* * *
Ровно в девять Энни влетела в здание ПОРОКа и у лифта, как на зло, встретилась с Дженсоном. На вид он был мрачнее тучи и молодой канцлер, грешным делом, подумала, что сейчас мужчина снова сорвется на нее, а она не сможет дать отпор, только потому что он сильнее ее, выше по статусу, да и как она пойдет наперекор самому Дженсону? Это из области фантастики. Быстрее он сам превратит ее в котлету, прежде чем она хоть слово дурное подумает о нем сказать. Нет, девушка его не боялась. К тому же в последнее время он чаще лает, чем кусает. Ему просто надо побольше времени, чтобы привыкнуть к ней самой. Хотя теперь привыкать придется к новому канцлеру. — О, явилась! Не прошло и года, как ПОРОК соизволил посетить сам канцлер. А ты вообще знаешь, во сколько рабочий день начинается или от страха с шизом последние мозги отшибло? — первым делом высказал мужчина свою позицию, к которой доктор Грей почти была готова. Она уже привыкла к его осуждениям, подколам в свой адрес, но все-таки отчего-то после вчерашнего ночного разговора надеялась на чуточку понимания. Видимо, зря. Дженсон понимает только позицию доктора Пейдж. Что ж, Энни была рада хотя бы этому. — Добрый день, Дженсон! — поздоровалась первым делом Энни. — Конечно, я знаю, во сколько мне необходимо появляться на работе. Я, к вашему сведению, живой человек, у которого могут случиться непредвиденные обстоятельства, не позволившие мне приехать в ПОРОК вовремя. — Интересно! — изумился Дженсон. Первый раз за эти полгода Энни сама пытается отстоять свою позицию и даже правоту. — И какие же у тебя были непредвиденные обстоятельства, которые помешали вовремя включить будильник? Не тепленький ли бочок Барри? Кстати, а он не потерялся по дороге? — Как вам известно, мистер Дженсон, вчера Барри получил очень серьезную травму и по моему решению находится на официальном больничном и будет лечиться дома, пока полностью не поправится. А обстоятельства, ставшие причиной моей задержки, боюсь, вас, мистер Дженсон, не касаются. Извините. Хорошего дня! Довольная своей глубокой и достойной речью, Энни вошла в только что открывшуюся кабину лифта, которую и ждал сам Дженсон. Он сильно удивился тону молодого канцлера, ее уверенности во взгляде и твердой речи, а также тому, как она стойко перед ним держалась, не дрогнув под его пронзительным взглядом. «Твою ж ты мать! Девочка выросла! За одну то ночь! — сказал он самому себе с легкой ухмылкой на лице, развернувшись в пол-оборота к девушке. — Гусеница, еще вчера всю подряд пожирающая листву, обернулась бабочкой, собирающей пыльцу с шапок красивых цветов. Утенок, доселе купающийся в деревенском пруду с пиявками, теперь раскрыл свои мощные крылья и показал во всей красе лебединую шею в чистом озере коттеджного поселка!» Нет, это, пожалуй, были сравнения совсем не к месту. Энни ведь не уродина от рождения, а вполне себе симпатичная девушка со стройной фигурой, правильными чертами лица и очень покладистым характером. Она решила дать достойный ответ в вежливой форме тому, для кого считается никем, тому, кто не воспринимает ее всерьез. Правда, пожалуй, ответ дала поздновато. Но никогда не поздно начать делать что-то достойное, что-то такое, о чем точно не будешь жалеть, а наоборот уважать самого себя. Энни почти что гордилась собой, что наконец-то осмелилась и смогла достойно защитить себя. Да, она знала, что виновата, понимала, что ласки Барри до утра точно не являются никакими непредвиденными обстоятельствами, а наоборот, очень даже предсказуемыми. Но ее душу грело только признание молодого человека ей в любви, от которого хотелось совершать немного несвойственные для нее поступки. Не убил же ее Дженсон за то, что она с ним вежливо поговорила. Или он не привык к подобной форме? Ему весь разговор своди только к указаниям? Но доктор Пейдж, насколько девушка знала, не приказывает ему ежесуточно, что надо сделать, а что нет. У них свой особый уровень понимания, который Энни было не постичь, впрочем, она и не стремилась к этому.* * *
В кабинет к канцлеру заглянула Эльза. Энни почему-то никак не ожидала увидеть ее в стенах своей скромной обители, поэтому очень удивилась девушке. Простые медсестры сами по пустяшным причинам не обращаются к канцлеру. Но доктор Грей пока еще не видела причины бить тревогу. — Эльза? Вы что-то хотели? Что-то по поводу работы? — вежливо поинтересовалась девушка. — Какой же ты хреновый канцлер, раз переспрашиваешь имена своих сотрудников. Ты как никто иной должна первой знать свое непосредственное окружение. Эльза с ровной спиной гордо прошла к столу Энни и присела напротив. Она уже чувствовала свое превосходство над канцлером и точно знала ее слабые стороны. — Вы правы. Вас трудно не запомнить, — спокойно ответила Энни, решив не делать акцент на отсутствии элементарного приличия со стороны собеседницы. — Что вы хотели? — Да, полагаю ты еще долго будешь меня помнить, особенно, когда дело касается меня и Барри, которого ты решила присвоить себе. — Я никого не присваивала. Барри добровольно вернулся ко мне, расставшись с вами. Это было только его твердое и окончательное решение, — Энни постаралась ответить как можно увереннее, хотя, признаться, давалось ей это с трудом. — Видимо, с этим решением он поспешил, не посчитав нужным сообщить об этом тебе. А действительно, к чему? Зачем докладывать посторонним об обычной бытовой ссоре. С кем не бывает, ведь так? — Что вы имеете в виду? — молодой канцлер заметно напряглась. Эльза, заметив это, едва скрыла довольную усмешку. «Вот, где твоя главная слабость!» — удовлетворенно подумала она. — А ты страдаешь не только отсутствием внешности, но еще и ума. Действительно, совершенно неподходящая кандидатура как для спутницы Барри, так и будущей матери. Энни это совершенно не понравилось. Выслушивать о себе гадости она не намерена, тем более от бывшей девушки Барри. Эльза не имеет никакого права говорить с ней в таком тоне. Дженсону позволительно, но Эльзе нет. — Послушайте, Эльза, если вы хотите обсудить мои внешние и внутренние качества, то, пожалуйста, за пределами ПОРОКа. А здесь люди работают. Или вам нечем заняться? Незаметно легкая волна напряжения все-таки закралась к Энни. Она не готова обсуждать с ней Барри. — Нашла я, на что тратить время. У нас с Барри есть более интересные темы для обсуждения и, поверь, ты к ним не относишься! — Боюсь, вы ошибаетесь, Эльза. Если Барри и станет с вами что-то обсуждать, то исключительно по рабочим моментам. Полагаю, он доходчиво объяснил вам то же самое. Энни старалась выглядеть как можно уверенней, но все-таки червячок страха уже начал грызть ее изнутри. Коварная и хитрая улыбка легла на лицо Эльзы. Она пришла за тем, чтобы взять свое и скоро все получится. Девушка даже в этом не сомневалась. — Да... Ты права. Он многое, что мне рассказал. Например, как у него не имелось ни капельки желания возвращаться к тебе недельки так две назад после нашей прекрасной ночи. И как он восхищался мной всей, сравнивая с тобой, говоря, что ты полная противоположность красоты, то бишь уродство. А еще... Энни занервничала. Разговор постепенно начал уходить совершенно не в то русло. Впрочем, цель визита Эльзы доктор Грей так и не выяснила. Кроме как сказать пакости о ней самой. — Достаточно! Я поняла вашу позицию. Мне очень жаль, Эльза, что вы расстались с Барри, но, пожалуйста, уважайте его выбор. Если у вас все, то я вас не задерживаю. Энни хотелось поскорее закончить этот бессмысленный разговор о человеке, которого нет даже в организации. А обсуждать его у него же за спиной — дело неприличное. «Значит, рассказал... Покаялся, — отметила про себя Эльза. — Что же, но кое-что расскажу уже я!» — Пожалуй, ты права! У канцлера, наверное, много дел... Так много, что совсем невмоготу уделить внимание простой истине: между мужчиной и женщиной возможно либо все, либо ничего, милая Энни. Все остальное тлен. Эльза встала и подошла к выходу. Энни почти что смогла выдохнуть, но, видимо, рано расслабилась, когда девушка развернулась спиной к двери, решив кое-что добавить: — Впрочем, куда уж мне учить тебя жизни? Такой дуре, как ты, в этот раз не повезло. Хорошо, что я умнее тебя во много раз, и мой ребенок будет развиваться в утробе гораздо более уравновешенной, способной, образованной и просто красивой матери, как я! У Энни прервалось дыхание. О каком ребенке сейчас только что сказала Эльза? Неужели о ее и Барри? Тело доктора Грей стало медленно покрываться мурашками, а пульс заметно участился от предчувствия чего-то страшного. — Постойте, Эльза! Вы ждете ребенка? — переспросила Энни вполголоса. — Не строй из себя одно сплошное удивление, будто не знаешь, в результате чего появляются дети! Барри будет счастлив узнать, что скоро у него появится сын! А то ведь он так мечтает создать нормальную семью, завести детишек, от которых ты шарахаешься, как от огня. Действительно, беременность ведь так сильно сказывается на фигуре. А зачем канцлеру ее портить? Он же не готов на такие жертвы, к тому же еще и ответственность... И не просто так, а ради любимого человека! Впрочем, я и так слишком много отняла у тебя драгоценного времени, не смею отвлекать от работы, Энни! Удачи с шизами! Довольная сказанным, Эльза быстро покинула кабинет, оставив Энни наедине со своими страхами, волнением и самыми адскими мыслями относительно себя самой и Барри. Эльза беременна. Этим все сказано. Она ждет ребенка от любимого человека. Впрочем, любимого ли? Это еще предстояло выяснить. Но в данную минуту доктор Грей считала именно так, потому что дети без любви не появляются. И этот факт окончательно все расставил на свои места. Ребенок... Тот, о ком так мечтал Барри. Это правда. Молодой человек и сам неоднократно поднимал эту тему. Ребенок, которого девушка не захотела родить в ближайшие года. А Эльза сделает. Не потому что тяжелое время, даже женская фигура здесь ни при чем. Лишние килограммы после родов уйдут, если следить за собой, как и после рождения ребенка, так и до. А потому что, она действительно считается с мнением Барри и действительно его любит, раз вопреки своим принципам решилась оставить малыша. Глаза Энни увлажнились. Как горько осознавать, что теперь им с Барри придется расстаться. Как же сложно его отпустить после всего того, что было между ними. После его искреннего признания в любви, волшебной ночи, сладких поцелуев и ласк. Как суметь отпустить человека, испытывая к нему самые светлые чувства, с которым просто хорошо проводить время? Энни никогда не признавалась даже себе в том, что любит Барри. Она не была в этом уверенна на все сто процентов, боялась, вдруг спутает это большое чувство с чувством первой влюбленности и привязанности. Ведь Барри сумел вскружить ей голову с самого первого свидания, с первой встречи, первого взгляда, первой искренней беседы. И эти дни без него обернулись для девушки сущим кошмаром. А теперь... Теперь Барри обязан уйти к матери своего ребенка, потому что у малыша должны быть оба родителя. Не в силах Энни исправить судьбу или повернуть время вспять, чтобы сделать в этой жизни иной выбор. «А что, если Барри уже знал о ребенке? Но не сказал мне о нем. Нет, по словам Эльзы, он не в курсе, что в скором времени станет папой. Тогда почему же она решила именно мне первой сообщить такую радостную весть? Почему не Барри?» Впрочем, для Энни уже не имел этот факт никакого значения. «А если Эльза солгала? — поползли дальше печальные мысли в голову молодого канцлера. — Да разве о таком врут? Зачем, если беременность не скрыть? Все равно все узнается». Так что у Энни совсем не имелось причин не доверять Эльзе. «Она любит Барри... Наверное, любит... А он ее? Барри же дал ясно мне понять, что разорвал с ней отношения. И я верю ему. А если это не так? Если он соврал мне? Если с Эльзой они всего лишь поссорились, а тут она узнала о том, что беременна. Конечно, от этой новости сразу все обиды и разногласия уйдут на дальний план». В докторе Грей будто жили и боролись две половинки: одна уже поверила Эльзе, которая и перевешивала, а вторая никак не могла принять тот факт, что больше никогда не испытает того счастья вместе с Барри. Первая — расчетливый мозг, а вторая — доброе сердце. Волна паники неожиданно охватила сознание Энни, заполняя его целиком, пуская корни в самые отдаленные уголки сердца, где доселе жили тепло и свет. Голова загудела со страшной силой и очень захотелось спрятаться от всего мира в темном углу, чтобы больше никто и никогда не беспокоил. Доктор Грей с трудом добрела до двери и вышла в коридор. В метрах десяти от себя она заметила, как несколько врачей стояли в плотной кучке, что-то обсуждая. Интерес взял верх, и девушка медленно подошла к докторам, чтобы выяснить, в чем причина сбора. Как оказалось позднее, причиной стало плохое самочувствие Эльзы. — Вы точно в порядке? Может вам воды принести? — спросил кто-то из сотрудников девушку, которая облокотилась спиной о белую стену. Выглядела она действительно не важно, как-то бледно. — Ничего не надо. Упадок сил вполне нормальное состояние для будущей мамы. Я просто переутомилась, — тихим голосом ответила девушка. — Да-да, ей и вчера было нехорошо, — поддержала Эльзу другой врач. — И все эта работа! Я схожу тебе за водой, дорогая! Ребенка же надо беречь! После этих слов доктор Грей стрелой рванула к лифту. Она ошиблась в своем недоверии к Эльзе. Она действительно беременна. И Барри должен вернуться к матери своего ребенка и стать ему самым лучшим отцом! Через пару минут, позабыв о важном собрании, о том, что не мешает хотя бы предупредить доктора Пейдж, что больше не вернется в ПОРОК, Энни выскочила на улицу под проливной дождь, который не так давно начался вновь, и побежала к дороге, чтобы поймать такси и как можно скорее скрыться с глаз сотрудников.* * *
— Ты бы только слышала, каким тоном она мне это говорила! Будто бы я ее подчиненный и должен заткнуться, и держать рот на замке! — сказал Дженсон, поудобнее устроившись на белом диване в кабинете бывшего канцлера. Доктор Пейдж сидела за своим рабочим столом, печатала что-то на компьютере и слушала заместителя вполуха, потому как была занята более важной работой. — Ты и есть ее подчиненный до приезда нового руководителя, — произнесла доктор Пейдж, не отрываясь от плоского монитора. — А помолчать в ответ для тебя иногда полезно. Учись! — Ты смеешься надо мной сейчас, да? — изумился Дженсон и выпрямился. Видимо, поддержки у Авы ему не дождаться в этот раз. — Это я должен молчать перед ней? За кого ты меня принимаешь? — За отличного начальника отдела безопасности, который должен достойно реагировать на сказанное высшим звеном ПОРОКа. — У-у-у, очень остроумно! — он покачал головой, сморщив кислое лицо. — Я посмотрю на ее реакцию, когда она будет стоять перед настоящим канцлером, а тот будет говорить ей в лоб всякие неприличные словечки по поводу ее ценнейшего ума и золотых рук! Доктор Пейдж теперь была вынуждена оторваться от набора текста, чтобы хоть как-нибудь объяснить Дженсону, что не стоит так остро реагировать на вполне обычные слова канцлера. — Думаю, и перед новым канцлером Энни не ударит лицом в грязь. А ты же, словно маленький мальчик, сидишь здесь и жалуешься на то, что тебя обидела толстая пчелка, которая случайно пролетала мимо детской площадки. Тебе делать нечего? — Вот так значит? Пчела? — Ну хорошо, оса. Или шершень. Кто тебе больше нравится? — пошутила женщина. Она определенно сегодня пребывала в хорошем настроении, хотя Дженсон и понятия не имел, с чего это Ава так расслабленно себя вела. Она получила письмо от правительства, в котором говорилось об отмене приезда нового человека? Не похоже. Иначе он первым узнал бы эту шикарнейшую новость. — Пожалуй, гриверы! Зря мы закрыли их производство. Очень пригодились бы для нового канцлера. — Ты не исправим! — улыбнулась женщина и закрыла документ на компьютере. Было уже без пятнадцати десять, пора идти на совещание. — Пойдем, а то на совещание опоздаем. Она встала, взяла со стола кое-какие документы и подошла к двери. Дженсон взглянул на свои наручные электронные часы с кожаным черным ремешком, которые он в крайне редких случаях снимал, и понял, что времени еще полно, но не стал возражать Аве. Раньше начнут, раньше закончат это словоблудие. Мужчина никогда не был сторонником таких мероприятий после которых возникает единственное желание — выпить таблетку от головной боли. К счастью, в свое время доктор Пейдж не так часто их устраивала.