* * *
Молодой стрелок осчастливил Энни своим появлением в ее новой комнате спустя пару часов. Этого времени, конечно, девушке не хватило, чтобы как следует подумать над своим планом и понять все его страшные последствия, но она твердо решила действовать! Другого выхода не было. Энджи принес ей открытую банку свежих мясных консервов, у которых имелся очень приятный запах, стеклянную бутылку с какой-то темной жидкостью и ложку, а еще белую одноразовую тарелку и пластмассовый стаканчик. И все это поставил на стол со словами: — Это твоя доля на сегодня. Кажется, ты не одни сутки голодала, — произнес молодой человек с сочувствием. Энни даже не ожидала, что ей будет предложена приличная еда в таком количестве. Максимум, что она рассчитывала получить, это какую-нибудь корку черствого хлеба со стаканом дождевой воды. Она сделала заметку у себя в сознании — поинтересоваться как-нибудь у Энджи, откуда в Жаровне их Общество берет такие вкусности. — Спасибо, — она тепло улыбнулась и в очередной раз удивилась широкой душе стрелка. Он так добр с ней... Это наводило на странные подозрения. — Да, наши запасы давно закончились. Он присел рядом с девушкой на топчан на расстояние вытянутой руки и вновь добрым взглядом посмотрел на нее. Ему нравилось изучать ее лицо, любоваться природной красотой, слушать мягкий голос и чувствовать себя в ее обществе максимально расслабленно и непринужденно. Энджи не мог дать себе нормальное объяснение, почему его так тянуло к Энни. У них в Обществе, конечно, хватает молодых симпатичных особ, но доктор Грей была так не похожа ни на одну из них. Он внимательно следил за каждым ее действием: как она взяла банку с мясом, пододвинула к себе, затем ложкой аккуратно вытащила из тары кусочек жилистого мяса, положила в рот и стала тщательно пережевывать. Ее щеки покраснели, когда спустя примерно полминуты она взглянула на стрелка, а он даже не посчитал нужным хотя бы опустить глаза. — Почему ты так на меня смотришь? — задала девушка вполне логичный вопрос. — Просто так... — сказал он, тоже немного смутившись. — Меня зовут Энджелл, — продолжил парень, придав лицу серьезное выражение. — Но ты можешь звать меня Энджи. Здесь все меня так кличут. С этого дня я буду присматривать за тобой. Энни вскинула брови. Ей показалось это дело совершенно бесполезным, учитывая, что ее заперли в четырех надежных стенах. — Присматривать? Зачем? Разве у меня есть шанс сбежать от такой охраны? — Шанс есть всегда, если с умом подойти к вопросу о побеге. Но поверь, лучше не практиковать. В конце концов у нас не так плохо, как ты думаешь, — он вновь обаятельно улыбнулся. — То есть, ты считаешь нормальным — избить человека до полусмерти?! — Энни не смогла сдержать в себе эмоции. — Вместо того, чтобы спокойно поговорить? — Дженсон нарушил правила, поэтому получил заслуженное наказание. Если бы он сразу ответил на все вопросы капитана, а не показывал бы свой боевой характер, то ничего бы этого не произошло. Так что он сам виноват. Энни чуть не подавилась мясом, услышав такое из уст стрелка. А самое главное, что он говорил совершенно спокойно, будто новости передавал по телевизору. Ни единой эмоции на лице. Разумеется, что правила соблюдать необходимо, особенно на чужой территории, но гуманное отношение к людям еще никто не отменял даже в период апокалипсиса. — Да какие правила? Разве... О, Господи! — Энни вовремя осеклась. Нельзя сейчас показывать, как все внутри полыхает от этой несправедливости по отношению к Дженсону. И вообще неизвестно, каким образом ему помогут. Доверять этим людям слишком опасно. — Это жестоко! — Мир жесток, Энни. Ты ведь не хуже меня знаешь, какие ужасы творятся снаружи, и что людям пришлось пережить, чтобы сейчас чувствовать себя в безопасности в нашем Обществе. Поверь, то, что вы с Дженсоном выжили в Жаровне, можно приравнять к чуду. «Неужели? Мы просто помогали друг другу... Как могли, поэтому и живы до сих пор. А чудо здесь совершенно ни при чем! — подумала девушка, но, конечно, не озвучила это. — Интересно, а народ здесь знает такое понятие, как «помощь»? С другой стати, какое мне дело до того, насколько развит мозг у здешних чудовищ! Я не собираюсь всю оставшуюся жизнь провести в этом Обществе Спасенных! Я вернусь домой в Последний город, к Барри, мы с Дженсоном вернемся! Как только ему станет полегче, и на лишнюю минуту здесь не задержимся! Лишь бы только узнать, каким образом можно максимально безопасно покинуть это место». — Значит, я должна считать ваше Общество — местом счастья? — В каком-то смысле, да. Здесь ты всегда будешь защищена от хрясков*, от природной стихии, будешь обеспечена пищей, одеждой... — стрелок остановился, думая, как бы помягче выразиться, — если, конечно, станешь хорошо себя вести и не халявничать. Хлеб, как ты понимаешь, надо отрабатывать. «Боже! Что же мне придется сделать, чтобы заслужить его доверие?» — И чем я буду заниматься? Чем вообще вы здесь занимаетесь и почему скрываетесь от внешнего мира? В этот раз Энджелл предпочел не сразу отвечать на вопрос. Ему показалось, что девушка проявляет слишком большой интерес к их ОС. — Мы пытаемся помочь людям, которые нуждаются в этом, — ответил он, пока не желая вдаваться в подробности. — Наше Общество за эти полгода многого добилось. Мы ценим то, что сумели сделать. Конечно, не обошлось без жертв, многие погибли, многие рисковали своей жизнью, чтобы совершить большой прорыв в науке. Но сейчас мы ценим то, что у нас есть. Надеюсь, когда-нибудь мы сможем стать знаменитыми. — И какой же вклад вы внесли в науку? — поинтересовалась Энни. Она действительно хотела знать этот важный момент. К тому же, чем больше информации она получит об ОС, тем проще будет думать над деталями плана. — Ты слишком много хочешь знать за один раз, — в его голосе слышались едва уловимые нотки волнения. — А разве это плохо? Как я буду здесь что-то делать, не имея ни малейшего понятия о роде деятельности Общества? — Сейчас не время. Я и так рассказал тебе больше, чем нужно. Он встал и быстро подошел к двери. Парень хотел поскорее оказаться по ту сторону комнаты. — Энджелл! — окликнула его Энни. Он сделал глубокий вдох и обернулся. — А что с Дженсоном? Могу я его увидеть? — Сейчас нет. Да и вряд ли он способен в ближайшие сутки разговаривать с кем-либо. Энни опустила взгляд в пол, чувствуя в какой-то мере свою вину. Если бы не ее стремление изучить этот тоннель, ничего бы не произошло. Хотя в данную секунду девушка уже сильно сомневалась в том, что находится в пределах этого замкнутого пространства. Скорее всего, эта комната где-то глубоко под землей и таких помещений приличное количество. Ведь должны же жить где-то те же палачи и стрелки. Энни в который раз уже поразил доверчивый и слишком добрый взгляд молодого человека. Сколько же тайн хранило в себе это место и Энджелл — одна из них. Хотелось ли девушке подойти на шаг ближе к разгадке? Возможно, но только ради собственного спасения. Как только за парнем закрылась дверь, доктор Грей вернулась к своей пище, ни на секунду не переставая думать о стрелке. В нем было что-то привлекательное и даже близкое. То, что не пугало и не отталкивало. И это показалось Энни странным, ведь первое впечатление вполне может являться обманчивым. А она не в том возрасте, чтобы сходу довериться первому встречному, тем более в ОС.* * *
Маленького Дженсона выманил на кухню из детской ароматный запах выпечки. Мать с самого утра замесила тесто и приготовила сладкую начинку для будущих пирожков. Дженсон не меньше родителей любил мамины сладости, хлебобулочные изделия всегда получались очень вкусными и сладкими. В дверь позвонили. Мальчик с радостью побежал в коридор, полагая, что вернулся отец с ночной смены. Как раз к разогретому обеду, приготовленному матерью еще вчера, и к свежим пирожкам. Но, к его удивлению, за порогом стоял незнакомый мужчина около сорока лет, прилично одетый с большим букетом бело-красных роз в шелестящей прозрачной обертке с красной ленточкой. Дженсон не сразу понял, чему мать сначала удивилась: то ли цветам, то ли гостю, а потом широко улыбнулась. Мужчина поприветствовал ее, не сводя с женщины теплого взгляда, а потом осторожно взял ее за руку и поднес тыльной стороной к своим губам. Маленький Дженсон ранее никогда не видел этого человека в их доме и подумал, что это коллега матери по работе пришел решить какие-то важные вопросы. Мальчик с любопытством посмотрел на мужчину, которого вовсе не смущал внешний вид его матери: зеленый шелковый халат, пушистые тапочки, еще немного влажные волосы после душа. А у женщины они были густые и длинные, до самого пояса — ее гордость. Он торжественно вручил ей ароматный букет и еще больше заулыбался. Мать потянула его за ворот куртки, таким образом пригласив в квартиру. Дженсон молча и внимательно следил, как мужчина, не спросив разрешения у матери, разделся, снял обувь, затем полюбовался на себя любимого в зеркале и пошел в сторону кухни, куда минутой ранее убежала мать с цветами. Мальчика, казалось бы, оба не замечали, хотя Дженсон постоянно был на виду и не думал в такой увлекательный момент скрываться в своей комнате. Мужчина появился на кухне в тот момент, когда мать наливала холодную воду в прозрачную вазу, купленную отцом ребенка несколько лет назад во время отдыха в Египте. Вещь была сделана из очень тонкого стекла телесно-песочного цвета с белыми узорами и таким же тонким бордовым дном. Свежие крупные розы прекрасно дополнили пустую вазу, которую женщина только что поставила на столешницу. Маленький Дженсон тоже поспешил на кухню утолить свой интерес. Выглянув из-за дверного проема, он четко увидел, как незнакомый мужчина обнял мать со спины, обвив ее руками за худую талию, и стал губами щекотать ее шею. Женщина издала довольный смешок, даже не пытаясь отстраниться от мужчины или хотя бы сделать вид, что ей неприятно. Ничего такого не было, и Дженсону показалось, что его мать совершенно довольна таким положением вещей. — Ты так сладко пахнешь... — томно вздохнул мужчина, буквально промурлыкав матери на ухо эту фразу, и коснулся губами ее шеи, обжигая ее горячим дыханием. — Это выпечка... — Не болтай глупостей, — его нос зарылся в ее волосы. — Твой запах ни с какими пирожками не спутаешь! Когда твой вернется? — Завтра, — тихо шепнула мать. — Я же говорила, он поменялся с напарником. Так что у нас впереди вся ночь. — Тогда идем в спальню, — едва слышно произнес он, чередуя каждое слово с коротким поцелуем в шею. — Ни секунды не хочу терять. Он еще крепче прижал ее к своей груди, чувствуя легкое головокружение от предстоящих горячих ласк. Его пальцы ловко справились с узелком на поясе и руки быстро переместились на плечи. — А пирожки? Я специально для тебя их готовила! — А я что, есть сюда пришел? — немного недовольно пробурчал мужчина и быстро развернул женщину к себе лицом. Она посмотрела на него с неприкрытым возбуждением и таким огромным любопытством, чувствуя, как что-то тянет и давит внизу живота. — Иди ко мне... — его шепот окончательно свел женщину с ума до учащенного дыхания, до жара во всем теле. Не успела она сделать элементарный вдох, а его губы уже жадным поцелуем накрыли ее, руки моментально сбросили совершенно ненужный халат. Его пальцы пропустили сквозь себя ее мягкие волосы, а затем ловко нащупали застежку на бюстгальтере... Дженсон изумленно наблюдал за этой картиной, не имея ни малейшего желания что-то сказать, спросить, уяснить для себя, хотя вопросов было масса, а в голове уже образовался винегрет после всего увиденного за эти несколько минут. Кто этот мужчина? Кем он приходился его матери? Что забыл в их квартире? И почему на этом месте не его родной отец? На мгновение оторвавшись от мужчины, мать, как показалось мальчику, обратила на него внимание. Дженсон заликовал внутри. Наконец-то! Сейчас он все узнает! Но или хотя бы ему дадут хоть какое-то объяснение, почему его мама так расслабленно ведет себя с чужим человеком, в то время как ничего подобного с родным отцом мальчик и не замечал в последнее время. Но мать с незнакомцем пронеслись стрелой мимо него и закрылись в спальне. Они даже и не заметили его присутствия, словно ребенка вообще не было в этой квартире. Мальчик долго стоял в недоумении, понятия не имея, что ему делать. Почему-то идти в свою комнату и дальше играть в войнушку больше не хотелось. Последующие несколько часов через не слишком толстую стенку он слышал только приглушенные стоны, иногда переходящие на крики или хриплые выдохи. Слышались еще какие-то обрывки слов, но у мальчика уже не имелось желания их разбирать. Время от времени от безделья Дженсон из детской прогуливался до кухни, и его взгляд постоянно падал на свежие красные и белые розы. Крупные цветы, толстые высокие стволы, сочно-зеленые листья и не менее острые шипы. А их запах даже сумел перебить его любимый запах выпечки. Мальчик волей-неволей засмотрелся на этот шикарный букет, но ваза стояла так высоко, а прикоснуться к живым цветам почему-то безумно захотелось. Тогда Дженсон пододвинул табурет ближе к нижним шкафам, на которых и лежала столешница, и встал на него. Понюхал один красный цветок и случайно уколол указательный палец левой руки шипом. Крови было совсем чуть-чуть, и еще осталась только маленькая царапинка, но мальчик даже слабой боли не почувствовал. Затем он взял со стола пирожок с яблоком и без желания поплелся к себе в детскую. Отец вернулся домой часа через три после визита гостя. Дженсон и слова не успел сказать, как увидел разъяренного мужчину с этими невинными розами в руке. В следующую секунду они полетели в лицо его жены, которая предстала перед ним полностью обнаженной. Мальчик стоял рядом с папой и невинно хлопал круглыми глазами, едва ли понимая, почему отец кричал на всю квартиру так, что хотелось закрыть уши и спрятаться в самом дальнем углу. Гость хоть и пытался что-то вставить, защитить мать, но Дженсон не понимал и половину из сказанного. Нет, мужчина разговаривал на родном английском, только вставлял через каждое слово бранное, а мальчику приходилось только догадываться о значении. Ему было страшно, он чувствовал, что что-то не так в отношениях его матери и отца, но не мог понять, что именно. — Шлюха! — рявкнул отец в конце своей громкой речи и хлопнул входной дверью перед лицом мальчика с такой силой, что задребезжали окна и упала рамка со стены с совместным фото их семьи. Ребенок не выдержал и заплакал, подбежал к матери, желая найти у нее поддержку и тепло, но она отпихнула его, как паршивую собаку, прокричала что-то несвязное и скрылась за дверью спальни. Гость с багровым лицом, немедля, поступил так же. А Дженсон так и остался стоять за порогом спальни с мокрыми щеками, рваной душевной раной и темными мыслями о том, что прежней счастливой жизни больше никогда не будет.* * *
Самым ужасным в данную минуту для Дженсона являлось очнуться на вонючем полу и осознать, что он совсем не худо-бедно вспомнил один из серьезных и трагичных моментов своей жизни. Эти алые розы, ссора родителей... На душе стало еще поганее. Хоть вместо лиц матери и отца по-прежнему белые пятна, тот конфликт достаточно четко жив в сознании мужчины. Казалось бы, эта ситуация являлась единственной, которая не стерлась в памяти. И он совсем был этому не рад. Почему в сознании не остались более светлые события? Или их было ничтожно мало, что и вспоминать нечего? Дженсон почувствовал сильную боль, пронзившую все его тело. Он попытался сфокусировать взгляд на противоположной стене. Нормальное зрение, на его счастье, вернулось, и он смог намного лучше оценить окружающую обстановку. Это была та же самая комната, в которой он находился до того, как его избили, судя по запаху и изрисованным краской из баллончиков стенам. Он попытался перевернуться, потому как лежал на боку, но острая боль мгновенно дала о себе знать. Спина с рваными ранами, окруженными синяками, горела от глубоких повреждений хлыстом, что у мужчины прервалось дыхание. Его вдруг окатила такая слабость, что сил не осталось никаких, чтобы пошевелиться. Радоваться можно было только одному факту — его запястья не сковывали железные наручники. Он медленно поднялся на ноги, пошатнулся и кое-как добрел до стены и разглядел на ней пятно засохшей крови. Чертыхнулся. Этот факт навел его на мысль, что он не первый пленник в этом Обществе. В висок ударила колкая боль и перед глазами в миг все потемнело. Не сдержав жалобного стона, Дженсон осел на пол, прислонился спиной к стене и зажмурился. Чувство собственного бессилия уже не пугало, наоборот, мужчине казалось, что это уже финал его жизни. И бороться бесполезно. Не в его власти справиться с этой жестокостью, которая окружала его. «Ава... Прости меня... Я был полным идиотом, когда не послушал тебя. Я вынужден признать свое поражение...» Предыдущие дни, проведенные в Жаровне, оставили свой след на нынешнем состоянии мужчины. Нет, он еще не готов был окончательно сдаться, сейчас он лишь признал, что вокруг него зла гораздо больше, чем он предполагал, и это зло слишком хорошо вооружено. В следующую секунду железная дверь со скрипом открылась, и в комнату влетела Энни. Ее радости не было передела, когда она увидела Дженсона в сознании. За это время у себя в одиночке чего она только не надумала о его состоянии. Она опустилась перед ним на колени и, громко всхлипывая, стала беспокойно всматриваться в его бледное лицо. Холодный пот стекал по его почти что белой коже, а темные синяки под глазами и пустой и болезненный взгляд, направленный в единственную выбранную точку, дали Энни понять, что мужчине хуже, чем она могла себе представить. Еще буквально сутки назад девушка считала, что он готов был горы свернуть, сунуться в огонь без специального снаряжения и уничтожить чуть ли не всю стаю шизов голыми руками. Но сейчас Дженсон выглядел таким слабым и измученным. Она никогда прежде не видела его в таком плачевном состоянии. Даже в тот момент, когда его, раненого, привезли из Жаровни почти что без сознания. Она осторожно взяла его за горячую руку и позвала по имени. Он окинул ее болезненным взглядом и что-то неразборчиво прошептал, а потом откашлялся. Энни протестующе покачала головой. — Не говорите ничего, Дженсон. Вы держитесь. Знаю, что вам больно, но вы только держитесь! Я сделаю все, чтобы вам помочь. Нам помочь. Мы выберемся отсюда! — Энни... — прохрипел мужчина. — Они тебя не тронули? Где тебя заперли? — Нет-нет, не переживайте за меня, — девушка постаралась ответить максимально твердо, но из-за волнения и первых слез ее голос дрожал. — Я в порядке. Я тоже нахожусь в одиночной камере на другом конце этого коридора. И меня даже покормили приличным мясом. — Нам не выбраться отсюда живыми... — Нет! Мы справимся! К тому же у меня есть план, — сказала девушка заметно тише. В этом ОС и у стен есть уши. — Я попробую заслужить доверие одного охранника. Кажется, он хорошо ко мне относится, и у меня есть шанс! — Ты с ума сошла! — всполошился Дженсон. — Нет, не вздумай рисковать собой! Это слишком опасно. Они и церемониться с тобой не станут. Прихлопнут, как таракана. — Дженсон, вы столько раз спасали меня, теперь пришел и мой черед сохранить вам жизнь! — последовал тихий, но решительный ответ. — И себе тоже. — Не сравнивай... — мужчина резко остановился, почувствовав нехватку воздуха. В груди стало тесно. — Меня и себя. Ты и близко к настоящему врагу не стояла! И понятия не имеешь, чем может обернуться для тебя этот обман. — Ничего! Все когда-то бывает в первый раз! — снова уверенным голосом произнесла Энни. — Поверьте мне, я справлюсь. Я буду осторожной. Обещаю. Дженсон глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Этот разговор отнимал слишком много сил. — И когда ты стала такой решительной? На лице девушки впервые за несколько дней появилось умиротворение и какое-то радостное сияние. — Когда поняла, что страх — это мой собственный враг. Когда поняла, что должна быть сильнее всех тех испытаний, что выпадают на нашу с вами долю. Когда поняла, что обязана сделать все, чтобы помочь тем, кто нуждается в этом. Мы справимся. Мы вернемся домой. Вы только держитесь! Вы сильный человек! В эти минуты Дженсон казался для нее больше, чем начальник. Коллега? Нет. Друг? Тоже нет. Не найдется такого слова, чтобы сказать — кто же он для нее. Человек, ради которого она готова рисковать, несмотря на все те конфликты, которые были между ними в прошлом. Это все стало пылью и крошками, когда они поняли, что главное — это их доверие друг к другу. Мужчина почувствовал, как рука Энни слегка сжала его, потом чуть теплые пальцы ласково пробежали по его коже. Он не возражал. Слишком паршиво, чтобы тратить силы на такие мелочи. — Энни... Это чертово Общество слишком хорошо живет, учитывая обособленность от внешнего мира, откуда-то берут еду, вещи... Значит, есть дорога куда-то, откуда все это берется... — Я поняла, — она кивнула. — Я попробую это выяснить. — Может, есть какая-то рация... — добавил мужчина хриплым голосом. — Или карта с планом местности... — Я постараюсь узнать все, что смогу. У меня получится! Дверь со скрипом открылась и в камеру вошел Энджи и его коллега. Энни сразу поняла — ее время вышло. И кто знает, будет ли у нее еще шанс встретиться с Дженсоном? Что она должна будет сделать, чтобы ей вновь разрешили его увидеть? Девушка с большим сожалением отпустила ладонь мужчины и в последний раз посмотрела на него сочувствующим взглядом. Молодой стрелок подошел к ней со спины и приказал идти на выход. Никаких прикосновений, никаких угроз оружием. Вспомнив, что ей необходимо выполнять абсолютно все, Энни с опущенной головой направилась к двери. Дженсон сплюнул неприятную слизь, образовавшуюся во рту, а потом откашлялся. Он чувствовал, что внутри что-то по крупицам изъедает его легкие, а временами становится трудно дышать. И это наводило мужчину на серьезные подозрения о том, что где-то он подхватил инфекцию, причем достаточно опасную. И последствия болезни могут быть самыми тяжелыми. — Сволочи! — зло прошипел мужчина и лег на бок на грязный пол. Эта была единственная поза, в которой он мог не так остро чувствовать дикие боли в спине. Он понимал, что если их с Энни до сих пор не убили, значит, они еще могут каким-то образом быть полезными здесь. Но от этого легче не становилось. Возможно, будет, если Энни что-то выяснит, но полностью надеяться только на ее эрудицию и сообразительность тоже было нельзя. Однако, именно девушка сейчас являлась его личным спасением. Он не хотел в ней ошибиться и желал верить, что у нее получится осуществить задуманное. Иначе им светит прямая дорога в землю.