We Don't Have to Dance

— Да просто прикинь: я, ты и Дэвид нежимся на песках Седоны, — восторженно заговорил Тревис в динамиках телефона. Сал закатил глаз, перекладывая книги в руках и придерживая телефон между ухом и плечом. — Это грёбаная пустыня, так что только попробуй расценивать это как «поездочку на пляжик», — он забежал в лифт в библиотеке своего кампуса. К счастью, студент, который выходил из него, любезно нажал на кнопку второго этажа и понимающе кивнул. — Да так и есть! Если ты поверишь в это и хорошенько дофантазируешь, — посмеялся он. — И когда мы должны встретиться? — Лучше пораньше. Загляни за недельку до свадьбы. Одна из книг упала ему на палец. — Свадьбы?! И сколько ты собирался молчать о том, что вы с Дэвидом повенчались?! — шипел он в телефон. Тревис усмехнулся. — Да нет, — сказал он, — Забыл? Тодд и Нил? — А, ёмаё, — взвыл Сал, — Забыл. Опять. — У тебя как раз тогда перерыв будет, не ссы. Я перепроверил. Ещё раз. Даже золотая рыбка не забудет! — Заткнись, Трев, — сказал Сал, — Короче, мне уже нужно в аудиторию. Перезвоню позже, ок? — Как скажешь, рыбка. Телефон издал последний гудок. Сал вздохнул и поднял книгу с пола, как двери лифта распахнулись. В него вошла пожилая женщина, опираясь трясущимися руками о трость. Сал не смог сдержать улыбки. — Миссис Розенберг! — А, мистер Фишер, — прохрипела она и похлопала его по плечу, — Я так рада снова увидеть вас в своём классе. Рада, что вы решили доучиться. — Спасибо. Я полон амбициозности. — Вы возвращаетесь в мой класс спустя пять лет. Поверить не могу. Так много времени утекло, вы уже можете занять моё место, — она подошла к нему; у неё свисали длинные седые волосы, а на теле красовалось цветочное платье. Она была его любимым педагогом на первом курсе. И стала его главной болельщицей и наперсницей. Сал был уверен, что она преподавала философию ещё во времена динозавров. Если дунуть на неё не под тем углом, она в миг рассыплется на мелкие частички. Вот настолько она была стара. Сал рассмеялся. — Может через пару семестров. — Похоже, ты снова не будешь уходить на лето, — она нахмурилась, — Ты вообще отдыхаешь? Вон, погляжу, уже какой взрослый юноша. — Мой друг из Нью-Мексико заставил меня взять выходной. Мои друзья женятся в августе, и я не хочу это пропустить. Он бы запросто пропустил, если бы Тревис не знал его как свои пять пальцев и не напоминал об этом каждый чёртов день. — Какая прелесть. — Так волнуюсь. Я знаком с ними уже очень давно. С одним сдружился ещё в старшей школе. — Дружба на всю жизнь – бесценна, — с тоской сказала та. — Мы не виделись сколько, три года? Я считаю, что если вы в хороших отношениях, то возобновить общение возможно всегда. Миссис Розенберг кивнула. — Такие мысли мне по нраву, — двери лифта вновь открылись, — А сейчас идите, Мистер Фишер. Не опаздывайте. — До свидания, мадам! — крикнул Сал, вылетая из кабины лифта вниз по коридору. И, чёрт, он опоздал. Профессор Откин за такое по головке не погладит. Он зашёл в неосвещённый кабинет, открыв дверь локтем, и поспешил на свое место вверх по лестнице. — Извините-извините! Пожилой мужчина, стоящий перед студентами, покачал головой. — Может, мне начать вести уроки тайм-менеджмента. Последнее замечание, Сал! Я серьёзно. — Вы так каждый раз говорите, — засмеялся Сал. — Если вы сейчас же перестанете делать домашку, я освобождаю вас от занятия. Обещаю, — он усмехнулся и повернулся к проектору, — Сколько из вас прочитали параграф? Все подняли руки. — А если честно? Три руки опустились. — А если прям честно? Ещё четыре руки опустились. Профессор Откин закатил глаза. — Ясно. Ну-с, в таком случае сегодняшний урок для вас будет не лёгок. Сал открыл тетрадь и сунул книги под парту. Ему бы не помешало прикупить рюкзак побольше. Ну или лучше какие-нибудь электронные учебники. — Сегодня мы поговорим о трёхкомпонентной теории любви Стернберга, — Откин нажал на кнопку компьютера и на экране появилась красная диаграмма, — Стернберг утверждал, что есть три основных составляющих любви: близость, страсть и обязательства. Все они одинаково важны в треугольнике, и все они по-разному проявляют себя в долгосрочных или краткосрочных отношениях. Он использовал лазерную указку, перемещаясь по экрану и рассказывая в подробностях. — Любовь также разделяется на дружескую и страстную. Стернберг предположил, что оба партнёра испытывают одни и те же чувства одного и того же характера. Как и был уверен в том, что любовь – это выбор. Девушка позади Сала подняла руку. — Да, Эми? — указал на неё профессор. — Как любовь может быть выбором, если доказано, что это – связь химических реакций? — спросила она. Он немного подпрыгнул от азарта. — В этом и загвоздка, Эми. Может ли любовь быть выбором, если она изначально первична? Люди выводили разные гипотезы за многие годы. У меня же личное мнение на этот счёт... — он с гордостью поправил галстук-бабочку, — Но! Сперва послушаем ваше. Если вы дома читали, то это не составит труда. Итак, руки! Вызвался отвечать парень спереди от Сала. — Я думаю, что любовь невозможно избежать. Или контролировать её. Это же химия. И ты не можешь решать, кого ты любишь и насколько сильно. — А я не согласен, — пронеслось от студента, откинувшегося на спинку стула впереди, — Ты можешь хранить верность и тому, кого не любишь. А моногамия – вообще отдельный разговор. А это значит, что отношения строятся на взаимной договорённости, а химия существует лишь для сексуального влечения и размножения. — А тебе, смотрю, не скучно бывает на тусах, — невозмутимо хмыкнул Сал, отчего студенты вокруг захихикали. — Что насчёт тебя, Сал? — профессор Откин приподнял густую бровь. Сал закачал головой. — Я клянусь, что читал параграф, но также уверяю, что у меня нет никаких теорий. Любовь – это просто любовь. Она бывает. И когда-то она срабатывает, а когда-то – нет. — А что насчёт вас, профессор? — спросил кто-то. Профессор Откин подошёл и переключил картинку на более детальное изображение красного треугольника. — У Стернберга было множество подвидов этого треугольника. Первый – бесчувственный, что означает отсутствие любви в принципе. Второй – дружеская любовь. Здесь, думаю, объяснять не стоит. А теперь пододвигаемся к середине. Безумная любовь – страсть, где нет места близости и обязательствам. Есть пустая любовь, та, о которой говорил Джонатан, а значит обязательства без близости и страсти. А также обычная любовь, подразумевающая только страсть и близость. Товарищеская любовь, то есть более тесная дружба. А затем слепая любовь, или, как говорится, «любовь с первого взгляда», — он подошёл к стене и выключил дополнительный свет над головой. Сал проворчал про себя из-за того, что теперь не мог видеть доску и писать. Твою ж. — Совершенством, по словам Стернберга, — продолжал он, — является верная любовь. Это «идеальная пара». Спустя годы, а всё ещё без ума друг от друга. Исключительно долгосрочные цели и планы. Они не могут представить себя ни с кем другим. Они оба преодолевают любые препятствия, и оба приносят друг другу неподдельное счастье. Сал замер. Доктор Откин засмеялся. — Как в сказке, да? Ну, а вот моё мнение. Не воспринимайте его как правильное. Такая пара вполне имеет право на существование. И, как по мне, для неё нужно следующее. Во-первых – любовь. Настоящая любовь. Не думаю, что всё идёт исключительно от выбора, так что должен быть этот парадоксальный элемент. Вам нужно желание. Во-вторых – время. В любви нет ограничений во времени. Людям не стоит торопиться, спешить куда-то, а следует в действительности поработать над самими собой и друг другом. Но токсичность не является альтернативой. Иногда случаются и чёрные полосы. Вам не удастся настроить время самим. Но вам нужно научиться его подбирать, и в конце концов у вас получится. И последнее – выбор. Преданность – выбор. Брак – выбор. Вы совершаете выбор каждый день для продолжения отношений с человеком. Несмотря на его недостатки, несмотря на его боль, несмотря на собственные трудности. Вы сидите и говорите: «Я люблю этого человека. И я хочу быть с ним», — он открыл книгу, — И на этом я закончу. Если хотите разобрать свои теории – мои двери всегда открыты. А сейчас вернёмся к Стернбергу. Ближе к августу, через два месяца, Сал смело мог посылать Стернберга со своими теориями. После блестящего окончания летнего семестра он решил взять перерыв, если конечно ещё не забыл, какого это. Перелёт в Нью-Мексико прошёл быстро. Так по крайней мере казалось. Это был его первый рейс за такое долгое время. Он забыл, какая толкучка бывает в самолётах. Забыл, как люди реагируют на его лицо. Но сейчас это всё его не заботило. Он слишком уж ждал встречи с Тревисом. Тревис стал для него братом. Было приятно вновь так воссоединиться с ним после всего того хаоса. Через него он восстановил общение с Тоддом и Нилом, и был без ума от того, что вновь был рядом с ними. Мейпл и Чак так-то особо не отдалялись – они встречались с ним каждую неделю с тех пор, как тот съехался с отцом. Сейчас, когда у него была собственная квартира недалеко от учёбы, он мог приглашать их и к себе. Он медленно начал налаживать свою жизнь, и это было отрадно. Но не доставало двух кусочков пазла. Он не замечал их отсутствие на ужине с отцом и его новой девушкой. Не замечал, когда заваливался учёбой. Но они всплыли на поверхность, когда он решил посмотреть новый ужастик один. Или когда он вернулся домой поздно ночью, и ему ничего не оставалось делать, кроме как погладить кота и поесть макароны. Иногда он злился на время. Оно вроде лечило, а вроде и нет. Он до сих пор с верой мечтал о будущем. И до сих пор вспоминал о былом. Это была не травма. Это было нечто похуже. Это было одиночество. Его встретил оживлённый и смутно знакомый аэропорт. И его двух друзей. — Добро пожаловать в Нью-Мексико! — закричал Тревис, расставляя руки. Парень посмуглее рядом с ним бодро замахал рукой. — Давно не виделись, Сальвадор, — подмигнул он. — Трев, Дэвид! — Сал улыбнулся. На него хлынула волна облегчения, когда он наконец увидел их. Прошло столько времени, — Твою мать, как же я скучал. Тревис заключил его в теплые медвежьи объятия. — Будущий Доктор Лектер выглядит весьма сексуально! — засмеялся он. — Завидуй молча, неудачник, — обнял его в ответ Сал, — Какого хрена здесь внутри так жарко? Как в котле. Поездка до дома в тачке Дэвида – то, чего Салу так не хватало. Они невпопад пели песни, смеялись, стараясь отчаянно наверстать упущенное время вместе. Кипы бумаг на учёбе в целом удовлетворяли его, но нет ничего лучше живого общения. Сал не осознавал до настоящего момента, насколько сильно замкнулся в самом себе. До момента встречи с Тревисом. Дом Тревиса был довольно симпатичный. Это был результат полученных гонораров и подписанных контрактов с сенсационной рок-группой. Сал бы солгал, если бы сказал, что не имел такой же привилегии. Ему не нужно было совмещать работу и учёбу. Все его счета оплачивались. Но он точно не хотел себе роскошных два загородных дома в современном контрастном стиле, с огромным садом, двумя кошками и соседями, с которыми можно было провести барбекю, какой имели Тревис и Дэвид. Они жили в настоящем. Гостевой дом отличался от основного – он был ярким и красочным. Тревис уверял, что так выглядит уютней, но единственное чувство, не покидающее Сала, было, что он находится в музее искусств. Словно радуга цветов вылилась на такую крошечную площадь. Безумие. Как только Сал начал распаковывать вещи, его отвлек телефонный звонок. Он вибрировал и звенел, в то время как на экране светилось: «МАМА МЕЙПЛ». На нём появилась маленькая девочка с длинными серыми волосами и в яркой зелёной кофте. — Салли-Кромсали! — кричала она, радостно тряся телефон. — Хай, малявка Сода! — помахал ей Сал, — Как поживает моя маленькая воительница? — Вчера вот в садик пошла, — протянула она. Мейпл наклонилась, чтобы взглянуть в телефон. — Мы хотели узнать, поехал ли ты на свадьбу! — Уже на месте. А вы черепахи. — Посмотри на моё имя! — взвизгнула Сода, показывая табличку со своим именем, висящую на рубашке, — Теперь я хожу в детский сад! — Ага! И это крутецки здорово. Смотри не попади в передрягу там без меня, — и он подмигнул. — И вообще! — закричал Чак с другого конца комнаты, — Сода, отдай телефон маме. А сама иди и помоги папе подержать вот ту штуку, пока он настраивает новый телевизор. — Но это же Салли-Кромсали! — заскулила та, — Я люблю его! — Я тоже тебя люблю, малявка. Но сейчас отдай телефон маме, мне нужно обсудить с ней секретные взрослые дела. Мейпл пришлось вырвать телефон из её рук. — Доча, иди помоги папе. Иди! — она поднесла телефон к лицу и фыркнула. Сал хихикнул. — У тебя краска на щеке. — Ох уж этот переезд, — лишь в ответ сказала она, — Мы сплавляем Соду к моей маме на пару дней и затем едем к тебе на выходные. За эти дни распакуем часть вещей перед вылетом. Уже видел нашу счастливую парочку? — Пока нет. Она села за кухонный стол. — Волнуешься? Сал пожал плечами. — А должен? — Вся банда вновь воссоединяется после нескольких лет разлуки. Разве не волнительно? И, надеюсь, все готовы лицезреть мою разжиревшую задницу. Сал усмехнулся. — Я к тому, что... Не знал, что мы все собираемся, — он облокотился на свою левую руку, дабы немного скрыться из виду. — Поскорее бы узнать, как там у вас! Чаще заглядывай к нам на неделе, мы скучаем! — Мейпл улыбнулась. Время пошло ей на пользу. Волосы отросли, улыбка стала шире, и она сама словно засияла после рождения Соды. Так приятно было видеть ее такой. Он прошёлся пальцами по волосам. — Как там Эш? — Прекрасно! — закричала Мейпл, — Она прям ждёт не дождётся. Вы, эм.. уже разговаривали? Он покачал головой. — Нет. — Да благословит предстоящая встреча всех друзей воссоединиться вновь! — Аминь. — Жопой чую, Сода там пытается прибить Чака током. Чакки! Эй! Тс, блять, — Мейпл встала, положив телефон камерой вверх, так, что та смотрела в потолок, — До скорого, Сал! Будь осторожен! — Ага, увидимся, — отозвался Сал. Он ещё немного послушал звуки «счастливой семейной жизни» и спокойно отключился. Он сжимал в руках телефон, глядя на потухший чёрный экран. С которого на него в ответ смотрела пустая маска. Он вышел их комнаты и направился на заднее крыльцо, где Тревис и Дэвид уже размещались для обеда. В воздухе царила умиротворённость. Словно в раю. Заслуженном раю. Сал чувствовал привязанность этих двоих друг к другу. Чувствовал в каждом их движении, в каждом взгляде. Они походили на ангелов. Звуки природы и города на фоне лишь обрамляли их ещё больше. — Как в диснеевском мультике, чес-слово, — усмехнулся Сал и сел напротив них за металлический стол. Дэвид пододвинул ему тарелку с закусками. — Не зажимайся как девственница, налетай. Ты один тут из сказки вылез. — Никогда не перестану говорить о твоих успехах в учёбе, — кивнул Тревис, — Прям из грязи в князи. — Пока только в грязи. Но, я бы сказал, в элитной грязи. Как перед Белым домом, короче. Дэвид закачал головой. — Не-не. Важное уточнение: в грязи зимой, когда она застывает. Чисто ты в школе. Тревис расхохотался и, успокоившись, облокотился на локти. — Иди со мной на урок рисования. Сал приподнял бровь. — Он будет проводиться в реабилитационном центре? — И называться он будет «арт-терапия», да, ты прав, — усмехнулся он. — Разве этот урок не для больных? Тревис тоже приподнял бровь. — А ты что, ни от чего не лечишься? — От жизни? Да, возможно. От наркотиков? На удивление нет. Тревис снова засмеялся. — Хуй поспоришь. — И зачем же ты меня тогда позвал? — Да поугарать. Сал скрестил руки. — Поугарать? — Ага, там есть, над чем, — закивал он, — Можешь пойти вместо Дэвида. Дэвид кивнул. — У меня в любом случае на это время назначена встреча. Татуировки, словно бриллианты, выделялись на его руках, сохраняя в себе традиции всех предыдущих поколений мастеров. Он был настоящим творцом, талантливым владельцем тату-салона и просто идеальным парнем. И у Сала закололо на сердце при виде его руки на бедре Тревиса. Чёрт, он же был свободен, нет? В университете он особо не обращал на это внимание, с головой улетая в докторскую диссертацию. А сейчас что? Прямо-таки парочка? Проклятие. Он сжал левый кулак и сложил на колено, скрывая татуировку от самого себя. — Реабилитационный урок рисования? Я никогда в подобных местах не был. — Я всегда могу с собой кого-то привести. Думаю, тебе бы понравилось, — Тревис пожал плечами. — Ну, не знаю... я бы лучше остался дома и поспал. — Ага, губу закатай, — тут же сказал Тревис, — Я один не пойду. — Но я безнадёжен. Я не умею рисовать. Могу только «палка, палка, огуречик, получился человечек», и то не всегда. — А я будто лучше! Это просто дружеское мероприятие. Основанное на картинах из говна и палок. А ещё любовь, ассисяй и все дела. Сал заныл. — Хорошо. Но с тебя еда. — Сколько пожелаешь. Наступил день арт-терапии. Сал оделся как Тревис: в повседневную чёрную футболку и такого же цвета джинсы. Сал не одевался так ещё со школы, так что и позабыл, каково это – носить что попало и в ус не дуть. Он вдобавок распустил волосы, что вообще только по праздникам случается. Но на деле же дела обстояли куда проще: у него просто не нашлось времени купить резинки. До сегодняшнего утра он понятия не имел, что его волосы настолько отросли. Ниже талии. Единственное, что он стриг – это чёлку, так сказать, отдувался за остальное. Дэвид довёз их до места и уехал обратно. Это был современный оздоровительный центр с фонтанами, кактусами и воркующими птичками. Он был сделан их красного кирпича, весь такой новый и элитный. Сал последовал за Тревисом в комнату с большими стеклянными дверями, полную людьми и шума. Помещение было в кремово-белых тонах, с мраморными окнами и небольшой сценой с мольбертом, холстом и проектором. Было так чисто и вычурно, что Сал чувствовал себя словно запертым в кувшине из-под молока. По комнате стояли ряды мольбертов. Люди, казалось, уже выбрали свои места, оставив парочку сзади, будто специально для Сала и Тревиса. Но комната была на удивление простой. Но одна вещь всё-таки в ней привлекала. На стене позади висела картина, покрытая оранжевыми, розовыми и красными масляными красками. На ней был человек, стоящий на пирсе, а за ним виднелись колесо обозрения и американские горки. Позади, сквозь облака, пролетали птицы, а сам он протягивал руку. От этой иллюстрации веяло теплом. Она была такой яркой. И стиль был по истине волшебным. Но на душе становилось от чего-то тоскливо. Тоскливо от воспоминаний, что пробуждались от ее вида. Она выглядела такой знакомой. До боли в груди знакомой. — Эта... эта картина, — Сал склонил голову, — Она.. — Чего? — спросил Тревис. Сал подошёл на шаг ближе. — Я был там. — Это пирс Санта Моники, все там были. — Но... — Он указал на человека на пирсе, где закат обрамлял его длинные волосы, выступающие кости и весь его неточный силуэт, — Он похож на.. Тревис поднял бровь. — На кого? — На меня. — Чё? — Трев, это я. Внезапный голос прорезался сквозь таившийся хаос. — Так-так, а ну-ка сели! Давайте быстрее начнём, пока кто-то не сломал какой-нибудь мольберт! Внутри него всё сжалось. Он резко развернулся, устремив взгляд на переднюю часть комнаты. Этот голос нельзя было спутать ни с чьим другим. Он словно клеем укрепился у него в голове, и Сал не забудет его до последнего своего вздоха. Впереди стоял высокий мужчина с оливковой кожей и тёмными волосами до плеч, наполовину собранными в пучок. Он был одет в белую рубашку на пуговицах поверх тёмных джинсов. Его карие глаза сияли, и Сал буквально ощущал на себе излучаемую ими энергию. Он улыбался во все тридцать два зуба, держал татуированные руки на бёдрах, и парочка из его татуировок выглядывала из-под шеи. — Для тех, кто пришёл впервые – можете звать меня Ларри. Мистер Джонсон звучит слишком официально, так что если я услышу такое обращение хоть от кого-то – получите краской в нос, — он засмеялся, — Добро пожаловать на арт-терапию. Он встретился взглядом с Салом и в миг застыл. Наступила минута молчания, когда эти двое просто смотрели друг на друга. На мгновение Салу показалось, будто Ларри было снова пятнадцать. Ларри оттаял первый. И весь словно приободрился. — Надеюсь, вам всем здесь понравится! — его улыбка была настолько широкой, что уже нагоняла жути. Сал не слушал как на сцене, – Ларри, Ларри, это был Ларри – он говорил о том, что же они будут рисовать. Он вытащил на экран проектора изображение и объяснял, какие штрихи где и почему находятся. Ещё он говорил о неведомой «силе любви», что нужно вкладывать в рисунок, дабы тот имел смысл и настроение, ну или о какой-то похожей брехне. Когда он взялся за холст, у него затряслись руки. Он смотрел в пол, но нутром чуял, где и когда находится Ларри. У Тревиса на лице всё время блистала самодовольная улыбка, особенно когда Сал оборачивался на него. Его уничтожили. — Хорошо получается, новобранец, — на его холст легла рука. Он медленно провёл взглядом по ладони, затем по руке, и наконец дошёл до лица Ларри. Он почувствовал, как покраснел под маской. И быстро увёл глаза опять вниз. Ларри усмехнулся и немного наклонился. — Мне нравится, как ты изображаешь горы. Очень красивый фиолетовый, — он подошёл к Тревису и взъерошил его волосы, — А вот у тебя, здоровяк, говно какое-то. Как только он отошёл, Сал с паникой в глазах обратился к Тревису. Тревис лишь засмеялся. — Что? Хочешь что-то сказать? — Иди на хуй, Тревис, — пробормотал он. — У тебя шея покраснела, — Тревис снова перевёл своё внимание на холст. — Иди на хуй, Тревис. — Не отвлекай меня, я работаю над озером. Шея Сала была красной не по той причине, о которой подумал Тревис. Всё было из-за стыда. Неловкости. Страха. Он вновь предстал перед выбором, который преследовал его годами. Вновь встретился с причиной всех его противоречий. Встретился с недостающей частью своего пазла. Но он ушёл. И он думал об этом каждую ночь, думал о плохом, о хорошем, да и вообще обо всём. Столько прожитых мучений. Люди растут. И иногда их нужно разлучить, чтобы вырасти. Может, он и не был зол. Может, всё было хорошо. Может, Салу всё же удастся себя простить хоть раз. А может и нет. Осталось дожить до конца занятия. — Окей, ребят. На этом всё. Вы сегодня постарались на славу. Вы можете оставить работы тут или лучше забрать их домой! — заговорил Ларри, — И помните... прошлое остаётся в прошлом. И вы извлекаете из него уроки. И первый шаг – простить себя. Отпустить свои ошибки. И всегда двигаться вперёд. Увидимся на следующем занятии! И не забудьте, что оно будет тематическим, так что наряжаться никто не запрещает! — и засмеялся. — Трев, что за херь?! — зашипел Сал, впопыхах собирая свои вещи, дабы поскорее уйти отсюда. Поскорее бы. — Он всё равно будет на свадьбе! — Тревис взял свой холст и потянулся за холстом Сала, — Сохраню-ка я это на память. — И не сделаешь этим лучше никому. — Ты думаешь, я бы свёл вас вместе, если бы сомневался в вашем состоянии?! — прошипел он. — Ты не можешь так просто взять и «свести нас вместе», надеясь на благополучный исход! Он закатил глаза. — Но ведь всё закончилось хорошо. — Нет! Не хорошо! — говорил Сал. — Я каждый день общался с тобой. И в тоже время часто виделся с ним, и ты знал это. Верь мне: когда я говорю, что всё хорошо – всё хорошо. — Я ухожу! — он попытался пройти мимо него. — Ничего не забыл? — Тревис указал ему за спину. Он почувствовал лёгкое прикосновение к своему плечу. Сал медленно повернулся и посмотрел на стоящего рядом человека. Карие глаза улыбались ему в ответ. — Привет, — в унисон сказали они. И от этого неловко засмеялись. Сал заправил волосы за ухо и устремил взгляд вниз, закусывая губу. Он и забыл, каким маленьким казался на фоне Ларри. И резко он окунулся в воспоминания, ведь он пах точно так же. Стоял точно так же. Улыбался точно так же. — Не знал, что ты в городе, — Ларри прошёлся рукой по волосам; глаза быстро бегали, осматривая Сала сверху донизу. На его лице была широкая улыбка. — Тоже. Он застенчиво усмехнулся. — Ну да. Да. Я мог и догадаться, свадьба же, и все придут. Странно, что Тревис тебе не сказал. Ведь это я познакомил его с Дэвидом. — Просто не упомянул, — усмехнулся Сал, — Но, похоже, у тебя всё идёт гладко, я бы даже сказал хорошо. Ларри заулыбался ещё шире. — Спасибо, — он указал рукой на остальную часть помещения как гордый отец, — Это всё моё, Сал. Для этого я и был рождён, — его глаза затуманились в ностальгии, — Выступать на большой сцене было здорово. Но только для молодого меня. Сейчас – это. Но Сал так не думал. Ларри откашлялся. — Может, по кофейку? Если у тебя нет больше планов на день, — выпалил он без раздумий, — Было бы неплохо. Ну, нагнать упущенное. Сал кричал про себя. Он не знал, чего хотел. Но точно не хотел отказывать. Нельзя упускать такой шанс. — Согласен. И они пошли в кофейню, куда Сала повёл Ларри, ведя параллельно и диалог. А вот здесь уже было по-другому. Ларри был спокоен, а не как обычно гнался вперёд паровоза. Его жестикуляция казалась более размеренной. Сам же он был тих и приветлив. Из-за него всё, что произошло, принимать стало легче. И как ему это удаётся? Сал заказал кофе и пошёл за ближайший к окну столик. Когда они вдвоём сели, Ларри не стал ждать ни минуты. — Как дела? — Живой. Ларри усмехнулся. — Достойный ответ. — А то. Он пожал плечами. — Думаю, ты удивлён. — Ага, ты подстригся, — сказал Сал, — Чего-чего, а этого я точно не ожидал. — И я, — засмеялся Ларри, — Никогда бы не подумал, что увижу Сала Фишера с волосами длиннее моих. Какой сюрприз. — И в чём причина? По работе? Ларри покачал головой. — Нет. Просто... длинные волосы были олицетворением прошлого меня. И я не к тому, что это плохо! Но... пришло время перемен. — Понимаю. — Ты не подумай, я сделал это не от скуки. Я всё еще крутой и моднявый, — он качнул головой и посмеялся. — Да ладно? Его многослойная стрижка подтверждала его слова. Также Сал был уверен в том, что у него появились новые тату. Он видел их у него на груди, где первая пуговица рубашки была расстёгнута. — Тебе идут длинные волосы, — подметил Ларри, — Когда в последний раз был в парикмахерской? Сал рассеянно коснулся своих волос. — Эм, может лет... пять назад? Я обычно их собираю, правда. Просто сегодня утром не смог найти крабик. Ларри кивнул. — Здорово. Ну так как у тебя самого там, Сал? — он откинулся на спинку стула, — А то мы только обо мне, да обо мне. — Вот иду на докторскую степень по психологии. И на лицензию по теории музыки, — сказал он. Руки тряслись. Ларри удивился. — Реально? Хах. Поздравляю. Сал больше не мог держаться. — Ларри, прости, что я ушёл.. Ларри приподнял руку и перебил его. — Не извиняйся. Ты должен был. И мне тоже не помешало. Нужно было заняться собой. И своим выздоровлением. И тебе тоже. Но своей карьерой. Нам это пошло на пользу. Честное купеческое, что не держу на тебя никаких обид, — он коварно улыбнулся, — Мне больше обидно, что я не смог прикольнуться над тобой на первом выпуске. Я бы принёс огромный плакат, шарики и всё такое. — Второй будет уже через два с половиной года. Поэтому приходи, — Сал заколебался, — Ты... ты серьёзно? Ларри кивнул, торжественно приложив руку к сердцу. — Клянусь. Всё к лучшему. Я просто рад, что снова вижу тебя. Сал улыбнулся ему, немного попустившись. Непреодолимая тревога и вина не покинули его, а лишь хлынули новой волной, но теперь он чувствовал себя лучше. Жуткие кошмары вдруг обратились в ничто. А странные видения, что ныне заполняли его беспокойный разум, казались пустышкой. А всё потому, что Ларри улыбался ему. И он повзрослел. Он был весь из себя идеальный, вылизанный, без задоринки и изъяна, но при этом всё тот же Ларри. Время лечит. И, если присмотреться, может, то же оно делало и с Салом. Почему же он так строг к себе? С этого момента разговор шёл проще. Ларри постоянно рассказывал о чём-то и шутил. И как дела обстоят теперь, когда больше нет скрытых недобрых намерений? Сал шутил в ответ. Неожиданно для обоих, но они быстро смогли поймать общую волну. Но так бывает не всегда. Некоторым людям приходится безостановочно искать пути соприкосновения, снова и снова. — Ну и... ты живёшь сейчас с кем-нибудь? Сосед по комнате, семья... хоть кто-то? — Сал сделал глоток кофе, уводя взгляд. Ларри улыбнулся, глядя на свою кружку и рассеянно тыкая в гигантский маршмеллоу. — Нет. Ни с соседом. Ни с семьёй. Ни с кем. На секунду их взгляды встретились, и они захихикали. — Как мило, — Ларри поморщил нос. — Годы уже не те. Я давно не молод, так что не обессуй. — Да ты всегда был таким! И какие твои годы, мне вон тридцатка стукнула месяц назад. Вот это страшно. — Тридцать – не приговор! — А двадцать восемь – типа да? — Ларри поднял бровь и указал на Сала, — Вот ты и попался, малыш. А теперь ротик на замок и прекращаем стыдиться из-за возраста. — Ладно, ладно, — он закатил глаза, — Итак. Буду краток, — и ещё раз глотнул кофе, — Ты встречаешься с кем-нибудь? Он покачал головой. — А ты? — Нет. — Нет? — Но это не значит, что я не пытался. — У меня был партнер. Полтора года. И это было... незабываемо. Но не как с тобой, — Ларри сунул дрожащую руку в карман. — Понятно. Они оба уставились друг на друга. — Лучше бы я не спрашивал, да? — Сал посмотрел в пол. — Ох, да нет, — засмеялся Ларри, — Было бы странно, если бы мы не спросили. — Но плохо ли это? — Почему же. Я имею в виду... как ты сам считаешь. Спустя ещё какое-то время разговоров Сал взглянул на свой телефон. — Чёрт, уже столько.. — Времени, — закончил фразу Ларри, — Да, я уже даже опоздаю на вечерние занятия. — Вечерние занятия? — Сал вытащил телефон и стал набирать такси. Он кивнул. — По психологии. Для помощи на арт-терапиях. — Мы должны как-нибудь сверить конспекты. — Мои уж точно проиграют вашим, доктор. Но спасибо за мысль, — посмеялся он. — Не принижайся, — Сал встал, отряхиваясь и собирая свои вещи. — Хотя, может, ты и прав, — Ларри с озорством снисходительно кивнул, — Держу пари, у тебя там далеко не одна ошибка. А, может, мы с тобой и на одном уровне. — А чего это ты ведёшь себя так, будто средней школы не существовало? — он начал смеяться, — Забыл? — Как ты набрал все проходные баллы? А я корячился с базой по математике? О, да, — он поправил рубашки и направился к двери, — Как я мог забыть! — Вот именно! Так что забирай обратно свои слова про мои конспекты, Джонсон! Ларри открывал ему дверь и смеялся. — Ох, да. Прости, забыл. Ты же идеальный. Ангел во плоти. — А ты гремлин-переросток, — смеялся Сал. Выходя их кафе, они оба хихикали и выговаривали разные непонятные слова, пока наконец у них не получалось сформировать целостные фразы. Как только они оказались на улице, Сал посмотрел на свой телефон. — Блин, такси уже приехало. Нужно идти. Ларри первым полез обниматься. Ну а Сал не был против. А должен ли? То есть, всё шло хорошо. Тогда почему он так нервничал? Что-то внутри затряслось, когда его руки обвились вокруг талии Ларри, а руки Ларри – в голубых волосах. Этот запах, окруживший их, – их двоих – был так знаком; он отправил их обратно в старшую школу. Они разорвали объятия и посмотрели друг на друга, но смотрели немного дольше, чем стоило бы. Сал уже видел похожее во снах. — Было приятно вновь увидеться, Сал. — Встретимся ещё на свадьбе, да? Он кивнул. — Да. Конечно. И с этими словами Сал сел в такси.