До дна рукой подать

— Хорошо бы отдать кому-то свою жизнь. — В смысле? — Ну, смотри. Вот решил человек покончить с собой. Уже точно решил, железно. И идёт он в поликлинику к специальному врачу, заявляет, что сил жить у него нет. И врач берёт, ищет кого-то, кому жизнь нужна. Например, у кого-то болеет жена, ребёнок, или просто есть человек, которому жить хочется, но не можется. Болеет он, например. И вот, самоубийца берёт и отдаёт свою жизнь кому-то из них. — Так давно можно отдать свою жизнь, — усмехнулся Сергей. — Просто подписать согласие на то, что твои органы потом перейдут другим людям. Так ты даже больше жизней спасёшь, чем одну. — Это да, — кивнул Ипполит. — Но это ведь только на Западе, разве нет? У нас же это не практикуют. Сергей задумчиво нахмурился, потёр лоб, как делал всегда, когда думал о чём-то сложном. — Вроде, нет. Я такого не слышал. А почему ты вообще эту тему завёл? — Да так, — махнул рукой Поля. — Просто что-то в голову взбрело. От нечего делать. …Серёжа вспоминал теперь этот разговор. Прокручивал его в голове раз за разом. И другие тоже. Ведь Ипполит столько раз говорил о смерти, столько раз! Почему Серёжа не почувствовал, что ему нужна помощь? Почему не оказал её, не отвёл к психологу, почему, наконец, позволял так легко соскакивать с этой темы? Вспомнилось ещё одно: поздно вечером, когда уже стемнело, Поля пришёл к нему в комнату. В последний раз он так приходил в далёком детстве, когда не мог уснуть, или когда снился плохой сон. Тогда Серёжа пустил его к себе и они долго лежали рядом, и Ипполит спросил: — Разве это не ад, когда каждый раз перед сном ты молишься, чтобы не проснуться назавтра? — Хватит говорить глупости! — шикнул тогда на него Серёжа. И до сих пор чувствовал, как Поля дёрнулся, как будто его ударили. Слова оказались даже больнее. …Ипполит сделал это не дома. Уехал к другу с ночёвкой. Они собирались на дружеские посиделки, так, без повода. Матвей жил в посёлке имени Свердлова, на берегу Невы. Переехал туда давненько, когда у них с Алисой родился второй ребёнок. Удивительно, как к двадцати пяти годам кто-то умудрялся обзавестись семьёй и двумя детьми, а кто-то сам всё ещё оставался ребёнком. Народу было много. Там же жили Миша Бестужев с женой и ребятишками, и Антон Арбузов, поселившийся там раньше всех и тоже обзаведшийся семьёй. Сергей бы с удовольствием поехал, его звали, но работа придавила его бетонной плитой. По крайней мере, он ощущал так, до тех пор, пока не раздался звонок. Вот тогда он узнал, что вся прежняя боль, пусть и метафорическая, была ещё цветочками. На другом конце провода раздавались какие-то всхлипы, стоны, взволнованные голоса. Матвей высоким ломающимся голосом сообщил, что: — Поля, Поля, Поля, — как заведённый твердил он, и сердце Сергея каждый раз болезненно сжималось, когда он слышал имя брата. — Что? — глухо спросил он. Матвей вдруг зарыдал так, что невозможно было ничего разобрать. Послышались крепкие ругательства. Потом детские голоса, вопли, снова плач. — Да что, чёрт возьми?! — не выдержал Сергей. Матвей пронзительно всхлипнул, потом быстро взял себя в руки. Должно быть, совладал с истерикой, отпустил себя на несколько секунд, а потом резко перехватил вожжи. — Застрелился Поля. …У Матвея в гостиной, на стене, висело старое ружьё. Оно осталось от деда, который по молодости был заядлым охотником, но когда женился, больше не брал в руки ружьё, потому что Матвеева бабушка была против. Она сказала мужу: «Тебе детей этими руками держать». С тех пор ружьё висело без дела. Ипполит его давно приметил, невзначай стал спрашивать, есть ли у Матвея патроны к этому самому ружью, но он не отвечал. Зато его старший ребёнок, Петя, был ужасно говорливым. А ещё очень наблюдательным, в мать. Ипполиту достаточно было разговориться с мальчиком, чтобы узнать, где Матвей хранит пули. — Папа думает, что я не знаю, — хитро щурил Петя васильковые глаза. — А я-то знаю. Каждый раз, когда он меня берёт с собой чинить машину, я вижу, как он банку с пулями достаёт. Хорошая банка. В ней раньше такие печенюшки лежали… Ипполиту было достаточно пообещать Пете такие же печенюшки, чтобы мальчик провёл его в гараж и показал эту банку. Забрать оттуда пулю было несложно. Подгадать момент, когда все покинули дом, собравшись у мангала, тоже. Конечно, он сделал это не в доме, и без того слишком много проблем он доставил своему другу. Ипполит ушёл к реке. Выстрел поднял на крыло уже уснувших уток. …С Анастасием Ипполит познакомился, когда приехал праздновать второй день рождения Алёны. Именинница откровенно не понимала, почему все такие нарядные и счастливые. Зато четырёхлетний Петя носился, как угорелый, вместе с остальными детьми, иногда подбегал к сестрёнке и тормошил её: — Лёля, Лёля! С днём рожненья! — Рождения, — смеялся Антон, который практически не спускал крестницу с рук. Петя радостно кивал и продолжал говорить так, как говорил. Ипполит наблюдал за детьми, сидя в стороне, прямо на траве. Было хорошо, тепло светило солнце. Слабый ветер приносил запах близкой Невы. Ипполит прикладывал все усилия, чтобы не лечь прямо на траву, но, в конце концов, хроническая усталость взяла верх. Он улёгся на спину, закрыл глаза, слыша, как дети весело верещат, как взрослые разговаривают и смеются. Внезапно набежавшая тень заставила Ипполита распахнуть веки. Над ним склонился красивый молодой мужчина с прямым острым носом и выразительными тёмными глазами. Судя по выражению его лица, он был очень обеспокоен. — С вами всё в порядке? Это подкупило Ипполита. Прежде никому не приходило в голову называть его на «вы», потому что он выглядел слишком молодо. Они как-то внезапно сблизились. Для Ипполита это была большая честь. Анастасий был старше его на целых шесть лет, он знал просто потрясающе много всего и рассказывал об этом так интересно, что хотелось слушать и слушать. Он мог, просто гуляя по Питеру, провести целую экскурсию и рассказать, что раньше находилось в том или ином здании. Анастасий носил красивые кольца и они приятно холодили кожу, когда Ипполит втягивал два пальца до фаланги в свой рот. От одной маленькой искры, которую способно погасить дыхание ребёнка, разгорелось бушующее пламя, которое невозможно побороть. Ипполит красиво гнулся в спине, расставляя ноги шире и подмахивая бёдрами. Обнимал Анастасия за шею, пока тот не спеша проникал в его растянутое тело. Стонал, как безумный, царапая крепкую спину Анастасия, когда он вколачивал его в матрас до белых вспышек перед глазами, до полного изнеможения. Любовь Анастасия должна была спасти Ипполита. Но любовь не спасает. Не Ипполита, который слишком давно тонул в этом болоте, с каждым днём всё глубже опускаясь на дно. …В какой-то момент жизнь Ипполита стала для Серёжи тайной. Прежде он со всеми своими радостями и печалями делился с братом, но о возлюбленном Поли Сергей узнал только на похоронах. Этого мужчину он видел впервые в жизни. После церемонии прощания он сам подошёл к Сергею, вытирая глаза тыльной стороной ладони. — Вы Сергей? Брат Ипполита? Он кивнул. — Меня зовут Анастасий Кузьмин. Мы с вашим братом… — Анастасий запнулся, полез во внутренний карман фрака. Достав оттуда конверт, протянул его Сергею. — Возьмите. — Что это? — равнодушно спросил Сергей. — Это поможет понять ситуацию, — сказал Анастасий, наблюдая, как Сергей забирает конверт. — В том, что случилось, никто не виноват. Примите мои соболезнования. Сжимая конверт в руках, Сергей смотрел, как Анастасий уходит.