер 11:21 «?» Эдвард Каспбрак 11:21 «Ты выглядел довольно подавленным. Прости, если это не мое дело.» Ричард Тозиер 11:22 «Хахах, не, Спагетти, все нормально, забей» Эдвард Каспбрак 11:22 « Точно?» Ричард Тозиер 11:22 «Точно ;)» «Хочешь увидеть кое-что?» Эдвард Каспбрак 11:23 «Чтобы это не было, мне уже страшно» Ричард Тозиер 11:23 «Так хочешь? ;)» Эдвард Каспбрак 11:24 «Хочу» Ричард Тозиер 11:24 «Смотри» «@/» «Это улитка ;)» Эдвард Каспбрак 11:25 «...» «Я ждал дикпика.» Ричард Тозиер 11:25 «Ты за кого меня держишь?» Эдвард Каспбрак 11:25 «Панки странные» «И любят демонстрировать члены» Ричард Тозиер 11:26 «Хахах» «Ладно, это факт» «Но ты вроде сказал, что я не трушный панк? :)» Эдвард Каспбрак 11:26 «И слава богу, если честно» «Меня напрягают твои смайлики» Ричард Тозиер 11:27 «:)» «;)» «:₽» Эдвард Каспбрак 11:27 «Хватит, пожалуйста» Ричард Тозиер 11:27 «Что, стоп-слово забыл?» Эдвард Каспбрак 11:27 «А оно было? 0_0» Ричард Тозиер 11:28 «Ладно, с этим к тебе к Стэну» Эдвард Каспбрак 11:28 «С чего ты взял, что он фанат бдсм?» Ричард Тозиер 11:29 «Ты просто не видел крошку Стэна по выходным.» «Пока не увидишь, нам не о чем говорить» Эдвард Каспбрак 11:29 «...» «Ок.» Ричард Тозиер 11:29 «Чего не спишь?» Эдвард Каспбрак 11:30 «О тебе думаю и вены режу. Почему я ещё могу не спать?» Ричард Тозиер 11:30 «Я не стою твоих слез, крошка» «А если серьезно?» Эдвард Каспбрак 11:30 «Собирался. Уже лежу.» «А ты чего?» Ричард Тозиер 11:31 «Хз» «Пойду скоро, наверное» Но «скоро» наступило к рассвету. Эдди чувствовал, как песком наливаются веки, как покалывают пальцы от несменяемой позы, как затекает шея. Но до четырёх утра он лежал на животе, тыкая по клавиатуре, и постоянно улыбался. С Ричи общаться было также комфортно, как и с Бев. Эдди почти не чувствовал скованности. К тому же, ночные разговоры всегда какие-то особенные. Будто после полуночи начинается время доверительных откровений. Они обсудили страхи и планы на будущее (конечно, о переходе Эдди не говорил. Только о каких-то размытых мечтах), вскользь упомянули бывших (У Ричи опыт был богаче, Каспбрак встречался только на расстоянии), обменялись любимыми мемами. Странно было осознавать, что они общаются меньше суток. Эдди чувствовал себя так, будто знает Ричи сто лет. Ричард Тозиер 04:17 «Ладно, Спагетти, я спать» «Спокойной :)» Эдвард Каспбрак 04:17 «Тебе тоже!» Эдди отложил полуразряженный телефон, расплылся в улыбке и упал лицом в подушку, тихонько пища. Блять, Ричи классный. Ебанная шестёрка по шкале Кинси. Какого черта? Телефон снова завибрировал. «Забыл что-то сказать?» Эдди набрал код и открыл переписку с Тозиером. Но там не появлялось новых сообщений. Сообщение было в переписке со Стэном. Стэнли Урис 04:20 Je suis allé au marché aux oiseaux Et j'ai acheté des oiseaux Pour toi Mon amour Je suis allé au marché aux fleurs Et j'ai acheté des fleurs Pour toi Mon amour Je suis allé au marché a la ferraille Et j'ai acheté des chaînes De lourdes chaînes Pour toi Mon amour Et je suis allé au marché aux esclaves Et je t'ai cherchée Mais je ne t'ai pas trouvée Mon amour Эдди поморщился. У него не было сил копировать текст и прогонять его через переводчик. Он отбросил телефон и отрубился, решив оставить это до утра. Но утром сообщение было удалено.***
Неудачники заняли свой стол в столовой. Беверли перечерчивала домашку по геометрии из тетради Бена. Стэн с отвращением ковырял кашу ложкой. Он больше не писал Эдди на выходных, и тот не спрашивал. Мало ли. Вдруг, сообщение было ошибкой? Майк плёл фенечку, рассказывая, как он работал на выходных. Все лениво делились впечатлениями о проведённом времени, дожидаясь Ричи, оставшегося на сдачу нормативов по физкультуре. Наконец он, румяный и более лохматый, чем обычно, влетел в столовую и сел к ним за стол. Запустил пальцы в контейнер с клубникой Каспбарка, выхватил самую большую ягоду и закинул ее в рот. — Ты хоть руки вымыл?— Страдальчески спросил Эдди, переживая не за ягоды, а за ЖКТ Тозиера, который сначала скакал по залу, потом трогал все в общественной душевой, а теперь вот так, сразу, грязные пальцы тянет в рот. — Я панк, мне похуй,— он обворожительно улыбнулся и потянулся за тостом Беви. Та ударила его по руке. Сама отломила половину и отдала ему. — Как сдал?— Участливо поинтересовался Бен. — Смог отличить марафонца от спринтера? — А то,— парень хмыкнул. — А где Большой Билл? Не видел его с первого урока. — Приболел,— Стэн не поднимал глаз от размазанной по тарелке каше. — Отлежится немного. Завтра будет на ногах. — Ммм, окей,— внимание Ричи переключилось на Эдди, в одно из ушей которого был воткнут наушник. — Что слушаешь? — Свою не-эмо музыку. Тозиер взял второй наушник. Джерард Уэй как раз лучшую часть в «Destroya». Ричи прикрыл глаза, раскачиваясь в такт музыке, начал хлопать по столу, отбивая ритм. Когда трек закончился, он вернул наушник Эдди. — Это так, забава для эмокидов. Хочешь послушать, как стонут настоящие мужики? — Валяй. Ричи достал свой телефон, воткнул наушники и протянул один Эдсу. Включил «Futures» Mindless Self Indulgence. Вой сирены сменился высоким вокалом и ритмичными ударами. Эдди вслушивался в сумбурный текст, настукивая ритм. — Ну? — Уэй лучше стонет. — Ты только послушай!— Тозиер втыкает и второй наушник ему в ухо. — Нет, это ты послушай,— парень отдаёт свой телефон однокласснику и включает «Destroya» с начала. Сидят оба, молча, настукивая по столу. Беви смотрит на них сквозь улыбку, стараясь не отвлекаться от геометрии. Песня кемов в три с половиной раза дольше, поэтому Эдди откладывает смартфон Ричи в сторону и растекается по столу, наблюдая за Тозиером снизу вверх. — Ну что?— Спрашивает он, когда парень отдаёт ему телефон. — Ладно, я согласен на ничью. — Что ты ему включил?— Бев заинтересованно подалась вперёд. — MSI. — MCR. Девушка хихикает. — Спонтанный факт. Вы знали, что солист кемов женат на гитаристке MSI? Эдди фыркает. Конечно, он знал. Ричи никак не комментирует этот факт. — Но тексты у кемов поинтереснее, а?— Каспбрак толкает одноклассника вбок. Привычки быстро перенимаются. — Зато МSI – бальзам для ушей. — Грубовато. — Конечно, нытик, это тебе не Тейлор Свифт. Панк в чистом виде! Беверли, Бен и Майк прыснули, Стэн дернул уголком губы. Эдди непонимающе посмотрел на них. Да, он ещё мало здесь побыл, чтобы понимать все локалочки. — Уж кто бы говорил, чув,— Майк по-доброму улыбнулся. Ричи, ни чуть не смущенный комментарием, продолжил рассуждать на тему музыкальных жанров. — Текстовый хаос – анархия во всех ее проявлениях, правил не существует, понимаешь? Но в то же время, каждая строчка – что-то значит. Это гребанный возглас. «Мой член – это бомба! Ребёнок!» Блять, это же пиздец как очевидно в контексте песни о будущем. — Если уж мы говорим про анархию,— Эдди подпирает подбородок кулаком. — Зачем вообще нужно гармоничное звучание и текст? Какофония и стихи русских футуристов – вот идеальный панк, а? Ричи пихает его и посылает. Парень смеётся и советует однокласснику самому туда сходить. Разведать обстановку. Остальные слушают их вполуха. Бен наблюдает за Беверли, закачивающей с чертежами. Все-таки построение в стереометрии – то ещё дерьмо. Ему не жалко помочь ей с математикой. Одна ее улыбка чего стоит... Нет, Марш не пользовалась его добротой. Она также помогала ему с социологией, например. Но он готов был помогать ей безвозмездно. Майк все также плел фенечки, закреплённую на учебнике с помощью булавки. Стэн так и не притронулся к каше. Ричи и Эдди так и не успели обсудить разницу между музыкой эмо и панков, решив отложить этот спор (в будущем они будут возвращаться к этой теме каждый раз, когда им скучно). Прозвенел звонок, и вся компания фриков побрела по своим кабинетам. Ричи пару раз несильно толкнул Каспбрака в спину. Тот не выдержал и, когда одноклассник оказался с ним на одном уровне, крутанул ногой, согнув ее в колене и ударив Тозиера по заднице. Тот ойкнул от неожиданности и пригрозил отомстить. В течение двух следующих недель Эдди с удивлением заметил, что стал гораздо меньше времени посвящать остальным неудачникам. Если раньше он старался равномерно следить за всеми, изучать привычки и поведение, запоминать случайные упоминаемые ситуации, чтобы быстрее влиться, то сейчас больше всего времени он уделял Тозиеру и Беверли. И если вторую он постоянно провожал до дома, и неудивительно было, что они постоянно общались, то повысившееся внимание к однокласснику казалось ему тревожным звоночком. Шестёрка, Эдди, шестёрка. Не делай себе больно. У тебя нет шансов, пока ты... пока твоё тело... Не делай себе больно, перестань. Пока ты ещё можешь это контролировать. Но он не мог. Они с Ричардом постоянно переписывались. Ричи скидывал ему музыку и дурацкие картинки с поздравлениями с несуществующими праздниками. Эдди познакомил его с несколькими статьями на случайные темы. Вместе они посмотрели документалку про историю панков по Дискорду и обсуждали увиденное. Эдди изучал чужую субкультуру, не находя себя в ней, но чувствуя какую-то особенную связь с самим Тозиером. Чем больше он понимал в музыке и истории, тем больше понимал и какие-то высказывания Ричи. Тот тоже читал какие-то материалы про эмо, хоть и фырчал. Эта субкультура казалась ему шуточной. Она была относительно молодой и была известна только подростковыми самоубийствами. Эта статистика Тозиеру не нравилась, поэтому он понемногу пытался переманить одноклассника в сторону панк-культуры. Пока он смог повлиять только на музыкальные предпочтения Эдса, раскрыв для него какие-то новые группы. Но в панк-культуре не было той изящной андрогинности, которая была у эмо. Грубовато и по-дикарски. А Каспбрак был прогрессивно настроенным молодым человеком. Дикарство и грязь отталкивали. Даже бунт должен быть красивым. Систему нужно ломать не варварством, а четким рассчетом. Не сказать, что Тозиер сильно противился этому утверждению. Эдди и Ричи были похожи. Оба довольно взбалмошные и яркие, просто отразили разные грани себя. Каспбрак тоже был тем ещё костерком, но костерком, погрязшем в экзистенциальном кризисе и уместившим себя в рамки походного фонаря. И ему ещё много предстоит, чтобы эти рамки сломать. Ричи не был дураком и понимал, что любой бунт должен быть продуман. И Эдди не был неженкой, зная, что нельзя не испачкаться, разрывая кишки системы. Конечно, их дискуссии на тему чисто теоретической революции не были особо гениальными. В конце концов, они были старшеклассниками. Старшеклассниками с одинаковым мнением. Просто подходили они к нему с разных концов. Эдди нравилось обсуждать с ним серьёзные темы и какие-то глупости, ему нравилось, как Ричи переключается между ними. Эдди почти свободно чувствовал себя рядом с ним в школе (продолжая следить за голосом). Эдди слушал все плейлисты, которые Ричи ему составлял. Но Тозиера было так много, что хватало на всех. А Эдди пока не мог также распыляться, нет, пока его фокус был на однокласснике, поэтому он намного меньше времени уделял компании. Это пугало его, но он ничего не мог поделать. Он понимал, что падает в пропасть (шестёрка, ебанная шестёрка), и если он продолжил отдаляться от остальных, то ничто не спасёт его от падения. Он не мог позволить себе влюблённость, но продолжал тратить на Тозиера столько эмоциональных ресурсов, расцветал улыбкой при общении с ним, чувствуя это приятное волнение внизу живота. Черт подери, зачем, Эдс? Он относится к тебе, как к другу. Если ты погрязнешь в этом с головой, он просто мягко отстранит тебя. Ты потеряешь друга. А если компания окажется перед выбором, выберут не тебя. Но он уже был в пропасти на один шаг. Разве можно просто развернуться?***
В тот день Беверли не пошла в школу из-за ужасно болезненных месячных. Эдди понимал ее как никто другой, но ограничился коротким поддерживающим сообщением в фейсбуке. После учебы он возвращался домой вместе со Стэном. Сначала они шли молча, каждый размышляя о своём. Стэнли не поднимал глаз с дороги, почти незаметно улыбаясь своим мыслям уголками губ. Каспбрак сначала чувствовал себя неловко, оставшись с ним наедине, но затем постепенно расслабился. В конце концов, они не обязаны ни о чем трепаться, если обоим комфортнее идти в молчании. Неожиданно Урис спросил: — Ты разбираешься в математике? — Да, думаю, да,— он немного растерялся. — В прошлом году точно ничего сложного не было. У вас тригонометрия сейчас? — Да,— парень остановился у забора у своего дома. — Зайдёшь? Эдди посмотрел на время. В принципе, тригонометрия не особо сложная, а Стэн не глупый мальчик, разобраться с этим можно за час или около того. До прихода мамы он успеет сделать собственную домашку и посмотреть что-нибудь с Ричи. Удержись, Эдди, пожалуйста. Ты сам делаешь себе больно. — Да, конечно. Он последовал за Урисом. Тот долго расшнуровывал свои огромные ботинки на красной подошве. Эдди скинул кеды и неловко топтался на месте. Обычно никто не снимает обувь дома, но что в семье Каспбраков, что в семье Урисов больше внимание уделялось чистоте, поэтому уличная обувь оставалась в прихожей. Стэн посмотрел на его босые ступни. — Могу предложить тебе тапочки,— он кивнул в сторону тумбы. — Но пол чистый, мать вчера убиралась. Эдди не хотел надевать чужую обувь на голые стопы, поэтому он решил, что и босиком походит. Стэн кивнул, поправил хлопковые носки с «Сотворением Адама» (массивные кожаные ботинки не наденешь прямо на кожу, иначе от неё ничего не останется) и показал в сторону кухни. Там он усадил гостя за стол, бросил рядом учебники и поставил чайник. — Вынужден извиниться, — он взмахнул ладонью, показывая кружевные оборки на рукавах. — Но мне необходимо переодеться. Оставлю тебя на несколько минут? — Да, конечно,— Эдди открыл тетрадь Уриса, разглядывая классную работу. Тот удовлетворенно кивнул и пошёл к себе. Арксинус...Тангенсы-котангенсы... Тут вроде без проблем все. Ох, вот оно что. Формула двойного угла и формулы приведения. Да, та ещё ерунда, если не разобраться и не заучить азы. Но разве у Стэна могут быть проблемы с этим? Он поднял голову и огляделся. Опрятная кухня, фарфоровое блюдо со Звездой Давида на стене, несколько аккуратных горшков с цветами, светлые выглаженные занавески, перевязанные белыми лентами, резная книжная полка. Строго и ухожено. Его мама бы оценила. Стэн выглядел так же, как эта кухня. Строго и ухоженно, в лучшем виде. Эксцентрично, конечно, но без единого изъяна. Он вернулся в комнату, сменив свою рубашку на свободную футболку с козьей мордой. Под футболкой была сетчатая кофта, заканчивающаяся на середине ладони. На шее все ещё висит перевёрнутый крест. Стэн выключил закипающий чайник, залил заварник с травами кипятком, поставил свой стул почти впритык к стулу Эдди и сел рядом. Каспбрак почувствовал волнение. Стэнли всегда держал дистанцию, а сейчас он буквально слышит его дыхание. Эдди опустил глаза на тетрадь, боковым зрением улавливая шею юноши, бывшего выше него на полторы головы, и волнуясь от этого ещё больше. Вспомнилось дурацкое стихотворение, которое он так и не перевёл. — Так..,— он сглотнул. — С чем у тебя проблемы? — Когда синус меняется на косинус? И плюс на минус?— Парень поправил волосы. — Ой, это просто,— Каспбрак вдохнул, собираясь с мыслями, открыл учебник и показал несколько примеров. — Смотри, каждый раз, когда у тебя проскальзывает пи пополам, функция меняется на кофункцию. Видишь? И пи пополам, и три пи пополам, и пять.... И три, и пять — это поворот по тригонометрическому кругу, по факту, изменение идёт только на пи пополам. Ясно? Эдди берет карандаш и показывает на одно из упражнений. — Вроде того. — При повороте на пи и кратное пи функция остаётся прежней. — А пи на три? — Это не формула приведения. Если встретишь это в выражении, скорее всего, нужно будет решать через косинус или синус суммы или разности. Попробуешь ? — Да, давай,— Стэн перехватывает его ладонь и вынимает карандаш, плечом соприкасаясь с Каспбраком на несколько секунд. Он задумчиво склоняется над учебником, лежащим перед Эдвардом, и быстро пишет ответы в уравнениях. Эдди почти не дышит, прижавшись к спинке стула и наблюдая то за дрожащими ресницами на полуприкрытых глазах Стэна, то за кончиком карандаша, выписывающим нужные числа. Когда парень остраняется и вопросительно выгибает бровь, он ещё раз проверяет ответы. — Да, все верно. Стэн удовлетворенно кивает самому себе. Безразличное выражение на лице, нечитаемые мысли, пустая от слов пауза. Эдди снова чувствует себя неуютно, хотя думал, что избавился от этого ощущения полторы недели назад. — Будешь чай? — Да, давай,— он мелко вздрагивает, но старается придать голосу беззаботность. Стэнли встаёт и уходит к кухонным шкафам. Эдди не оборачивается, опустив взгляд в учебник. Слышит, как звенят чашки и блюдца. — Молоко? Сахар? Мёд? — Нет, спасибо. — Хорошо,— голос Уриса кажется чуть более довольным, будто от ответа зависило его представление об Эдди. Он возвращается и, когда гость отодвигает учебники в сторону, ставит две дымящиеся чашки на стол. Эдди притягивает к себе одну из блюдец вместе с чашкой, вдыхает пряный аромат трав и прикрывает глаза. — Ух ты, что это? — Перечная мята, чабрец, листья смородины, кардамон. Может, что-то еще. Мать собирает,— Стэн сделал глоток. Посидели молча. Эдди греет нос в горячем паре. — Твои родители нормально относятся к тому, что ты не иудей? Стэн хмыкнул. Дернул уголками губ. — Иудаизм иногда сравнивают с сатанизмом. Предатели Христа. — Они не против? — Им плевать. Мы живем не в то время, чтобы навязывать кому-то религию. — Да, ты прав,— Эдди поежился. Его семья придерживалась атеизма, а мама во всем поддерживала и разделяла практически все его взгляды. Конечно, они много работали над этим, но она всегда была принимающей. Он не представлял, как бы он жил, будь его мать верующей. Нет, у него были знакомые из христианской семей, например, но у большинства т*опыт был негативным. Эдди хотел спросить про стихотворение, но так и не решился. Удалил – значит, так нужно было. Они вернулись к тригонометрии. — Смотри, тут ничего не нужно зазубривать,— он открывает следующую страницу и выбирает упражнение. Рисует рядом тригонометрический круг. — Просто находишь изначательный угол на круге и отсчитываешь. Смотри, мы в третьей четверти. Синус становится отрицательным. — А если происходит смена на кофункцию? — Стэн показывает на следующий пример. — Знак смотришь по исходной функции. Вот тут синус меняется на косинус, косинус во второй четверти отрицательный, но синус положительный. Понятно? — Да. Стэн придвигает тетрадь и учебник к себе, выписывает первое уравнение. Стул отодвигать не стал, поэтому периодически легко толкает парня локтем. Эдди смотрит за его задумчивым лицом, за сдвинутыми бровями за быстрым движением пальцев, выводящих аккуратные, маленькие символы. Парень поправил выбившуюся прядь волос, задумался на одном из примеров дольше обычного. Но когда Эдди хотел предложить свою помощь, заминка кончилась. Сосредоточенный, Стэн решал все настолько быстро, что у Каспбрака появились подозрения, что у него не было проблем с тригометрией. Через несколько минут он закончил с тремя упражнениями и отодвинул тетрадь в сторону. — Спасибо,— смотрит сверху вниз и улыбается. Не дёргает уголком губ, нет, по-настоящему улыбается, даже ямочки на щеках появились. — Это было понятнее невнятного блеяния математика. — Пожалуйста,— Эдди смотрит ему в глаза (потому что ниже – шея в черной сетке) и улыбается. Молча разглядывают друг друга несколько секунд, а потом Стэн медленно наклоняется и мягко прикусывает его за верхнюю губу. Эдди дёргается и отстраняется. Сердце – набат, внизу живота горячо. Новая улыбка и короткий смешок. — Тебе нравится Ричи, да? Пауза. Неуверенный кивок. — Ты ведь понимаешь, что ничего не получится?— Успокивающе, но с ноткой насмешки. — Прекрасно понимаю.— Он отодвигается и хмурит брови. Голос твердеет. — Но тебя это не должно волновать, не так ли? — Эдс,— парень мягко накрывает его ладонь своей,— я не желаю тебе зла. Просто интересуюсь, осознаёшь ли ты, что пока не в твоих силах понравиться стопроцентному гею? Эдди проглатывает едкость. В конце концов, Урис не так хорошо его знает, чтобы осознавать, сколько он думал об этом и сколько пытался пересилить себя. Но Урис должен понимать, насколько болезненно это утверждение. — Спасибо, Стэн. Я-то, блять, не заметил,— все равно огрызается и пытается отдернуть руки, но парень сжимает их крепче. — У тебя крутой пасс, Эдс. Не пойми меня неправильно. Но в отношениях есть не только платоническая часть. Вы просто физически не сможете потрахаться. Каспбрак все-таки высвобождает ладони. И неуклюже встаёт, толкнув тяжёлый стул. — Спасибо, Стэн. Я в курсе. Если ты думаешь, что открыл мне глаза, то поспешу тебя разочаровать. — Обращайся,— он откидывается на спинку стула и поправляет цепочку на шее. — Просто хотел сказать, что я пан. И отношусь к этому гораздо проще. Не обязательно состоять в отношениях, чтобы заниматься сексом. Так что можешь дальше страдать по Ричи, но я всегда к твоим услугам. Эдди поперхнулся. — Ты для этого меня позвал? — Нет,— пожимает плечами. Лицо все также безразлично. — Мне правда нужна была помощь с тригонометрией. — Пиздец,— констатация факта. Эдди выдохнул, резко развернулся и ушёл в прихожую. Чувствовал злость, плещущуюся в пальцах вместе с волнением. Кое-как напялил кеды, завязал их, путаясь в шнурках. Щёлкнул замком двери. — У тебя пятно от помады на верхней губе!— Вместо прощания. Стэн продолжал сидеть на стуле, задумчиво раскручивая прядь волос. Он понимал, почему этот эмокид, для которого чувства на первом месте, вспылил, но и понимал, что иногда следует просто подождать. Эдди остервенело вытер рот и вышел из дома Урисов. Быстрыми шагами покинул двор и пересёк улицу. Он психовал, потому что Стэнли сказал правду. То же говорила ему и собственная дисфория, и здравый смысл. Они были правы, но менее тоскливо от этого не становилось. Эдди прекрасно все понимал, но он уже был в пропасти и не мог вернуть время назад. Оставалось упасть и разбиться, чтобы дать начало чему-то новому. Как же сильно он ненавидел себя в этот момент, как же сложно было сдержать слёзы. Он взлетел по лестнице и упал на кровать, задрал рукав водолазки, с ненавистью начав раздирать кожу ногтями. Он кусал губы, разглядывая потолок и пытаясь заглушить мысли. Блять. Успокойся, Эдс, прекрати. Вой, утонувший в сомкнутых зубах, искривлённое лицо и давящее чувство потерянности. Это нечестно. Нечестно. Нечестно. Он не виноват, что проебался в генетической лотерее. Почему ему должно быть так больно? Постоянно больно. Если бы он был нормальным, все было бы намного проще. Разве он не заслуживает подростковых радостей вроде взаимной влюблённости или свободного общения? Почему все пытаются напомнить ему о том, какой он дефектный? Эдди ударил кулаком по кровати и сглотнул слёзы. Мысли его метались. С одной стороны, он пытался заткнуть себя утверждениями в стиле «ты мужик, блять, перестань», с другой – он был эмо. Ментальное здоровье включает в себя слёзы тогда, когда ты хочешь рыдать. Рыдать не получалось. Горячие, одинокие слёзы и сдавленное чувство в груди. Он поднялся с кровати и сходил умыться. Сделал себе какао и сел за кухонный стол с комиксами, как тогда, в первый день после вступления в клуб неудов неудачников. Включил «Hope for underrated youth» на полную громкость, доступную динамику. Дышал. Отпускало. Да, будет трудно. Но он ведь все равно справится. Завибрировал телефон. Эдди набрал код и открыл Фейсбук. Ричард Тозиер 06:17 «Oi, нытик, как ты? :)» Эдвард Каспбрак 06:17 «Неплохо :)» « Читаю «Академию Амбрелла». Чтобы ты не говорил, Уэй – гений» Заиграла «Kill somebody» Доминика Харрисона. Эдди усмехнулся. Он справится.