Саске
Проселочная дорога тянулась вперед, увиливая и петляя по серпантину скрываясь за крутыми поворотами. Деревня была недалеко, но из-за непредсказуемости горной дороги ехать приходилось с черепашьей скоростью. Местным обещали сделать мост, соединявший бы их поселок с городом, расположенном на противоположном берегу полноводной реки, но пока все это было только на словах. Приходилось ездить в объезд, тратя на это лишние полчаса. - …мы завершаем выпуск новостей, - радио, наконец, поймало волну. – И о погоде: небывалая жара накрыла северную часть континента, в ближайшее время осадков не ожидается… Саске открыл окно, впуская в машину жаркий, теплый воздух. Кондиционер не работал, он все хотел его починить, но всегда находились более важные дела. Серые скалы, усеянные чахлой растительностью отбрасывали тень, нависнув над дорогой, принося временное облегчение. Прошло больше года с тех пор, как он видел этот унылый пейзаж в последний раз, и ничего не изменилось. А раньше они каждый день ездили этой дорогой в школу на автобусе. Можно было дойти и пешком, но Сакуре нравилось приезжать к школьному двору на желтом автобусе, который громыхал и стонал при каждом повороте, того гляди развалится. И он с Итачи не мог ей отказать. Итачи… Уже год прошел, с тех пор, как он пропал, а Саске с семьей не получали никаких вестей. Саске готовился к выпускным экзаменам, в то время как Итачи сдавал промежуточные, для перехода в следующий класс средней школы. Они расстались в стенах школы, разойдясь по своим кабинетам. Саске задерживался, и он отправил брату сообщение, чтобы тот шел домой, и не ждал его. От Итачи тогда не пришло никакого ответа, и Саске не придал этому значения, приняв за согласие. - А где Итачи? – спросил он, проходя в дом, заметив пустое место на полке для обуви, где должны были стоять кроссовки брата. - Разве он не с тобой? – мать с кухни выглянула в коридор. Сердце Саске ухнуло вниз. Бессонная ночь, за ней день, полиция повсюду: у них в доме, в школе, волонтеры с собаками прочесывают растущий вокруг деревни лес. Фотографии брата показывают по телевизору, они висят на каждом столбе, о нем говорят по радио. В социальных сетях посты с тегом «пропавший», эта история обсуждается на каждом шагу. Саске спрашивает у всех, кто был знаком с Итачи, где они его видели в последний раз, куда он мог пойти, роется в вещах брата, стараясь найти ответ: как можно бесследно исчезнуть?.. Последний, кто его видел, старшеклассник из параллели – Чоджи. - Я одолжил ему свой велосипед, - Чоджи нервно закинул в рот горсть чипсов. – Он опоздал на автобус, а меня друзья на тачке тогда забрали. Он поехал в сторону деревни, а мы тусить в торговый центр. Полиция предположила, что Итачи сорвался вниз, в ущелье, когда ехал домой по серпантину. - Это как надо ехать на велике, чтобы вылететь за ограждение? Машину там может занести, не спорю, но велосипед? – Саске исподлобья смотрел на полицейского, Какаши, который занимался поисками его брата. – Вы хоть сами понимаете, что это бред? Если вы так рассуждаете, тогда где тело, почему его не нашли? - Мы рассматриваем все возможные версии, - сдержанно ответил Какаши. – Скажи, а твой брат еще с кем-нибудь близко общался? Может, у него была подружка, или ему кто-то нравился? Кто-то нравился… - Поклянись, что никому не расскажешь, Саске! – Итачи смотрит на него очень серьезно, лицо еще сохранило детские черты, но взросление медленно забирало свое, и в его мимике все больше проступает сходство с отцом. - Хорошо, я обещаю, - Саске улыбается, подняв ладони вверх в примиряющем жесте. Его даже удивляет, что на этот сакральный вопрос: «кто тебе нравится?» брат готов ответить, а не отшутиться, как обычно. - Она хоть красивая? Девчонка из твоего класса? - Нет, ты должен поклясться, - настаивает Итачи, сложив руки на груди. – Поклянись, что никогда, никому не расскажешь, ни при каких обстоятельствах! Его удивляет такая звериная серьезность брата в этом вопросе. Неужели все настолько плохо, и он стыдится своих чувств? - Я клянусь, что никому не расскажу, - Саске положил ладонь себе на сердце. – и унесу эту тайну с собой в могилу. Итачи подходит к нему, и обнимает за шею, чтобы прошептать на ухо. Саске чувствует, как его ресницы щекочут ему щеку. Итачи сочетал в себе изящность и утонченность, временами брат казался Саске хрупким, и он иногда ловил себя на мысли, что такому впору было родиться девочкой. Когда Итачи произносит имя, Саске понимает, как ничтожно мало он знает своего брата. Он никогда бы не подумал, нет, даже в мыслях не допустил бы, что ему может понравиться т а к о й человек. Первые несколько секунд он думает, что ослышался, и Итачи сейчас рассмеется, сказав, что это шутка, а он, Саске, не понял прикола. - Как думаешь, у меня есть шансы? - на лице Итачи облегченье, он рад, что смог поделиться своей тайной и не держать все в себе. - Да, - Саске кивает, стараясь скрыть удивление и неуверенность в голосе. – Определенно есть, разумеется, - он улыбнулся, похлопав брата по спине. Саске не понимает на что тут можно рассчитывать: у него не было девушки, а сам он никогда не стремился строить с ними отношения. Он явно не тот, у кого стоит просить совета. Тем более, в ситуации Итачи, там совсем непростой человек. И даже не девочка. … или ему кто-то нравился? - Нет, у него не было подружки, - ответил Саске. – А о своих симпатиях Итачи мне не рассказывал. Он сдержал клятву данную брату, и ничего не рассказал.Хидан
Хидан повернул ключ в замке, и медленно прошел внутрь, прислушиваясь ко звукам в доме. Было тихо. Мать наверняка еще спала, обычно, раньше полудня она не просыпалась. В гостиной валялись пустые бутылки от вина и другого алкоголя, упаковки от готовой еды. Значит, опять тусила со своим любовником. Хидан раздраженно отпихнул ногой пустую коробку из-под пиццы. Он уже привык, что дома постоянный срач, но вот ухажера матери терпеть не мог: эта мерзкая крыса в очках бесила его до белого каления. Всякий раз, видя его, он представлял, как разобьет эти очки, и они вонзятся в эти черные, ехидные глаза, и все его лицо окрасится алым. Он старался не приходить домой, когда мать приглашала его. Слушать через стенку, как они занимались любовью, было отвратительно. Но самое отвратительное, что этот тип, Кабуто, когда-то был другом его отца. Отец ушел давно, оставив их, и у матери был еще один несчастливый брак, который закончился разводом около года назад. Хидан проходит на кухню, игнорируя гору грязной посуды в раковине, и открывает холодильник. В нем ожидаемая пустота, не считая нескольких яиц в ячейке, но они лежат так давно, что вне всяких сомнений, уже испортились. - Вот дерьмо, - он морщится, захлопывая дверцу, и медленно поднимается наверх, к матери в спальню. Она спит раздетая, уткнувшись лицом в подушку. В комнате запах перегара, пота, косметики, всего сразу. Хидан проходит к трюмо, стараясь ненароком не наступить на валявшиеся на полу использованные презервативы. На спинке кресла висит ее сумочка, Хидан без зазрения совести открывает ее, и среди всех женских штучек находит потрепанный кошелек. Налички в нем немного, но он вытаскивает несколько купюр – для того чтобы сходить в магазин хватит. Прячет деньги в карман, и уже хочет уйти, но не выдерживает, подходит к постели, и набрасывает на обнаженную женщину кусок одеяла. - А то, как непристроенная курва, - комментирует он свою крупицу заботы. О нем в этом доме уже давно заботиться перестали. Несколько пачек дешевых полуфабрикатов наполняют морозилку, теперь на несколько дней о еде можно не беспокоиться. Возле дома останавливается машина, Хидан слышит рычание мотора, и надеется, что тачка проедет мимо, но нет, мотор вскоре стихает. - Что за трэш, только не это, - Хидан выходит во двор, до последнего надеясь не увидеть там своего сводного брата и отчима. Сегодня явно не его день. Дейдара выходит из машины, не забыв при этом громко хлопнуть дверцей. После развода, на выходные он уезжал к отцу, но в последнее время, все чаще возвращался домой под тем или иным предлогом, перечеркивая все надежды Хидана потусить с друзьями, или спокойно побыть одному. - Дей, что за херня? – вместо приветствия бросает Хидан, пока тот, с рюкзаком за плечами медленно шел к дому. – Я думал, тебя здесь не будет до понедельника! - Он опять разрисовывал стены, - Джирайя вышел из машины. – Раз не умеет себя вести, пусть сидит дома! - Ну, подумаешь, чуть-чуть порисовал, - Хидан закатил глаза. – Что теперь, обосраться что ли? - Это уже в четвертый раз, - недовольно отозвался Джирайя. – Мать дома? Хочу с ней поговорить. - Она на работе, - Хидан и Дейдара отвечают одновременно. Хидан хмыкнул, для своих семи лет Дейдара быстро соображал, когда и какие отговорки использовать. - Угу, «на работе», - Джирайя запрокинул голову, он смотрел в окна когда-то и своей спальни. – Работница одного места. - Катись отсюда! – Хидан решил пресечь дальнейшие разговоры на эту тему. - Передай ей, что я приходил, - Джирайя сел за руль, и завел мотор. Хидан вместо ответа показывает ему средний палец. - Ну что, доволен? – Хидан пропускает Дейдару в дом. – Мелкий говнюк, - не удержавшись, он отвешивает ему подзатыльник. Дейдара лишь пожимает плечами, и поднимается к себе вверх по лестнице. Хидан уже давно не пытается понять, что происходит у него в голове. Сегодня у Ино должна состояться вечеринка, в честь окончания учебного года. Хидана туда никто не приглашал, это тусовка старшеклассников, но обычно он легко вписывался в компанию, и сходил за своего. Музыка, танцы, сигареты… И не вовремя вернувшийся младший брат. Хидан взвешивает в голове варианты: оставить Дейдару одного опаснее, чем взять с собой. В последний раз, когда он решился уйти без него, тот собрал в раковине на кухне все бутылки с моющими средствами, и поджог. Химикаты взорвались, на кухне был маленький костер, но чудом никто не пострадал. Мать орала на него до хрипоты, но Хидану наплевать на крик. Он уже привык выслушивать одно и тоже: как ей тяжело упахиваться на двух работах, как она думала, что на Хидана можно положиться, какой он безответственный, и все то, что обычно кричат в таких случаях обиженные, брошенные женщины. Поняв, что криком его не проймешь, она забрала у него мобильный, и это был уже удар ниже пояса: мобильник был последней ниточкой связывающей его с… Как бы то ни было, Хидан всеми силами старался избегать навязанную ему заботу о брате, и не давал превратить себя в домохозяйку. Но с каждым днем становилось только хуже. - Да сколько можно?! Это ваш ребенок, а не мой! Теперь он понимал, почему Какузу съехал от них при первой возможности. Изначально их было трое: трое детей от разных отцов. Отец Какузу умер от болезни, когда тот был младше, чем Дейдара сейчас. Потом было знакомство с отцом Хидана, но тот ушел, оставил их без объяснения причин. И, наконец, Джирайя, и рождение Дейдары. Казалось бы, большая семья, даже не полная, должна приносить радость и счастье, но для Какузу, а затем для Хидана - это стало обременением лишними обязанностями, которые тяготили, вызывали отвращение, и бесконечные конфликты. От этих невеселых мыслей пропало всякое настроение куда-то идти. К черту эту Ино! Хидан заваривает на кухне кофе: дешевая прогорклая смесь пахнет чем-то жженым, но ничего лучше у них в доме все равно нет. Он открывает кухонный шкаф, за железными банками со специями спрятана кружка. Обычная, черно-белая кружка, с расцветкой аля-зебра. Пожалуй, единственный предмет на кухне, за чистотой которого он все-таки следил. Потому, что она не его. Эта кружка осталась от Какузу. Он не забрал ее с собой, так как не нашел – Хидан спрятал ее в последний момент, заныкал, как последний жлоб, когда понял, что тот собирается уезжать. Уезжать насовсем. А эта кружка – последняя частица в доме, что напоминала о нем. Пока он шел наверх, то расплескал кофе, обжёгся, и пролил часть на себя: на футболке с черепом тут же расцвели коричневые пятна. - Фу, как свинья, - морщится он, проходя в комнату, которая когда-то принадлежала Какузу. Он перебрался сюда сразу после его отъезда, оставив Дейдаре на растерзание не раскрашенные стены его половины детской. Комната была пустая и безликая: в ней не осталось ни одной вещи, которая могла бы хоть что-то рассказать о характере бывшего владельца, и Хидан не захотел ничего менять. Даже постеры с рок-группами остались в детской, покрывшись разноцветными каракулями. Он ставит кружку на подоконник, стягивает с себя испачканную футболку, и бросает ее в кучу грязного белья в углу. Забирается на придвинутую к окну кровать, и ложится, согнув ноги в коленях. Берет кружку с подоконника, и ставит ее себе на голый живот. На бледной коже тут же отпечатывается красный круг, Хидан не знал меры, и заварил крутой кипяток. Он не убирает, терпит, и пусть жжет, пусть хоть насквозь расплавит! Владельцу кружки все равно, а ему… ему и подавно. Хидан придерживает тонкие керамические стенки, чтобы все не перевернулось: последнее чего бы ему хотелось – изгадить простыни. Он смотрит на кружку, на поднимающийся с поверхности пар, стараясь вспомнить руки, которые должны были держать ее. Большие, смуглые ладони с коротко остриженными ногтями. На среднем пальце левой руки – громоздкий перстень, от которого оставались идеально круглые синяки. Мимо дома снова проезжает машина, сквозь открытое окно доносится гул мотора и шорох гравия. Хидан раздраженно садится, подхватив кружку в последний момент – ну что опять?!. Он отхлебывает горького пойла, оно обжигает глотку и неприятной массой стекает в желудок. Выглянув в окно, он понимает, что это не к ним: через два дома от них останавливается… Учиха?.. Не может быть! Хидан наполовину высовывается из окна, чтобы лучше разглядеть подъехавший к пустовавшему дому красный пикап. Так и есть: вскоре из машины выходит Саске – старший брат Итачи. Хидан учился с Итачи в одном классе. Они неплохо общались, несмотря на то, что Учиха порой казался страшным занудой. Зато, у него всегда можно было списать домашку, или попросить прихватить с собой Дейдару по пути домой – им все равно в одну сторону. Итачи выручал его бесчисленное количество раз, и Хидан по правде считал его своим другом. Другом, которого он потерял. У него в голове не укладывалось, как такое могло произойти в их забытой богом дыре: человек взял, и бесследно исчез! Из-за того, что они были друзьями, полиция допрашивала его изо дня в день постоянной чередой повторяющихся вопросов: - Где ты виделся с ним в последний раз? Во что он был одет? Не замечал ли ты чего-нибудь странного, необычного?.. Странного… …- Пожалуйста, передай ему это. Последняя просьба Итачи действительно была странной. Настолько странной, что Хидан решил не рассказывать об этом полиции. Он нутром чуял, что будет только во вред, если он об этом заикнется: и ему, и Учихе, всем! Поэтому, он собирался молчать и дальше. Пикап остается на площадке перед домом, а сам Саске исчезает внутри. Хидан вытаскивает из кармана джинс телефон: со сколами и растрескавшимся экраном, он падал бесчисленное количество раз. Экран треснул, после того, как он швырнул его в стену в очередном приступе злости и беспомощности. Он заходит во вкладку с сообщениями в фейсбуке, и находит диалог с Какузу. Вернее, от диалога тут было одно название: вся переписка это одинокие крики Хидана в пустоту. Какузу никогда ему не отвечал. Хидан видел, что тот читает, но ответа так ни разу не получил. Не важно, что он писал: какие-то новости об общих знакомых, тупые шутки из интернета или целая пачка отборных ругательств в его адрес. Ответ всегда был один – холодная непробиваемая стена безразличия. Хидан не понимал, почему тот до сих пор его не заблокировал: номер телефона он сменил сразу же, как только уехал. Наверно, это какой-то особый, извращенный вид издевательства над ним. Хотя, кого он обманывал: больше года неуспешных попыток достучаться – это Хидан сам над собой издевался, а Какузу от этого ни жарко, ни холодно. Он не знал, почему продолжает это делать. Похоже, у него выработалась привычка транслировать происходящие вокруг него события в этих коротких сообщениях без ответа. Учиха вернулся. Немного подумал, и все же решил добавить, чтобы внести ясность: Тот, который Саске. Проходит несколько долгих минут, и сообщения подсвечиваются, как прочитанные. Иконка «online» на профиле Какузу гаснет. А надежда получить долгожданный ответ у Хидана даже не загорается.Какузу
Квартира встречает его желанной прохладой: Какузу проходит внутрь, запирает дверь на замки, отбрасывает пропахший потом и сигаретами пиджак в сторону. Никто никогда не переступал порог его жилища. Это только его убежище, его территория, и все здесь расставлено по его правилам. Он ослабляет галстук, и тяжело опускается в кресло. Проклятая жара! Тело медленно остывает, прохладный воздух, гоняемый кондиционером, приятно холодит кожу. Они дожали ее, эту компанию, непотопляемый концерн из нескольких предприятий. Выбили все долги вместе с издержками, Какузу отжал у них все, до последней копейки. Это была долгая, тяжелая работа: много месяцев рутинного сбора материала и подготовки, чтобы потом нанести решающий удар. Но их труд окупил себя с лихвой. Пейн распустил всю контору в оплачиваемый двухнедельный отпуск, а сам отправился с любовницей в романтический круиз. Это долгожданный успех, и им всем нужно прийти в себя, чтобы с новыми силами взяться за дело. Какузу заходит в онлайн-банк, чтобы проверить сумму у себя на счете, и довольно улыбается. Год назад об этом он мог даже и не мечтать. Он вытягивается в кресле, и задумчиво рассматривает, стоящий напротив книжный шкаф. Пожалуй, за время отпуска он успеет прочитать одну или две книги из этой библиотеки. В соседней комнате стоял многофункциональный тренажер. Из-за загруженности на работе он реже занимался на нем, и теперь самое время восполнять пробелы. Какузу раздевается до пояса, ложится на обтянутую под кожу скамью, берется за перекладину. Он не считает, сколько раз поднимаются и опускаются тяжелые блоки у него за головой. Эти монотонные, повторяющиеся действия успокаивают, приводят мысли в порядок, в какой-то степени, это даже способ расслабиться. Вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз… На полу жужжит мобильник. Он старается игнорировать, чтобы не отвлекаться от тренировки, но звук повторяется. Вдруг это от босса, или еще что-то важное? Какузу останавливается, подбирает телефон, подносит экран к покрывшемуся испариной лицу, чтобы в следующий момент поморщиться от раздражения. Эти сообщения как призраки, отголоски, эхо его прошлой жизни время от времени настигали его, чтобы лишний раз напомнить кто он такой, и почему оказался здесь. Какузу пролистывает сообщения, взгляд цепляется за фамилию «Учиха». Он помнил эти объявления, обращения по телевизору, полицейских, шныряющих туда-сюда. Пропавший мальчишка - одноклассник Хидана и младший брат Саске, с которым Какузу иногда пересекался даже после своего отъезда. Какузу не хотел иметь к этой истории никакого отношения, однако, против своей воли, он все-таки стал ее частью. Хидан втянул его в это, наверняка, сам того не подозревая. Какузу крепко зажмуривается, чтобы унять злость: сегодня такой отличный день, и такая мелочь, как сообщение от ненавистного сводного брата не может его испортить. Он сам не понимал, почему до сих пор не покончил с этим, не сжег этот последний мост, оставил лазейку, которой эта мелкая сучка постоянно пользовалась, чтобы достать его. Его сообщения были ситуативны и бессвязны, не имели под собой никакой логики и последовательности: Этот лошара снова здесь. Ты что, переломишься, если напишешь «поздравляю»? Дейдара чуть не спалил кухню, хаха! Чтобы Хидан ему не написал, все его сообщения оставались без ответа. Какузу не считал нужным поддерживать эту связь, но глубоко внутри что-то мешало ему порвать все отношения с семьей окончательно. Возможно, это предчувствие того, что рано или поздно данная связь будет ему полезна. Как сейчас. К Учихе у него давно было дело, которое стоило обсудить при личной встрече. Похоже, этот момент настал. Какузу пытается вспомнить, как выглядел младший Учиха, но смутный образ перечеркивается Хиданом: как он по-совиному, не мигая, пялится на него, его смех, заполошный и визгливый. Он часто видел их вместе, удивляясь про себя, как его брат-недоумок смог заполучить такого друга. То, что они слишком разные было заметно даже невооруженным глазом. - Я просто выполнил его просьбу!.. Ай! Да больно же, мать твою!.. Хватит! На что ты так злишься?! Какузу замахивается, вложив в удар всю силу, которая должна была выбить у Хидана всю дурь из головы. Ему под руку лезет Дейдара, он орет, просит остановиться, виснет на нем, как маленькая собачонка. Хидан отползает в сторону, и тяжелый кулак Какузу обрушивается на старый дощатый пол. Паркетный узор «елочка» смещается, несколько деревяшек выходят из пазов, приподнявшись на месте удара. Если бы Дейдара не встал между ними тогда, Хидана в тот день он бы точно прикончил. Какузу с нетерпением ждал того момента, когда окончит школу, и наконец-то вырвется, сбежит, уедет из семьи, связь с которой душила его, не давала спокойно жить. В последний год он практически не общался с идиоткой-матерью, она сознательно его избегала, Какузу чувствовал, что та боялась его. Что ж, и правильно делала. Дейдару можно было не замечать. Дейдара был тихим, всегда находил, чем себя занять, и никогда не докучал ему. Дейдара всегда понимал с первого раза, что если нормально делать – нормально будет. В отличие от своего брата. Хидан выводил его из себя одним только фактом своего существования. Обласканный родительской заботой малахольный пиздюк, не знающий, что такое настоящая бедность. По своей природе Какузу был эгоистом. Отец умер, когда ему было четыре, и началась вся та жуть, из-за которой у него украли 2 года нормальной жизни, поместив в приют. Подъем и отбой в одно и то же время. Все одинаково одеваются, спят в одинаково общей спальне. И так день за днем, это место можно было сравнить с тюрьмой. Что, в сущности, было не так уж далеко от истины. Именно тогда у Какузу в жизни появилась цель: быть богатым. Потому что, если бы у них в семье были деньги, то он ни за что не оказался бы здесь. Потом, когда мать оправилась от потери и встала на ноги, она забрала его. Какое-то время они жили вдвоем, но вскоре появился этот тип, Суигетсу. Матери он нравился, хотя Какузу не воспринимал его как своего отца. Они жили довольно мирно, до тех пор, пока не родился Хидан. Когда мать показала ему орущий сверток, и сказала, что теперь он старший брат, Какузу потребовал унести новорожденного Хидана назад. Он не хотел быть ничьим старшим братом, не хотел ничем делиться: будь то книги, игрушки, или внимание матери. Он хотел быть единственным ребенком, но этот вопящий комок плоти только что отнял у него это право. Все детство было чередой ссор и примирений. Хидан был назойливым, постоянно лез общаться, не понимал слова «нет». Какузу казалось, что этот мелкий, избалованный ублюдок, получал удовольствие, когда ему удавалось вывести его из себя. Самое поразительное, что даже если его как следует отлупиздить, эффекта хватало ненадолго, и все начиналось сначала. Суигетсу неожиданно ушел, бросил их, когда Хидану было восемь. Мать ходила расстроенная и подавленная, и, к неудовольствию Какузу, забота о брате полностью перелегла на его плечи. Хидан тогда тоже был сам на себя не похож, и в этот момент они с ним даже немного сблизились. Несколько месяцев спустя мать познакомилась с Джирайей. И это знакомство стало для Какузу пропуском в тот желанный, красивый мир, которым правили деньги. Джирайя был достаточно известным писателем, и получал неплохие гонорары за свои бабские романы. Мать вышла за него замуж, скорее, по расчету, нежели по любви: этот брак решил все их финансовые проблемы. Они переехали за город, в большой просторный дом, у Какузу, наконец, появилась своя комната, которую больше не надо было делить с ненавистным Хиданом. Мать ушла с работы, и посвятила себя материнству – к тому времени она уже родила Дейдару. Поездки по самым дорогим курортам Европы, у них было все только самое лучшее. Все пошло под откос внезапно, как в той дурацкой сказке: карета превращается в тыкву, а бальное платье в лохмотья. Какузу винил мать в том, что она не смогла удержать своего мужа рядом с собой, и раз от нее все уходят, что причина в ней, а не в них. Снова эта раздражающая экономия чтобы не скатиться в нищету, Какузу считает дни до выпуска, готовится поступать на юриста в университет. Профессию он выбрал потому, что она считается одной из высокооплачиваемых. С его средним баллом он с легкостью поступает на первый курс, и ему предоставляется место в общежитии. Получив приветственное письмо с поздравлениями, и информацией о зачислении, Какузу в этот же день собирает свой нехитрый скарб, и уезжает, выбросив из окна автобуса сим-карту. Он хочет забыть о том, что у него есть семья. Все они, с их проблемами остаются позади, а впереди его ждет будущее, наполненное деньгами и богатством. И в нем нет места для матери-неудачницы, и раздражающих младших братьев. Стипендии едва хватало, чтобы сводить концы с концами, Какузу быстро понял, что ему нужна работа. Пробегая взглядом по сайту с вакансиями, он находит объявление, которое его заинтересовало. Коллекторское агентство «Акацуки» находилось в поисках сотрудника, который будет «урегулировать процесс взыскания задолженности». Он успешно проходит первый этап собеседования, и в конце босс должен был сделать выбор между ним и другим парнем. У его конкурента были хорошие рекомендации с предыдущего места работы, опыт, и все те качества, за которые его непременно должны были взять. Какузу не собирался уступать, и уж тем более, проигрывать в этой гонке. На втором этапе он находится один, его соперник так и не появился. - Почему вы пришли сюда? – Пейн сложил пальцы домиком, и изучающим взглядом скользил по фигуре Какузу, отмечая каждую деталь. Какузу натягивает рукав пиджака, чтобы скрыть окровавленный манжет рубашки. - Мне нужна работа. И он ее получил. Он знал, что войдет в эту компанию обычной пешкой, но не собирался долго задерживаться в этой роли. Совмещать учебу и работу тяжело, на ближайшие несколько месяцев Какузу забывает, что такое сон и нормальный отдых. Он становится охотником: должники разных мастей – вот его добыча. Они скрываются, переезжают с места на места, меняют контакты и номера телефонов, готовы пойти на все, лишь бы не возвращать деньги. Но он выслеживает их. Медленно, кропотливо, собирает информацию, подкрадывается к ним, чтобы потом подловить, и очень доходчиво объяснить, почему важно возвращать долги. И они возвращают, потому что не хотят встретиться с ним во второй раз. Пейн ценит его рвение, и хорошо платит. Более щедро, чем Какузу ожидал, но все равно недостаточно, чтобы перестать беспокоиться о деньгах. Чтобы уделять больше времени работе, Какузу хочет перейти на заочную форму обучения. Первокурсникам перевод запрещен без уважительной причины, но Какузу все равно идет к ректору, и объясняет свою ситуацию. - Я рад, что мы с вами пришли к согласию, - ректор одобрил его перевод, а Какузу убирает со стола распечатки с информацией по остаткам его задолженности перед банками и не только. Потому что быть просто хорошим студентом недостаточно убедительно. Еще несколько успешно закрытых должников, и Какузу может позволить себе снимать небольшую квартиру на окраине города, и купить подержанную тачку, предварительно сбив с нее цену. Ему не нужны дорогие вещи, чтобы подчеркнуть свой статус. Он не хочет быть бедным, чтобы казаться богатым. Через полгода успешной работы Пейн позволяет ему охотиться на крупную рыбу: организации и юридические лица. Это сложнее, результата приходится ожидать дольше, пару раз случались моменты, когда хотелось все бросить, и уйти. В такие дни Какузу открывал свой онлайн – банк, смотрел на остаток по счету, и думал, насколько увеличится эта сумма, если он пересилит себя, и продолжит начатое. Подсчеты будоражили его алчность, и, стиснув зубы, он двигался дальше, к намеченной цели. Благодаря своему упорству, он обрел желаемую финансовую независимость, и не собирался останавливаться на достигнутом. Учиха вернулся. Какузу делает у себя в календаре на телефоне напоминание, чтобы на днях повидаться с ним.Дейдара
- 23, 24, 25… - Дейдара сбивается со счета, и начинает заново. Глиняные птицы стоят вразброд на полке возле кровати. Они непохожие друг на друга, слеплены в разное время. Скоро на полке закончится место, и коллекция переедет на подоконник, или на пол, или… Дейдара еще не решил. Ему нужно сделать тысячу птиц. Конечно, было бы намного удобнее, если бы он складывал их из бумаги, как это делала Садако Сасаки. Но у него не получалось оригами, хоть мама несколько раз пробовала его научить. Он решил, что лепка из глины – тоже считается, как и оригами, все это изготавливалось руками. - 28, 29, 30… Когда у него будет тысяча, он загадает желание. - …34, 35, 36... Номер 36 лежит, перевернувшись на бок. Она одна из последних, Дейдара не любил ее, и не хотел до нее дотрагиваться. Но нужно поправить, и он осторожно, кончиками пальцев, ставит ее на место. - Ох, ты увидел, да? Только никому не рассказывай, ладно? – Хидан прижимает полотенце к бедру, и на нем медленно расползается алое пятно. – Да не реви ты, все нормально! – он улыбается. – Мне совсем не больно! Дейдара не верит. У них уже давно ничего ненормально. А наигранно беспечный тон Хидана приводит его в куда больший ужас, чем пропитанное кровью полотенце. - Да я случайно поранился, - Хидан все еще не оставляет попыток его обмануть. – Дей, прекращай свои слезы, ну что ты как девчонка!- он закатывает глаза. Дейдара и сам не понимает, почему не может прекратить давиться слезами, глядя на сидящего в одних трусах на бортике ванной Хидана, с окровавленным полотенцем в руках. Жалеет его? Внутри, на сердце давит странная тяжесть. Будто кто-то наступил ногой на воздушный шарик, а он все никак не может лопнуть, и только деформируется, стенки растягиваются от переполняющего его воздуха, но хлопка, взрыва, так и не происходит. У него нет слов, Дейдара не знает, как можно описать это чувство. Вместо ответа, повинуясь непонятному импульсу, он резко бросается к нему. От неожиданности, Хидан чуть было не переворачивается в ванну, но вовремя успевает схватиться за раковину, чтобы сохранить равновесие. - Хех, что за странный ребенок, - бормочет он, обнимая его одной рукой. В ванной химозный запах стирального порошка, машинка гудит, время от времени ритмично постукивая о кафельный пол. Дейдара сидит рядом с братом, глядя на розовую мыльную пену, облепившую прозрачную дверцу с внутренней стороны. Он думает о том, как было бы здорово, если бы можно было свою душу, и все что давно накопилось внутри – постирать вместе с этим полотенцем. Он скашивает глаза на покрытое красными разводами бедро Хидана и тихо вздыхает. Сегодня у них появился секрет. Большой мерзкий секрет. И он о нем никому не расскажет. Во всяком случае, не словами. Тот взрыв на кухне посчитали шалостью. Хидан получил нагоняй от матери, и несколько дней они были заняты уборкой. Тот злился, бросал на него недовольные взгляды, но лучше уж так чем… Чем за закрытой дверью, в ванной, Хидан будет резать самого себя. - …39, 40, 41. Подсчет закончен: у него сделана 41 фигурка. Дейдара берет из пенала фломастер, переворачивает фигурку кверху лапками, и пишет номер на одной лапе, чтобы в следующий раз было легче считать. Хлопнула дверь, в коридоре послышались шаги. Мама?.. Нет, это Хидан – вместо того, чтобы идти по лестнице, он съезжает по перилам вниз. - Куда ты? – успевает спросить Дейдара, выглянув в коридор. - Куда надо, - Хидан зашнуровывает кеды. – Если к вечеру не приду, не чкайся по дому, ложись спать, - он хлопает дверью прежде, чем Дейдара успевает сесть ему на хвост, и увязаться за ним. Дейдара возвращается к себе, достает из рюкзака пакет с глиной. Ее осталось мало, хватит на две птицы, не больше. Он зачерпывает ладонью серую массу, разделяет на несколько частей поменьше, и начинает лепить. Нужно успеть загадать желание, пока не стало слишком поздно.Саске
Дом встречает его пылью и затхлостью. Мебель завешана белой тканью, шкафы и кресла похожи на призраков. Ощущение, будто он пришел в склеп на кладбище, а не к себе домой. Дом действительно принадлежит ему. Похоже, Мадара в старости совсем тронулся умом, и все свое имущество: этот дом и накопленный капитал на счете в банке оставил внуку, Саске, а не своему сыну Фугаку, как тот того ожидал. Саске было 15, когда он узнал об этом, и понятия не имел, почему дед так поступил. Особо теплых чувств к нему, да и ни к кому из родни он не испытывал. Последние годы он уже не жил с ними, находясь в хосписе. Так или иначе, это неожиданно полученное наследство сыграло свою роль в том, что Саске вернулся сюда. Он по привычке разувается, и ставит ботинки в тот угол, где они обычно стояли больше года назад. Раньше дом встречал его запахами с кухни, музыкой из комнаты Сакуры, шумом телевизора в гостиной. Теперь лишь звонкая тишина. Тишина пришла к ним раньше, в день, когда Итачи не вернулся из школы. И пустила свои корни, разрастаясь как какое-то инопланетное дерево, заполняя собой каждую щель, каждую трещину этого дома. Полиция приходила к ним все реже, не принося никаких новостей, а молчание между ним, матерью, отцом и сестрой становилось все дольше. Они едят, пьют, смотрят друг на друга, и не могут понять, почему эта беда пришла в их дом, и главное, что им нужно сделать, чтобы вернуть Итачи. Через полгода отсутствия определенности и всякой надежды мать не выдерживает. - Мамочка, пожалуйста, ну не надо! – крик Сакуры пронзает тишину и вонзается в мозг как тысяча игл. – Саске! Саске, сделай что-нибудь! – отчаянный вопль сестры раздирает барабанные перепонки. Саске устало прикрывает глаза, не решаясь пройти дальше прихожей. Прошло больше полугода, но он до сих пор помнит каждый сантиметр своих шагов. Гостиная. Ступеньки. Дверь. Спальня родителей. Он вместе с Сакурой вытаскивает мать из петли. Та рыдает, прижимает к себе один из свитеров Итачи, и просит прощения у него. У них. Этот дом вкупе с его вещами медленно ее убивает. Отец решает переехать, и они перебираются в город. Саске был против отъезда: он хотел остаться, помогать полиции искать брата. Но, глава семейства принял решение, и тогда еще несовершеннолетнему Саске пришлось подчиниться. В их новой квартире ничего не напоминает о том, что у них есть еще один член семьи. Кажется, будто родители смирились с тем, что утратили Итачи навсегда. Четыре стула за обеденным столом. Три спальни – для родителей, Сакуры и Саске. У Итачи и в старом доме не было отдельной комнаты. Вернее, она была, но недолго. После появления Сакуры, он переехал на первый этаж, к Саске. Изначально родители планировали только двоих детей. Сакура была рождена, чтобы спасти их трещавший по швам брак, и у нее это получилось. - Мне мама разрешила, - она вертится перед ним, показывая новую прическу: покрашенные в ярко-розовый пряди. – Тебе нравится? Саске думал, что сестра уже переросла этот отвратительный период розового, когда ей было 5 лет. Тогда розовым было все: розовые платья, розовые куклы, тетрадки, во всех ее вещах присутствовал этот цвет. И вот, опять?.. - Нет, не нравится, - честно отвечает он. – Там, других цветов, что ли не было? Она обиженно надула губы. - Итачи бы так не сказал, - вдруг заявляет Сакура, тоном всезнайки. – Он не такой грубый. - Итачи сказал бы, что лучше бы ты книжки читала, - недовольно проворчал Саске. Этот разговор уже начал его раздражать. - Папа сказал, что ты уезжаешь, - она сменила тему. - Да, завтра, - Сакура застала его, когда он собирал вещи. - Я хочу с тобой, - она подходит ближе, и берется за ремень спортивной сумки. - Нет, ты останешься здесь, - Саске заталкивает в сумку стопку одежды с большим усердием, чем следует. Он уже знаком с этим трюком: мать подослала ее уговаривать его остаться, так как ее он не слушает. Он терпеть не мог слезы Сакуры. - Не уезжай, пожалуйста, - она продолжает стоять рядом, действовать на нервы, давить на жалость. – Не бросай нас, - глаза на мокром месте. - Сакура, хватит, - Саске застегивает собранную сумку, и убирает ее под кровать. – Я никого не бросаю. Это временно, я найду Итачи и вернусь. - Ты не сможешь его найти! Полиция за столько времени не справилась, а что там можешь сделать ты? - Да что ты ко мне привязалась?! – не выдержал Саске. – Лучше бы ты тогда пропала, а не он! Конечно, он так не думал. Уже хотелось взять назад свои хлесткие, жестокие слова, глядя, как ее глаза наполняются слезами. Ни при каких обстоятельствах Саске не хотел никого потерять. - Ну и свинья же ты, Саске! – Сакура расплакалась и выбежала из комнаты. Саске включает холодильник в розетку, и тот наполняет кухню тихим гудением. Он опускает поднятые на стол ножками вверх стулья, и все равно, эти действия не приносят помещению жилой вид. Он не поднимается на второй этаж: все необходимое для жизни находится здесь, внизу. Кухня, санузел, и их с братом комната. Немного подумал, и все же стянул с дивана в гостиной защитный чехол, эти белые простыни его нервировали. Их комната выходит окнами во внутренний двор, огороженный немного покосившимся забором. Через него видно проселочную дорогу, их дом самый последний на этой улице, дальше, за ним начинается лес. Саске открывает окно, чтобы впустить свежий воздух, убирает с мебели осточертевшие простыни. Застеленная двухъярусная кровать, письменный стол, шкаф для одежды… Все такое знакомое и одновременно чужое. Он достает ноутбук, чтобы выйти в сеть. Саске собирался учиться дальше на программиста, но произошедшее с Итачи перечеркнуло его планы, и он не подавал документы ни в один университет. Родители уговаривали его продолжить учебу, но он задался целью найти брата, оставив все остальное на потом. У него есть крыша над головой, и деньги оставленные дедом. Он не будет обузой для родителей, если тратить разумно, то денег хватит как раз года на 2, а то и больше. Поэтому, все свои силы он направит на поиски брата, даже если семья его в этом не поддерживала. Саске не мог себе позволить этот пир во время чумы: спокойно жить и учиться дальше, пока Итачи неизвестно где, и, ему даже страшно представить, что с ним могли сотворить за время, проведенное в плену. Саске не терял надежду, что его брат жив. Он решил начать поиски здесь, проверить каждого жителя поселка: обычно в подобных преступлениях всегда был замешан тот, кого жертва хорошо знает: коллега по работе, сосед, или даже родственники. За год он прочитал в интернете много историй о похищениях и насильственном удержании, и больше всего его поразило, как один псих удерживал девушку всего в трехстах метрах от собственного дома, в подвале с матрасом и помойным ведром на протяжении 5 лет. 5 лет! И его никто не мог выследить, все думали, что сосед, с которым они здоровались по утрам – законопослушный гражданин. Ее спасли случайно: соседский кот убежал во двор к преступнику, и когда хозяйка пришла забрать его, то услышала крики о помощи, и вызвала полицию. 5 лет в тесном подвале с матрасом и помойным ведром… При мыслях о брате, находящемся в подобных условиях, к горлу подкатывала тошнота. Саске проводит рукой по лицу, чтобы избавиться от наваждения, и скачивает программу для взлома паролей. Он не считал себя хакером в полном смысле этого слова: он искал информацию, и старался не оставлять после себя никаких следов. Он не подсаживал вирусы, и не крал деньги со счетов людей, которых проверял, хотя порой так и подмывало это сделать. И оставить после себя на их рабочем столе записку: «Сделай себе надежный пароль, придурок!». В киберпространстве люди становились беспечными. Они даже представить не могли, сколько можно о них узнать, получив доступ к их странице в социальной сети. Фотографии, геолокация, все это выставлялось напоказ, и Саске мало интересовало. Он проверял историю браузера, почтовые ящики, переписки, папки со скаченными файлами, и мусорные корзины. Потому что, невозможно быть дьяволом, и нигде об этом не рассказать, даже самому себе. - Йо! – за окном показалась светлая макушка. – Надолго в нашу дыру? – Хидан перекидывает ногу через подоконник, и вскоре забирается полностью. Одноклассник и друг его брата – Саске смотрит на него, как на призрака. Хидан совсем такой же, каким он запомнил его до отъезда, кажется, что он почти не вырос. Даже наоборот, будто уменьшился – стал более угловатым, похудел. Сколько ему сейчас?... Итачи в этом году будет 14, значит, и ему тоже. - Ну, и что ты пялишься? – он спрыгнул с подоконника. – Эй, Учиха, прием! – он щелкает у него пальцами перед носом, и Саске недовольно отмахивается от его руки. Характер у него так и остался – оторви и выбрось. Саске не понимал, как Итачи мог сойтись с этой ходячей язвой. Хидан был черту преподобен: учителя от него вешались, родные, судя по всему, тоже. Саске вспомнил молчаливого и угрюмого Какузу, и мысленно ему сочувствовал – брат в лице Хидана тот еще подарок. До него доходили слухи, что Какузу неплохо устроился после выпуска из школы. Однажды он даже просил его помочь, проверить информацию по одному человеку, но после этого они больше не сталкивались. - Я буду здесь, пока не найду брата, - Саске захлопнул крышку ноутбука, и продолжил разбирать вещи. - Я помогу тебе искать, - с готовностью объявляет Хидан, привалившись спиной к стене. - Тут тебе не игры, - тут же отрезал Саске, зная, что Хидан любое дело готов превратить в экстремальный аттракцион. - А никто уже давно не играет, Учиха. И этот взгляд из-под белесой челки, заставляет Саске думать, что может, Хидан и не вырос, но уж точно повзрослел.