Уроки словесных конструкций и безмолвных приглашений

Он восхищался ей. Каждую чёртову секунду этого короткого вечера, стремительно утекавшего в ночь. Пока Диана разливала им вино, Курт заметил, что из офиса ушли последние люди, и их с женой единение на маленьком диване в комнате со стеклянными стенами напомнило ему как давно, в прошлой жизни, они оставались в её кабинете, пили виски, целовались. Кажется, мысли завели Курта на опасную территорию воспоминаний, когда его губы обожглись о фантомный поцелуй. А может это был бокал вина, который Диана велела ему выпить. Очень большой бокал. Курт продолжал восхищаться, как Диана находила правильные слова, препарируя его текст, потроша сложные научные термины, разрезая непонятные словосочетания, выводя речь из уровня одному ему понятной эльфийско-баллистической вязи на научно-популярный, лекторный. Она уже правила его речи ни один раз. Всегда была строгим цензором с виноватой улыбкой, красным маркером смело зачеркивала его абзацы, выводя большими буквами «упростить». Она была королевой хлестких речей, виртуозно выстраивала обычные слова в звучные предложения, которые дробью летели в слушателей, попадая в яблочко. Такая профессиональная деформация — умение заигрывать словесными конструкциями любой сложности. Сжечь глаголом сердца оппонентов, театрально развевая пепел перед присяжными. При этом речь её всегда понятна простому обывателю и не режет ухо профессионалу области. Курт не владел на таком уровне ремеслом словесности, всегда предпочитая многозначительное молчание потоку предложений. Слова бродили в нем, настаивались и всегда выскальзывали, по мнению его жены, в самый подходящий момент. Он любил выверенные, продуманные предложения. Односложные и ясные, без двойного дна и заигрываний. Жаркие споры он тоже любил, но всегда уступал своей жене в форме, никогда в содержании. Но ему нравилось сказать одно или пару слов против её двенадцати, попадая в самую суть, стреляя на поражение. При этом, Курт с удовольствием слушал речи Дианы, наслаждаясь её элегантно прирученным английским и чарующе постигнутым французским, мало им понимаемым, но придающим ей невероятный шарм. – Хм, словно я один любитель усложнять предложения, – Курт перепечатывал исправленную речь на её ноутбуке, потягивая вино, и отбивался от её замечаний. Диана смеялась, закатывая глаза, сидела рядом на диване, диктуя ему текст, меняя слова на лету. – Тут будет лучше так, – Диана подалась чуть ближе, нарушая его пространство, быстро нажимая на клавиши ноутбука, который находился на его коленях. Курт двинулся в сторону, давая жене место, вдохнул запах её духов. Он кружил ему голову чуть больше обычного. Возможно, из-за того, что Курт давно его не вдыхал с её тела, находящегося так близко. Но проще было всё спихнуть на текущий по венам алкоголь. Её платье соблазнительно сдвинулось, демонстрируя красивые ключицы. Сладкий вкус её кожи вспыхнул в его голове. Диана двинулась назад, ощущая пристальный взгляд. Этот взгляд уже расцветал влажными поцелуями на её коже. Она вздрогнула, пытаясь отогнать воспоминания, не до конца понимая эмоции, которые испытывает, но не стала заострять на этом внимания, прячась за листами. – Продолжим? – Конечно, – он принялся стучать по клавишам, слушая её голос. Диана читала исправления, двинулась к столику, делая глоток вина, замечая, что мужчина снова смотрит на её ноги, а не на клавиатуру. Глоток вышел больше, чем она ожидала. Она диктовала ему речь, усевшись на диван с ногами. Диана забылась и не заметила, как через пару мгновений её колени привычно прижались к его ноге, а сама она смотрела на гриву платиновых волос, ощущая, как сильно хочет провести по ним пальцами. Курт продолжал стучать по клавиатуре, чувствуя, как Диана двинулась ближе, наблюдая за появляющимся на экране текстом. – Ты пропустил союз, – она потянулась к ноутбуку, кладя руку на его пальцы. Маленький разряд электричества прошёл по её телу, когда Диана повернулась на Курта. Его зелёные глаза давно потемнели, напоминали омут, в который она так легко падала каждый раз. И эта ухмылка, растянувшаяся на его губах, такая хмельная и соблазнительная. Конечно, не стоило пить столько вина. Возможно, не стоило садиться рядом на диване. Естественно, не стоило оставаться в фирме после девяти вечера без свидетелей. Черт её дери, не стоило подаваться вперед в его руки, подставлять шею под его губы, залезать к нему на колени, спихивая ноутбук на диван. Его борода приятно щекотала кожу, из её горла вылетало что-то среднее между смешками и стонами, пока Диана зарывалась в его волосы, втягивая такой согревающий запах хвои и мускуса. Знакомый, отдающийся в позвоночнике. Она откинула голову назад, когда поцелуи ключиц переросли в жадное покусывание. Краем уха она услышала знакомый звук, её кожа головокружительно горела, а Курт водил языком по маленьким засосам. – Эй! – Диана коснулась пальцами влажных ключиц, – Маквей! – Наденешь закрытое платье, – это было так нагло, так привычно. Он целовал её пальцы, довольно ухмыляясь. Она фыркнула, прижимая его голову к телу. На краю сознания звенела мысль, что они не должны этого делать. Диана чувствовала, как другая его рука заходит под платье. Её бедра подались навстречу, пальцы крепко схватили прядь его волос. Диана осмелилась сконцентрироваться на эмоциях. Она хотела своего мужа, который целовал её, вел горячими ладонями по бедрам. Она соскучилась по нему, по его телу, запаху. Она соскучилась по сексу тоже. В её разуме пулей пронеслись все яркие сцены их секса в её офисе. Постыдные, грязные, азартные. То, как она кричала в его ладонь, зажатая в темноте офисного туалета; как он стаскивал с неё юбку, щекоча бедра щетиной; как она понимала, видя его наглую ухмылку, на собрании, что её трусики лежат в его кармане; как их однажды чуть не застукал Уилл, забывший документы на работе и вернувшийся за ними в одиннадцатом часу ночи. Сейчас вместе с яркой похотью Диана ощущала волны тупой боли. Она захлестывала, сковывая её движения, жгла легкие, сильнее оголяясь под его касаниями, губами, языком, взглядами. Голова кружилась от алкоголя, усугубляя всё: похоть, боль, которая постепенно мутировала в тоску. – О боже! – Диана задохнулась, в секунду осознавая, что происходит и как далеко зашло. Его пальцы уже находились под платьем, медленно двигаясь по ногам вверх, к белью. Она, не осознавая, качала бедрами навстречу, сокращая расстояние. Курт заметил в её глазах растерянность, потянулся вперед, целуя её губы в первый раз за вечер. Они целовались, неторопливо пробуя друг друга, покачиваясь. Курт отпрянул, слегка оттянув её нижнюю губу, наслаждаясь тем, как медленно Диана приходит в себя, открывая глаза. Он узнал этот взгляд, встречаясь с её отказом, как со старым товарищем. Что не помешало Курту испустить досадный стон, когда женщина в миг слеза с него, сгруппировалась на другой части дивана, хватая речь в руки, пихая ему ноутбук. Она быстро поправила платье, допила вино из бокала, держась за обязательство как за спасительную соломинку. И не важно, где были его пальцы сейчас. И не важно, что часть её хотела, чтобы они там оставались. – На чем мы остановились? – Диана ощущала его ошалевший взгляд, чувствовала руку на своей икре. Периферийным зрением женщина заметила, что Курт, сдавшись, забрал ноутбук на колени. Прочитал ей последнюю строчку, слегка кашлянув. Его голос крутил её живот. В такие моменты Диана благодарила вселенную, что её муж – немногословный ковбой. Она бы не смогла так просто держаться, слушая этот хриплый голос. Его обычное присутствие могло сбить её речь, расфокусировать внимание, перетягивая концентрацию исключительно на него. Диана пряталась за речью о баллистике, привычной для неё уравновешенностью прилагательных, снова не заметив, как её стопы уткнулись в его бедро. Они закончили работу за следующие тридцать минут. Диана снова придвинулась к нему, забирая ноутбук, бегло читая речь под пристальным взглядом. Как только она закончила, Курт попросил отправить речь письмом ему на почту. – Спасибо тебе, Диана, – как только она положила ноутбук на стол, спрятаться за экраном или листом бумаги было невозможно. – Пожалуйста, главное, не волнуйся, представь их голыми, я всегда так делаю, когда говорю речь на большую аудиторию, – она встретилась с Куртом взглядом. Его глаза были выразительны, и Диана ощутила, что муж воспользовался её последним советом прямо сейчас. Диане очень хотелось завести руку за спину, медленно потянуть молнию, показать Курту лакомые кружева, которые он не видел. Она соскучилась по его темным глазам, смотрящим на неё с голым наглым обожанием собственника. Соскучилась по его рукам, неустанно изучающим её тело. Ей хотелось почувствовать его вожделение на кончике языка, возбуждение, давящее на её живот. Чтобы он прижал её к дивану, втягивая в страстный поцелуй, стянул платье и бесконечно её целовал. В голове звенели её стоны, треск капрона под его пальцами, наглая не сожалеющая улыбка, звуки нетерпеливых поцелуев живота, намеренно громкие. Хриплые смешки над её нетерпением. Горящие глаза, наблюдающие за ней, когда он впервые касался её языком. Её громкое требование удовольствия. Его неустанное желание дать это удовольствие своими пальцами, языком. Шум в ушах от смывшей её волны оргазма, блаженная легкость горячего тела. Его ленные поцелуи на фоне, ощутимое присутствие, ощутимое желание. Её желание доставить ему удовольствие. Звуки полета его металлического орла, сбрасываемой одежды, борьба за главенство, её вкус на его губах. Чувство наполненности, захлестывающая власть, когда она проводила по его груди пальцами, возвышаясь над ним. Обожание в его глазах. И бесконечное желание. Диана сама была готова саркастически расхохотаться этим мыслям, но каждый раз, когда она признавалась Курту, что он одним своим присутствием молодит её до подросткового возраста – она ни капельки не юлила, ярко ощущая, как щеки вспыхивают, кровь в венах пузырит как игристое, голова шальная от этого, смех звонкий, движения легкие, невесомые. Ей так хотелось, чтобы он обжег и овладел. Хотелось гибнуть в нем, а не в обжигающей холодом тоске. Она смотрела на него, понимала, что весь вечер не могла оторвать взгляда, что опьяневшая голова поддалась приятным воспоминаниям, что сердце билось быстрее, когда он её касался и целовал. Понимала и сдерживалась, не до конца готовая сделать шаг. Чем больше она осознавала, что скучает по нему, тем больнее ей было отступать. Но Диана не смогла отказать себе в маленькой, скорее сентиментальной, слабости прощального поцелуя. И в её голове не возникло ни единого возражения. Только чистое желание ощутить его под пальцами и губами. Диана подалась вперед, легко касаясь уголка губ, облокачиваясь на его колено. Такой привычный жест. Она хотела разогнуться, встать, начать собираться домой. Хотела, но его губы обрушились, словно по заказу, пальцы сняли очки, волновавшие Курта весь вечер. Она не дергалась, снова подавалась вперед, отвечая со жгучим голодом. В ней продолжали бороться чувства, с каждой секундой они сжигали её сильнее. Диана ощутила себя мотыльком, сгоравшим в пламени его губ и рук. Его пальцы вернулись на бедра, притягивая её ближе. Его язык сводил её с ума, заставляя снова и снова стонать между долгими поцелуями. Он любил эту чарующую мелодию их поцелуев и звуков, ускользающих из её горла. Низких и чувственных, высоких и ярких, протяжных и коротких, еле различимых, сильнее своего сводивших Курта с ума. Диана не смогла подавить стон, когда Курт коснулся её груди через платье. Диана горела, стягивала его жилетку, целовала его, отчаянно желая, чтобы он смог хоть как-то заглушить сомнения в её голове. Но они гудели всё громче и громче, заглушая даже его горячее дыхание, постоянно сводившее её с ума. Чем больше он двигался, тем сильнее её сознание изводили мысли. Они всё-таки смогли оглушить её, вырвать из плена его рук. Диана оторвалась от мужа, внимательно смотря в затуманенные глаза. Она вела пальцами по бороде, улыбаясь, пока тело снова сковывала невозможная тоска. Курт ухмыльнулся, в его глазах было что-то щемившее сердце. Он видел тоже самое в её глазах. Их движения были медленные, словно вспоминающие заново старые ощущения слоёв одежды под ладонями. Диана снова провела пальцами по его волосам, закусывая улыбку. Курт внимательно изучал её волны настроений, тихо радуясь, что она не отталкивает его. Они вальсировали руками по капрону и джинсам, платью и рубашке, золоту и платине. Не отрывали взгляды друг от друга. Ласка была лиричной, у Дианы защипало в носу. Она остановила свои руки, легко коснулась губ Курта, быстро вставая с дивана, поправляя платье. Ей нравилось, когда последнее движение было за ней. – Я провожу тебя, – начал он довольно знакомую песню. Однажды, Курт провожал её до двери своей лаборатории часа четыре. – Не думаю, что необходимо, – Диана понесла бокалы в мини-бар, не желая их мыть сегодня. Взгляд упал на коробку. – Почему именно его? – она повернулась, наблюдая, как муж встает с дивана, поправляя жилетку, рубашку. Она не заметила, как смяла воротник. – Гарант спокойствия, – женщина закатила глаза, поворачиваясь на него, слыша буквальное «вторая поправка». На языке вертелись колкости, аргументы. Но вместо этого Диана улыбнулась, мягко сказав: – Спасибо тебе, – забирая коробку с собой, она быстро собирала вещи, стараясь не смотреть на мужа, потому что третьего раза она не выдержит. Курт хотел ей сказать о том, что это была единственная возможность быть постоянно рядом с ней, хотя бы так. Что это гарант его спокойствия. Но не стал, принимая её правила игры. Он наблюдал за ней, отмечая её рассеянные движения, пытаясь уловить её настроение, встречая тоску в быстром взгляде голубых глаз. Они стояли на улице, ожидая такси. Его рука была чуть выше её талии, под открытым пальто. Диана не могла придумать аргумент в пользу того, чтобы её убрать. Она смотрела в его глаза, пока машина не подъехала. – Доброй ночи, Курт, – Диана улыбнулась ему, уходя в машину. – Доброй ночи, Диана, – Курт помахал ей рукой, смотря, как такси её увозит. Он ехал домой, разглядывая её пометки на листах бумаги. Курт сам не знал, зачем ему эти черновики, но её присутствие в прямолинейных записях не дало выбросить их в мусор. Речь да, завтра случится и забудется, но эти листы были ещё одним осязаемым доказательством её словесного величия, которое он ощущал в каждом красном замечании на бумаге. Её материальным присутствием, по которому Курт очень скучал. Вернувшись домой, Диана отнесла пистолет в спальню, сбросила одежду, вступая под поток прохладной воды, стараясь забыться и смыть с себя день. Она ехала в такси, пытаясь сконцентрировать внимание на огнях города, чтобы не прокручивать вечер в голове, прекрасно зная, что он будет отравлять её сознание всю ночь. Позже, стоя перед зеркалом, Диана провела кончиками пальцев по маленьким пятнам чуть ниже ключицы и не смогла сдержать девичью улыбку. Она давно не видела у себя такой мечтательной невинной улыбки. Её муж всегда так умело залезал ей под кожу, вспыхивая. Поселялся в её голове, со своими зелёными бездонными глазами, полными чувств и желаний. Теплыми большими руками, максимальной тактильностью, по которой она так скучала. Он был спецом немногословных признаний, профессором поклонений через кончики пальцев, королем вопросительной ухмылки, на которую невозможно было ответить отрицательно. Он умел молча восхищаться ей, что и делал весь вечер. Диана прекрасно знала его взгляды и кивки головой. Её сердце тоже знало их. Возможно, Диана не была готова сделать шаг сегодня вечером, спокойно отпустить тоску, которая поселилась в ней. Но она признавала, что скучает. Признавала, что рядом с ним чувствует не только отвращение и злобу. Признавала, что готова встать в начале долгого пути, не делая шаг по нему. А хотя бы переключаясь на его траекторию. Диана зашла в комнату, беря телефон в руки, нажимая на клавиши. Поставила напоминание, что завтра вечером едет на лекцию для сотрудников Чикагской полиции. Она приняла его приглашение, заботливо оставленное под её правой ключицей.