Whamilton Law School AU

      Одной из первых договорённостей с Джорджем, когда они начали проводит время вместе, но прежде чем они действительно смогли назвать это отношениями, было то, что Александр мог использовать дом Джорджа всякий раз, когда это необходимо. Он знал, что Алекс жил с тремя другими соседями по комнате, ни один из которых не был студентом-юристом (все они были найдены на каком-то сайте "с плохой репутацией”, как сказал Джордж), и он также знал, что будут времена, когда Алексу понадобится пространство и тишина, чтобы он мог закончить свои исследования. Как сейчас, когда Александр оккупировал мансардный кабинет Джорджа, чтобы написать изнурительно сложное эссе по гражданско-процессуальному кодексу.       — Ну и как оно?       К его чести, Алекс только подпрыгивает при звуке голоса Джорджа. К его неудовольствию, Джордж хмыкает гораздо громче, чем следовало бы.       — Оно все еще никак, - говорит Алекс. Это звучит ужасно похоже на капризное ворчание. Он протирает глаза, когда, моргнув в первый раз за слишком долгое время, понимает, что его зрение стало размытым.       — А где твои очки для чтения? - Спрашивает Джордж мягче.       Алекс вздыхает.       — От яркого света экрана у меня чертовски разболелась голова.       Джордж вздыхает и входит в комнату. Каждый шаг, который он делает, каким-то образом заставляет Александра напрягаться все больше и больше, и это похоже на то растущее чувство дискомфорта, которое вы получаете, когда профессор настойчиво пишет самым сухим маркером на протяжение полуторачасовой лекции. К тому времени, как Джордж протягивает к нему руки, Алекс уже готов стряхнуть их с себя и отстраниться.       — У меня остались считанные часы, - огрызается он. Он сжимает свои пальцы на краях ноутбука так сильно, что белеют кончики, и он ждет, затаив дыхание, пока Джордж отступит и оставит его в покое. Но Джордж, несмотря на то что убрал руки, все еще не двигается. Он молчит и просто стоит там, достаточно близко, чтобы прикоснуться, но совершенно неподвижно. Алекс чувствует, как напряжение кипит в груди, с каждой секундой все больше превращаясь во что-то кислое и горячее внизу живота.       — Просто оставь меня нахуй в покое, ладно? - Наконец он рычит.       Джордж переступает с ноги на ногу, перенося вес с левой ноги на правую, и Алекс, в тишине, которая повисла вокруг них после вспышки его раздражения, не может заставить себя посмотреть на него.       — Я пойду приготовлю ужин, - говорит Джордж через мгновение удивительно мягким и ровным голосом, - Я позову тебя, когда все будет готово.       Алекс не может сдержать дрожь.       Джордж не дожидается ответа, прежде чем оставить Алекса. Он просто поворачивается, и Алекс наблюдает за тем, как он уходит, все еще не поднимая глаз. Даже оставшись один, он не может заставить себя поднять глаза.       Он снова поворачивается к экрану ноутбука, зрение все еще расплывчато. Ему не хватает примерно трех абзацев, чтобы закончить это глупое эссе, но он застрял в конце одного из вопросов, и теперь он уверен, что начальные абзацы тоже должны быть полностью переписаны. Он гордится написанными словами, но уже несколько часов подряд он заходит в тупик. Его несдержанность была следствием того, что Джордж ворвался к нему в момент его жалкой паники, с которой он не мог справиться.       А вот теперь... Теперь он просто чувствует себя мудаком. Исключительно неуверенным мудаком.       Он вздыхает, трет лицо руками в попытке сконцентрироваться, сохраняет свою работу на жесткий диск и, на всякий случай, на флешку и откладывает свой ноутбук в сторону. Ему требуется мгновение, чтобы подняться с пола, его суставы одеревенели от отсутствия движения в течение многих часов, но он потягивается, с хрустом возвращает все в правильное положение, прежде чем осторожно спуститься по лестнице. Верный своему слову, Джордж сейчас на кухне. Тихо играет радио - что-то современное и джазовое, - и он яростно рубит перец на полоски. Алекс наблюдает за ним, оставшись, по-видимому, незаметным. Он ждет, пока Джордж закончит свою работу с ножом, прежде чем прочистить горло.       — Привет, - говорит он.       Это совершенно неподходяще. Вообще-то, это самая неподходящая вещь, которую он когда-либо говорил Джорджу, даже включая в себя первый, катастрофический раз, когда он говорил с ним один на один, вне класса.       — Привет, - говорит Джордж. Он говорит настороженно. Или устало. Или и то, и другое. Это заставляет Алекса вздохнуть.       — Мне очень жаль, - говорит он на выдохе, - мне не следовало срываться. Я не хотел этого делать. Я просто...       Он замолкает, а Джордж просто смотрит.       — Я чувствую, что готов взорваться, - говорит он, снова нарушая тишину. Он потирает грудь, понимая, что все то время, пока он стоит здесь, он дышит тяжело и загнанно. Джордж, должно быть, тоже это заметил, потому что он отложил нож в сторону, вытер руки полотенцем и обошел кухонный стол, направляясь к Алексу.       — Иди сюда, - вздыхает он, раскрывая объятия. Алекс падает ему на грудь, как только получает разрешение.       — Прости, - бормочет Алекс в грудь Джорджу, вдыхая знакомый, родной запах, чтобы успокоиться, замедлить дыхание и сердечный ритм.       — Все в порядке, - заверяет его Джордж, - мы все проходили через это, я в том числе. Серьезно. Все хорошо.       Алекс давится наполовину всхлипом, наполовину вздохом и утыкается носом, позволяет теплу Джорджа обволакивать его. Он дрожит всем телом в его объятиях, и он не уверен, что сможет заставить себя прекратить. Джордж только притягивает его еще ближе, прижимает к себе, а потом отчётливо царапает его спину ногтями, вырисовывает одним слитным движением случайные круги.       — Все хорошо, детка, - бормочет он, прижимаясь губами к волосам Алекса. В это же время он с усилием проводит по спине Алекса, зарывается ладонями в его волосы, тянет, тревожа чувствительную кожу головы, дрожь Алекса уменьшилась до легкой нервозности.       — Когда твое эссе должно быть готово? - Спрашивает Джордж, и теперь его губы и теплое дыхание касаются раковины уха Алекса.       — Пятница, - вздыхает Алекс. - Оно должно быть готово в пятницу.       — Я понял тебя, - Джордж кивает, когда говорит это, - ты можешь прерваться на ночь и утром посмотреть на него свежим взглядом.       Алекс в глубине души хочет возразить. Он хочет сказать Джорджу, что, нет, он не может сделать перерыв сегодня вечером. Он не может перестать пялиться на эту катастрофу, которой называется его текст, но сейчас он действительно не в том положении, чтобы спорить. Не тогда, когда пальцы Джорджа все еще находятся в его волосах и вытворяют что-то невообразимо приятное.       — Ладно, - говорит он, неуклюже кивает, все еще вжимаясь в Джорджа лбом. Он чувствует, как Джордж расслабляется, довольно выдыхает.       — Хороший мальчик, - говорит он. И так же внезапно как началась, дрожь Алекса полностью прекращается.       В конце концов, перерыв может быть именно тем, что ему нужно