Моя Персефона

      Уилл гулял на солнечной опушке, собирая полевые цветы. Его кудрявую голову, с переливающимися на солнце шелковыми волосами до плеч, украшал венок из тёмно-алых маков. Неподалеку гуляли его подруги, Алана и Эбигейл, дочери знакомой его матери Беделии. Грэм радовался солнечному дню, воздух был свеж и голова кружилась от ярких красок. Беззаботно резвился юный сын богини плодородия в цветущей долине. Белое прозрачное платье волнами ниспадало с молодого тела юноши, касаясь росистой травы, босые ноги ласкали лучики света, то они снова исчезали в цветах. Уилл думал о том, кто еще сегодня придет к его матери свататься ему в мужья. Вчера приходил врачеватель Фредерик, на которого мать Уилла лишь взглянула, чтобы тот понял свое отвержение. Улыбка не сходила с лица Грэма, он перекликался с подружками, и уже хотел было пойти назад, как увидел прекрасный цветок цвета начинающегося заката, такой красоты юноша еще никогда не видел. Восторженный вскрик издал рот Уилла, и он побежал к прелестному творению природы. Пьянящий аромат цветка разливался далеко вокруг него. Прелестный Уилл протянул руку к чарующему цветку и сорвал его. Вмиг разверзлась земля, темные тучи застлали небо, появилась золотая колесница с чёрными конями. Уилл успел лишь только ахнуть, как кто-то схватил его и прижал к себе, несясь на большой скорости, милый Грэм потерял сознание, венок из цветов спал с его головы. Только девушки на поле видели происходящее, которые от ужаса побросали букеты на землю и побежали изо всех сил. Как горько рыдала мать украденного Уилла, сколько слез пролила Беделия, как она вскидывала руки к небу, моля услышать её. Конечно, когда все разошлись, богиня поднялась с пола, вытерла слезы и призвала Диониса. Теперь у нее будет время отдохнуть, съехать на пару месяцев с Олимпа и закрутить роман с тем красавчиком, который приходил свататься к Уиллу на прошлой неделе.       Грэм открыл глаза. Утопая в огромной кровати, Грэм встревоженно начал осматриваться. Темные стены, потолки, все было погружено во мрак. Даже кровать была застелена чёрным одеялом, черная простынь покрывала огромное ложе. Уилл, в белом платье, которое спало с левого плеча, казался здесь не к месту, бледным пятном. Испуганный Грэм ринулся к двери, юноша оказался не запертым. Ступая босыми ногами по холодному полу из темной мраморной плитки, Грэм осторожно пробирался сквозь богатые коридоры. Черное золото, золотые доспехи, картины, на которых были изображены сражения, притягивали взгляд, пугали, но Уилл продолжал искать выход. На пути оказалась золотая дверь, Грэм толкнул её, надеясь, что нашел выход, но взгляд прекрасного юноши охватил огромный зал с троном. Сидящий на троне заметил гостя, но Грэм не узнал своего похитителя, он был темной точкой вдалеке. — Прошу, входи, — громкий голос заполнил все помещение, донесся волной до Уилла. Юноша отшатнулся и отпрянул назад. Страх оковами охватил Грэма, сжимал его грудь, было не вздохнуть не выдохнуть. Уилл кинулся бежать, но в ту же секунду кто-то сжал его чуть выше локтя сильной, но не приносящей боли хваткой. — Будь моим гостем.       Уилл перевел взгляд на Ганнибала. Бог подземного мира, мира мертвых. Юноше снова стало дурно. Уилл ужасно боялся рассказов об этом божестве. Какие только слухи не ходили о Ганнибале! Конечно, подружки его хихикали и краснели, когда рассказывали о Темном божестве Уиллу на лужайке. Теперь Грэм встретился с ним лицом к лицу. Ганнибал был выше Уилла на голову, острые скулы и пронзительный взгляд воина таили спрятанные чувства, челка упала на лоб мужчины от быстрого движения, когда он схватил Уилла за руку, пепельные волосы с проседью отдавали серебром. Сам похититель был облачен в изысканный черный костюм- тройку, красный галстук придавал образу изюминку. — Отпустите меня, — почти шепотом произнес Грэм. Ганнибал сразу же выпустил Уилла, разжав хватку. — Я имел ввиду отсюда.       Жалобный взгляд больших голубых глаз, побледневшее от страха лицо, пухлые розовые губы, бог мертвых не мог оторвать взгляда от юноши, потому он и перенес Уилла из мира живых в свое царство, в свой замок. — Не могу, но, пожалуйста, чувствуй себя как дома.       Ганнибал пропустил Уилла в глубь зала. Уилл осторожно ступал, пол под юношей становился всё теплее. Это он! — подумал Уилл, — он мрамор пламенем подогревает. Его бы воля, он смог бы всю землю опалить. Уиллу стало безумно грустно быть пленником бога мертвых, взаперти, вдали от всех.        Стол с едой образовался посреди мрачного зала, изысканные блюда, сервировка белоснежными тарелками, а главным блюдом были большие красные плоды граната, некоторые из них были уже разрезаны, зерна притягивали своей красотой наполненности соком. — Зачем я тебе? — Уилл склонил голову. — Как же, — ухмыльнулся бог, — мы поженимся.       Уилл со всей болью и ужасом взглянул на Ганнибала, двинувшись назад. — Этому не бывать никогда! Ты подземный владыка, царь мертвых, твой дом мрак и тени, окутавшие тебя.       Помолчав, божество село за стол, жестом показывая место подле себя. — Ты устал, тебе нужно поесть и хорошо выспаться. Мои слуги принесут тебе новый наряд, омоют тебя и ты будешь чувствовать себя намного лучше, — голос Ганнибала обволакивал, заставляя слушать его, нежный, бархатный, такой родной. Уилл поддался искушению и присел на украшенный золотыми завитками стул. Бокал Грэма был полон вина, а от блюд всё еще исходил пар. Но Уилл не торопился пробовать на вкус трапезу, поданную для него. Юноша, весеннего лика, был умен, он знал, что царь мертвых решит хитростью его оставить здесь, пока Уилл не согласиться выйти за него. — Спасибо, я не голоден, — холодно ответил Грэм, хотя желудок сводило от ароматов еды. — Я не буду тебя уговаривать, — в голосе послышались нотки обиды, — но съешь хотя бы пару зерен граната, они наполнят тебя, ты почувствуешь легкость и у тебя буду силы.       Силы ему нужны будут, подумал Уилл, для побега. Не подозревая, что зерна граната, символ брака, единственное, что способно удержать Уилла на законных основаниях этого бытия. Длинными, изящными пальцами, Уилл взял пару зерен и съел их, довольная улыбка отразилась на лице Ганнибала.       Уилл осматривал убранства замка, блуждал по нему, ища выход, но по пути восхищался многими необычными вещами. Ганнибал разрешил ему гулять по всей территории его правления, зная, что без его помощи, юноше не выбраться на поверхность. Блуждая по мрачному миру царя мертвых, Уилл наконец-то наткнулся на дверь выхода в мир тьмы, но спустя пару минут с ужасом захлопнул дверь изнутри и прижался к ней спиной. Милый Уилл испугался мертвых душ, летающих по всему темному миру, а несколько еще живых слуг с красными повязками на предплечье указывали направление душам, если те заблудились или не знали в какое направление лететь дальше. От увиденного подурнело и захотелось спрятаться, не хорошо тревожить мертвых, мысль снизошла сама по себе до Уилла. Воспоминались слухи об этой обители, некоторые из них оказались правдивыми. Например то, что у бога подземного мира был пес с тремя головами, именно сейчас он уставился всеми глазами на Уилла, который так и жался около двери. Зверюга рычал, из каждой пасти капали слюни, растягиваясь на лету, красные глаза не сводили взгляда с юноши. Кровь застыла в жилах, уже просто увидеть такого огромного пса, похожего на добермана, можно было лишиться рассудка, а стать его добычей, здесь и сейчас, означало попрощаться с жизнью. Уилл вдохнул и был готов упасть без чувств, как пронзительный свист оглушил юношу, собака вмиг притихла, обернулась всеми тремя головами и завиляла своим единственным хвостом. Ганнибал стоял посреди комнаты в кожаном костюме, куртка была расстегнута, такой откровенный вид Уилл не мог вынести. Походный костюм царя подчеркивал все изгибы его сильного тела. Ганнибал сделал подзывающий жест рукой, пес мгновенно послушался и со всех ног подбежал к хозяину. Хозяин как ребенок игрался с этим огромным зверем, который теперь изображал щеночка, валявшегося на спине, подставляя свое пузико, чтобы его почесали. От происходящего Уилл остолбенел. — Не бойся, — произнес Ганнибал, — подойди ближе, погладь его.       Юноша не сразу понял, что царь обращается к нему. Неловкими шагами, Уилл неуверенно ступал, он больше всего хотел спрятаться за Ганнибала и сказать, чтобы тот помог ему подальше убраться от этого зверя. Но подойдя ближе, хозяин подземного мира перехватил Уилла, нежно беря того руку и накрыв своей ладонью руку юноши, поднес ее к одной из голов пса. Теплая, нежная шерсть животного чувствовалась вполне приятно, собачка тихо гавкнула, чтобы хозяин и этот странный человек в белом продолжали его гладить. Страх понемногу проходил, животное забавлялось, катаясь по полу на спине. Головы пса изредка подвывали, привлекая к себе внимание, если его живот переставали гладить. — Ну что ты, — ласково обратился к животному Ганнибал, — Цербер хороший мальчик, — потрепал за ухо хозяин извивающегося пса.       Уилл смеялся, страшный зверь оказался балованным песиком при хозяине, но стоило хозяину отвернуться, как Цербер снова ощетинился, защищая свою территорию. — Церри! — крикнул на пса Ганнибал. — Познакомься, это Уилл, он твой новый хозяин.       Уилл встал, как вкопанный, пока пёс обнюхивал юношу всеми тремя носами. Цербер громко выдохнул, махнул головами и посмотрел на Уилла. Парень шатнулся и его рука дрогнула, он протянул, чтобы погладить Церри, пес подставил все три головы, ладонью Уилл провел по всем трем головам.       Здесь всегда была ночь. Уилл лег под одеяло, перевернулся на живот и почти начал погружаться в сон, когда почувствовал, что рядом кто-то ложится. Уилл открыл глаза, Ганнибал рядом поправлял свое одеяло, юноша быстро закрыл глаза, притворяясь спящим. Тяжелая рука легла на талию сверху, быстро подтянув к себе молодое тело, Ганнибал прижал его к себе. — Ты ведь знаешь, что делают молодожены в первую ночь?       Голос сзади был тихий, ему можно было доверять, если бы он говорил о чем-нибудь другом, но именно здесь и сейчас, в этой ситуации, Уиллу было трудно доверять ему. Юноша чувствовал, как его талии коснулись, медленно съезжая вниз, по бедру, внешней стороной ладони проведя по коже. — Нет! — вскрикнул Уилл и слетел с кровати, прямо на пол, приземляясь на нос.       Кровь хлестала из ноздрей, Уилл пальцами тронул нос, скорчив лицо от боли. Перед глазами всё плыло, Уилл пытался сфокусировать взгляд на какой-нибудь вещи в комнате, но острая боль не давала ему это сделать. - Какой ты дикий, - послышался рядом низкий голос Ганнибала, - как олень в свою первую вылазку.       Уилл пошатнулся, но его придержали за плечи. Твердая опора не давала ему рухнуть на мраморный пол и расквасить лицо в еще большее кровавое месиво. Ганнибал посадил Уилла на кровать и грубо приказал сидеть на месте. Тело юноши затрясло мелкой дрожью, слёзы наворачивались на глазах. Не так от боли катились крупные соленые капли по щекам, как от обиды на свою судьбу, теперь Уиллу придется жить с этим жестоким, неприятным божеством. Терпеть мрак и холод, отдаваться по первому щелчку, ведь, никто не услышит криков Уилла в месте, где царствует Ганнибал. — Вот, — руки бога показалась прямо перед глазами Уилла, — это нужно запихнуть тебе в нос. Сейчас же, нужно остановить кровь, — спокойно сказал Ганнибал и принялся заталкивать мягкую вату в мокрую от крови ноздрю Уилла. — Я сам! — дернулся назад юноша, приняв из рук Ганнибала закрученные две шелковые белые самокрутки. — Суй дальше! — кричал Ганнибал, было такое ощущение, что бог мертвых немного тронулся, это пугало и выглядело одновременно смешно. — Я стараюсь! — отвечал Уилл, пытаясь засунуть дальше ткань, одновременно то отпуская, то поднимая голову вверх. — Не нужно махать так головой, выпадет же, это неправильно. — Откуда тебе знать, как правильно? — Тебе принести воды? — пыл Ганнибала чуть отпустил его, мужчина вздохнул и отвел глаза. Уилл кивнул головой, его белое платье было обрызгано кровью, хорошо, что нос не сломал. Да, сложная ночка выдалась.       Царь открыл дверь и на него свалились две слуги. Оба были бледные и взлохмаченные, взволнованно переглянувшись друг с другом, слуги вытянулись как струны перед своим повелителем. — Всё, что могли услышать здесь, забудьте, — суровым, низким голосом произнес Ганнибал, — а теперь за мной.       Дальше юноша не видел, что происходило, но вернулся Ганнибал с новым одеянием, для Уилла, конечно же черным, и кувшином с водой. — Прости, что так вышло, — извинился Ганнибал, наливая воду в стакан, пока Уилл смотрел, какую одежду принес ему похититель. — Это мне не подойдет, — тихо начал Уилл, — оно темное. — И что? Красиво будет, хоть примерь, — настоял Ганнибал, держа стакан с водой, с теплотой смотря на Уилла.       Юноша прошел в ванную комнату, Уилл так назвал купальню короля, переодевшись, юноша заметил, как хорошо новое платье подчеркивает белизну его кожи, как стройнит его новое одеяние.       Ганнибал оторвался от уборки комнаты, поправляя одеяло на кровати, мужчина взглянул на выходящего из купальни Уилла. Лицо бога изменилось, взгляд прошелся по телу юноши с ног до головы. — Прекрасно выглядишь, — нежно отозвался царь подземного мира. — Спасибо, — смущенно ответил Уилл, не решаясь снова ложиться в одну постель с Ганнибалом, поэтому переминался с ноги на ногу около кровати. — Я приношу свои извинения, — ладонью правой руки Ганнибал дотронулся до места, где должно было быть сердце. — Такого больше не повторится.       Уилл выдохнул, в такие минуты трудно что — либо угадать наперед, особенно, когда тебя похитил бог подземного мира, а потом хотел заняться плотскими утехами, не спросив согласия. Да и какое могло быть согласие? Уилл, который ни разу не возложился с мужчиной, да и ни с кем в принципе до сих лет, не знал, как вести себя в подобных ситуациях.       Время в подземном мире летело незаметно. Уилл каждый день занимался разными делами, увлекаясь, то чтением старых рукописей из огромной библиотеки бога, то игр с Церри, который уже вилял хвостом при виде Уилла, позволяя юноше гладить свое пузико и угощался из его рук косточками, которые Уилл специально припас с обеда. С каждым днем, некогда румяный Уилл, всё больше становился бледнее, легкое белое одеяние забытым, черное атласное платье в пол украшало его стать. Гулять дальше замка по прежнему было страшно, сколько бы дней не проходило, это место явно не было для Уилла солнечной поляной. Мертвые души не то, что мечтал видеть прекрасный Уилл каждый день. Однажды, к нему подлетела заблудшая душа, Уилл не знал, как указать путь к свету, и чем дольше юноша мешкался, тем сильнее нервничал дух, пока не стал завывать, а на помощь юному Уиллу не пришел Ганнибал. — Не бойся их, — советовал царь, — они просто ищут успокоения. Направь в сторону реки, они будут благодарны тебе. — Что дальше их ждет, — полюбопытствовал Уилл. — Тебе знать не обязательно. Но это только пока, со временем ты всё узнаешь.       И Уилл узнал. Души плывут в лодке, которой управляет скелет, покрытый клочьями ткани. Он переправляет души на сторону света, где они обретают покой. Туда нельзя смертному, ибо это будет подобно самоубийству.       Чем дольше Уилл оставался в подземном мире, тем сильнее он обживался в нем. Весь огромный замок был в распоряжении юноши, но милый Уилл выбрал себе одну небольшую комнату, где чувствовал себя наиболее комфортно, сама атмосфера в ней была безобидной. Время в этой комнате как будто останавливалось. Сюда не смел заходить даже Ганнибал. Уилл обрел свой угол, и теперь не было так страшно, как изначально. Не было ощущения заточения, хотя он всё еще чувствовал себя пленником, а наедине с царем не знал, как себя вести. Ганнибал не торопил Уилла к свадьбе, но каждый раз напоминал ему, что юноша хозяин этого мира, будущий муж бога и правая рука правителя в этом темном мире. Однажды, Уилл так сильно заскучал по своей матери и своим подругам, что перестал улыбаться, радоваться подаркам и новым платьям. Прекрасный Уилл сник, его красота начала блекнуть. Ганнибал заволновался и спросил его, что же хочет Уилл, на что тот ответил, что было прекрасно увидеть солнце, цветущие луга и умыться в кристальное реке, обнять свою мать и утереть её слезы, потому что та обязательно тоскует и плачет по нему, как и он сам по ней. На что Ганнибал ему ответил: — Твоя мать сама согласилась на то, чтобы ты стал моим мужем. Многие сватались к тебе, и я пришел к ней, после того, как увидел тебя. В моем сердце зародилось то, что я не думал, что смогу когда-либо почувствовать, то была любовь. Я рассказал твоей матери, какими богатствами я владею, как много слуг в моем дворце, и как много подданных. Ни у кого из богов больше нет столько подданных, как у меня. Я сказал ей, как сильно тебя люблю, что ты будешь в надежной защите со мной, что я не трону тебя без твоего согласия, и никто не причинит тебе вред в моем царстве. Она согласилась и я забрал тебя к себе, отплатив ей золотом. — Так значит, она не ищет меня? Не убила ноги в кровь, пока бродила по миру в поисках меня? Ах, а если я никогда не полюблю тебя, как вы могли оба об этом не подумать?       Уилл отшатнулся от Ганнибала, полы черного платья колыхнулись, на миг оголив щиколотки, на которые сразу обратил свой взгляд царь мертвых. Ганнибал перевел взгляд на лицо Уилла, боль предательства отразилась в глазах юноши. — Ты уже любишь меня, — слова Ганнибала проникали, отдавались эхом изнутри, где-то в районе солнечного сплетения похолодало, — помнишь, как ты на первой трапезе в моем дворце съел зерна граната? Они символ брака и любви, ты их ел по собственной воле, отдаваясь любви ко мне с каждым съеденным гранатом. Даже уйдя отсюда, ты будешь думать обо мне, твое желание вернутся будет силиться, ты не сможешь этому противостоять. — Это был обман! Я не знал, что гранат был заколдован! — выкрикнул Уилл, злость все сильнее росла в нем. Злость на мать, на Ганнибала. Его предали и обманом заставили полюбить, но всё же некоторые слова бога мертвых не прошли мимо ушей. — Так значит, я могу отсюда уйти? — У нас был договор с твоей матерью, две трети года ты будешь проводить с матерью на солнечном свете, а одну треть в моем царстве. — Но ведь… — Уилл замер. — Прошло уже больше одной трети, пока я здесь находился. — Я не смог отпустить тебя, — раскаялся Ганнибал, протягивая руки к Уиллу, словно моля о прощении. — Не думаю, что я бы смог пережить разлуку с тобой.       Уилл взвыл, и стены замка содрогнулись от боли юноши. Мощь крика юного Уилла достигла мир живых, и мать, обманутая своим зятем, ища своего сына уже целый месяц, отозвалась на звук, протянув руки в глубь земли, вытягивая своего сына на прекрасный солнечный свет. Объятия счастья были безумны, поцелуи в щеки, на которых наливался румянец, наконец обдало жаром, Уилл словно оживал.       Время шло, договор между Ганнибалом и Беделией был безмолвно расторгнут. Но сколько бы Уилл ни пытался не думать о своем похитителе, мысли юноши все равно уносили его обратно в подземный мир. Сидя посреди леса, в темноте, под кронами деревьев, Уилл сжал свою голову и пытался прекратить шепот, который велел ему возвращаться в мир тьмы. Видения своего нарочитого супруга являлись ему и во сне и в реальности. Образ Ганнибал мелькал везде: в услышанных словах от мимо пробегающих подруг, в непроглядной ночной темноте, в запахе рассвета. Его влекло и манило обратно, Уилл знал, что это всё из-за тех зерен граната, красного как кровь, и сладкого, как поцелуй любви. Уилл рассказал об этом матери, но Беделия не могла ему ничем помочь, обряды не помогали, а зелье памяти было потрачено впустую, само нутро просилось снова хоть раз взглянуть на Ганнибала, прикоснуться к нему, обнять. Юноша запел грустную мелодию, слова которой разносились по всей земле, достигая самые глубинные места мира. Тогда мать и смирилась с волей сына, отпуская его навсегда в темное царство. Уилла нарядили в красивое белое платье, с золотой застежкой на левом плече, на голову надели венчик, который прижимал волосы, из-под ленты они пышными закрученными локонами развевались на ветру, касаясь плеч. Босые ноги ступали по поляне с цветами, именно по той, где Уилла украл Ганнибал, только теперь свет луны пестрел на капельках росы на цветках, которые преклонили свои головки, словно молили о пощаде их любимого частого гостя. Руки Уилла были связаны черным платком, точно таким же, что Беделия надела себе на голову, прикрывая глаза. Уилла сопровождали и подруги, которые в отличии от юноши были облачены в черные платья, и каждая держала в руках по букету засушенных цветов. Все пели песню, грустную, печальную, словно провожали кого-то в последний путь. Дойдя уже до середины поля, земля разверзлась, девушки отступили назад, а Уилл, не поднимая головы шагнул в пропасть.       Летя, юноша уже попрощался с жизнью, его целью было снова увидеть бога мира мертвых, и единственный выход, что он мог сделать — принести свою жизнь в жертву. Но Уилла кто-то подхватил, он открыл глаза и увидел, что его держит на руках тот, о ком он так и не смог перестать думать. — Это всё гранат, — от внезапной спасшейся смерти у Уилла началась истерика, — зерна заставляли думать о тебе!       Ганнибал прижимал к себе Уилла, успокаивая его. — Дело не в плоде, — говорил бог, — я обманул тебя, что он был заколдован. Ты думал обо мне не из-за магии, а потому что сам хотел этого. Мне очень приятно это слышать.       Понемногу Уилл успокоился, но все так же продолжал прижиматься к своему спасителю. Подняв наконец голову, Уилл увидел, как сильно изменился его благоверный. На лице Ганнибала сильнее стали выступать скулы, порезы на теле отдавали синевой, значит был на битве. Но и в подземном мире было не все, как раньше. Души умерших скитались и выли от отчаяния найти путь на свой свет освобождения. — Что произошло здесь? — Я забросил свою работу, Уилл. Бывал на сражениях, чтобы забыться, долго не выходил из дворца, не давал никаких распоряжений. Я мучился без тебя. Теперь, когда мы снова вместе, мы приведем этот в мир в порядок, ты, как мой супруг будешь править подле меня. Теперь мой мир — твой мир.       Так и случилось. С каждым днем в подземном царстве, Ганнибал и Уилл давали распоряжения слугам, которые приводили заброшенный дворец в прежний вид, показывали умершим душам путь на свет, а Церри наконец-то перестал скулить и стал таким же веселым, добрым псом с тремя огромными мордами. Спустя несколько месяцев сыграли свадьбу, где короновали Уилла. Черное платье, расшитое черным золотом, с длинным шлейфом подчеркивало всю притягательную красоту Уилла, подданные не могли оторвать глаз от великолепия своего господина. На голове красовалась корона, чем то напоминающая рога оленя, разветвляющаяся кверху, состоящая из черного металла. Сам бог подземного мира был облачен в серебряных доспехах, но после коронования своего супруга облачился в темный костюм с пестрым галстуком. Пир продолжался несколько дней, но никто не заметил, как пара молодоженов скрылось из виду спустя некоторое время.       Ганнибал и Уилл зашли в спальню, держась за руки. — Мне нужно в купальню, — отозвался Уилл, скрываясь за дверью. От нескольких бокалов шампанского и шума пышного торжества, у Уилла закружилась голова, он включил воду и умылся. Посмотрел на себя в зеркало, лицо опалял румянец, а губы были красные, как сок граната. Выдохнув, Уилл успокаивал себя. Расправил полы платья, юноша вернулся в комнату.       Ганнибал сидел на кровати, уже сняв пиджак и закатил рукава на рубашке. Услышав, как Уилл вернулся, мужчина поднял взгляд на супруга. — Они не потеряют нас? — спросил Уилл, все еще не решаясь ближе подойти к своему мужу. — Не думаю, — улыбнулся Ганнибал, — у них слишком много шампанского. — А как же души? — Я позаботился о них. Еще остались вопросы, мой дорогой?       Ганнибал сделал жест рукой, прося Уилла подойти ближе. Уилл знал, что может последовать, оставшись наедине с мужем, мысли стали путаться, а дыхание участилось, но сделав усилие, юноша сделал шаги к своему благоверному. Уилл вспомнил всю тоску по своему любимому, как страдал без него, и как страдал сам Ганнибал. Бог как будто закаменел, стараясь не спугнуть зарождающиеся ростки доверия Уилла. Посадив юношу себе на колени, Ганнибал пальцами приподнял подбородок Уилла и легко коснулся губами губ возлюбленного. Почувствовав, что Уилл не отстраняется, Ганнибал углубил поцелуй, открывая губы любимого языком. Вначале Уилл не отвечал, но постепенно рот и лицо юноши расслабились, тогда Ганнибал стал водить рукой по спине супруга. Уиллу нравилось то, что делал Ганнибал. Между ними чувствовалась связь, неразрывная и тягучая. Ганнибал рассматривал с жадностью тело Уилла, когда платье с множеством слоев упало на пол. Обжигающие поцелуи Ганнибала терзали юношу, тепло расплывалось по всему телу, собираясь внизу живота расползающимся жаром. Ганнибал брал супруга нежно, аккуратно, не смея давать своим желаниям волю, давал привыкать своему нежному Уиллу к новым ощущениям. Пока пальцы Уилла не перестали хватать и плотно сжимать одеяло, Ганнибал не пытался ускориться. Рот Уилла открывался в сопровождении громких стонов, а тело наслаждалось тем, что творил его муж. Ганнибал шептал комплименты, говорил, как прекрасен Уилл, что не может больше без него жить, как долго он желал юношу. От этих слов Уилл еще больше отдавался происходящему, пока в глазах не начали взрываться звезды.       В эту ночь Уилл возложился с Ганнибалом. Уилл лежал на груди Ганнибала, но как не пытался заснуть, мысли все не покидали его. Ганнибал заметил, что его супругу неспокойно, приподнялся и взглянул на Уилла. — Что тебя тревожит, любовь моя? — Мне грустно от того, что я больше никогда не увижу дневного света, живых цветов, своих подруг, — Уилл замялся, сглатывая, наступившие слезы, — и своей матери.       Бог подземного мира перевернулся на бок, теперь супруги лежали лицом к лицу. — Ты думал, что я оставлю тебя так? — начал Ганнибал. — Я видел, как ты увядал, не хочу больше причинять тебе боль. Наш договор с твоей матерью останется в силе, я согласен, что иногда, ты будешь покидать меня, но обещай, что всегда будешь возвращаться. — Обещаю, — отозвался Уилл.       Внутри обоих жила любовь, бесконечная, бессмертная. Супруги правили рука об руку, мир был в царстве тьмы. Уилл нес себя, как подобает своему королю, творя благое дело, встречая новых прибывших душ в царство мертвых, возлагал приказы слугам и был добр ко всем. Но некоторое время Уилл проводил и на земле, расцветая на солнце, радуясь его лучам, смеясь, лежа на зеленом лугу в компании своих подруг. Встреча с матерью и рассказами о своем супруге тронули сердце матери, и Беделия благословила их брак. Ганнибал ждал возвращение своего Уилла, проводя дни в одиночестве своего замка, но каждый раз, когда Уилл возвращался, встречи сопровождали страстные объятия и поцелуем, со вкусом сладких гранатовых зерен.