Исход определен — 3. Месть

      По пути до самого автомобиля доктор Пейдж больше не предприняла ни единой попытки, чтобы убедить Дженсона в осознании своих ошибок. В машине она тоже сидела молча, изучая только давно привычный городской пейзаж за окном: мокрая дорога, глубокие лужи, пустые улицы и яркие вывески некоторых круглосуточных магазинов. Все это однообразие красок давно приелось, но почему-то по-прежнему считалось для женщины родным. Даже Последний город, который изначально она считала чужим, впоследствии стал для нее вторым домом, который необходимо беречь.       Дженсон тоже не собирался занимать активную позицию в плане ведения диалога. Почему-то ехать в полной тишине лишь в сопровождении звуков дождя и мотора было даже приятно. Мужчина ни о чем не думал, просто внимательно следил за дорогой, чтобы вовремя остановиться на очередном светофоре. Ночное безмолвие города его успокаивало. Наверное, потому что он совсем не часто мог так спокойно ехать и наблюдать только за тем, что происходит вне салона машины. В ночном городе ощущался какой-то особый шарм, привлекательность, только присущая лишь небоскребам особенная стать. Казалось, что дождь смывал собой весь тот негатив, которым Последний город был пропитан не один год. Сколько всего он пережил, а теперь действительно являлся единственным местом, где медленно возрождалась прежняя жизнь. Не прекрасно ли это? И в этом не только заслуга ПОРОКа, но и в целом других отраслей.       Меньше, чем через полчаса черный джип медленно остановился возле одного из свежепостроенных небоскребов. Дженсон заглушил мотор и повернул колесико, отвечающее за мощность нагрева салона, то бишь печки, чуть влево. В машине было очень тепло в отличие от температуры на улице. Она опустилась в эту ночь до нуля градусов. Мужчина посмотрел в сторону своей спутницы. Ава задремала где-то на полпути домой, а он заметил это только сейчас. Будить ее он намеренно не стал из-за соображений, что ее организм наконец-то получил долгожданную дозу отдыха. К тому же Дженсону совсем не хотелось прервать какой-нибудь хороший сон доктора Пейдж, в котором она сама находится не в окружении документов, медицинских приборов и шизов. Еще это были прекрасные мгновения, когда можно позволить себе в очередной раз насладиться этим подарком судьбы и немного поразмышлять.       Глаза Авы закрыты, а это значит, что она не увидит его доброго и теплого взгляда. Ну и пусть. Главное, что ему изучать ее лицо безумно приятно.       По ее едва заметной улыбке и спокойному дыханию можно понять, что ее организм расслаблен и сейчас ничто ее не напрягает. Наверное, только в неосуществимых мечтах Дженсона можно найти такую, как продление такого состояния на самый долгий срок, чтобы однажды увидеть Аву свободной от всех проблем. Но в ближайшем будущем это вряд ли произойдет.       Небольшая прядь песочных прямых волос, лежащих на ее плечах, выбилась из привычно-простой прически, чуть прикрывая собой глаз и обрамляя ее красивое лицо с безупречно нежной кожей. К ней возникло непреодолимое желание если не прильнуть губами, то хотя бы легонько дотронуться кончиками пальцев, чтобы окунуться в этот удивительный мир прекрасного.       Дженсон так внимательно и без слов мог бы наслаждаться Авой всю оставшуюся ночь, да только понимал, что сон в машине не самый лучший способ, чтобы восстановить силы, поэтому позволил себе пойти на маленькое преступление — он наклонился к женщине и правой рукой аккуратно поправил прядь волос, вернув ее к остальным, а затем осторожно и не спеша тыльной стороной ладони провел по щеке доктора Пейдж.       «Удивительная женщина, которой я доверяю всего себя! Когда же я до такого докатился? — подумал Дженсон, не отрывая глаз от ее лица. — И угораздило же меня так вляпаться!»       Впрочем, он и не искал ответа на свой вопрос. Ему нравилось это особенное ощущение какой-то принадлежности себя к миру Авы, в который она его впустила, позволив дотронуться до самого ядра ее души.       Почувствовав легкие прикосновения, женщина распахнула глаза и быстро заморгала. Она не сразу поняла, почему машина стоит на месте, а позже, когда осмотрелась, уяснила для себя, что они уже в шаге от дома. Доктор Пейдж устроилась поудобнее на сиденье и потерла глаза, чтобы поскорее прогнать остатки дремы.       — Приехали? — одними губами прошептала она для уточнения, в котором почти и не нуждалась.       — Приехали, — тихо ответил Дженсон и так же без резких движений, не торопясь, взял ее руку, поднес к теплым губам и взглянул на Аву. — Я считаю, что мне будет очень одиноко одному на просторной и мягкой кровати.       — Правда?       — Да.       Дженсон оставил легкий поцелуй на тыльной стороне руки, не прерывая зрительного контакта, дав понять женщине, что все размолвки и недопонимания точно остались в сотни километров позади.

* * *

      Холостятская квартира Барри была очень далека от примерной, в которой царил бы полный порядок. Здесь каждый угол забит какой-нибудь вещью, на полках открытого шкафа не имелось и свободного сантиметра, чтобы положить ключи, а в комнате его вещи были разбросаны по всем плоским поверхностям. Здесь совсем не хватает заботливой женской руки, чтобы навести в помещении идеальную чистоту. Впрочем, Барри такой беспорядок вполне устраивал. Но теперь, когда он решил официально сообщить Энни о том, чтобы она переехала к нему, все может измениться.       Лишь переступив порог, он начал оказывать ей нежные знаки внимания: помог снять легкое пальто, отнес зонт в ванную, чтобы стекла вода, любезно предоставил свои тапочки, правда девушка отказалась, напомнив, что предпочитает даже у себя по квартире ходить босиком.       — Хочешь чаю? Или поесть? — предложил молодой человек. — Я найду чего-нибудь в холодильнике.       — Не суетись, Барри, я не голодна. К тому же у тебя рука больная, тебе отдыхать надо.       — Ты из меня инвалида то не делай! — насупился молодой человек. — А то по твоим меркам мне вообще ничего нельзя, кроме как валяться в постели.       — Я просто не хочу осложнений... Ты и так натерпелся по моей вине.       Барри подошел ближе к Энни и обхватил ее за талию, внимательно посмотрел ей в глаза. В них было море нежности и тепла, обращенного только на него, а где-то в глубине вспыхивал легкий огонек страсти.       — А знаешь, я очень хочу получить осложнения! Прямо сейчас! — воскликнул Барри, решительно взял девушку за руку и настойчиво повел в свою комнату. Было достаточно темно, инстинктивно Энни потянула руку к стене, чтобы нащупать на ней выключатель, но губы Барри тут же отвлекли ее от этого действа, а руки обвили за талию и прижали к себе. Сгибать правую было немного больно, но молодой человек все-таки решил не бегать от боли, к тому же новые приятные ощущения постепенно накатывали на него, заставляя дискомфорту отступить на дальний план. Немного робко прикоснувшись к губам Барри, обняв его за шею, Энни почувствовала себя совершенно свободной.       Оторвавшись от ее губ, он провел по ним кончиками пальцев, и от этого прикосновения они раскрылись. Их взгляды вновь встретились. Оба молчали, стараясь заглянуть друг к другу в душу и понять, что там творится. В эту секунду молодой человек в сотый раз убедился, что был полным дураком, когда решил променять Энни на Эльзу. Наверное, на него нашло какое-то наваждение, неведомые силы управляли его разумом в тот момент, когда он первый раз остался ночевать у последней.       Но все-таки есть то, о чем он не жалел — к счастью, Эльзу он не приводил к себе по причине совсем не располагающей к романтике обстановке. Его дом принадлежит теперь только Энни и больше никому.       Его губы вновь нашли ее, невесомое прикосновение заставило Энни потеряться в вихре новых ощущений.       Теперь уже настойчиво и требовательно губы Барри путешествовали по ее шее, не спеша спускались ниже, к ключице и плечам, скрытыми под тонкой тканью белой блузы.       Энни тоже не бездействовала — она осторожно подняла руку и ласково провела ею по его темным волосам, продолжая отвечать на его требовательные поцелуи, по которым действительно успела соскучиться. Она купалась от его энергии, того фонтана чувств, которые бурлили внутри нее. На секунду оторвавшись от девушки, Барри вновь устремил свой нежный взгляд на ее лицо, не отпуская ее от себя. Он вдруг подумал, что так тепло и хорошо ему еще никогда не было, а с Эльзой и подавно. Она являлась полной противоположностью молодого канцлера и даже удивительно, что на какое-то время девушка сумела зацепить Барри.       Но сейчас ему хотелось большего: еще сильнее слиться во что-то единое с Энни, почувствовать себя одним целым с ней. Барри взял ее за руку и увел в сторону кровати, усадил на нее и пристроился рядом, покрывая поцелуями лицо и шею, а руки тем временем умело расстегивали пуговицы на ее блузе. Энни с удовольствием ему в этом помогла и, не отрывая зрительного контакта от лица молодого человека, сама сняла ее, дав возможность Барри стать еще на один шаг ближе к ее телу. Он исследовал руками открывшееся ему пространство, подкрепляя к ласковым прикосновениям кончиков пальцев короткие и легкие поцелуи. Сейчас девушка уже полностью находилась во власти его губ и сильных рук.       С губ Энни слетел тихий вздох, когда Барри аккуратно опустил ее спиной на кровать и вновь сосредоточился только на предстоящих горячих поцелуях. В эту секунду весь мир сузился только до них двоих и ничто уже не могло разорвать их тесную связь. Ощутив рядом с собой горячее дыхание молодого человека, Энни притянула его к себе еще ближе и осторожно обхватила ладонями его лицо, чтобы в следующую секунду подарить долгий и чувственный поцелуй.       Избавив его от верхней одежды, она сосредоточено и неторопливо прикоснулась к его груди. Почувствовав на себе ее пальчики, Барри истошно выдохнул. Это было непередаваемое ощущение, изысканное наслаждение. Поцелуи становились все более страстными, опаляющими нежную кожу, а объятия и прикосновения более горячими. Эти минуты казались для молодых маленьким раем, волшебством, которое случилось с ними, лишь стоило в него поверить.       Постепенно одежды становилось все меньше, но зато больше страсти и горячих ласк. Его руки скользнули по ее телу, снова и снова утверждая свою власть над ним, а горячие губы спускались все ниже, стремясь одарить нежностью и любовью каждый участок ее тела. Ее гладкая кожа была только и создана для его жарких мужских ладоней и влажных губ, и в благодарность она легонько проводила ногтями по его обнаженной спине.        Просто двое близких людей, которые стали еще ближе. Барри каждой клеточкой чувствовал ее любовь, о которой она никогда ему не говорила, но ему и без слов было все предельно ясно. Энни, потерянная во времени, постепенно утрачивая контроль над собой и своим телом, отдавала ему всю себя через язык нежных прикосновений, долгих поцелуев и неторопливых движений. Волна невероятного наслаждения захлестнула их одновременно, и теперь они чувствовали только тепло и легкость, которая вознесла обоих до небес.       Спустя какое-то время их дыхание выровнялось, оба постепенно возвращались в привычный мир, переполненные новыми ощущениями от каждой секунды их близости.       Барри погладил Энни по распущенным волосам, обнимая ее за плечо, легонько проводя кончиками пальцев по ее нежной коже, а потом поцеловал в макушку и вполголоса произнес:       — Я люблю тебя, Энни. Люблю!       Девушка в ответ лишь прикрыла глаза и чуть приподнялась, чтобы оставить несколько поцелуев у него на губах, пока не решаясь говорить ему то же самое. Но он в этом и не нуждался, он и без слов все чувствовал. Главное, что она рядом, в его объятиях и теперь уже навсегда его Энни.

* * *

      Внутренние часы пробудили девушку спустя какое-то время после ее волшебных часов близости с Барри. За окном только-только начало светать. Канцлер чувствовала себя полностью расслабленной и почти самой счастливой, если не считать маленького червячка сомнений, который забрался в ее душу.       С ней рядом человек, который безумно ей дорог, с котором так хорошо и уютно, позади волшебная ночь, а впереди вся жизнь. Она верила, что пройдут годы и абсолютно все люди смогут вернуться к привычной жизни. Но как скоро это случится? Смогут ли они вместе с Барри пройти этот нелегкий период? Нужна ли она ему будет спустя год, два после его связи с Эльзой? Пускай и не такой тесной, по словам молодого человека, но и с Энни они знают друг друга не так уж и долго. Несколько месяцев — это ничто по сравнению с десятками лет. Вдруг он снова не выдержит и уйдет к ней, вдруг поймет, что любовью называл лишь проходящее чувство влюбленности?       Барри сладко спал на спине и даже не подозревал о таких противоречивых чувствах своей любимой. Он выглядел таким милым во сне, и Энни в следующую секунду отругала себя за то, что позволила впустить в свою голову мысль об его возможных грязных поступках. Барри ведь поклялся ей, что никогда не поступит так же подло. И она должна ему верить, если хочет быть счастливой рядом с ним!       Энни улыбнулась и перевернулась на бок, аккуратно провела кончиком указательного пальца по его плечу с наложенной на него повязкой, и не удержавшись, оставила на его щеке короткий и легкий поцелуй, чтобы ненароком не разбудить Барри, а затем осторожно вылезла из-под одеяла; быстро накинула на себя свою одежду и покинула комнату.       Приняв теплый душ без каких-либо мыслей и приготовив легкий завтрак, состоящий из фруктового салата, бутербродов и свежесваренного кофе, Энни вернулась в спальню спустя минут сорок. Молодой человек продолжал сладко спать в теплой постели, завернувшись в одеяло, и даже не подозревал, что вот-вот сейчас его любимая нарушит его манящий сон. Ей, конечно, совсем не хотелось его будить, но она должна сообщить ему кое-что важное.       Энни ласково провела кончиками пальцев по его щеке, а потом осторожно поцеловала в губы и тихо шепнула его имя. От прикосновений мягких губ к своим Барри почти сразу же пробудился и инстинктивно потянул девушку на себя, чтобы продлить удовольствие, но она первой отстранилась от него и громко сказала:       — Доброе утро!       — М-м... Уже утро? — пробубнил молодой человек себе под нос сонным голосом и только теперь раскрыл глаза. Энни сидела рядом с ним, одетая в одну из его рубашек, и счастливо улыбалась.       — Да.       — Ты мой жаворонок и совушка одновременно... — Барри зевнул и потянулся на подушке. — Почему бы тебе как канцлеру не пересмотреть свои часы работы? Например, начинать попозже и заканчивать пораньше. Я был бы так счастлив.       — Именно об этом я и хотела с тобой поговорить.       Барри воодушевился, что Энни приняла во внимание его слова, и немного приподнялся, лег поудобнее спиной на подушку.       — Правда? Я весь сплошное внимание!       — Но сначала завтрак! А потом все разговоры. Я сейчас тебе принесу.       — Стой-стой! — мгновенно среагировал Барри и тут же ухватил девушку за ладонь. — Думаешь, я тебя отпущу? Даже не надейся. Сядь поближе.       Энни выполнила его просьбу, а Барри тут же обхватил ее за талию и увлек за собой на постель, уложив на бок рядышком, и легонько поцеловал в нос.       — Барри, но что ты делаешь? Кофе остынет...       — И пускай! Я хочу каждый день просыпаться только с тобой, чтобы я мог видеть твое счастливое лицо.       Он медленно провел ладонью по ее щеке, убрал прядь влажных русых волос за ухо и вновь поцеловал уже более настойчиво и требовательно.       — Барри, подожди! — Энни отстранилась от молодого человека и приподнялась, но оставила в своей ладони руку Барри. Она решила сказать прямо, без долгих вступлений. — С этого дня я больше не канцлер.       — Что? — изумился он. Чего-чего, а такого он точно не ожидал услышать. Интересно, это решение приняла Энни прошедшей бессонной ночью или только сегодня на утро, когда нежилась под струями теплой воды? — Ты шутишь?       — К сожалению, нет, — с печалью в голосе ответила доктор Грей. — Это решение правительства. С сегодняшнего или завтрашнего дня у нас будет новый канцлер.       — Это официальное решение? — уточнил Барри для себя.       — Ну да... Доктор Пейдж сказала, что в правительстве даже не учли наши показатели. У них свое мнение на этот счет.       Лицо Барри засияло от маленького пришедшего счастья. Он не видел в этом ничего плохого в отличие от Энни. Наоборот, для него это означало только одно — она сможет больше времени проводить дома, ведь теперь не будет занимать такой высокий пост. Меньше обязанностей, меньше дел, а больше времени для себя и семьи. Чему тут огорчаться?       — Так это же здорово! Это прекрасно! Значит, ты теперь станешь обыкновенным врачом и будешь, как все нормальные люди, приходить домой не в два ночи! Энни!       — Ты что, Барри? Чего в этом хорошего?       Девушка наоборот не разделяла мнение молодого человека. Она уже один раз пережила встречу с новым человеком из правительства, знала, какие у него были свои жестокие методы борьбы не только со Вспышкой, но и людьми. Не хотелось повтора.       — Человек со стороны, который не в курсе наших текущих дел. Который считает, что наша сыворотка, спасшая жизни стольким людям, просто ничто, не эффективна, так... Обыкновенный витамин для поддержания хорошего настроения. Разве это хорошо?       — Ты уже лично это слышала от нового канцлера?       — Нет. Так считают в правительстве. Видите ли, их не устраивает высокая смертность. Но мы работаем над этим! Мы сумели сделать копию того самого первого образца сыворотки! Это же такой прорыв! Мы совершили невозможное, чтобы сейчас продолжать помогать людям, а там, сверху, решили, что мы тут для своего удовольствия сидим и в игрушки играем! Разве это нормально? Разве это по-человечески?       Барри молча лежал и слушал все, что говорила доктор Грей, считая правильным решением дать ей выговориться. Ей точно надо очиститься от всего того, что накипело в ее душе. Может, ей станет от этого легче? Если переубедить ее сам он вряд ли сумеет.       — Энни, дорогая моя, — ласково произнес Барри и пододвинулся к ней поближе, нежно провел несколько раз по ее плечу. — Не принимай все так близко к сердцу. Да, я знаю, что ПОРОК даст фору любой другой подобной организации при случае ее возникновения, но все же ты посмотри на эту ситуацию с другой стороны. Может быть, новый человек наоборот решит с нами сотрудничать и не будет выдвигать свою позицию, как единственно верную. Может, он будет восхвалять твои труды? Наши труды? И станет прекрасным руководителем. Смертность... Инфицированные... Без этого никуда. К тому же ты сама говорила, что больше половины процентов зараженных уже выздоровели.       — Нет... Это все слишком сказочно, чтобы быть правдой.       Энни уткнулась лицом в плечо Барри и тихонько всхлипнула. Ее переживания были оправданы. Не хотелось разлада в организации и тем более ухудшения положения среди населения.       Барри ласково погладил ее по мягким волосам, потом шепнул что-то ласковое на ухо, утешая, а затем поднял ее подбородок чуть-чуть вверх и аккуратно коснулся губами губ девушки и сразу же отстранился, чтобы она не думала, что в его голове только одно и вертится — как утолить свои потребности.       — Мне кажется, тебе надо больше доверять людям. Но давай мы этим займемся в твой самый ближайший выходной. Теперь ведь у тебя будет прежний график?       — Ох, Барри, я уже не знаю, что будет...       — Время покажет, а сейчас я предлагаю немного расслабиться и перестать думать о всяких будущих канцлерах. Уверена, что ты вместе с доктором Пейдж точно не дадите ПОРОК никому в обиду!       Работа — работой, а в личной жизни тоже должно быть все идеально.       Барри обхватил девушку за талию и страстно поцеловал в губы, потом его поцелуи переместились на шею Энни. Он уже почти не контролировал себя. Желание обладать этой девушкой возрастало с каждой секундой.       — Барри... Не смешно... — она попыталась оттолкнуть молодого человека, но ее разум совершенно этого не желал, и уже через секунду она смело отвечала на его поцелуи, плавясь от его горячих ласк. Энни даже и не заметила, как ловкие руки Барри быстро справились с одеждой, сбросив рубашку куда-то на пол, уложили ее саму на постель и затем нежно стали изучать каждый изгиб ее тела, а губы горячо шептать свою мелодию любви.

* * *

      Доктору Пейдж не спалось с самого раннего утра, поэтому она уже битый час или того больше ходила по квартире и что-то делала: сначала приготовила завтрак, потом предложила Дженсону положить его к себе в желудок, пока он не остыл, но тот отказался по причине того, что по утрам в него влезает только стакан воды. Затем женщина привела себя в порядок и вновь позвала Дженсона на кухню, чтобы сделать тот самый глоток воды, но он снова пропустил ее слова мимо ушей — на этот раз одержало победу нежелание подниматься с мягкой кровати. Лежа в одежде поперек нее, сложив руки под головой, мужчина тупо смотрел на белый потолок, думая о том, сколько теперь появилось у него свободного времени, что хоть иди и раздавай, если бы это было возможно. Сегодня или в самые ближайшие дни у него будет новый начальник, которому он даже и в мыслях не собирался подчиняться, поэтому он свободен, как ветер. Шикарно! Можно вдоволь нагуляться по дневному и ночному Последнему городу и вымокнуть до нитки, или наездиться до пустого бака, а потом прийти со спокойной душой и лечь спать. Прекрасная жизнь, о которой Дженсон мог только мечтать в самом ужасном сне.       Ава заглянула в спальню в тот самый момент, когда он представлял ту светлую секунду, когда тело нового канцлера будет купаться в его собственной крови. Живописная картина, которая мужчине очень нравилась.       — Дженсон, ты вставать собираешься? — спросила она и подошла к шкафу, чтобы выбрать подходящую одежду для сегодняшнего дня.       — Зачем? Чтобы увидеть рожу того, кому пустить пулю в лоб? — спросил он, не поворачивая головы в сторону женщины. — С этим делом я никогда не опоздаю.       Действительно, пусть человек поживет лишний часок. Почему бы и нет?       — Нет, Дженсон. Больше никаких пуль. Достаточно. Сейчас все гораздо серьезнее, чем ты полагаешь, — твердо произнесла Ава, оторвавшись от лицезрения своих вещей.       — Тем более! — воскликнул мужчина, довольно улыбнулся. Ему никуда спешить не надо. Так что он может валяться на кровати, сколько его душеньке угодно. — Ты мне даже запрещаешь брать пистолет в руки. Тогда мне незачем появляться в ПОРОКе. А то я не сдержанный и рука у меня не дрогнет. Сама знаешь.       Ава отложила занятие по выбору одежды на чуть позднее время и подошла к Дженсону, присела рядом с ним и с пониманием посмотрела в его почти невозмутимое лицо.       — Нельзя быть таким категоричным. Ты даже в глаза не видел этого человека, а уже собрался с ним расквитаться.       — А ты решила, что наше новое начальство будет таким же адекватным? Знаешь, а я даже не сомневаюсь! — с уверенностью сказал он и встал. Подошел к окну и резко сдвинул белый тюль в сторону. Из окна очень хорошо была видна главная башня ПОРОКа. Дженсон ткнул пальцем в стекло. — Может, мне сразу самому пойти на минус третий этаж и закрыться в камере, чтобы не доставлять им хлопот?       — Прежде чем судить о человеке, надо хотя бы с ним познакомиться.       — А мне уже хватило одного знакомства, что чуть концы не отдал! — ответил он на повышенном тоне и развернулся к доктору Пейдж лицом. — Ты, кстати, тоже! Или забыла, как Вилсон с тобой обращалась? Адекватность так и прет!       Да... Вряд ли Ава когда-нибудь сможет стереть из памяти ее пребывание в одиночной камере для объектов. Да и татуировка на шее всегда будет напоминать о том несветлом дне, когда с ней решили поступить как с материалом для опытов.       — Но мы не можем ничего изменить, если только принять как данность.       — Я уже принял данность, Энни мне достаточно в качестве начальника. Но ладно она! Она своя! Ты ей доверяешь! Хрен бы на нее! А сейчас!       Дженсон немного нервно прошел мимо окна к другой пустой стене, на которой висела только большая картина, и снова вернулся на прежнее место. Оказывается, в данный период времени Энни еще как устраивала его в качестве канцлера. Доктор Грей действительно самая приемлемая кандидатура по сравнению с неизвестной личностью.       — Человек из ниоткуда! — добавил мужчина с особым акцентом на второе слово. — Который совершенно ничего не знает о том, чем мы занимаемся!       — Да, он из Канады, — добавила Ава небольшую информацию, которая окончательно вывела Дженсона из себя и убила еще одну его нервную клетку.       — Чего же не из Бразилии то или Китая?! А то я всю жизнь мечтал китайский выучить, да все возможности не предоставлялось. Твою мать! Черт!       Он резко задвинул тюль обратно, чувствуя, как внутри все полыхает от гнева на бестолковых умников, которые восседают на верхах и считают себя знатоками всего на свете. Как чуть что, так сразу новый канцлер! Сколько же еще у них таких в запасе «профессионалов»?       — К чертовой матери все это! Весь этот ПОРОК и эту чертову сыворотку!       Дженсон уже почти кричал на всю комнату. А учитывая, что окно в спальне было открыто, его ругань явно услышали соседи, которые, возможно, еще спят.       Ава встала и подошла к мужчине, обняла его за плечи, понимая, как ему нелегко справиться с новой проблемой. Всем трудно. Веры мало посторонним людям после всего случившегося.       — Дженсон, Дженсон, успокойся. Успокойся. Я знаю, мне тоже все это неприятно, но надо взять себя в руки. Надо достойно принять то, что нам послали свыше.       Он знал, что доктор Пейдж тоже переживает, но как всегда умело держится и скрывает весь негатив внутри себя. Дженсон так не умеет. Если он будет держать все эмоции при себе, то рано или поздно, а, скорее всего, рано они вылезут наружу, и он может сорваться на том человеке, который вообще ни в чем не виноват.       Но женщине не привыкать к громким речам своего заместителя. Пусть лучше он выскажет все ей, чем Энни или кому-нибудь еще.       — И сколько еще идиотов будет на моем веку? — сказал он самому себе, чуть сбавив тон.       — Я верю, что твой расчетливый ум обязательно найдет выход из любой сложной ситуации. А сейчас давай все-таки собираться. Сегодня нас ждет насыщенный день.       Дженсон с пониманием посмотрел на Аву и взял ее за руку.       — Я-то готов. А вот тебе не мешает сменить халат на парадное платье.       — Я быстро.       Женщина вернулась к шкафу и быстро извлекла оттуда белый брючный костюм, который уже через несколько минут идеально сидел на ее безупречной фигуре. Перед нанесением легкого слоя косметики на лицо Ава черной заколкой собрала волосы в низкий хвост и осталась вполне довольной своим уже привычным образом на сегодняшний день. В конце концов именно ей придется вести первые переговоры с будущим лицом ПОРОКа.