Царь Змей

Следующие два месяца были довольно тоскливыми. Гарри иногда заходил с друзьями, но намного реже и совсем ненадолго. Гермиона всё время причитала, что скоро экзамены, и не позволяла ему засиживаться у меня, читая художественные книги. Небольшим утешением был Хагрид, которого я ещё пару раз встретил в лесу. Но и эти мелкие забавы меркли после нашествия вечерних нерадостных мыслей, приходящих обычно после тренировок. В человека я всё ещё превратиться не мог. Конечно, я понимаю, что анимагия сама по себе очень сложна, но я никогда не славился своим терпением. Иногда казалось, что у меня получилось, но первая же проверка ощущений показывала, что всего лишь показалось. С каждой неудачей пессимизм нарастал, но я не собирался сдаваться. В перерывах между тренировками в анимагии думал, что буду делать, когда получу человеческое тело. Я уже решил вмешаться в канон, но как именно пока не придумал. Кроме помощи Гарри, мне нужно заслужить доверие Малфоев и Блэка, чтобы порыться в их библиотеках. Но, вот так сразу не получится. Решил остаться на некоторое время в Хогвартсе. Посоветовался с Дамблдором, тот не стал протестовать. Вместе с ним и Гарри я придумал будущую легенду моего происхождения. Так как сидеть всё время в комнате я не собирался, нужно было придумать, что говорить остальным. В зависимости от возраста(Дамблдор сообщил, что скорее всего я приму вид своего психологического возраста, но это не точно) мы составили три легенды. Версия номер один и самая простая ‒ маглорожденный студент первого курса. Версия номер два и моя любимая ‒ лаборант зельеварения. Так как Снейп знает мою тайну, я буду делать вид, что помогаю ему, а сам попутно буду изучать зелья и всё, что сам пожелаю. Я не был уверен, что ужас подземелий на это согласится, но Дамблдор пообещал его уговорить. Версия номер три и самая непростая ‒ студент старших курсов. Если моё тело будет слишком взрослым для первокурсника, но слишком молодым для лаборанта, придётся притвориться студентом переведённым в Хогвартс в связи с переездом. Так как я совершенно ничего не смыслю в магии, это будет самым ужасным развитием событий. После того как были придуманы несколько легенд, никаких событий не происходило. Только монотонное повторение одинаковых дней. От скуки хотелось на стенку лезть. И почитать нечего, и сериалы посмотреть нельзя, и поговорить не с кем. Снова стал выбираться в замок, ползать по трубам. Пусть это было и опасно, но очень соблазнительно. Раньше у меня не было много времени для исследования школы, так что я решил воспользоваться предоставленным шансом. К сожалению, трубы располагались не повсеместно. Например, в высоких башнях они отсутствовали. Не думаю, что их нет совсем, но имеющиеся, под мой размерчик явно не подходили. Так что, мою мечту посмотреть на окрестности Хогвартса с высоты пришлось временно отложить. Прополз по коридору, предположительно скрывающему в себе проход в выручай-комнату. Ожидаемо, проникнуть туда у меня тоже не вышло. Нашёл множество заброшенных залов и аудиторий. Даже целое нетронутое крыло с несколькими, по видимому, боевыми площадками и закрытыми классами, до верху забитыми средневековым оружием, различными посохами, мишенями и манекенами. Оно находилось недалеко от квидичного поля, на уровень ниже под землю, и было полностью замуровано со всех сторон. Пробраться туда я смог по трубам, но сомневаюсь, что кто-то сможет догадаться о спрятанных здесь помещениях, и тем более попасть сюда. «Знает ли Дамблдор? Если нет, неплохо было бы сделать это место тайником. Надо выяснить.» В коридорах под покровом ночи мне изредка встречались нарушители. Как-то раз даже увидел парня с рейвенкло, курса эдак с шестого. Посчитал это странным, им же вроде, кроме учёбы, ничего не нужно. Любопытство взяло верх, и я за ним проследил. Правда, мне это ничего не дало. Оказалось, он шёл в выручай-комнату. Парень скрылся за дверьми, а я разочарованно вздохнул от невозможности пошпионить. Когда пространство для изучения закончилось, стал забираться в полость над кабинетом трасфигурации. Слушал, что проходят школьники, в надежде, что это как-то поможет. Основной принцип я уже давно понял и выучил наизусть все стадии преобразования, но результата почему-то никакого не было. Несколько раз наблюдал за тем, как превращается Макгонагалл. Вывести для себя какие-то выводы не удалось. Вот она кошка, а вот уже нет. Но кое-что понял, послушав её рассказы о преобразовании неживого в живое. Недостаточно просто хотеть быть человеком. Нужно точно представлять не только внешность, но и строение. Если люди, чтобы вернуться в свою человеческую форму должны были осознать, что именно делает их людьми, то в моем случае этот процесс работал не совсем так. И в теле василиска я считал себя человеком, но строения магического зверя не знал. Выходит, люди для меня некий аналог животного, а форма василиска основная. А не получалось у меня эти два месяца, потому что я представлял человеческое тело, как истинную форму и сосредотачивался на том, почему считаю себя человеком для преобразования. «Магия такая странная.» Дамблдор объяснял, но слишком мутно, так что пришлось додумывать самому. В основном он говорил о теории, этапах преобразования и трансфигурации, не объясняя, что я должен чувствовать. Иной раз мне казалось, что он специально учит меня так туманно. «А есть ли у него самого анимагическая форма? Должна быть, иначе какой из него верховный чародей. И если есть, то зарегистрирована ли?» Мне очень хотелось попробовать обратиться без участия Дамблдора и проверить, правильные ли выводы я сделал, слушая уроки трансфигурации, но я не был уверен, что не допущу ошибок, и всё пройдёт гладко. Дожидался директора, нервно ползая по всей комнате. В последнее время он не брал с собой Гарри, так как в переводе моих слов отпала необходимость. По большей части, Дамблдор только раз за разом проводил вспомогательный ритуал и давал советы. Пришёл старик немного позже положеного времени. Думаю, я ему уже надоел, но с виду он всегда уравновешен и доброжелателен. Как только Дамблдор предстал передо мной, и всё было готово к моей новой попытке, я сосредоточился. Довольно тяжело было признать, что василиск ‒ моя истинная форма, а человек ‒ лишь временный, побочный вид. Около получаса ничего не происходило. Дамблдор давал направляющие советы, но это лишь мешало и сбивало с толку. Я всерьёз начал думать, что Дамблдор всё-таки гад. На краю сознания зудела мысль, что я вообще-то уникален, и никто ранее не сталкивался с таким явлением, а Дамблдор преобразовал некоторые вступительные ритуалы, создавая тем самым обратную анимагию, принципиально новый вид волшебства. Но чем больше он пытался помочь, тем хуже у меня получалось. Когда я стал раздраженно на него порыкивать, он уменьшил количество своих комментариев, а затем и вовсе умолк. Ещё через двадцать минут полной тишины что-то внезапно изменилось. Я почувствовал мир совершенно по-другому. В комнате было холодно и сыро, раньше меня это не беспокоило, но теперь это доставляло дискомфорт. В нос ударил не очень приятный запах затхлости и плесени. Потом я почувствовал боль, как от падения. Некоторое время я пытался успокоить дыхание. Я открыл глаза. На время наших занятий с Дамблдором, я всегда оставался к нему спиной, чтобы случайно не применить свою убийственную способность, поэтому я мог себе это позволить. Так приятно было вновь смотреть на мир глазами, а не через термолокатор. Конечно, и в облике змея я могу видеть, но позволял себе это только в безлюдном лесу, или когда был уверен, что никого нет поблизости. Не хотелось убить кого-нибудь ненароком, да и заморозить тоже. Тепловой орган, кстати, не работал, и это подавало надежду, что у меня получилось. Я попытался пошевелить руками. Сработало. Я чувствовал свои руки. Я приподнялся с пола, чтобы осмотреть себя. И увидел обычное нагое человеческое, но очень бледное тело. «Да уж, не зря я привыкал к мужскому полу.» Сзади раздались негромкие хлопки. Я улыбнулся и потрогал своё лицо. Как же давно я хотел выразить свои эмоции в мимике. ‒ Поздравляю с первым успехом, Ник. Я попытался ответить, но из горла вырвалось только хриплое шипение. Это немного напугало меня. Вторая попытка заговорить привела к тому же результату. Я закашлялся. Ощущения человеческого тела исчезли так же внезапно, как и появились. Моё тело снова стало змеиным. ‒ Пожалуй, нам вновь понадобится переводчик, ‒ загадочно проговорил Дамблдор, заведя руки за спину, ‒ на сегодня достаточно. Следующие сутки превращаться нельзя. Завтра я приду вместе с мистером Поттером. Я кивнул, соглашаясь. ‒ Думаю, в следующий раз ты сможешь продержаться в человеческой форме минут десять. Добродушно улыбнувшись, директор неторопливо зашагал к выходу. Меня переполняли разной величины и природы чувства. Превратиться у меня получилось, отчего я был безгранично счастлив. Но почему-то говорить в человеческом виде я не мог, что меня напугало. Наверное, из-за страха потерял концентрацию и поэтому вернулся в змеиный облик. «Что же произошло? Может с непривычки и в следующий раз всё будет нормально? Я провел в змеином теле около четырёх месяцев, не мог же я разучиться говорить.» Я напряжённо свернулся клубком. Что если у меня нет голоса, потому что я считаю своей истинной формой василиска, неспособного говорить по человечески? Но я считал, что змеи физически неприспособлены к речи, а не ментально. Почему будучи человеком я не смог? В голову закрались нерадостные мысли. «Что если я говорил на змеином? Если да, останется ли и мой взгляд смертельным? А яд?» У меня заболела голова, я покрепче закрыл глаза и избавился от лишних гипотез. Завтра всё станет ясно. Признаюсь, очень хотелось вновь перекинуться в человека, но я терпеливо ждал прихода Дамблдора и Гарри. Это было непросто, заниматься в Тайной комнате мне было нечем, идти в запретный лес не было желания. Там в последнее время слякоть и на чешую налипает грязь. Неприятное ощущение. Вошли мои гости с парадным выражением на лицах. Особенно Гарри. Он нёс в руках свёрнутую чёрную ткань. Наверное мантия. Я внезапно осознал, что денег купить одежду у меня нет. «Как же я жить то буду? Может кто-то сжалится и подарит мне её? Не голым же ходить в самом деле.» Я понадеялся, что этот вопрос как-нибудь сам собой уладится. Дамблдор остановился у змеиных изваяний, как-то непонятно на них поглядывая. Один едва уловимый взмах палочкой, и на месте статуи появилось зеркало в человеческий рост. ‒ Здравствуй, Ник. ‒ Привет, Гарри, ‒ ответил я, опустив голову на уровень его роста. Я помнил, что превратившись вчера, я упал. Неизвестно почему, так что лучше держаться ближе к земле. ‒ Профессор Дамблдор сказал, что у тебя уже получилось превратиться в человека. Как ощущения? ‒ На удивление, непривычно. Дамблдор попросил Гарри отойти немного. Мальчик привык близко ко мне подходить и уже не замечал этого, а для трансформации желательно иметь место в запасе. Они оба замолчали и ожидающе остановились метрах в двадцати. Я принял это, как сигнал к действию. В этот раз, чтобы сосредоточиться ушло даже меньше времени. И я всё равно упал. Зато понял почему. Я отвык сохранять равновесие в человеческом облике, и стоило мне превратиться, как ноги подкосились. Дамблдор оперативно отлеветировал мне мантию и помог её надеть. Глаза открывать я не спешил, так как было у меня несколько сомнений на этот счет. Немного адаптировавшись к ощущениям и конечностям, я поднялся на четвереньки. Попытка встать на ноги обернулась неудачей, и я решил просто сесть по японски на некоторое время. ‒ Ник? Почему ты не открываешь глаза? «Пленки на них нет. Вот сейчас проверю способность говорить, и посмотрим.» Попытался сказать я, но горло не желало повиноваться и издавало лишь неразборчивые полушипящие звуки. ‒ Ладно, ‒ кивнул Поттер. Я удивленно открыл рот. ‒ Ты сейчас понял меня? ‒ Ну да, а не должен был? ‒ Любопытно, ‒ вставил Дамблдор, загадочно улыбаясь. ‒ Значит, я говорю на парселтанге? ‒ я скривился. Гарри немного завис. Я не мог его видеть, но представлял его лицо и слабо ухмыльнулся. Непросто мне будет без способности говорить. ‒ Скажи директору, что я не уверен, сохранил ли мой взгляд смертоносность. Гарри немного помедлил, но передал. ‒ Я так не думаю. Говорить на парселтанге одно, а убивать взглядом совсем другое. Но, для всеобщего спокойствия, лучше перестраховаться. ‒ И как же? ‒ спросил Гарри. Директор снова улыбнулся, сверкая очками половинками. ‒ Фоукс, ‒ негромко позвал Дамблдор. По удивленному вздоху Гарри я понял, что птица уже здесь. ‒ Но профессор! Нельзя же посылать вашу птицу на смерть! ‒ возмущенно пролепетал он. ‒ Фоукс ‒ птица феникс, Гарри. После смерти они возрождаются из пепла. Я неуверенно вздохнул. Мой взгляд по легенде обращает в камень. Сможет ли камень сгореть, чтобы птица возродилась? Идея Дамблдора мне не понравилась, но надеюсь, старик лучше меня знает свойства своей птицы. Фоукс зашуршал перьями совсем рядом со мной. Определил место, где она стоит и аккуратно открыл глаза. Я посмотрел на птицу. Птица посмотрела на меня. Ничего не произошло. Феникс выглядел очень старым и дряхлым. В некоторых местах виднелись проплешины, а перья словно выцвели. Птица недовольно не то каркнула, не то закудахтала, развернулась и улетела по направлению к Дамблдору. Я счастливо улыбнулся. Голос это не смертельно, а вот без зрения жить было бы куда сложнее. ‒ Не хочешь посмотреть на себя? ‒ добродушно улыбнулся Дамблдор. У меня от этой улыбки почему-то мурашки по коже пошли. Конечно, я хотел посмотреть на себя, но сомневался, что смогу до зеркала дойти. В тот же миг, когда я об этом подумал, Дамблдор отнял зеркало от пола. Оно медленно подплыло ближе метров на пятнадцать и остановилось. Не без усилий я поднялся на ноги. Стоять было не так уж сложно. А вот идти получалось плохо. Я путался в ногах и шатался, но, к счастью, не падал. В зеркале меня встретил изумленный молодой человек лет двадцати. Увидев своё выражение, я постарался обуздать мимику. Недлинные черные волосы красиво обрамляли лицо, даже будучи растрепанными. Телосложение худощавое, кожа бледная, но ничего, это легко исправить. Если присмотреться, даже симпатичный парень. Глаза меня удивили. Яркие, лимонно-оранжевые, но благо зрачок человеческий. И всё остальное обычное, людское. Нос прямой и аккуратный. Густые чёрные брови. Рост сразу определить было сложно, так как это понятие для меня исказилось. Я вообще чувствовал себя мелким и слабым. В общем и целом я был мало похож на себя из прошлой жизни, но ничего плохого в этом не вижу. Ещё с минуту полюбовался своим отражением, а потом почувствовал, что скоро перекинусь обратно и отошёл. Мантия исчезла, будто её и не было. Стало немного грустно. Так недолго удавалось находиться в человеческой форме. Дамблдор сообщил, что его миссия на этом закончилась. Теперь мне нужно тренироваться самостоятельно, постепенно уменьшая перерыв между обращениями и увеличивая время пребывания в человеческом облике, затем учиться перевоплощаться вместе с одеждой и адаптироваться к человеческому телу. ‒ Через три недели Вы сможете обращаться не менее, чем на шестнадцать часов. Дальнейший прогресс зависит от ваших магических способностей и упорства, ‒ Дамблдор задорно сверкнул очками, ‒ полагаю, теперь у профессора Снейпа появится подспорье в зельеварении. Не понравилось мне, что он так радуется. Хотя, может он просто доволен, что исполнил свою клятву. Как же раздражает эта неизвестность его намерений. Мои посетители ушли, а я, утомлённый превращением, свернулся в клубок и уснул. Я сидел на импровизированном кресле из подушек, которые Гарри стащил для меня из гостиной гриффиндора. Он много чего мне принес: грубое покрывало, кое-какую одежду(у меня уже получалось сохранять её целостность при обращении), запрошенные мной учебники, в основном по зельеварению, и старинный канделябр, для того, чтобы я мог эти книги читать. Понятия не имею, откуда он всё это брал, вполне возможно, ему помог Дамблдор. Или Гарри подпольно организовал фонд помощи василиску. Как-то раз вместе с ним зашёл и Снейп. Гарри, стоя позади него, постоянно хмурился, сложив руки на груди. С самого непреложного обета я всё ждал, когда ужас подземелий пересилит свою гордость и попросит у меня яд для своих опытов, и этот момент настал. Взамен я попросил профессора купить мне приличную одежду, мне всё-таки скоро в люди выходить. Вкус у Снейпа, конечно, так себе, но сам я, пока не мог пойти за покупками. Кроме этого, я попросил набрать несколько лишних колбочек для меня. Продам, когда попаду в Косой переулок. Предварительно уточнил у Снейпа цену. Он понадёжнее источник, чем те же гоблины. Зельевар ответил с недовольной миной на лице и удалился. Успехи в анимагии были немалые. Уже в конце второй недели я сохранял облик человека на прогнозируемые Дамблдором шестнадцать часов. Прибавлять время было трудно, но прогресс легко закреплялся. На исходе третьей недели, я мог, не напрягаясь, оставаться человеком на все девятнадцать с половиной часов. Остальное время, в облике змея, я проводил, гуляя по лесу. С Хагридом мы теперь закадычные друзья. В человеческом теле я занимался чтением учебников. Из-за моих проблем с голосом, а так же временного отсутствия палочки, можно было поставить крест на вербальных чарах и всех других предметах, где требуется произносить заклинание вслух. Гарри даже проверял работоспособность известных ему заклинаний, произнося их на змеином. Я не сильно надеялся на успех, и поэтому мало удивился неудаче. А вот Поттер, кажется, расстроился. Чувствительный он парень. Переживает за практически чужого ему получеловека. Зелья меня порадовали. Кроме сосредоточенности и аккуратности, они ничего особенного не требовали. Начать экспериментировать я не мог, за неимением необходимых зельевару принадлежностей, но первые два курса теории успел изучить. Главное было уметь контролировать свою магию настолько, чтобы, при помешивании зелья, она перетекала в продукт в строго отмеренном количестве. Я не был уверен, что смогу провернуть это с первой попытки, но анимагию я как-то освоил, и с этим справлюсь. Тем более, не все зелья были так требовательны. Но и не все полезны. Такие как раздувающее, дыбоволосное и вызывающее икоту меня ни капли не интересовали. Их можно использовать разве что для розыгрышей. Я смело пролистывал эти рецепты. Параллельно с магическими предметами я учил английский язык жестов. Получалось пока плохо, так как на это я уделял меньше всего времени, но помогали Рон с Гермионой, воодушевившиеся идеей научиться этому языку вместе со мной. Точнее, горела желанием только Гермиона, а рыжий мальчуган всё время отвлекался и увиливал. Подозреваю, язык он знать хотел, но учить ему было лень. Три недели пролетели незаметно. Я даже не успел толком изучить заинтересовавшие меня зелья. Меня захватил учебник третьего курса, в нем намного чаще встречались зелья полезные в быту и не только. Уткнувшись в него я и сидел уже третий день и потому не заметил, что ко мне пришли. ‒ Кгм, ‒ обозначил свое присутствие Дамблдор. Я оторвался от книги и поприветствовал директора. ‒ Рвение к знаниям всегда похвально, ‒ с добродушной улыбкой, которая меня уже немного злила, произнес Дамблдор. Гарри при нем не было. Я слегка прищурился. ‒ Гарри рассказал, что Ваши успехи в анимагии выше, чем я ожидал. Сложив руки в замок я кивнул и внимательно посмотрел на дикректора. Мой язык жестов едва ли располагал к продуктивной беседе. ‒ Я планирую завтра представить Вас школе. Как было оговорено ранее, Вам будет выделена комната, но, во избежание несчастных случаев или неприятных происшествий, я хотел бы попросить Вас первое время проводить ночи здесь. Примите это как меры безопасности. «Я думал, мне по умолчанию нельзя быть в Хогвартсе ночью, ведь я ещё не способен на долговременное пребывание в человеческом облике... А директор, судя по всему, так же закрывает глаза на всевозможные опасности, как и в каноне.» Мне вспомнился один видеоблогер, снявший обзоры на все фильмы поттерианы, и его любимая шутка. Рекламирующим голосом он говорил: «Хогвартс, здесь ваши дети умрут самой страшной смертью.» Я не удержался и прыснул. До этого Дамблдор источал могущество и мудрость, как мне казалось, но вспомнив шутки про его неадекватность, я вновь увидел в нём шута. Дамблдор непонимающе вскинул бровь. А мне вдруг стало не смешно. «Если Дамблдор и правда маразматик, и все его ошибки ‒ всего лишь следствие целого списка прогрессирующих психических болезней мне придётся несладко. Ох, и зря я ему обет дал.» Магический мир вдруг показался мне как никогда реальным. ‒ Что вызвало у Вас смех, Ник? Я попытался выкинуть из головы анализ, всплывающих в памяти ошибок Великого Светлого, и сосредоточиться на заданном вопросе. Жестами я объяснил, ну, или попытался, что конечно же согласен на такие условия, а смеялся вовсе не поэтому. Дамблдор смерил меня изучающим взглядом, но больше ничего. «До сих пор никто не пытался залезть мне в голову, или я этого просто не чувствую? Ну, не может быть так, что даже попыток меня прочитать не возникнет.» ‒ Завтра утром я ожидаю увидеть Вас на завтраке в большом зале. До встречи. Директор кивнул и мерно зашагал на выход. Я смотрел ему вслед. Выжить и добиться цели в этом мире будет очень непросто, несмотря на знание событий будущего. «Я слишком зависим от Дамблдора и Поттера.» Идеи, как исправить своё положение, у меня отсутствовали. У меня не было выбора при принесении обета. Иначе, я до сих пор не мог бы даже книгу почитать самостоятельно. Но у меня по прежнему нет ни влияния, ни денег, ни даже голоса, в буквальном смысле. «Может пора выбраться на Косую аллею и продать яд? Хоть материальная самостоятельность будет.» Со связями всё куда сложнее. Я устало потер лицо руками. И в прошлом мире я не отличался красноречивостью, способностью втереться в доверие или наладить связи с нужными людьми. Здесь же, мне просто необходимо заручиться чьей-то поддержкой. Ещё раз кинул настороженный взгляд на круглую дверь и вновь взялся за учебник третьего курса. Часа через три пришёл Поттер. К тому времени я уже перевоплотился в змея. На сей раз пробыл человеком чуть больше двадцати часов. Гарри принялся рассказывать, что его замучил Добби. Поттер жаловался, что уже кучу раз объяснял домовому, что опасность миновала и ему ничего не грозит, но Добби упрямо преследовал его, учиняя небезопасные казусы. Мои мысли же были далеко. И что ударило в голову сумасшедшему домовику, меня не волновало. Нужно было придумать каким образом вытащить Сириуса из тюрьмы. Да, меньше чем через полгода он сбежит сам, но оправдать его с помощью Петтигрю было бы намного лучше. А вот каким образом это провернуть? В голову закралась глупая идея просто превратить его обратно в человека утром на завтраке. Его увидит куча людей и сбежать он уже не сможет. Но гарантировать, что он получит своё наказание, всё равно невозможно. Да и как я объясню, откуда узнал, что эта крыса вовсе не крыса? Пустить всё на самотёк и подождать, пока Сириус сбежит? Но Петтигрю нельзя упускать. Или отправить в министерство анонимное письмо с информацией? Кинутся ли они это проверять? У меня всё ещё нет союзников. Я тяжело вздохнул. ‒ Ник! Ты меня что не слушаешь? ‒ Гарри возмущенно защелкал пальцами. Я поспешно откликнулся. Гарри сощурился. ‒ Я спросил, что собираешься делать летом? Останешься в Хогвартсе? «Как это он от Добби перешёл к летним каникулам?» ‒ Нет, ‒ ответил я, ‒ сидеть в замке ‒ время зря терять. ‒ Тогда, куда ты поедешь? ‒ Пока не знаю… Как раз поэтому я и думал о Блэке. Было бы неплохо зарыться в его библиотеке на лето. Решил сходить в совятню. Если в министерстве воспримут всерьёз, то может и моё вмешательство не потребуется. А если нет, придётся действовать самому, попробую связаться с Люпином. Потом подумаю и над тем, идти ли к Дамблдору. Кроме освобождения Сириуса из тюрьмы, нужно выяснить, собирались ли Малфои воскресить Темного Лорда, подбрасывая дневник Уизли, или же просто хотели избавиться от темных артефактов перед министерской проверкой. Будет не очень хорошо, если они действительно планировали так воскресить своего сюзерена, а я им помешал. Вряд ли они узнают, из-за кого их идея накрылась медным тазом, но выстраивать с ними союзнические отношения и без этого опасно. А станет практически невозможно. И вообще, нужно узнать, так ли они ужасны, как в каноне. Во многих фанфиках встречались вполне резонные объяснения их поступкам. Но, даже при лучшем раскладе, добраться до их библиотеки я смогу нескоро. Гарри ушел второпях, так как забыл про время, по его словам ещё немного, и он опоздает на ужин. Я уныло посмотрел ему вслед. Почти всю ночь я думал над тем как должен вести себя в школе и пытался спланировать свои будущие действия. Планировщик из меня так себе, так что к концу размышлений я устал и наплевал на все эти заморочки, так ни к чему и не придя.