Грозовая Принцесса

Эви отвели в больничную палату и помогли лечь в постель. Она огляделась по сторонам и заметила, что ее папы, дяди и Мистера Коулсона там не было. Сердце Эви забилось быстрее. Она начала думать, что, может быть, ее папа больше не хочет быть с ней. Глаза Эви наполнились слезами. В этот момент в комнату вошел Тор; он улыбнулся своей дочери, но его лицо вытянулось, когда она не улыбнулась в ответ. В ее глазах стояли слезы. Он бросился к кровати и взял ее за руку. — В чем дело, Эви? — Я думала, ты меня бросил, — фыркнула Эви.— Никогда, min datter (моя дочь), я никогда не покину тебя. — Ты обещаешь? Тор улыбнулся и поцеловал ее руку. — Я обещаю, что останусь с тобой навсегда. Эви просияла, глядя на отца. Сестра Лиза улыбнулась отцу и дочери, пока меняла Эви капельницу. Тор уложил дочь и придвинул стул так, чтобы быть ближе к ней. Медсестра дала пульт дистанционного управления к телевизору и объяснила, как им пользоваться и что, если ей что-то понадобится, нужно нажать кнопку вызова, и она или другая медсестра войдут. — Хорошо, Лиза, спасибо. — Через двадцать минут вам принесут обед. Мы начнем с жидкости и мягкой пищи, хорошо? Эви кивает. Пока она устраивалась в своей больничной палате, Локи и Коулсон прибыли в полицейский участок. Коулсон сверкнул своим значком и сказал детективам, что хочет видеть допрос Дурслей. Коулсон и Локи вошли в комнату для допросов. Детектив Симмонс приветствовал Коулсона, но подозрительно посмотрел на Локи. — Не обращайте на него внимания, детектив, он хотел оставить Тора наедине с его дочерью, — сказал Коулсон. Детектив Симмонс почему-то не очень в это поверил, но промолчал. Детектив Симмонс проводил Коулсона и Локи в первую комнату, где находился Вернон Дурсли, поднимая шум из-за того, что его незаконно задержали, и что он собирается подать на них в суд. Они продолжали расспрашивать его об Эви, а Вернон только и говорил, что она — урод и обуза. В конце концов он попросил адвоката, и детективы были вынуждены оставить его в покое. Локи недоверчиво посмотрел на Коулсона и детектива Симмонса. — Почему они перестали допрашивать этого жирного моржа? — спросил Локи. — Он попросил адвоката, по закону мы не можем больше допрашивать его, пока не прибудет его адвокат. — А как насчет женщины с лошадиным лицом? — Она была умнее, держала рот на замке и немедленно попросила адвоката. Локи скрестил руки на груди. — Это неприемлемо. Если бы они были в Асгарде, то уже признались бы Всеотцу. Возможно, к ним следует принять асгардское правосудие. — К сожалению, это Земля, и как только они попросят адвоката, мы не сможем допросить подозреваемого без его адвоката, — сообщает детектив Симмонс Локи. Локи на мгновение задумался:  — А если они сознаются, нужен ли этот адвокат? — Мистеру Дурсли придется сказать нам, что он не хочет, чтобы его адвокат принял его признание. Локи кивает. — Да ладно тебе, нечего делать, пока не появится его адвокат, давай выпьем чаю. Коулсон и Локи последовали за детективом Симмонсом с допроса наверх, но когда они вышли, голограмма Локи осталась позади. Он улыбнулся и подошел к комнате, где держали Вернона Дурсля. Локи открыл дверь и вошел. — Кто вы такой, черт побери? — спросил Вернон. — Я уже сказал вам, что ничего не скажу без моего адвоката. Локи ничего не ответил. Он просто сел напротив Толстого моржа и улыбнулся. — Итак, смертный, это ты надругался над Эвелин Поттер. Вернон ничего не сказал; его глаза сузились при слове «смертный». — Все в порядке, можешь не отвечать, я вижу, что твои руки в ее крови. — Я не сделал ничего плохого этой девушке, — выплюнул Вернон, — Мы приняли ее по доброте душевной, и вот как она нам отплатила? Бросая возмутительные обвинения в адрес моей семьи и меня! Локи наклонился вперед: — Доброта твоего сердца, говоришь? Хм, Да, давайте поговорим о благотворительности, которую вы оказали Эвелин. Взмахом руки Локи отключает камеру наблюдения. Вернон с трудом поднялся на ноги и попятился от Локи. — Они? — Те уроды, что заставили нас забрать этого проклятого ребенка. Ты как тот дряхлый старик. — Нет, мой дорогой смертный, я гораздо больше, чем эти жалкие пользователи магии. — Кто ты такой? — Я Локи из Асгарда. — Чего ты от меня хочешь? — Вашего признание. — Я НЕ СДЕЛАЛ НИЧЕГО ПЛОХОГО! — прорычал Вернон, пытаясь запугать собеседника. — Ты думаешь, что голод и избиение маленькой девочки-это ничто? Сделать ее рабыней в вашем доме-это ничто? — Я только пытался исправить ее странное поведение. Работа в доме — это самое меньшее, что она могла сделать, чтобы не быть для нас обузой. — Значит, ты считаешь, что твое наказание было разумным? — Без сомнения. — Я так рад, что вы это сказали. Тогда то, что я собираюсь сделать с тобой, не должно тебя волновать. Вернон попятился в угол. — О чем ты говоришь? Что ты собираешься делать? Локи встал и подошел к испуганному моржу с багровым лицом. Он остановился прямо перед ним. — Ты почувствуешь все, что ты сделал с Эвелин, только в десять раз хуже, чем дольше вы будете исповедоваться, тем хуже вам будет. Локи протянул руку и коснулся потного лба Вернона. Он поморщился от отвращения, прикоснувшись к такому грязному человеку. В ту минуту, когда Локи коснулся Вернона, на него обрушилось все то, что Эвелин терпела в течение десяти лет, только гораздо хуже. Вернон закричал, испытывая боль и страх Эвелин. Вернон почувствовал себя так, словно он был диким зверем и что его плоть рвется со спины. Вернон ощутил голод, от которого страдала Эвелин, но ему казалось, что он не ел уже много лет. Он почувствовал, как разбивается вдребезги его тело. Кости Эвелин и страх, который она испытывала. Только боль была в десять раз сильнее, и боль была такой сильной, что Вернон упал на колени. — Стой, стой, я этого не вынесу, помилуй! — Животное, — спокойно сказал Локи, — ты, должно быть, путаешь меня с великодушным Богом. Я не проявлю к тебе милосердия, потому что мне нечего тебе дать. — Пожалуйста, я сделаю все, что угодно. Только сделай так, чтобы эта боль прекратилась. — Нет.Ты будешь страдать до тех пор, пока это не перестанет меня забавлять.Тогда ты признаешься в своих преступлениях. А теперь пора навестить твою прелестную жену, — саркастически заметил Локи. Локи небрежно вышел из комнаты для допросов, оставив Вернона кричащим на полу. Он произнес заклинание, чтобы убедиться, что никто не войдет в комнату на некоторое время. Локи прошел в другую комнату для допросов, где содержалась Петуния. Он не стал тратить время на Петунию, просто вошел в комнату и зарычал на нее. — Ты грязная смертная, ты хуже своего мужа. — О чем ты говоришь? Кто ты такой? Локи проигнорировал ее вопрос. — Ты отступила назад и позволила этому жалкому оправданию мужчины оскорбить твою плоть и кровь и получила от этого удовольствие. Ты позволила своему поросячьему сыну издеваться над беспомощным ребенком и поощряла это. И все из-за твоей ревности к матери ребенка. — Я не ревную ее к Лили. — Ну конечно же. Ты, бесспорно, самая отвратительная женщина во всех девяти мирах, завидуешь красоте и силе своей сестры, поэтому ты решила отыграться. — Это было не больше, чем она заслужила за свою неестественность, — сказала Петуния. — В самом деле, разве вы поступили бы так же со своим сыном — Никогда, мои Дадличек идеален. — Твой сын — твоя радость, и тогда он будет страдать так же, как страдала Эвелин. Глаза Петунии расширяются. — Нет! Локи ухмыльнулся и помахал рукой; на Петунию обрушились образы Дадли, оскорбленного отцом. Для Петунии это было гораздо хуже, так как это не было иллюзией. В этот момент Дадли тоже чувствовал то же, что и Эвелин. Локи не собирался щадить этого свиноподобного хулигана. — Жестокое обращение с твоим сыном закончится, когда ты признаешься в содеянном, — сказал Локи и вышел, оставив Петунию рыдать. Петунии и Вернону не потребовалось много времени, чтобы вызвать полицию, отказаться от своих прав на адвоката и признаться во всем. Коулсон стоял по другую сторону и наблюдал, как двое преступников подробно описывали, что они сделали с Эвелин. Пока он смотрел, Локи вошел и встал рядом с ним. — И что же ты сделал? — Да ничего особенного. Я только заставил этих свиней почувствовать боль и страх Эвелин. Я сказал им, что освобожу их от заклятия, когда они сознаются властям.- Сказал Локи. Коулсон кивнул и снова повернулся к одностороннему зеркалу. В кои-то веки, он согласился с Локи, было ли забавно отпускать этих людей с крючка?