***
Самаэль закончил разбираться с подростками к вечеру следующего дня, представил им все свое богатое в обращение, а потом закольцевал время, чтобы все повторялось снова и снова бесконечное множество раз. Мефисто был даже доволен своей работой, только причина, почему он это делал не могла не огорчать. Переместившись в свою комнату, Король времени не без удивления увидел фамильяров младшеньких: Бегемот и Черныш спали, прижавшись друг к другу. Как только они почувствовали приближение демона, то сразу вскочили и бросились к Мефито: — Принц, что с Рин? Мы можем ее увидеть? — Кат Ши неугомонно крутился под ногами, в то время как Бегемот спокойно ждал приказа. Мефисто всегда забавляло, что фамильяр сестры называет его с Амаймоном именно так. Не по имени, не Король, а именно по статусу: наследный Принц Геенны. Даже отец его так не называет уже тысячу лет. Мефисто покачал головой и сказал: — Я про вас и забыл. Рин сейчас должна быть во дворце отца, поэтому я перемещу вас в Геенну, а дальше сами. Бегемот дорогу знает, это на тот случай, если твоя связь с Рин ослабла. — Она не ослабла! — Глаза Кат Ши были на мокром месте. — Я чувствую, что ей больно и страшно. Я должен быть рядом! Поэтому перемещай нас! Черныш не постеснялся ударить лапой Самаэля по лицу и прыгнул Бегемоту на голову, ожидая перемещения. Мефисто коротко хмыкнул, отмечая, что фамильяр сестре под стать. Недлинное заклинание, после которого демоны исчезли, а Король времени сел работать над документами. Было необходимо разобрать завалы как можно быстрее, чтобы на неделю отправиться домой. Самаэля ожидает очень неприятный разговор с его жителями.***
Амаймон словно заведенный носился по Геенне, собирая со всех уголков различные мелочи и принося в будущую комнату сестры. Пока демоненок лежала в палате Марбаса, комната превратилась в огромную свалку самых различных вещей: от фигурок и одежды, до щенка Цербера и Левиофана. Вил только качал головой, приказывая сыну половину отнести на склад или просто выбросить, а зверей пока определить в питомник. Ни у кого не возникло сомнений, что они были взяты из гнезда неприрученных животных их диких земель. Король земли возмущался, обижался, но все же отнес Цербера и Левиофана на дрессировку. Когда же к обустройству комнаты присоединился Люцифер, то быстро все разложил по местам. Слишком уж чопорным был Король света. Как-то незаметно в замок вернулся блудный Азазель, который заглянул в палату к младшей сестре, умилился свернувшемуся в ногах коту и пошел доставать Велзевула. Король насекомых, прознав о возвращении третьего Принца, только покрепче прижимал к груди баночку меда и пытался спрятаться. Место нашлось в мед. блоке, где тот спрятался под кроватью, поедал сладость и рассказывал спящей Рин о своей нелегкой судьбе. Иблис вернулась в замок с похода в дикие земли, воодушевленная ростом силы Амаймона, и пошла к отцу хвалиться успехами, прищуриваясь от похвалы всеми тремя глазами. Девушка тоже заходила к младшенькой, вытащила из-под кровати Велзевула и выгнала его из комнаты. Король насекомых жалобно скребся о дверь, но потом с криком ужаса побежал в другой конец замка, догоняемый Азазелем. Иблис спокойно вздохнула, а потом начала рассказывать спящей сестре о странных взаимоотношениях Короля духа и Короля насекомых. Все оказалось не настолько интересно и весело, как казалось на первый взгляд: Азазель видел структуру души демонов и людей, поэтому любил немного над ними поэкспериментировать: уменьшить расход энергии на то или иное дело, пробудить спящие способности, сделать энергетические потоки более пластичными. Азазель поэкспериментировал над всеми родственниками, кроме Велзевула. Тот определенно не желал чужого вторжения в свое самое сокровенное, поэтому избегал брата как огня. Втек во дворец Эгин и сразу направился опустошать дворцовую кухню. Голодный Король воды представлял ужасающее зрелище, готовый съесть все, что попадается на его пути. Братья с издевкой называли его Бегемотом, а тот избивал их окороком. Зато у Эгина получался самый вкусный шашлык, что пальчики оближешь и превратишься в демона чревоугодия, прося добавку вновь и вновь. Король воды верил, что запах его сочного прожаренного на адском огне мяса пробудит даже мертвого, поэтому, после утоления первичного голода, приступил к своему коронному блюду: шашлыку из Левиофана. Но прошло две недели. Рин так и не проснулась.***
Сознание плыло, подталкивало куда-то, шептало всякие глупости о каких-то незнакомых людях. Окумура не понимала, где она находится, кем она является, что произошло и почему. Тьма неспеша наполнялась образами: Юкио, Широ, детский сад, кровь и боль, школа, прогулы… демон, предательство, Самаэль, академия, уроки, экзорцизм, друзья, Черныш, Амаймон, битвы, веселье, смех… снова предательство, страх, обида, но рядом идут семья, тепло, сладости, а после бешенство и больбольбольбольболь! Было так больно, что только что собранное сознание попыталось снова рассыпаться. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Как учил Мефисто, дыши ровно и глубоко. Все хорошо, все закончилось. Правда? Рин помнила, что ее вытащили из той святой кислоты, прижали к себе, а потом было так тепло, так хорошо. Даже душераздирающая боль отошла на второй план. Затем снова было больно, но боль была другая: она словно откуда-то изнутри, ее пламя смертельно жгло ее. Какого черта? Это ее пламя, оно подчиняется только ей! Рин не позволит ему выйти из-под контроля. И действительно, пламя успокоилось, ровно согревая ее тело, ластясь, словно прося прощение за свою выходку. А затем снова тьма. Рин попыталась ощутить свое тело, дернуть пальцами, как от кончиков пальцев до хвоста пробежался ток. Отлично. Просто превосходно, все конечности на месте. Осталось сделать попытку открыть глаза. И-и-и раз! Не зажмуриться, а открыть. Еще раз. Перед глазами появился светлый потолок кремового света. Таких девушка нигде не видела. Где она? Рин медленно опустила взгляд на свои руки и пораженно замерла. Облокотившись на край кровати спала девушка. Ее каштановые кудри заметались по покрывалу, а усыпанное родинками лицо мирно лежало на сложенных руках. Рин узнала ее. Она видела ее в прошлом, следила со стороны за всей ее жизнью. В горле пересохло, а глаза наполнились влагой: — М-мама? — дрожащим голосом спросила Рин, не веря в происходящее. Она же умерла. Девушка открыла глаза, посмотрела на Рин и так широко и счастливо улыбнулась, что сомнений не осталось. Это действительно она. — Рин, доченька, наконец-то ты проснулась! Я, мы так волновались о тебе. Чужая рука сжала ее пальцы, опасаясь крепко обнять, дабы не причинить боли ее сердцу. Рин в ответ сжала мамину руку и заплакала, опуская голову. Она умерла. Было горько, но так счастливо. Рин почувствовала, как ее нежно прижимают к себе, гладя по голове, говорят успокаивающие слова. Было так приятно, так тепло. Хорошо. На груди горело синим пламенем большое демоническое сердце, украшенное короной. Рядом счастливо мурлыкал Черныш, Рин обнимала ее мама, а в дверях стоял Сатана, не мешая столь трогательному объединению спустя долгих, по человеческим меркам, шестнадцать лет.