Равновесие

Последние несколько месяцев были загруженными для Инка. Он и обычно не сидел без дела, всегда в движении — помогая Создателям, патрулируя вселенные, а в свободное время зависая с друзьями, врагами, отцами, совсем незнакомцами или Эррором — с явным приоритетом на последнем. И это лишь удвоилось, когда к тому вернулась память, ибо после спонтанно развившейся неприязни к своей основной обители и такого же спешного решения ее покинуть, разрушитель теперь жил с ним. Они жили вместе! Наконец-то! Хранитель не мог быть счастливее, но это также прибавило ему забот. И речь не только о присмотре за самочувствием и комфортом его драгоценного глюка, ибо еще были боги. Пока Эррор закрылся и старательно избегал своих прошлых любовников, художник наоборот старался узнать их как можно лучше. Даже если эти новые (на тот момент лишь потенциальные) отношения не сработают, они все еще были большой частью прошлого разрушителя, и Инк хотел знать об этом все. Открытие, кем был тот смертный друг, о котором Жизнь иногда упоминала, о ком так сильно скорбела, и отношениями с которым хранитель ей позже неосознанно хвастался, уже заставил переосмыслить многие из их прошлых разговоров и взаимодействий. Это добавило так много деталей! Но хотя видеть ее прошлые истории в новом свете было увлекательно, это не было по-настоящему новой информацией, и это не изменило его чувств к богине. Рипер, с другой стороны, был полностью неизведанной территорией. Как еще один столп баланса, жнец всегда немного интриговал его, но не настолько, чтобы попытаться отловить его и навязать знакомство. По словам Тори, бог Смерти был слишком занят, и в Мультивселенной всегда были более яркие персонажи, так что художнику так и не выдалось шанса представиться, пока та случайная встреча не свела их. Но после нее, интерес к чужой сущности определенно подскочил, ибо теперь речь шла не просто о ком-то, но прошлом и (возможно) будущем партнере Эррора, и это точно заслуживало его внимания! Благо, когда первые шок и замешательство прошли, они поладили довольно легко. Было небольшое беспокойство, что Рипер не согласится с его предложением делить разрушителя, но оно утихло практически сразу. Жнец слишком отчаянно хотел хотя бы шанс вновь быть в жизни глюка, чтобы заботиться о том, в какой форме будет это присутствие, и даже больше, чем это, он хотел для Эррора счастья. Что только прибавляло богу Смерти привлекательности в книге Инка, ибо по его мнению, это были абсолютно правильно расставленные приоритеты, и они гарантировали, что между ними не возникнет как минимум одной несовместимой с отношениями проблемы. Хранитель пробовал ревность раньше, и ему не понравилось. Но с Рипером он не ощущал и намека на это уродливое чувство, и это делало общение таким простым. У него еще никогда не было кого-то, с кем он мог бы увлеченно обсуждать разрушителя и получать такие же сильные страсть и восторг в ответ. Обычно большинство реагировало негативно или в лучшем случае сдержанно, и даже те, кто не осуждали его, все еще не понимали его энтузиазма. Кроме Блу — но это был Блу, и даже он оказывал более общую поддержку. Со жнецом было иначе — он не просто понимал, но точно знал, о чем говорил художник, и ему не составляло труда подхватить и дополнить его мысли, часто озвучивая то, что Инк собирался сказать сам. После всех подозрений и недовольства его отношениями со стороны публики, бог Смерти был глотком свежего воздуха, и говоря с ним, хранитель наконец-то почувствовал себя нормально. Без необходимости как-то оправдывать свое влечение, ибо Рипер не собирался останавливать его влюбленную болтовню — он скорее начал бы вторить ему в унисон. К сожалению, как и сказала Жизнь, жнец был довольно загружен, но он с радостью согласился держать связь и находил время встретиться, ибо художник был интересен ему по той же причине, по которой Инк заинтересовался им. Не обязательно из-за любопытства друг к другу, но к тому, что они оба знали об их общей любви. И большинство их посиделок сводились именно к этому — бурному обсуждению Эррора. Реколлекция двух его жизней, чтобы сойтись где-то посередине. Хотя оба тщательно выбирали, что рассказать, на что намекнуть, а что умолчать, зная, что глюк был довольно приватным, и о некоторых вещах он должен был выбрать поделиться сам. Но это все еще было познавательно и просвещающе, и даже без такого сильного связывающего фактора, у них с богом обнаружилось много общего, что становилось очевидно, когда тема ускользала к чему-то еще. Несмотря на его работу, Рипер любил созидание, пусть и в несколько иной форме, чем Инк или Жизнь. Они были творцами, тогда как жнец мог лишь наблюдать и восхищаться издалека, но в каком-то смысле, позиция зрителя лишь придавала силы его словам. Бог Смерти знал, что не может сделать ничего подобного сам, а определенной части не может даже коснуться, но именно поэтому он понимал ценность таких вещей куда глубже, чем те, кто принимают их как данность. Он всегда подмечал самые мельчайшие из деталей и был готов расхваливать их часами, и хранитель соврал бы, если бы сказал, что это не вдохновляло его творить больше и лучше. При этом Рипер не ударялся в совсем уж лесть и не воздерживался от критики — на деле большую часть времени он был довольно честным в своих мнениях, лишь слегка преувеличивая для драматизма тут и там. Но даже худшие из замечаний с его стороны каким-то образом выходили обнадеживающими и не задевали, даже когда было видно, что жнец дразнит. О, а дразнить он любил. Кроме прочего, бог оказался весьма продвинутым пользователем Мультивселенской сети и считай круглосуточно был онлайн — и стоило им обменяться номерами, как Рипер тут же засорил весь их чат смайликами и мемами. Жизнь при этом лишь сочувственно улыбнулась и посоветовала смириться. Сам Инк был менее активным пользователем — в основном потому что половину времени не мог вспомнить даже не то, куда он положил мобильник, а что он вообще владеет таким замечательным чудом техники. Дриму и Эррору постоянно приходилось напоминать ему об этом, но ситуация не улучшалась, так что в итоге они оба просто находили его через вплетенную в мироздание связь. Но теперь у художника наконец-то появилась мотивация хранить телефон при себе, позволяя ему закидывать Рипера вопросами без необходимости ждать окна в чужом расписании, и это облегчило вещи как для него, так и для всех вокруг. В общем и целом, все шло хорошо. Лучше, чем хорошо! И все же, хранитель продолжал ловить себя на мысли, что он что-то упускает. Он сделал все, что было в его силах, чтобы жнец почувствовал себя желанным (включая расхваливание его перед разрушителем, чтобы тот знал, что у Инка не будет никаких претензий или возражений, если он и его бывший сойдутся), и они действительно ладили! Так почему ему казалось, что этого недостаточно?.. Художник попытался отбросить это чувство, но оно продолжало маячить на периферии, и он наконец-то понял, когда проводил глюка на свидание, и тот вернулся с согласием. Тогда хранителя осенило. Точно! Они должны были встречаться! Как он мог забыть об этом?! С тех пор, как они начали поддерживать связь пару месяцев назад, он по сути так и не узнал бога Смерти как личность. Помимо его роли в жизни их общих любовников, конечно. Об этом Инк выяснил и записал все. Но если он собирался влюбиться в него тоже, этого было мало. В их многочисленных разговорах и длинных чатах подобные детали были лишь редкими проблесками, и честно, большинство из них всплывали случайно, а не потому, что художник поинтересовался этим. Черт, он узнал о Рипере больше от Эррора, чем от самого жнеца, несмотря на то, что тот был у него на быстром наборе! И даже тогда, хранитель был уверен, что с его памятью и вниманием золотой рыбки, он наверняка забыл большую часть этого. Неудивительно, что он чувствовал себя так неправильно! Итак, Инк разработал план, как все исправить. Он заставит это работать! Он уже признался в любви Жизни и все прошло… Возможно, не так, как он задумывал, но она сказала да! И они даже поцеловались, несколько раз! Так насколько сложно должно быть сделать это еще раз?.. С этой мыслью художник бросился подготавливать срочное извинение-тире-свидание-тире-сюрприз, возможно слегка переборщив с некоторыми (читай: всеми) его элементами, но это было ради высшей цели. Они будут вместе, хочет он сам того или нет! И, чтобы убедиться, что все точно пройдет как задумано, хранитель решился на отчаянный шаг и перед выходом лизнул каплю розовой краски. Подождал с минуту, пока цвет впитается, но особых изменений в своем настроении не заметил. Странно. Розовый был крайне концентрированным и обычно действовал быстрее и куда более явно. Взял ли он недостаточную дозу? Для розового вообще существовала недостаточная доза?.. Он нахмурился и опасливо сделал полноценный глоток. Уж этого-то должно было хватить! Для проверки Инк вызвал в мыслях образ Эррора и мгновенно ощутил, как к щекам прилило яркое тепло, а все кости в теле загудели от возбужденной магии — цвет определенно работал. Но возможно, у него пока не было более видимой реакции, потому что сейчас он был один и лишь в предвкушении встречи, так что краска еще не поняла, на кого ей нужно быть направленной. Если так, то ему просто нужно увидеть Рипера лично! И тогда все заработает как надо! Заверив себя, что все идет по плану, художник расплылся в немного одержимой ухмылке, кое-как перехватил подготовленный им подарок и без дальнейших сомнений сиганул в чернильный портал. Обычно он просто написал бы жнецу, чтобы свериться с его графиком и запланировать встречу, но в этот раз он хотел не просто удивить, поразить его! Что значило отловить бога самому, что уже представляло определенный челлендж, ибо отыскать Рипера было сложнее, чем Жизнь, но очевидно, Инк не искал простых путей. Там, где богиня созидания могла быть лишь в одном из двух возможных мест — либо отсиживалась дома, либо посещала наброски — работа жнеца была куда более мобильной и в чем-то более требовательной. Рипер был обязан приходить ко всем почившим душам и провожать их в начало каждой новой реинкарнации, тогда как Жизнь создавала души лишь раз, во время сотворения мира, откуда они начинали круг перерождения, и на этом ее работа была закончена. Ей не нужно было встречать каждое новое рождение, ибо душа уже была там, и хотя она могла прийти и благословить такое мгновение, если хотела, для нее это был именно что выбор. Что сказать, привилегии верховной богини. Конечно, все еще бывали исключения — в частности, дети, рожденные между вселенными, или если какая-то АУ расширялась в популяции настолько, что изначально созданных душ начинало не хватать, но такое было редкостью. Жнец немного завидовал, но они едва ли могли с этим что-то сделать — таково было устройство их баланса. И он уж точно не ставил это Жизни в вину. Не она установила этот порядок. Но это привело к тому, что бог Смерти почти постоянно был на ходу, и причем пребывал при этом в ином плане реальности, не связанный с обычным пространством или временем. Это усложняло задачу, но к счастью, у Инка были свои трюки в рукаве. У него не было внутренней связки с Рипером, но зато была связка с Мультивселенной в целом. Его звание хранителя АУ не было просто красивым титулом, это была роль. И если он правильно сосредоточился, он мог узнать сюжет любой интересующей его вселенной. А зная это, отследить моменты смерти было довольно просто — особенно в цикличных АУ. Конечно, это было печально, но не он определял сюжеты альтернатив. Трагедии имели свою популярность у Создателей, и хотя кто-то мог поспорить, что это было нечестно с точки зрения персонажей, некоторые вещи было решать не Инку, и он это понимал. Впрочем, просто знать о предстоящей смерти и не вмешиваться это одно. Знать о ней и обернуть себе на пользу… Теперь это точно было сомнительно. Но вопреки распространенному мнению, у художника было чувство тона… Иногда. Ладно, изредка. В особо исключительных случаях! Так что для своей цели он выбрал более спокойную АУ с очень краткой закадровой сценой нужного ему характера и тихо сел в углу, не собираясь привлекать лишнего внимания. Он уже пользовался чужим уходом для личных целей — меньшее, что он мог сделать, это не портить их последние моменты. Хранитель взглянул на громоздкий букет, что притащил с собой, и который так и норовился выпасть из его рук из-за размера, немного подумал, а затем выудил несколько цветов и оставил их на прикроватной тумбочке. Смесь внутри него была слишком положительной для сочувствия или скорби, так что фраза вышла слишком бодрой, когда он тихо пробормотал «Прости, я жду кое-кого!», прежде чем вернуться к стене, но Инк надеялся, что это скромное подношение хоть немного искупало его вторжение. От ожидания и затаенного предвкушения у художника зудели кости, но отношения с Эррором значительно усилили его способность к усидчивости, так что он просто вытащил блокнот и начал скетчить, чтобы занять себя, пока не почувствовал едва заметный потусторонний холодок, тут же резко вскочив на ноги. Наконец-то! Ему стоило всех сил не воскликнуть, но хотя он смог приглушить громкость, он не сделал ничего, чтобы скрыть свое возбуждение, когда он нетерпеливо прошептал в тишину комнаты: — Рипер, ты тут? Был момент раздумья — как будто само пространство замерло — а затем слои реальности сместились, когда жнец перешел на его план существования, явив перед хранителем уже знакомый черный балахон, начищенную до блеска косу и сложенные за спиной крылья. Но вот фигура была гораздо выше ожидаемого, и Инк смущенно моргнул, отступив на шаг и задрав голову почти до упора, только так сумев уловить чужое лицо. — Ты не Рипер. Подожди, я думаю я записал…! — Художник спешно схватился за шарф и промотал его, пока наконец не нашел нужную ему заметку и вновь вскинул взгляд, на этот раз в узнавании. — Гримм! — все еще полушепотом выкрикнул он, прежде чем нахмуриться и глотнуть зеленого, склонив голову в растерянности. — Гримм?.. Почему здесь ты? — Ты ожидал моего брата? Тогда ты выбрал не ту душу, страж, — с оттенком такого же удивления ответил младший — хотя по росту этого и не скажешь — бог. Ему было любопытно, зачем хранителю Мультивселенной поджидать его, но теперь было ясно, что произошла некоторая путаница. — С ней что-то не так? — еще сильнее смутился Инк, мельком взглянув на лежащего в постели монстра. Их сущность уже покинула тело и зависла в ожидании неизбежного, но так как Гримм был отвлечен и медлил со своей обязанностью, момент затягивался. — Абсолютно ничего! — тут же заверил младший жнец, сверкнув ослепительной улыбкой и совершенно не создавая впечатления, что он хоть как-то связан со своим божественным доменом. — Это естественная смерть. И именно поэтому она в моем списке, а не Санса, — пожал плечами он, но, уловив растущее замешательство на чужом лице, вздохнул и объяснил дальше: — Я бог милостивой Смерти. Он бог насильственной. Я провожаю тех, кто готов уйти без сожалений, тогда как мой брат уводит буйные души, что отягощены болью или грехом, и которых нужно… убедить. — Ох. Я не знал, что есть разница! — пораженно отозвался художник, наконец-то хоть что-то понимая и сразу бросившись фиксировать услышанное на ткани. Это казалось важной деталью. При этом бурлящий в нем зеленый сменил оттенок, и он по привычке начал забрасывать собеседника потоком случайных мыслей: — Но это кое-что объясняет. Например, почему за Эррором пришел он, а не ты. И почему в те несколько раз, когда он рассказывал о работе, это было в основном о духах, что пытались сопротивляться или сбежать от него. Я думал, он выбирал самые интересные случаи, но ты говоришь, у него они все такие? Или даже тот факт, что вас двое! Конечно, так как Рипертейл тоже АУ, некоторые условности ожидаемы, но иметь двух богов Смерти всегда казалось мне странным. Не в плохом смысле, конечно, на самом деле это довольно любопытно, и я имею в виду, богинь сплетен тоже две, но они богини сплетен. Для них это имеет куда больше смысла, чем для… — Хранитель моргнул и понял, что снова заболтался. И он не хотел забывать цель своей миссии, только не сейчас! Он тряхнул головой, выбрасывая лишние мысли, и вернулся к букету, что оставил у стены, с трудом попытавшись поднять его, параллельно бормоча себе под нос: — Лаааадно, это все немного усложняет. Мне придется… Нет, подожди, а ты не знаешь, где Рипер? Я мог бы вернуться в Дудл Сферу и попытать шансы снова с другой душой, но ты уже здесь, и ты тоже Смерть. Не верю, что у вас нет связи! Разве ты не можешь сказать, где он, типа, прямо сейчас? — Везде. Время плохой ориентир, если пытаешься отследить бога, — странно ровным тоном ответил Гримм, как будто сам вопрос не имел смысла, прежде чем окинуть своего собеседника оценивающим взглядом и уточнить: — Ты хочешь отвлечь его от работы? — Эм… Совсем немного?.. — абсолютно неубедительно отозвался Инк, глупо улыбнувшись и попытавшись спрятать букет за спину, но тот был таким большим, что выглядывал по бокам и вновь пытался выпасть — часть цветов уже усыпала участок пола под ним. На несколько секунд повисла неловкая тишина, но затем чужое бледное лицо просияло, как будто младший бог Смерти купился, а сам он шагнул вперед. — Хорошо! — удовлетворительно кивнул Гримм, наклонившись и на мгновение заколебавшись, но затем он пригляделся и уже спокойно поднял оставшиеся цветы, протянув их художнику и оказав помощь с хваткой на необъятном букете. — Ему не повредит сделать перерыв. Заодно возьми ему кофе. Санс любит кофе. — Младший жнец задумался еще немного, будто что-то вспоминая, и с тем же энтузиазмом добавил: — Пару душ назад мне совпало оказаться в коммерческом районе, и хотя я уверяю, что Великолепный Папирус никогда не отвлекается на разглядывание пейзажей во время такой важной работы, мне все же довелось — совершенно не специально — заметить в меню одного из заведений кофе с кокосовыми сливками. Не уверен, каково это на вкус, но я не помню, чтобы брат упоминал кокос раньше, так что как минимум он должен оценить новизну. — О. Спасибо? — все еще во власти удивления поблагодарил хранитель, не ожидая такого… могло ли это считаться советом? Он воспользовался чужой помощью, чтобы дотянуться до маленькой кисточки и нарисовать дополнительную поддерживающую ленту для букета, что облегчило его удержание, но не объяснило чужую отзывчивость. — И подожди, так просто? Я думал, обычно Папирусы не особо поощряют отлынивание. — Как тот, кто делит с ним роль, я лучше всех знаю, сколько именно работы делает мой брат, — фыркнул младший бог, не обидевшись на бестактное замечание, и наоборот, в его тоне звучала неприкрытая гордость вперемешку с лишь легчайшей тенью раздражения. И даже оно было не по тому поводу, по которому можно было подумать. — Он не лентяй, как бы сильно он ни пытался притворяться таковым. На самом деле, иногда он даже пытается забрать часть моей работы, лишь бы облегчить мое бремя. И совершенно не заботится о себе! Особенно после… — Гримм запнулся, вновь оглядев защитника с ног до головы, что было не сложно, но все же сказал, подавлено и несколько мрачно: — Полагаю, ты знаешь. — Ты про исчезновение Эррора? То есть, Гено? У него теперь новое имя, и он предпочитает, чтобы его называли Эррором. Извини, это все немного запутанно. Но да, мне рассказали, — несколько сбивчиво подтвердил Инк, тоже поникнув и отведя взгляд. Для него этот период не был таким негативным, скорее наоборот — ведь это было время, когда он впервые встретил глюка и начал к нему тянуться, но он также разделил с Жизнью ее скорбь, и это не было красиво. Он никогда не сможет сказать, что знает, что они пережили, но… он мог представить. Со всеми разговорами Эррора о желании смерти, иногда перспектива казалась слишком реальной. И художнику было тошно от одной лишь мысли. Если бы он потерял разрушителя после всего, что у них было, он тоже сломался бы — это даже не обсуждалось. Может, перестал бы пить краски, может… Без глюка это все просто не имело смысла. Так что когда на днях Эррор объяснил, что на самом деле не желал самоубийства, и это было просто тупое недопонимание, у хранителя вселенная с плеч свалилась. Он даже не осознавал, что облегчение такой силы возможно. — Это было… тяжело, — неохотно признал младший жнец, весь осунувшись и крепче перехватив косу, перенеся свой вес на инструмент. Его крылья печально опустились за спиной, и хотя Гримм все еще возвышался над собеседником, простая смена позы отняла как минимум четверть его внушающего роста. — Санс был сам не свой. Перессорился с пантеоном и сперва чуть не бросил свой долг полностью, а затем наоборот ударился в работу как одержимый, лишь бы отвлечься от собственных чувств. Постепенно стало лучше, но… это все еще была лишь тень его прежнего себя. И я хотел верить, но… — Он понизил тон и наклонился еще больше, прошептав, будто раскрывал секрет: — Даже я начал сомневаться, что он когда-либо действительно оправится. — Младший бог позволил этому признанию задержаться на мгновение, а затем вдруг резко расправил плечи и выпрямился, широко улыбнувшись, как будто этого момента слабости никогда не случалось. — Но похоже, чудеса все же случаются! В последнее время он прямо сияет! И это ведь твоя заслуга. У меня не было шанса выразить благодарность, страж, но раз уж мы пересеклись, я не могу не воспользоваться возможностью и сказать это. Спасибо. Ты вернул его. И позволил им снова быть вместе. Я не видел Санса таким счастливым годами! — Ох, это… Если честно, я не думал, что сделал что-то особенное, — смущенно пробормотал Инк, почему-то не готовый ко всем этим похвалам. — Это вроде как вышло случайно. А потом я просто выбрал то, что касалось самым простым вариантом, чтобы мы не перессорились. Я могу не разбираться в романтике, но даже я знаю, что разбитые сердца это не весело. Хотя это все равно был бы выбор Эррора, встречаться с ним снова или нет. — Тем не менее, я все еще благодарен. Они узнали, что их возлюбленный жив, и это потому что ты привел его к ним, — с искренней теплотой, и в то же время твердостью повторил Гримм, и было видно, что возражений по этому пункту он не принимает. — И я думаю, брату было бы достаточно этого даже без части с отношениями. Но если ты собираешься сделать Санса еще счастливее, то можешь не волноваться! — Младший жнец вдруг важно выпятил грудь, указав пальцем вверх, и несколько претенциозно провозгласил: — Я даю тебе официальное братское разрешение отвлечь его от работы! Прошу, позаботься о нем! — С этими словами он протянул свободную руку, и на кончике того же пальца сформировалась кроха черного тумана. — Ты сможешь найти его, если нырнешь в это мгновение. Не забудь кофе! — Воу, это «ключ»? — полюбопытствовал художник, осторожно приняв клочок холодной смертельной магии. — Ощущается странно! — Это лучше, чем «ключ»! Это структурная проекция «ключа»! — гордо заявил Гримм. — Никакой привязки к смертному времени, так что ты физически не сможешь опоздать. Вот как Великолепный Папирус может всегда являться к ожидающим душам ровно вовремя, независимо от отвлекающих факторов или неожиданных вмешательств! — Звучит потрясающе удобно! И Рипер тоже так может? Черт, я завидую! — искренне восхитился Инк, его зрачки загорелись звездами, когда он вновь начал тараторить: — Как хранитель, я существую вне времени альтернатив, но даже так, я не могу просто «заморозить» какое-то событие, пока оно меня не дождется. Мне бы пришлось тормошить Тайм Кида для подобного, но его работа это как раз предотвращение неестественных манипуляций со временем. А вы можете делать это когда угодно и без последствий?! Такая сила спасла бы меня от стольких необходимостей извиняться! — Как бог материи, боюсь, ты работаешь на ином плане реальности, страж, — задумчиво согласился младший жнец, и художник с удивлением отметил, что Гримм действительно слушал его случайную болтовню. Сколько бы раз это ни происходило, он до сих пор не мог к этому привыкнуть, но его собеседник, казалось, не заметил его странного взгляда, как ни в чем ни бывало продолжив: — Так что сомневаюсь, что смогу одолжить свои способности больше пары небольших одолжений. А теперь, прошу извинить, но у меня есть долг, и я уже достаточно отсрочил его выполнение. — Младший бог вскинул косу и отступил к кровати, протянув руку к тусклому, но мирному сгустку магии в приглашающем жесте. — Этой душе пора на ту сторону. — Ох, конечно! Спасибо! Мы должны будем еще позависать позже! Прости, что отвлек тебя! — запоздало спохватился Инк, быстро попрощавшись перед тем, как реальность вновь сдвинулась вокруг него. Мгновение, и он стоял один — ни жнеца, ни света смертной сущности, лишь пустая комната, которую хранитель спешно покинул. Он достаточно вмешался в этот сюжетный момент. Вместо этого он выскочил в укромном уголке случайной вселенной, просто чтобы обработать произошедшее, привести мысли в порядок и определить свой следующий шаг. Он сосредоточенно прокрутил уже начинающий стираться диалог в голове и громко щелкнул пальцами, когда зацепился за одно из предложений. Верно! Кофе! Кокосовое! И затем он воспользуется странным не-ключом, и у них будет лучшее свидание в мире! Даже если он все еще не чувствовал, что в нем был хоть намек на розовый, как только он встретит Рипера, все наконец-то будет идеально! С этой мантрой, художник прочесал несколько АУ, пока не нашел упомянутый Гриммом напиток, и теперь, с обеими занятыми руками и пакетом, зажатым в зубах, обратился к странному клочку тумана. Инк не был точно уверен, что ему с ним делать, но магия, казалось, почувствовала его желание сама, внезапно развернувшись в темную пучину портала. Хранитель отскочил от неожиданности, едва не расплескав горячий кофе, но благо, стаканчик был с закрытой крышкой, так что он просто восстановил баланс и осторожно шагнул внутрь, при этом ощутив уже знакомый сдвиг. Он моргнул, осматриваясь, где он оказался, и, учитывая слова младшего бога, наполовину опасаясь какой-нибудь жестокой резни, но вместо этого застал более знакомого ему жнеца за жарким спором. Душа перед ним не пыталась сбежать, но вместо этого вжалась в свою прежнюю оболочку, и хотя художник слышал лишь слова Рипера, магический сгусток то и дело яростно мерцал, как будто крича на своего проводника. Рядом с почившим человеком кто-то склонился, плача и умоляя не сдаваться, или по крайней мере, Инку так показалось из прочего контекста. Ни для кого, кроме них время на самом деле не шло, но к сожалению для участников сцены, раз бог уже был здесь, значит, было уже поздно. — Ах, Рипер? — неуверенно выдавил художник сквозь зажатые в зубах ручки пакета, заставив того вздрогнуть и на миг потерять инициативу в диалоге. — Инк? Как ты… Нет, неважно. Я буду рад поболтать через секунду, но мне нужно закончить тут, — не то что бы холодно, но очень четко и сосредоточенно отрезал жнец, нахмурившись и крепче перехватив косу. — Душам в моем списке нельзя давать ни мгновения больше отведенного, и с ними уж точно не стоит терять бдительность, пока они не на той стороне. Я слишком хорошо выучил этот урок. — Ох, без проблем! Прости! — чуть тише отозвался хранитель, попятившись и наблюдая, как Рипер продолжил спор с того места, на котором он остановился, и с каждым его словом дух вспыхивал все менее ярко и агрессивно, пока, казалось, не сдался. Бог Смерти улыбнулся и протянул руку, и душа смиренно скользнула к нему. Один взмах косы, и все было кончено. Только после этого жнец вздохнул и обернулся на своего неожиданного гостя, наконец обратив на него внимание по-настоящему. — Окей, теперь ты. Как ты сюда попал и что ты тут делаешь? — чуть приветливей, но все еще довольно серьезно и обеспокоенно спросил Рипер, все еще в своем «рабочем» настроении. Его поза была жесткой от напряжения, и казалось, он сам понял это, силой заставив себя расслабиться, но все еще искренне растерянный тем фактом, что его прервали. Когда боги выполняли свои обязанности, они были недостижимы, по крайней мере обычно, так что сказать, что он был удивлен чужим присутствием на этом слое реальности, было преуменьшением. — Гримм. Долгая история, — хмыкнул Инк­­­, извернувшись и с трудом сместив громадный букет в одну руку, второй взяв свой заказ из кофейни и быстро протянув его жнецу. — Кофе? Заметив, как ему неудобно, тот поспешил забрать пакет, немного скептично заглянув внутрь и с удивлением обнаружив там большой стакан сладкого бодрящего напитка, что тут же заставило бога зардеться и смягчиться. — Это мне? — Ага! — с широкой улыбкой подтвердил художник, довольный, что рекомендация младшего жнеца сработала, и меж тем втайне ожидая изменения в своих эмоциях. Но они никак не происходили, и это начинало действительно беспокоить его. У его красок еще никогда не было такого задержанного эффекта. Но хранитель не подал виду и продолжил разговор как обычно, с любопытством скосив взгляд туда, где недавно была душа. — Кстати, это было круто! Я почему-то думал, что ты будешь, знаешь… сражаться? — С некоторыми приходится, — отстраненно пожал плечами Рипер, развеяв свою косу и приблизив бумажный стаканчик к лицу, но пока не приложившись к нему, пытаясь угадать тип кофе и добавку по аромату. — Эта упрямилась, потому что не хотела покидать своих близких. Жертва несчастного случая, немного травмирована, но не грешник. С такими всегда проще и почти всегда можно уговорить без применения силы. Бой это вроде как крайняя мера, и обычную душу это только напугает, заставив вцепиться в жизнь сильнее. — Правда? Я узнаю много нового о богах Смерти сегодня! — рассмеялся Инк, опустив взгляд и наконец вспомнив про цветы. — Точно, это тоже тебе! — Он протянул комичных размеров букет, и чужие глазницы расширились, а сам жнец чуть не подавился, а ведь он даже не успел глотнуть жидкости. Рипер любил цветы, но мог наблюдать за ними только с расстояния, и потому предложение художника лишь выдавило из него неловкую и грустную улыбку. — Я польщен, но ты же знаешь, я не могу… — Не волнуйся! Это не настоящие растения, они не увянут! — заверил его хранитель, предвидя эту проблему, чем вновь застал бога врасплох. Цветы определенно не выглядели искусственными, но после краткой войны с самим собой жнец решил, что Инку незачем врать ему об этом, и осторожно приблизился, стараясь скрыть свое любопытство, но у него не особо получалось. Он присмотрелся внимательнее и наконец заметил тонкие намеки на рукотворность, но в остальном цветы были почти пугающе убедительными. Даже запах казался настоящим. Он опасливо протянул руку и коснулся одного лепестка, и хотя он не был уверен, как ощущаются живые растения, это точно не было похоже на ткань или пластик, обычно использующиеся для такого. И возможно, это было грубо, но Рипер просто не мог не спросить: — Ты… создал их, или?.. К счастью, художник не обиделся, вместо этого возбужденно залепетав: — О, я мог бы! Но нет, я сделал их сам. В смысле, я нарисовал материалы, но… ты понимаешь. Конечно, привлечь Бруми и просто свернуть материю как надо было бы проще и быстрее, но это далеко не так увлекательно. Это все еще было бы моим творением, но… Если я сразу получаю готовый результат, это другое, знаешь? Это пропускает самую интересную часть! И к тому же, это подарок! Я не делаю подарки магией, — со смехом объяснил он, как будто это было что-то очевидное. Он тоже коснулся одного из цветов, и, будто вспомнив что-то, щелкнул пальцами и добавил: — Хотя я пропитал их магией позже. Жизнь сказала, что иногда твои силы могут разлагать и неживые вещи тоже, так что я перестраховался. Если бог Смерти не был впечатлен до этого, то он точно был теперь. Ему в целом не часто дарили подарки, но что-то настолько продуманное? Он дрожащими руками принял букет, и хотя в его хватке он не казался настолько огромным, размер все еще поражал. Он прикинул количество цветов и попытался быстро посчитать, но сбился на четвертом десятке. — Это… очень щедро с твоей стороны, — нежно улыбнулся Рипер, искренне польщенный и почти потерянный для слов — что случалось с ним крайне редко. Обычно жнецу всегда было, что сказать, причем в самой самодовольной манере из возможных. Но это были цветы, которые он мог трогать. Уж извините, что его мыслительные процессы тормозили. Он вновь окинул столь невероятный подарок и сам не заметил, как пробормотал: — Это должно быть занять много времени. Тебе не нужно было… — Ой, пустяки! — отмахнулся Инк, подкрепляя свои слова активной жестикуляцией, теперь, когда его руки наконец-то были освобождены. — Я сам не знаю, сколько на это ушло, я не слежу, когда увлекаюсь чем-то. Я остановился, когда букет перестал помещаться в руках… И даже так у меня остались несколько лишних, так что я сделал из них венок и положил на голову Эррору, пока он спал. Если ему понравится, он его не уничтожит. А если нет, то не страшно. Я всегда могу сделать еще! Это мелочь, правда. Было видно, что бога Смерти это не убедило, но он ничего не сказал, в основном потому, что его полностью отвлекла мысленная картина разрушителя в цветах. Хранителю лучше иметь с собой фотографии, потому что такой милый образ не имел права остаться незапечатленным. К счастью для них обоих, глюк не был против съемки или рисования собственной персоны, пока это не было в совсем уж компрометирующих позициях, и пока ему показывали получившиеся картинки позже. Ему это безумно льстило — одно из более явных отличий от реакций его прошлого «я», но Рипер не жаловался. Наоборот, он не мог быть довольнее. — Спасибо. И за кофе тоже, — наконец принял чужую доброту жнец, но его все еще мучил вопрос: — Но какой повод? — О, я просто хотел увидеть тебя! — отозвался художник, на самом деле благодарный, что бог ему напомнил. Поразительно, как легко от него ускользали вещи. Он заглянул в записи, чтобы убедиться, что больше ничего не забыл, и довольно кивнул. — Да, вот оно! Мы пытались узнать друг друга, конечно, но мне кажется, мы редко говорили о нас? К тому же, из-за наших работ мы оба постоянно заняты, так что это было… Не так много? Но теперь мы встречаемся! Официально! Так что я подумал, что могу прийти и поговорить об этом. Я уже уладил все с Жизнью, так что остался только ты. Это так волнующе! — Его зрачки засияли, и он радостно хлопнул в ладоши, но хотя он не врал в этом последнем предложении, к его досаде, это все еще ощущалось как желтый, оранжевый и немного зеленый. Честно, на этом этапе хранителю начинало казаться, что его самая мощная краска каким-то образом сломалась. Но может, когда они наконец прибудут на место… — Что ж, я не ожидал, что ты вырвешь меня в середине работы, но я никогда не говорил «нет» перерыву, — игриво подмигнул Рипер, казалось, наконец переключившись на свой более привычный расслабленный настрой, извернувшись в воздухе и бесстыдно зарывшись лицом в рукотворные цветы. — А уж когда к тебе приходят с такими подарками, как я могу отказать? — Отлично! Тогда идем! — нетерпеливо воскликнул Инк, расплывшись в улыбке — слишком широкой и лишь самую малость натянутой, но он надеялся, что его собеседник не заметит. Только Эррор и Дрим знали его достаточно хорошо, чтобы понимать, когда он притворяется. Художник без раздумий потянулся, схватив жнеца за руку, и тот вздрогнул от легкости, с которой хранитель это сделал, но сам Инк интерпретировал эту мимолетную реакцию неправильно, так же резко отпустив и отскочив назад. В его выражении не было вины — в основном из-за недостатка малинового в системе, но он все равно выглядел сожалеющим о поступке, быстро начав извиняться: — Ой! Прости, я не подумал! Это уже второй раз, когда я лезу к тебе без предупреждения. Ну, в первый раз это был поцелуй, но… Честно, хотя бы в этом я должен знать лучше! Я должен был спросить… — Нет, все в порядке! — перебил его бог, если честно, даже не подумав о таком. — Я не против, клянусь. Это просто было немного внезапно, вот и все. Художник выглядел немного сомневающимся, но кивнул. Его зрачки внимательно скользнули по чужой форме, как будто выискивая дискомфорт, хотя сам Рипер даже не понял, почему он так сильно разволновался, пока не вспомнил о знакомом им обоим глюке. Верно. Для хранителя было разумно предположить, что у них могут быть похожие сложности с прикосновениями. И самое дурацкое, что в чем-то он был прав. Жнец печально вздохнул и объяснил: — Все в порядке, правда. Просто обычно это я навязываюсь другим — и только тем, кому я знаю, что могу навязаться. Когда другие лезут ко мне первыми, это редко заканчивается чем-то хорошим. Как ты понимаешь, тех, кто способен выдержать мое прикосновение, довольно мало. — Он кисло поморщился и стряхнул дрожь, предпочитая не вспоминать об этих случаях. Это была такая головная боль. А уж бумажной волокиты сколько… И боги, Асгор был так зол, и каждый раз кричал на него, даже когда это было случайностью, и после того, как он все исправил… Инк, кажется, понял, о чем он, и тоже скривился. Звучало отстойно. В отличие от Эррора, бог Смерти искренне жаждал прикосновений, но большую часть времени ему приходилось их избегать — не потому, что он хотел, но потому, что был вынужден. Каким-то образом это казалось даже хуже гаптофобии. Но по крайней мере, без психологических заморочек решение проблемы представлялось куда более простым. — Ну, насколько мы знаем, мне твоя сила ничего не сделает. Мы это вроде как уже проверили, — неловко усмехнулся художник, его цветные веснушки чуть загорелись от непристойного воспоминания. — Прости, если я разволновался на пустом месте, но… Скажи, если тебя все же беспокоят внезапные хватания, ладно? Я могу учесть это. Прямо сейчас я забылся, но вообще, мне не привыкать, — на удивление серьезно пообещал он, и жнец обнаружил, что тронут. Его впервые спрашивали о подобном — потому что, как он с шоком осознал, впервые кто-то инициировал с ним контакт первым. Даже с Жизнью и Гено, он был тем, кто все начинал, тогда как с братом они понимали такие вещи без слов, и потому пропустили этап такого разговора. Это было… неожиданно приятно. Сам же хранитель задумчиво продолжил: — Мы уже проходили это с Эррором. Ему гораздо проще, когда он касается других на своих условиях, а не другие его. Есть ли шанс, что с тобой что-то похожее? — Может быть… самую малость? — больше спросил, чем ответил Рипер. — Если честно, я не думал об этом так, — признался он, слегка покачав головой. — Но спасибо за заботу. Я скажу, если что-то изменится. Инк удовлетворенно кивнул и вновь предложил ему руку, на этот раз дав богу Смерти самому принять ее, что тот с удовольствием сделал. Хотя обе его руки были заняты, одна цветами, а другая кофе, так что он просто подтолкнул себя в воздухе, пока ладонь художника не оказалась рядом с его запястьем, но тот понял намек. На этот раз хватка была куда менее резкой, но все еще уверенной и твердой, с ощущением скрытой силы за тонкими пальцами, и жнец невольно принялся анализировать ощущения. Касаться хранителя было странно. Даже страннее, чем других богов или не подверженных его силе ауткодов, ибо с ними, он все еще чувствовал их души. Или, в случае богов — сущности. Они не взывали к нему, как обычно, но он все равно знал, что касается чего-то живого, и это чувство приводило его в экстаз. С Инком такого не было. Не совсем. Это было не то же самое, что касаться статуй или других предметов — хранитель был настоящим на каком-то непостижимом ему уровне, но в то же время его бездушность была неопровержима. И Рипер не был уверен, что именно он думает по этому поводу, но в каком-то смысле это успокоило его. Когда он чувствовал присутствие чужой сущности, с этим неизбежно приходило опасение, что он может эту сущность загасить. И даже когда бог знал, что это безопасно, ему приходилось напоминать себе, что это так. Конечно, по его наглому и навязчивому поведению вряд ли кто-то догадывался, что у Смерти могли быть подобные мысли. И эта часть действительно была крохотной в сравнении в обуревающей его жаждой близости. Но она все еще была там, и в тот момент жнец осознал это как никогда четко, ибо ничего из этого не появилось. Касания Инка ощущались реальными во всех смыслах, в которых это имело значение, но в нем самом не было ни крохи жизни, что он мог уловить. И хотя кто-то другой на его месте пришел бы в ужас от столь четкого осознания подобного факта, для Рипера это значило, что ему действительно нечего бояться. В художнике не было ничего, что он мог бы случайно забрать, и что-то подсказывало, что даже если он высвободит хоть всю свою силу, не сдерживаясь, до абсолютного предела, стражу это ничего не сделает. Не то что бы он собирался это проверять, но мысль обнадеживала, внушая совершенно новый уровень комфорта, на которой бог и не знал, что был способен. Он практически обмяк в воздухе, сохраняя хоть какую-то силу в руках только для того, чтобы не уронить свои подарки, тогда как хранитель достал Бруми и махнул по замороженному пространству, вызывая яркий красочный портал. Инк обернулся на него и осторожно потянул за собой, но затем уже во второй раз запнулся, пройдясь по своему парящему спутнику еще одним оценивающим взглядом. — Эм, я слышал, что мои порталы не очень приятные, так что вопрос, как ты относишься к временному разжижению? Это займет всего пару секунд! Жнец вскинул бровь, но пожал плечами. Это не самый странный способ перемещения, о котором он слышал. Впрочем, предупреждение приветствовалось, позволив ему внутренне подготовиться к предстоящему. — Пока мой кофе останется в порядке, я переживу, — улыбнулся он, для убедительности взболтнув стаканчиком, но следя, чтобы ничего не пролилось. — Отлично! — просиял художник, коснувшись цветной лужи, и с шумным всплеском, они оба унеслись прочь. Окунаться в чернильный омут чужой магии и правда было… специфическим опытом. Но Рипер довольно быстро оправился от ощущений, особенно когда увидел, где они оказались. Хранитель вытянул его на каменный утес, у подножия которого простиралось огромное цветочное поле, уходящее до самого горизонта и дальше. Сам выступ был скалистым и почти без растительности, не считая клочков мха тут и там, так что от появления бога Смерти ничего не увяло, но они все еще имели идеальный обзор на богатый растительный луг внизу. В воздухе стоял сладкий аромат, солнце согревало, но не палило, и все это было таким… идеальным. У жнеца откровенно захватило дух, и он даже не заметил, как в его левой глазнице замерцало голубое кольцо магии, восхищенно впитывая картину перед ним. Ему потребовалась лишняя минута, чтобы понять, что Инк отпустил его, вновь достав кисть и теперь вырисовывая прямо на земле толстое покрывало для пикника. Рипер думал вновь поблагодарить его за все приятные сюрпризы сегодня, когда что-то в чужих движениях привлекло его внимание, и не в хорошем смысле. Всего на секунду, очень смутно, но ему показалось, что с художником что-то не так. Он не мог объяснить, откуда взялась эта тревога, и он не успел это толком обдумать, когда хранитель обернулся на него и возбужденно выпалил: — Тебе нравится? — Словами не передать, как. А я хорош с ними. Ты нашел прекрасное место, Инк, — похвалил бог, решив, что он перетрудился на работе, и у него, должно быть, разыгралось воображение. Учитывая, что они были знакомы относительно недавно, он еще не научился читать художника и его настроения — не говоря уже о том, что его эмоции изначально работали необычно. Так что жнецу действительно стоило воздержаться от глупых предположений. — Ну, нашел не совсем правильное слово, но рад слышать, что я угадал! Я не был уверен, что именно ты любишь, так что я спросил совета у Жизни. Она сказала, что ты обожаешь цветы, но не можешь держать их, так что мне пришлось проявить немного креативности. Как с букетом, так и с этим уступом. — С этим… — Рипер нахмурился, пытаясь понять, что хранитель пытался ему сказать. — Ты… Создал целую АУ только для этой встречи? Со мной? — Нет, что за глупости! — рассмеялся Инк, упав на край покрывала и бережно устроив Бруми рядом. — Я не создаю АУ сам! Но я могу подкидывать Создателям идеи иногда, особенно для локаций и пейзажей, и в этот раз они прислушались. Это они сотворили это место для нашей встречи! — гордо изъяснил он, выглядя невероятно самодовольным для того, кто пытался приписать заслугу кому-то другому. И даже так, бог Смерти не понимал, как это должно отличаться. Он прищурился и пристально всмотрелся в своего спутника, только чтобы заметить это снова. Это странное тревожное чувство. Он все еще не был уверен, что это было, но хранитель выглядел… нервным. Его улыбка была слишком широкой, кисти и стопы слегка подрагивали, а сам художник беспокойно покачивался на месте. Но опять же, Инк был известен тем, что был очень легко возбудимым и редко мог усидеть на месте. Так почему жнец был убежден, что в этот раз в этом было что-то еще? Что ж, может он просто видит проблему там, где ее нет, но спросить не повредит. — Ты в порядке? Хранитель растерянно моргнул, и его глаза быстро перескочили через целый ряд значений. Возможно, если бы Рипер лучше понимал их смысл, было бы легче. Но они еще не были достаточно близки для такого, так что ему оставаться полагаться лишь на чужие слова. Которые, конечно, ничего не прояснили. — Да! Конечно! Почему ты спрашиваешь? — слишком быстро отозвался художник, преувеличенно возбужденно похлопав по ткани рядом, приглашая бога присоединиться к нему на покрывале. — Нет, ничего. Просто показалось, — не стал давить Рипер, позволив гравитации возыметь власть над ним, и тоже расположился на утесе, а не в паре метров над ним. Он отложил громадный букет искусственных цветов рядом и, все еще поглядывая на своего собеседника, сделал первый глоток кофе, наконец-то вспомнив о нем. — О! Кокос? — загорелся бог Смерти, тут же отпив еще. Он знал, что аромат показался ему знакомым, но вкус превзошел его ожидания, невероятно богатый, насыщенный и сладкий. — Кокосовые сливки! — подтвердил Инк, и зрачки мелькнули салатово-зеленым. — Я не разбираюсь в таком, обычно мой выбор напитка это краски. Это вкусно? — Ха, это преуменьшение! Оно великолепно! Ты должен показать мне, где ты это достал, — на полном серьезе заявил жнец, разрываясь между желанием выпить все залпом или растянуть удовольствие подольше, в итоге склонившись ко второму варианту. — Надо спросить Чино, если он сможет добавить такое в свое меню. Уверен, у него выйдет даже лучше. Конечно, только на этом Рипер не остановился, продолжив восхвалять оды самому существованию такого божественного напитка как кофе, тогда как хранитель едва заметно стиснул зубы и побарабанил пальцами по бедру, все еще в ожидании. Взгляд пару раз ускользнул к органайзеру. Должен ли он?.. Нет, это было бы безумием! Он еще не настолько отчаялся. И он не был разочарован, ни в коей мере! Ему было весело! И бог был доволен, так что предположительно все шло хорошо?.. Но почему тогда он сам ничего не…? Художник резко оборвал эту мысль. Нет. Он не будет думать в этом направлении. Никогда больше. Вместо этого Инк вновь солнечно улыбнулся и позволил зеленому и желтому взять верх, когда он поинтересовался, попытавшись сделать это ненавязчивым, но вопрос был слишком непривычным, чтобы выйти естественным: — Что ж… Обычно это момент, когда мы начинаем говорить об Эрроре, но я хотел попробовать кое-что другое сегодня. Как насчет ты расскажешь немного о себе? Я уже знаю, что ты любишь кофе и цветы, но это довольно поверхностно, не так ли? — Пожалуй, — не стал спорить жнец, не позволив печали омрачить свой тон, но пропустив усмешку с щепоткой ностальгии. — Хотя моим существованием редко кто интересуется. Последним таким был… Ну, думаю, ты можешь догадаться. Ладно, хорошо, с чего бы начать… — риторически спросил он в пространство, со вздохом всмотревшись в цветочную даль. Рипер предпочел бы что-то позитивное для начала, оставив изливание травм до лучшего дня, когда они будут лучше знать друг друга. В задумчивости, он отпил еще этого потрясающего кофе, и у него появилась идея. — О, я знаю! Я могу рассказать, как мы с Чино стали друзьями! Это забавная история, правда, значит, все началось с этой кошки — я думаю, Эррор назвал ее Ошибкой во время нашего последнего визита? — так вот, я должен был прийти за ней, и обычно я не прихожу за животными, но она на самом деле монстр, и не боись, это была только ее первая жизнь, и тогда… История быстро обросла подробностями, и стоило признать, что бог Смерти был хорошим рассказчиком — уверенным, харизматичным, и в отличие от самого Инка, действительно умел связывать предложения вместе, плавно и размеренно перетекая от одного к другому, а не просто вываливая случайные мысли одним большим комом. Хранитель обнаружил, что действительно пытается следовать за повествованием, и ему потребовались рекордные полчаса, чтобы его внимание наконец ускользнуло. Он никогда не был хорошим слушателем. Но на этот раз он отвлекся не на что-то постороннее и даже не думал игнорировать своего собеседника. Взгляд разномастных зрачков все еще был прикован к жнецу — просто художник начал замечать вещи помимо его слов. Например, у Рипера был действительно приятный голос. У Инка едва ли были предпочтения в этом плане — черт, он считал глючащую речь Эррора каким-то образом приятной уху — но речь бога была действительно гладкой, почти певчей, а когда его захватывали эмоции, звук превращался в настоящую птичью трель. Это завлекало и успокаивало, погружая в подобие транса, и хранитель то и дело ловил на своих костях россыпь мурашек, особенно когда жнец понижал тон и переходил на полушепот. Художник и не догадывался, что простой звук мог вызвать подобную реакцию! Он мог понять музыку, но это был чей-то голос! И, как будто этого было недостаточно, Рипер мог менять его по желанию, не прилагая усилий. От низкого баса и глубокого баритона, до высокого тенора и альтино — и это была лишь часть доступного ему спектра. Он легко мог пойти и выше, а также копировать звуки помимо речи — и хотя в этом редко возникала настоящая потребность, ему нравилось играться с этим. Как бог Смерти объяснил, понимать, к какому голосу душа скорее всего прислушается, было частью его дара и одна из немногих радостей в его работе. Инк сделал заметку проверить его пределы в этом плане позже, но он сомневался, что у жнеца они вообще были. И какой бы тембр он ни выбрал, он звучал абсолютно чарующе каждый раз. Честно, Рипер мог бы читать ему словарь прямо сейчас, и хранитель точно так же растаял бы в счастливую чернильную лужицу. Помогало и то, что жнец казался искренне заинтересованным в том, о чем говорил, и это стало его вторым наблюдением. Смерть не была холодной или отстраненной — ровно наоборот — Рипер был искренне вовлечен в происходящее в Мультивселенной, даже если его работа и сущность не давали ему приблизиться так, как он хотел. Художник уже знал, что он любил жизнь в разных ее проявлениях, включая ее основное и одного конкретного глюка, но учитывая, что это было их единственной темой обсуждения с тех пор, как они познакомились, Инк в каком-то смысле упустил интерес бога ко всему остальному. И весьма несправедливо. Как быстро выяснилось, стоило попросить его поговорить буквально о чем угодно другом, жнец был тем еще сплетником и был в ладах с обеими богинями, отвечающими за слухи. Честно, на этой части хранитель точно потерялся, совершенно не следя, кто, с кем, как, когда и почему сошелся или поссорился, но по интонации это очень напоминало пересказ разрушителем одной из серий Андерновеллы. И как и тогда, пока художник улыбался и кивал во всех нужных местах, ему сходила с рук его невнимательность. И все это было хорошо. Замечательно, даже. Чем больше они сидели так, тем комфортнее Инку становилось в чужом присутствии, медленно приходя к осознанию, что ему нравится этот скромный пикник даже без глючного в качестве главной темы дня. Рипер был крайне приятным в общении монстром, и хранитель все лучше понимал, как ему удалось захватить сердце Эррора в прошлом… Так почему же он все еще не реагировал так, как должен был?! Опять же, встреча проходила нормально, ему было абсолютно не на что жаловаться, и художник не жаловался! Но… Не было трепета. Не было желания не сводить с бога глаз. Они сидели довольно близко и в какой-то момент дошли до того, чтобы облокотиться друг на друга, но большинство прикосновений он даже не замечал. В этом был комфорт и удобство, но не было жара магии. Если Инк был откровенен, это было похоже на посиделки с Дримом и Блу — и опять же, он обожал зависать с ними, но… Но они не вызывали в нем розовый. И это выворачивало его наизнанку, потому что Рипер был другим! Должен был быть другим! Его краски не могли предавать его сейчас! Инк обиженно вцепился в органайзер, и до этого сдерживаемое напряжение вырвалось на волю, сотрясая его кости. Цвета начали смешиваться во что-то темное, и он даже не понял, что Рипер прервал свою последнюю историю и замолк, пока чужая ледяная ладонь не легла ему на плечо, заставив хранителя резко выдохнуть. Видимо, в какой-то момент он все-таки отключился. — Инк? — чужой голос был едва ли шепотом и на мгновение превратил его дрожь во что-то приятное, все еще внушая это чарующее спокойствие, но ощущение не задержалось, подавленное нарастающей тревогой. Сам не понимая, что делает, художник подался вперед и вжался в чужую грудь, но это не помогло. Если бы это был Эррор, из такой позиции он отчетливо услышал бы стук его души. Его самый любимый звук. Но с богами, ритма не было. Он все еще слышал что-то, но оно походило на белый шум или гул проводов — лучше, чем тишина в его собственных ребрах, но все же… не то. Верно, потому что у богов не было душ, у них были сущности. Он вспомнил. Хранитель неудобно поерзал и поднял голову, глядя на чужое обеспокоенное лицо со странной сосредоточенностью. Они были так близко. Инк не помнил, когда это произошло, но он практически забрался богу на колени. Если только он сократит расстояние еще немного, подастся вперед и вверх… И он ведь уже делал это раньше! Причем в куда менее уместных обстоятельствах! Они уже целовались! Так в чем его проблема сейчас?! — Инк, ты точно в порядке? — чуть настойчивее повторил Рипер, и художник понял, что пялится. — Слушай, я не против, если ты не ловишь каждое мое слово, но эти последние несколько минут ты выглядишь действительно отстраненным. Я сказал что-то, что тебя расстроило? Что не так? И с этим простым вопросом, хранитель сломался. — Это не работает! Почему?! Я не понимаю! — в отчаянии взвыл он, резко вскочив на ноги и начав нарезать вокруг жнеца круги, с силой схватившись за голову. После третьего оборота рука сама потянулась за голубым, и в нем как будто прорвало дамбу: — Я думал, что сделал все правильно! Цветы, подарок, место, и, и… И тебе понравилось, — суматошно перечислял он, загибая пальцы и выглядя несчастнее с каждым упомянутым пунктом. — И я выпил все правильные цвета! Так почему я не могу просто… Угрх! — Инк беспомощно всплеснул руками и наконец остановился, сорвав с себя шарф и уткнувшись в свои бесчисленные записи. — Где я ошибся?.. Рипер со своего места нахмурился, искренне сбитый с толку чужим поведением. Ему казалось, все шло хорошо, и они прекрасно проводили время, но художник говорил так, будто в этом и была проблема. Бог Смерти растерянно огляделся, пытаясь разгадать причину этого срыва, когда его взгляд упал на исполинский букет, и тогда это стукнуло его. Это было… свидание. Или по крайней мере должно было им быть с точки зрения Инка. Честно, понимать это сейчас заставило жнеца почувствовать себя довольно глупо. Он был тем еще безнадежным романтиком, так как он мог не заметить такой очевидной вещи? Ну… это потому что он думал, что они еще не были достаточно знакомы. Вопреки некоторым мнениям, он не флиртовал совсем уж с кем попало. Но почему хранитель не прояснил этого, когда позвал его сюда?.. Хотя если исходить из чужих отрывочных восклицаний, он не считал Рипера проблемой или даже саму встречу проблемой, скорее… Его глазницы расширились во вспышке болезненного осознания, и бог тоже вскочил, хотя и по-своему — отказавшись от гравитации и поднявшись ровно настолько, чтобы оказаться на уровне чужих глаз. Он в одно движение приблизился и осторожно заставил своего спутника посмотреть на него. — Инк. Инк, погоди. Ты ведь знаешь, что тебе не обязательно делать все это, если ты не хочешь? Хранитель испуганно замер и прекратил возню с тканью, уставившись на него, будто олень в свете фар. — Что? Я… Конечно, я… как я могу не хотеть этого? — мгновенно попытался отмахнуться он, но жнецу даже не нужно было разбираться в интонациях, чтобы заметить, какими вынужденными были эти слова. — В смысле, это то, о чем мы договорились, так? Быть вместе. Разве не это мы должны делать? — Да, мы договорились, но… — выражение Рипера было почти жалостливым, пока он спешно пытался сообразить, как объяснить это так, чтобы художник услышал, и главное, понял. — Инк, ты ничего не должен. Ни мне, ни кому-то еще. Не пойми неправильно, весь этот перерыв и подарки были замечательными, но… Мне сложно наслаждаться этим, когда кажется, будто ты находишься тут через силу. Это не то, как это работает. — Но… Мы теперь группа… — слабо отозвался Инк, хватаясь за это как за соломинку, но было видно, что у него кончаются аргументы. — Так и есть, — с необычайной нежностью подтвердил бог, терпеливо улыбнувшись. — Но это не значит, что мы должны чувствовать одно и то же ко всем нашим партнерам. Это просто не позволило бы восхищаться ими как отдельными и самостоятельными личностями, со своими уникальными достоинствами. Подумай сам, хочешь ли ты показывать внимание Эррору точно так же, как ты показываешь его Жизни? — Пф, конечно нет! — фыркнул хранитель, каким-то чудом найдя в себе силы рассмеяться — хотя в его тоне еще слышалась свежевыпитая печаль. — Эррор терпеть не может мою болтовню о всей прелести творения! Тогда как с Жизнью мы можем говорить об этом часами напролет, и…! И… Ох. Кажется, я понял, о чем ты. — Вот именно, — довольно кивнул жнец, выбрав этот момент, чтобы протянуть руки, осторожно захватив ладони художника своими. У них обоих не было тепла, которым они могли поделиться, но контакт все еще заземлял и успокаивал, так что Инк не возражал. — Они разные. Так что нет ничего плохого в том, что ты любишь их по-разному. Как и нет ничего плохого, если твои чувства ко мне также отличаются. Суть не в том, чтобы все было абсолютно ровно поделено и высчитано, Инк, но в том, чтобы все были довольны выбранным раскладом. Пока всех все устраивает, и никто не возражает, все в порядке. И тебе не нужно ничего «исправлять» или заставлять себя чувствовать определенным образом, чтобы эти отношения работали. — Хранитель все еще выглядел не убежденным, и Рипер вздохнул. — Опять же, мне понравилось то, что ты организовал, но… В этом нет смысла, если это не нравится тебе. — Но мне понравилось! — возразил Инк, для верности помотав головой, и в этот раз это не звучало как пустая отговорка. — Правда, все было хорошо. Просто… Это не было… — Художник несколько раз открыл и закрыл рот, пытаясь найти слова, чтобы описать этот странный конфликт внутри него, но он действительно был плох в таких вещах, и еще хуже он был в том, чтобы быть в них искренним. Он тяжело вздохнул и наконец выдавил: — Проблема не в том, что что-то было плохо, но оно было так… обычно. Не скучно, нет! Но ты… — Хранитель прикусил язык, надеясь, что не обидит Рипера следующими словами, но это было единственный способ, которым он мог это описать: — Ты меня немного интригуешь, как и всегда, когда я встречаю кого-то нового, но это не кажется ничем… Особенным? Точно ничего настолько же сильного, как с Жизнью или Эррором. Даже если чувство не должно быть абсолютно таким же, там нет ничего даже похожего. И это при том, что я выпил розового! Слишком много розового! — Инк, казалось, был готов заплакать. — Мне так жаль. — Хей, не извиняйся, — поспешил утешить его бог, сжав их руки чуть крепче. — Это нормально. Мы ведь только недавно познакомились. И обычно люди не вступают в отношения вот так сразу — в нашем случае это были немного особые обстоятельства. На то, чтобы развить симпатию нужно время, и даже если она никогда не появится, все хорошо. Пока ты не испытываешь ко мне отвращения или типа того, и не против делить Эррора и Тори со мной, все в порядке. — Так значит, мы просто… Подождем и посмотрим? — тихо спросил художник, не уверенный, доволен ли он такой неопределенностью. И все же, где-то глубоко внутри него зародилась искра надежды, а вместе с ней намек на облегчение. Потому что если от него ничего не ждали, значит, он ничего не испортил, не выполнив этих ожиданий. Он все еще не понимал, почему его краски не работали так, как он привык, но Эррор часто жаловался, что чувства могут быть непредсказуемыми. Инк просто никогда не думал, что это будет применимо к его чувствам тоже. Это была такая странная мысль, и он не осмелился развивать ее слишком далеко, боясь позже разочароваться, но здесь и сейчас, она дарила ему утешение. Хранитель даже не осознавал, каким жестким было его тело, впервые позволив напряжению вытечь из его костей, при этом качнувшись вперед и облокотившись на поддерживающего его жнеца, который помог ему сесть и радостно заверил: — Ага! Узнаем друг друга получше, и если что-то появится, мы всегда можем изменить наше отношение друг к другу. Но если нет, то нет. Мы можем быть просто друзьями с общими любовниками. Это то, как устроены отношения Чино и его партнеров. Мне казалось, я затронул эту часть в своей первой истории? Он, Киллер и Кросс не встречаются между собой, они просто делят нашего короля негатива, и это работает для них. — Вау, серьезно? — поразился Инк, не в силах поверить, что умудрился прослушать или возможно забыть нечто подобное. Оба варианта были одинаково вероятны. — Звучит интересно! Но… хах. Я даже не думал о таком варианте, — смущенно признался он, с грустным ворчанием пожаловавшись: — Любовь это слишком сложно. — Нам некуда торопиться, — пожал плечами Рипер, к этому моменту полноценно приобнимая художника одной рукой и мягко поглаживая спину другой. Сами движения были немного неловкими, как будто им недоставало практики, но это сам жест, что имел значение. — У нас есть вечность, чтобы разобраться в этом и решить, кто мы друг для друга. А теперь, забудь обо всем на секунду и подумай. Чего ты хочешь? От меня или просто от этой встречи, неважно. Хранитель надолго задумался. Если честно, он довольно редко задавался таким вопросом. Куда чаще он спрашивал себя, чего от него хотят другие, потому что когда он делал что-то для себя, не учитывая возможной реакции, вещи заканчивались плохо. Взять ту же недавнюю встречу с Жизнью. И конечно, всем нужна здоровая доза эгоизма, но у Инка были сложности с определением, где пролегала грань между здоровым и нездоровым — в результате чего он вечно метался между двумя крайностями. Но прямо сейчас… Художник невольно сосредоточился на ощущении чужих рук на себе и вновь отметил, каким… непринужденным это было. В голове медленно начала формироваться идея. — Я… Я не знаю, если это романтическая штука или нет, но… Ты не против, если я буду… Типа… Трогать тебя? Я уже уточнял про внезапные хватания из ниоткуда, но ты же не против прикосновений как таковых, так? — спросил он и тут же поспешил то ли объяснить, то ли оправдаться: — Понимаешь, Эррор действительно ограничен в том, сколько контакта он может выдержать — особенно в последнее время — и Жизни тоже становится неудобно, если я слишком прилипчив. И это нормально, я могу сдерживаться для них, но иногда я просто… Хочу обнять кого-то или похлопать по плечу, или схватиться, или… что угодно! Обычно у меня есть Дрим и Блу для этого, но Эррору не нравится Дрим, а с Жизнью мы виделись только в набросках, и они не могут пойти туда даже с порталами. Плюс, как выяснилось, Жизнь не особо готова знакомиться с новыми людьми сейчас — и опять же, это нормально, правда, но я просто… Вся эта осторожность так выматывает иногда, — покачал головой хранитель, поморщившись, и часть его хотела крепче вжаться в чужую хватку, но он хотел сперва получить согласие. — Так что если бы у меня был кто-то, с кем мне не нужно думать об этом, и на кого я могу выплеснуть все свои тактильные желания без раздумий, что они значат, или того, чтобы это стало странным, это было бы действительно здорово. Он замолк, и на минуту между ними повисла тишина. Поглаживания на его спине остановились, но кроме этого Рипер не отстранился, так что Инк не был уверен, какой эффект вызвали его слова, или что бог думал о его бессвязной болтовне. Было ли это слишком большой просьбой? Считал ли он его слишком навязчивым?.. Наконец, он опасливо вскинул взгляд и тут же вздрогнул от абсолютного благоговения на чужом лице. — Эм, ты в порядке? — В порядке? — неверяще повторил Рипер, и это был первый раз, когда он использовал такую интонацию. Инк даже не знал, как ее точно описать, кроме как желтый. Так, так много желтого. Жнец практически светился, и его голос не уступал, горячий, ликующий, и жадный. — Ты не понимаешь, каким счастливым ты меня только что сделал. — Правда? — Я жнец, Инк, — с особым упором на свой титул пояснил бог, подняв руки и обхватив ими чужое лицо, заглянув хранителю прямо в глаза. Яркое кольцо голубого пламени против мелькающих цветных фигур. Его тон не был снисходительным, но он все еще говорил медленно, вкладывая в сказанное дополнительный вес и давая словам впитаться: — Я не могу касаться никого, кроме других богов и некоторых ауткодов. Но даже с ними, мало кто захочет добровольно отдаться в руки Смерти. Прикосновения это дар для меня. — Ох. Точно, я забыл. Опять. Значит… Ты не против? — осторожно уточнил хранитель, просто чтобы убедиться, что он понял все правильно. Вся эта ситуация приняла довольно неожиданный поворот, а точнее уже несколько, так что он не хотел рисковать, опять что-то напутав. — Я абсолютно полностью за! — с пылом подтвердил жнец, расплывшись в самой широкой улыбке, что Инк на нем когда-либо видел — и это при том, что бог улыбался довольно часто. Особенно когда дразнил или говорил об Эрроре, но тогда это была коварная хитрость или нежная мечтательность, но никогда такое неприкрытое счастье. В голове хранителя всплыла недавняя похвала Гримма, и теперь он чувствовал себе более заслуживающим ее. Рипер же радостно продолжал: — Я люблю тех же людей, что и ты, и как ты сам отметил, они едва ли примут мои приставания с энтузиазмом. Ты не единственный, кому приходится сдерживаться вокруг них. — На этих словах бог задумался и медленно отпустил художника, пока не отстраняясь полностью, но дав ему немного места. Для следующего вопроса это казалось уместным. — Но раз уж зашла эта тема, могу ли я трогать тебя? В смысле, инициировать тоже? Ты не казался обеспокоенным этим до сих пор, но я подумал, что все равно спрошу. — О, конечно! Трогай сколько хочешь! — Сколько хочу? — опасно прищурился бог, и его выражение приобрело эту знакомую дразнящую остроту. — Должен предупредить, я действительно ненасытен в этом плане. — Ага, я уверен! Уж поверь, ты не оттолкнешь меня приставучестью. Я просто прилипну к тебе в ответ, — пообещал Инк, принимая вызов и встретив его нахальную ухмылку своей. Голубой медленно выветривался из его системы, и он чувствовал себя гораздо лучше. — Даже так… Есть ли у тебя границы? — продолжил допрос Рипер, сохраняя общую легкость разговора, но явно перейдя на более серьезный тон. — Любые? Художник вновь задумался, но к счастью, на это он уже знал ответ. Он поправил шарф, который в порыве размотал до этого, и инстинктивно провел рукой по поясу с флаконами. — Никогда не бери мои краски, и только Эррор может трогать шею и шарф. О, и не комментируй мои… узоры… если увидишь их. Это личное. Также, тебе придется спросить Бруми, если захочешь сделать что-то с ней. Она не любит чужаков. Но в остальном все должно быть в порядке! — кратко перечислил хранитель, а затем кинул на бога настолько же любопытствующий взгляд и вернул вопрос ему: — Есть ли что-то, чего не любишь ты? — Мои крылья, — не задумываясь, отозвался жнец, призвав их и расправив так, чтобы продемонстрировать. — Они требуют особого обращения. Если начать лапать их как вздумается, это повредит порядок перьев, и поверь, это неприятно. — Он выдержал небольшую паузу, и Инк заметил, как напряглась чужая поза — в основном по тому, как свежевоплощенные крылья нервно дернулись — когда он чуть тише и куда менее уверенно добавил: — Полагаю… позже, если мы станем ближе, я могу научить тебя заботиться о них, но даже так, это то, о чем ты должен специально спросить, а я обязательно позволить. — Имеет смысл. Грумминг это ведь что-то интимное, да? — согласно хмыкнул художник, на удивленный взгляд лишь смущенно улыбнувшись. — Это было в одном из воспоминаний Эррора. Он сказал, что ты позволял ему чистить твои перья, и что это было единственным, что заставляло тебя заткнуться. — Конечно он сказал бы что-то такое… — на грани шипения пробормотал Рипер, прикрыв рукой глазницы, но не сумев спрятать яркую краску, что залила его лицо. При этом от хранителя не укрылось, как темные перья распушились, и он внезапно осознал, что бог буквально нахохлился. — Но да, это большой знак доверия. Так что я пока не готов подпустить тебя к ним. И хотя я уже сказал об этом, но я действительно не хочу, чтобы ты пытался продвинуть близость дальше, чем тебе самому комфортно. Я не против поцелуев и прочего — на самом деле я люблю их особенно, учитывая, насколько редко мне выдается шанс на что-то подобное — но мне важно, чтобы это было твое искреннее желание. Иначе в этом нет ничего приятного. — Да, я уже понял, — поморщился Инк, стыдливо отвернувшись и спрятавшись в коричневой ткани, на которую уже успел занести нужное напоминание. Ему вдруг резко захотелось сменить тему, и он попросил: — Раз мы во всем разобрались, как насчет еще объятий? Мне действительно понравилась эта часть. И мне нравятся твои крылья, так что может, оставишь их ненадолго? Или надолго. Я не буду их трогать, обещаю! — Он запоздало понял, что говорит слишком поспешно, и это могло показаться подозрительным, но в своей попытке оправдаться он лишь начал тараторить быстрее: — Я не заставляю себя говорить это, объятия правда были классными, и крылья очень красивые, такие большие, и я люблю цвет, и это крылья, и мне правда комфортно прямо сейчас, и… — Эй, все хорошо, тебе не нужно объяснять, — мягко прервал его панику жнец, с удовольствием скользнув рядом и прижав художника к себе, осторожный, чтобы не задеть драгоценные флаконы. И хотя об этом хранитель не просил, он также расправил свои крылья и свернул их в подобие купола вокруг них, предоставляя прекрасный обзор на их внутреннюю сторону, а также создав тень от полуденного солнца. — Я верю тебе. — Спасибо, — прошептал Инк, бесстыдно уткнувшись в чужой балахон и вновь уловив за ним тонкий гул божественной сущности. Это не был стук души. И он не чаровал его так же сильно. Но он подумал, что может к этому привыкнуть. — За все. — Тебе тоже. Какие бы планы у тебя ни были на сегодня, ты все еще сделал что-то очень приятное для меня. — Одинокий зрачок окинул окружающее их цветочное море, прежде чем скользнуть к краю покрывала, где все еще лежал необъятный букет и уже пустой стаканчик из-под кофе. Рипер протянул руку и вновь невесомо приласкал лепестки. Как и в случае их создателя, строго говоря, они не были настоящими. Но для него они не могли быть реальнее. — Только Жизнь дарила мне цветы раньше. Так что вне зависимости от причин или намерений, я ценю это. — Я рад, — улыбнулся художник, и чужая откровенность разжигала в нем его собственную. — Мне тоже понравилось их делать. Я буквально не мог остановиться. Они вместе рассмеялись, и бог Смерти в очередной раз поразился усилиям, вложенным в подарок для кого-то вроде него. Все же, букет был слишком большим. Жнец абсолютно точно не жаловался, но он боялся представить, каких размеров ему нужна будет ваза. Или… Его лицо внезапно загорелось, и Рипер с неприкрытой надеждой спросил: — Как думаешь, мы можем пустить часть этих цветов на венки? У меня раньше не было возможности плести их, но я всегда хотел научиться. И мне вроде как любопытно, примет ли Эррор венок от меня, если я сделаю ему один. — Оооо! Это отличная идея! — воскликнул хранитель, захлопав в ладоши от предвкушения, тогда как его зрачки не иначе как вспыхнули. — Он ни за что не уничтожит это, если это от тебя, и тогда ему придется оставить мой тоже! Ты гений! И конечно, это очень просто, смотри! — Он слегка сместился, все еще прижимаясь к богу, но так, чтобы дать рукам необходимую свободу, и нетерпеливо начал объяснять, подкрепляя все наглядной демонстрацией. И по мере того, как стебли сворачивались в цветочные короны разного уровня замысловатости, он почувствовал себя свободнее в целом. Многое до сих пор оставалось загадкой, но художник вдруг понял, что ему не обязательно решать это сегодня, или решать в одиночку. Жнец был прав, они во всем разберутся со временем. А пока, Инк был счастлив называть Рипера своим другом.