Маленьких все обижают

Моя верная палочка наставлена в лоб Снейпу. — Легилименс! Мгновение и я вновь стою в знакомом темном мирке. Виски сдавило легкой болью — мое сознание еще не пришло в норму от прошлого путешествия, а значит у меня мало времени. Создаю под ногами светящуюся дорожку... а кое-что изменилось. Фиолетовые опухоли не стали ко мне приближаться. Да они даже на опухоли не похожи. Превратились в острые шипы из фиолетовых кристаллов. Остроконечные копья природной защиты бурлили, кололи сами себя и росли в любом направлении, без какого-либо ритма. Реддл наводит смуту. Жуть как интересно, какое кино сейчас видит Снейп, но в глубину сознания я не полезу. Гугленок отправлен на поиски приказа насчет меня из недавних воспоминаний. Еще один параметр поиска — время — очень помог, но запрос был столь расплывчат... пришлось хорошенько потрудиться. Голова гудела все больше и намного быстрей накапливалась усталость. Но вот я открыла нужные двери... Снейп сидел в темноте, в большом кресле перед камином с кружкой в руке. Рядом, на столике стояла бутылка с огневиски. Я огляделась. В этом кабинете я была всего раз — и то засунула свой любопытный нос во время отработки. Могла бы их избегать, но жуть как интересно не побыть потом на отработке в окружении всех жутковатых баночек с заспиртованными чудищами, отбрасывающих слабые блики от света факелов. Что-то в этом есть завораживающего. Постоять, рассматривая надписи, сделанные аккуратным почерком, посмотреть алхимические приборы с разными трубочками и колбочками. А Снейп обычно показывал объем работ и уходил... Вокруг были книги, еще книги, много книг; два кресла у камина, часы на стене. Комнатка была небольшой и, несмотря на то, что выглядела мрачноватой, как и все касающееся зельевара, у камина было очень даже уютно. Треснуло полено и языки пламени стали больше, но оседать не спешили. В огне явственно прослеживались черты лица человека... старого человека... — Северус, у меня есть к вам серьезное дело, которое не терпит отлагательств, — заговорила огненная проекция Дамблдора. — Зайдите ко мне сейчас, если у вас не запланировано ничего важного. — Конечно, директор, я сейчас приду, — к моему удивлению, быстро согласился Снейп, даже не состроив кислую гримасу. Он рад приглашению, если даже готов покинуть свое теплое уютное гнездышко. Зельевар отставил кружку и взял щепотку порошка из мешочка на каминной полке. Он бросил летучий порох в огонь, который быстро окрасился зеленым и шагнул в камин. Картинка резко изменилась. Мы со Снейпом стояли в кабинете Дамблдора. — Что-то снова случилось в Отделе тайн? Или с Поттером? — безразличным тоном поинтересовался профессор. Я, внимательно за всем следившая и не упускавшая ни единой детали, фыркнула. Кого Снейп обманывает этим мнимым безразличием? Цепкий взгляд выдает интерес. Но что за Отдел Тайн? — Нет, слава Мерлину, там все также. Гарри в порядке. Присаживайтесь, — волшебники присели за стол. — Может, чаю или чего-нибудь покрепче? — Чай. — Помните, я говорил вам присматриваться к ученикам? Нет ли у кого-то из них медальона? — Снейп кивнул. — Как бы мне ни хотелось, чтобы это было не так, но он, вероятно, попал в руки одного из учеников, — глаза старика сожалели о случившемся, пока он взмахами палочки разливал чай. — И чем же опасен этот медальон, директор? Вы могли бы мне сказать, чтобы я знал, с чем имею дело, — Снейп не спешил пробовать угощение, безотрывно следя за Дамблдором, который улыбнулся и пожурил профессора: — Северус, Северус, я говорил вам об опасных знаниях. Они уже привели вас к беде, — при этих словах Снейп непроизвольно потянулся к своему левому запястью второй рукой. К метке, конечно же. — Достаточно и того, что медальон опасен и прежде всего для своего владельца. — Так положите его в сейф, — слегка раздраженно посоветовал явно обиженный профессор. — Не могу, Северус. Гоблины, что бы ни говорили, могут заинтересоваться предметом. Он очень опасен, мальчик мой, очень. Он может управлять мыслями и действиями своего хозяина. А тот, кому я оставил его на хранение, мог бы продолжать это делать, несмотря на всю боль, что ему причиняет этот темный артефакт. Нужно его найти и вернуть на место, пока не случилось беды. — Так куда же он делся? — Я исследовал все возможности, Северус, — вздохнул директор. — У меня почти не осталось сомнений, что он попал в руки к Айрли Лонгботтом, — уже без задумчивости заявил Дамблдор, а Снейп застыл каменной статуей. — Она? — приподнимает бровь зельевар. За этим словом что-то скрывалось, как мне показалось, но ответа на мой безмолвный вопрос не последовало. — Да, Северус, скорей всего, артефакт попал в руки к девочке, — в голубых глазах директора отразилось всемирное сожаление. — Он мог взять ее под контроль, мальчик мой. Надо узнать, у нее ли он. — Вы хотите, чтобы я... — Нет, я не хочу, чтобы вы прикасались к артефакту, только я смогу с ним совладать. Не стоит искушать судьбу, Северус. Я хочу, чтобы вы увидели это у нее в голове и принесли мне воспоминание, — не спеша пояснял директор. — Девочка в Больничном крыле с истощением. Смею предположить, что это действие темного артефакта. Сейчас самое удачное время. Мое приближение может только навредить... Я имел неосторожность попробовать. Я поняла, что Дамблдор хотел совсем не моего вступления в ОД. Он знал, что меня не пустят. Он проверял меня. — Вы думаете, она уже на другой стороне? — помедлив, задал вопрос профессор. — Не могу утверждать с полной уверенностью, — покачал головой Дамблдор, прикасаясь губами к кружке, и тем самым, оттягивая время. Усталость становилась все больше, но я держалась. — Она еще и сама не знает, где она. По понятным причинам ей противны мысли о Пожирателях, но и Орден почему-то не нравится. И эта оплошность Джинни надолго ее оттолкнула... — директор размышлял вслух. — Надеюсь, эта история закончится так же хорошо, как история с Джинни Уизли. Помнится, тогда вы тоже уверяли меня, что все контролируете, а в итоге мне пришлось рисковать. Какой план вы на этот раз спланировали? — несмотря на возражения, Снейпу, кажется, было все равно. Хотя кто его поймет? — У меня, как всегда, есть парочка мыслей на этот счет. Увы, девочка, не гриффиндорка по характеру, хотя Шляпа и отправила ее на факультет Годрика. Как бы мне ни хотелось, она не смогла вклиниться в дружную, уже состоявшуюся троицу, несмотря на все наши усилия. Вы ведь помните эту особенность Гарри, Северус? — расплылся в доброй улыбке Дамблдор. — Он поддается первому впечатлению и его трудно разубедить. Он уже решил, что она не так надежна, как, к примеру, мисс Грейнджер и отказал ей во вступлении в свою Армию. Но нам не следует опускать руки — она еще не потеряна... Картинка кабинета директора в свете факелов расплылась, и я последним усилием вывалилась обратно в реальность из чужого сознания. Эмоционально я вновь была истощена и, оперевшись о столбик кровати, сползла на пол, тяжело дыша. — Живая? — как сквозь слои ваты доносится голос Реддла, и я понимаю, что засыпаю. Даже не заметила, когда успела закрыть глаза. Снейп выглядел плохо. Наверное, не хуже меня. Все лицо покрыто испариной, а голова завалена на бок. Грудь тяжело и часто вздымается. Либо в обмороке, либо до сих пор в ловушке Реддла. — Полуживая, — ответила я, успокаивающе гладя взволнованного Шерлока. — У меня тут профессор тоже полуживой и я без понятия, что мне делать. После того, как я пересказала Реддлу увиденное, он высказался: — У тебя нет выбора. Придется в ускоренном темпе перейти к разделу стирания воспоминаний, ведь он уже знает обо мне. Ты ведь не хочешь, чтобы меня забрали? — подозрительно уточнил он. Мне было почти все равно сейчас. Реддл давал мне знания, но был очень ненадежен. И все же отдавать его не хотелось, что я и сообщила, все еще висящему на шее у профессора медальону. — Я хочу, чтобы они с Дамблдором забыли обо мне и не трогали вообще, — досадливо поморщилась я, сидя на полу. — Я же тебе уже говорил, что пути назад нет, — мягко произнес Реддл. — Смирись с этим и маневрируй. По крайней мере, я тебе помогу, и мы обязательно обыграем их. — Надо сказать Августе, — понимающе и обреченно вздохнула я. — Она сможет что-то сделать, договориться или пригрозить директору, чтобы убрал свои загребущие ручки и не приближался ко мне. — Скажешь, но стирать воспоминания все равно придется, иначе поверят версии Снейпа. Работы немного, только нежданный урок легилименции, урывки которого он должен был запомнить, — согласился Реддл. — Отдохнула? Приступай. Я снова его отвлеку, но и тебе помогу. Я удивилась. Как он сможет быть и там, и там? Хотя, принимая во внимание состояние Снейпа, может и получится. Все же Реддл мастер. — Мы поступим более аккуратно, а не как обычно стирают память работники Министерства. Это будет усовершенствованная версия Обливиэйта. И вновь я стою на уже ненавистной дорожке, в окружении почти неподвижных фиолетовых шипов. Надо идти, да только я без понятия куда. Я начала создавать гугленка, когда услышала знакомый голос Реддла: — Убери его, только силы зря потратишь. Я тебя проведу. Из темноты вышел парень лет шестнадцати. И его лицо я уже видела... Он выглядел как актер, который сыграл воспоминание Тома Реддла в дневнике. — Как я выгляжу? — прищурившись, он любопытно наклонил голову на бок. — Эм... Обычно, — пожала я плечами. — Я думала, ты будешь постарше. — Ты сама создаешь для меня образ, я вижу тебя, как белый светящийся шар, — пояснил Реддл. — Но хватит уроков, не отставай. С этими словами он повернулся и так же, ступая по воздуху, направился к шипам. Я поспешила следом по саморазворачивающейся дорожке. Шипы, к моему удивлению, энергично расступились, образовав круглый проход. Мой проводник безбоязненно прошел вперед, я же слегка замешкалась, смотря на острые пики, могущие в любой момент сомкнуться, но поспешила за ним. По другую сторону лежал серый, почти беспросветный, туман. Реддл обернулся ко мне: — Приступаем. Смотри сюда... Стирание воспоминаний сложная и кропотливая работа. Я не уверена, что справилась бы с коротким воспоминанием сама, если бы мне пришлось повторить подобное. Реддл командовал, а я все делала. Не может он, видите ли, стирать память! Обратно я вернулась, чувствуя себя свежевыжатым лимоном, и обессиленно завалилась назад. — Не спать! — издалека доносится голос Реддла с паническими нотками. — Встань и сними меня, иначе все будет напрасно! Я бы так и заснула, наплевав на все на свете, если бы не прозвенел звонок с урока. До затуманенного мозга дошло, что сюда сейчас кто-то придет. Еле разлепив веки, я встала и, пошатываясь, подошла к безвольно сидящему на стуле профессору. Руки тряслись, и мне с трудом удалось снять медальон и развязать наколдованные веревки. — Еще не все! — одернул меня Реддл командным голосом, когда я посчитала свое дело сделанным. — Спрячь меня! Давай, шевелись! Пришлось непослушными руками запихать медальон в медведя. В этот момент и зашли в комнату мои соседки: Эллис Блонд и Мэри Чекер. До этого весело смеявшиеся, они ошеломленно охнули. Я только прижала покрепче плюшевую игрушку и потеряла сознание. Я-то потеряла сознание, но события и не собирались останавливаться. Эллис и Мэри здорово перепугались, увидев в комнате профессора Снейпа и их соседку Айрли, обоих без сознания. Они не знали, что им думать и куда бежать. В конце концов, сообразили кого-то позвать. Жаль не подумали сразу пойти к МакГонагалл и в результате о том, кто валяется в спальне девочек, узнала половина факультета, вторая узнала еще в течение получаса, когда тоже растерявшаяся МакГонагалл (поговаривают, она даже заикаться стала) не имела другого выхода, как позвать школьную медсестру и директора, после того, как не смогла достучаться до обморочных. Директор, действительно в это время увещевавший Августу за чашечкой чая, не смог скрыть того, о чем уже гудела куча народу, и уныло побрел за воинственной и непоколебимой в своих решениях бабушкой. К этому времени мадам Помфри смогла привести в сознание Северуса Снейпа, но тот еще пребывал мыслями на Мальдивах, поглядывая на всех вокруг беспечным взглядом. Могу только догадываться, как возмущалась Августа — весь факультет, собравшийся в гостиной, слышал повышенный голос, а Невилл краснел. Но результат был тот, который я и ожидала. Бабушка заявила Дамблдору, что если со мной что-нибудь еще случится, то она будет знать, кто в этом виноват. И Дамблдор со Снейпом не должны ко мне подходить ближе, чем на тридцать метров, иначе она за себя не ручается. Также она наконец послала весь Орден Феникса куда подальше, потому что вызванные медики Мунго констатировали ментальное переутомление. Августа сделала выводы: Снейп зачем-то хотел залезть ко мне в голову, а так как профессор официально человек Дамблдора, то и директор виноват. Ну а Снейп ничего путного сказать сразу не мог, а потом, когда его растормошила Помфри, не смог ничего объяснить напирающей Августе, ведь он помнил, как пришел по приказу Дамблдора, как отдернул штору, собираясь выполнить приказ... и все. По идее, они с директором должны были подумать на выбрык моего ненормального сознания, в ответ на проникновение в разум пославшего ответной волной удар по Снейпу. Эту же версию мне потом пояснили колдомедики Мунго. На самом деле, медики Мунго откачивали меня в больнице еще неделю и бабушке было из-за чего еще раз десять послать Дамблдора по известному пешему эротическому, попутно попивая валерьянку, в ответ на его извинения. Вот за это мне и было стыдно. Что Августа здорово перенервничала. О произошедших событиях я узнала, когда очнулась на больничной койке, от лекарей Мунго, приглядывавших за мной, а также от бабушки пришедшей меня проведать с конвоем. Я вначале перепугалась, увидев двух авроров с ней — думала все, пришли за мной. А оказывается, кое-кто решил воспользоваться ситуацией. Этим кое-кто была Амбридж свистнувшая министру, что время поднимать мое дело. Срочно было назначено время слушания по делу о халатном отношении к ребенку с отклонениями. На слушании я бы отрицала все сказанное Амбридж и поддержала бы бабушку. Мое слово было бы решающим и никакие взятки не помогли бы убедить судью. Но я была в отключке и все решили быстренько сделать без меня. Августу обвинили и в моем обмороке — мол, не прошло и двух дней с моего приезда в школу, а значит, виновата Августа, в теории меня терроризировавшая. Вот и еще один повод бабушке взъесться на Дамблдора. Как я поняла, Амбридж тут тупо использовали, навешав лапшу на уши про беспокойство Министерства о будущем поколении. Нихрена оно не беспокоится. Августе не разрешили даже приблизиться к моей кровати. Разговаривали мы в присутствии авроров. — Так тебя лишили опекунства? — опешила я. — Еще не окончательно. Не успели, — горько усмехнулась бабушка, как всегда державшаяся гордо, невзирая на конвой. — Еще пару дней и все закончится не в мою пользу. Этого следует ожидать. Опекунства над Невиллом не лишили — не слишком-то и требовали, только эта Долорес Амбридж упорствовала. Она, кажется, у вас преподает. — Но зачем все это? — не понимая до конца замысла, бросила я взгляд на авроров. — Семья Малфоев выдвинула свою кандидатуру на роль опекунов. Ссылаются на дальнее родство. Уж очень дальнее. И еще намешали по мелочи, — она досадливо поморщилась. Но мне показалось, она чего-то недоговаривает. — Активная гражданская позиция их семьи на стороне Министерства, дружба между тобой и Драко Малфоем и тому подобное... Дальше Августе не надо было ничего объяснять. По моему взгляду она догадалась, что я поняла, откуда корни растут. Малфои капали на мозги министру своими галлеонами — так бы просто эту шумиху не подняли из-за какой-то ученицы Хогвартса. Выходит, сильно впечатлила я своей аппарацией Волдеморта, что тот отправил Малфоев меня «приобретать». В Министерстве даже такого отделения нет — для отслеживания судьбы маленьких волшебников и волшебниц, и как только я окажусь у Малфоев, про меня тут же все забудут. И мне даже страшно представить, что потом будет. От этих мыслей по спине прошелся холодок. Не Дамблдор к рукам прибрал, так Волдеморт. Даже время встречи Августы со мной было ограничено и вскоре нам пришлось скомкано попрощаться. — Я тебя не брошу, — только и успела бабушка сказать напоследок, что не отдаст меня Пожирателям. — Они ничего тебе не сделают. На душе после ухода Августы было паршиво. — Подождем до лета в Хогвартсе: наверстаем знания и соберем вещички, а потом сбежим, — впервые подал тихий голос Реддл, попытавшись меня успокоить. Я и сама уже так же решила и ничего не сказала в ответ. Когда я еще лежала без сознания в спальне девочек, из моих цепких пальцев не смогли вырвать плюшевую игрушку. Хелен, с которой я поговорила насчет медведя в Тайной комнате, сказала, что медведь моя любимая игрушка, и я не захочу с ней расставаться. Не зря я ей тогда пояснила, что медведь вроде бы и беспомощен, но он должен быть всегда со мной. Я знала истинную его опасность. Вот и положили на тумбочку рядом со мной мою игрушку. Я же еще маленькая девочка — мне простительно. Больше мы с ним не разговаривали — в палате за ширмами лежали и другие болезные, в тот момент спавшие под наркозом. Кстати, мой новый приемный папаша пришел меня проведать. Должно быть для галочки, так как Люциус Малфой не пожелал задерживаться надолго. Стоило ему только переступить порог палаты, как он увидел мой средний палец и получил горячие дальнейшие пожелания, куда ему идти. Улыбнулся — «ты ничего не сможешь изменить» — и, взмахнув полами мантии, вышел. В Мунго меня под присмотром лекарей продержали до февраля, после чего я доказала, что могу нормально использовать магию и продолжать учебу. Настало затишье — учеба в Хогвартсе продолжалась, но я уже наплевательски относилась ко всяким там эссе, а штудировала книги из Выручай-комнаты и записывала заклинания для дальнейшего изучения в подполье. Сократились и собрания наших ОСТов до одного раза в неделю, когда раньше было и пять, и семь раз. Я издалека начала планировать варианты побега...