Особенности заботы профессора Северуса Снейпа

Несмотря на всю панику и разговоры вокруг таинственных нападений, в Хогвартсе всё-таки возобновился учебный год. Обыски по школе ничего не дали, и комиссия из Министерства магии пришла к выводу, что в замке нет прямой угрозы. Решено было ввести более строгие меры безопасности — так, комендантский час стал более ранним, учителя теперь были обязаны провожать учеников на уроки, походы в Хогсмид приостановились, а Хагрид с Клыком переехали в замок. Покидать школу было строго запрещено — уроки полётов на метле отменили, уход за магическими существами и травологию перенесли в помещения, а вокруг запретного леса и Гремучей ивы возвели магические барьеры. Ко всему прочему, возле школы дежурили мракоборцы. Но, возможно, в Хогвартсе действительно было более безопасно, чем где-либо ещё. После Рождества в замке, как и во всей Англии, быстро убирали рождественские украшения. От этого было немного грустно — Гарри не любил, когда заканчиваются праздники. Возможно, это шло из детства, ведь с окончанием праздников ему приходилось возвращаться в нелюбимую магловскую школу, а Дурсли переставали делать вид, что его нет, и снова начинались придирки и грубости. Но в этом году прощаться с Рождеством ему особенно не хотелось. Может быть, потому что у него появился свой дом. И теперь жизнь, которая ждала его за пределами Хогвартса, не казалась ему такой неопределённой. И, распаковывая чемодан в своей спальне в башне Гриффиндора после праздников, он впервые чувствовал себя таким же, как его однокурсники, которые рассказывали друг другу, как провели Рождество и как дела у их родных. Гарри поставил на тумбочку фотографию своих родителей в рамке и положил рядом маленькие вещицы, которые связывали его с другими близкими людьми — в том числе, письмо Сириуса и блокнот от Снейпа. Снейп написал ему в тот же вечер — в блокноте появились строчки, выведенные таким знакомым и сложным почерком. И, несмотря на всё то, что Гарри успел пережить вместе со Снейпом, ему всё ещё было непривычно видеть личное обращение, написанное этим почерком, который раньше выводил только не самые приятные комментарии к его работам по зельям. В блокноте было всего несколько слов: «Как ты устроился?» Гарри вдруг ощутил небольшое волнение. То ли почерк Снейпа так действовал на него, то ли понимание того факта, что по переписке со Снейпом он ещё не общался (не считая тех писем) и понятия не имеет, как вести с ним диалог. Он вообще не был уверен, что знает, о чём надо писать своим опекунам. Будучи сиротой, не привыкшим к вниманию и интересу к своей жизни, он подсознательно начал искать, как сделать переписку полезной Снейпу. Надо ли ему просто коротко ответить, или Снейпу хочется знать детали? Следует ли развлечь Снейпа перечислением интересных событий дня или шутками близнецов Уизли? Гарри даже не осознавал, что пытается быть полезным. Подняв перо над блокнотом, он в очередной раз удивился тому, как сильно всё меняет его хорошее отношение к Снейпу. Если бы он сейчас писал тому Снейпу из прошлого, своему нелюбимому преподавателю, то наспех составил бы ответ без лишних размышлений и вывел бы жирную кляксу на слове «сэр». «Нормально. Кстати, видел на первом этаже объявление о продаже редких ингредиентов для зелий отцом какого-то пуффендуйца». «Коммуникации с людьми по объявлениям — это последнее, к чему я хочу иметь отношение. Ты плохо себя чувствуешь? За ужином ты почти не ел». «Нет, всё нормально. Просто наелся сладостей, которые миссис Уизли передала мне на Рождество. Кстати, Гермиона упоминала, что во «Флориш и Блоттс» сейчас скидки для преподавателей Хогвартса». Ответ не приходил около минуты. «Поттер, ты пытаешься быть мне полезным?» «Э-э-э, нет. Не знаю». «Будь добр, не стесняйся во время этой переписки и не ищи способы принести пользу. Могу тебя заверить, что я в любом случае буду на связи с тобой — по крайней мере, до тех пор, пока твоя любовь к поискам приключений не сведёт меня в могилу. И наша договорённость с отправкой мне писем с рассказом обо всём, что произошло за день, всё ещё актуальна». «Я понял, хорошо». «Ты нуждаешься в новой одежде, соответствующей сезону?» «Нет». «Не ходи никуда один, не покидай башню после отбоя. Обо всём подозрительном сразу сообщай мне». Покидать башню для Гарри теперь вообще стало затруднительно, если учитывать, что Снейп перед возвращением в школу перевязал его метлу и мантию-невидимку зачарованной лентой, которую, как он сообщил, не снять без контрзаклинания. Странно, что вообще не конфисковал — словно почувствовал, что Гарри с его детством просто не вынес бы, если бы такие ценные для него вещи у него отняли. «Ладно. Но у маглов есть условно-досрочное. Надеюсь, у меня есть на него шанс», — не выдержал Гарри, в котором из-за запретов снова начал подниматься протест. «Ха-ха-ха (к твоему сведению, я написал это с каменным лицом)». Гарри, не выдержав, рассмеялся. «И ещё — продолжай заниматься учёбой, доучи тот параграф для Бинса. Ты уже готовишься к моим урокам?» «Почти нет», — Гарри в последний момент решил написать правду. «Стоит ли мне спрашивать, в каком состоянии твоя учеба?» «Не стоит». «Красноречиво приподнимаю бровь». *** Про то, что суд снял все обвинения с Сириуса, Гарри узнал на второй день пребывания в школе после праздников. В тот момент, когда Букля принесла ему номер «Ежедневного пророка», он обедал в Большом зале. Гарри смотрел на газету несколько минут, не веря своим глазам. На фотографии его крёстный, несмотря на немного изнеможённый вид и тени под глазами, с уверенностью и долей дерзости смотрел на судью. — Старик! Поздравляем! — Рон и близнецы Уизли похлопали его по плечу. — Прекрасная новость, Гарри, — Гермиона просияла и склонилась над газетой вместе с остальными. — «Сириус Блэк полностью оправдан — это подтвердили несколько магических экспертиз, воспоминания и показания свидетелей, а также использование Сыворотки правды к самому фигуранту дела…» — Старая карга Скитер, конечно, вставила туманные намёки и сомнения в каждой строчке, но всё равно написано сносно, — оценил Рон. — Хотя в конце она напомнила про всё, в чём его подозревали, — сказала Гермиона. — Хм, и даже добавила хронику школьных происшествий, в которых он был виноват. — В общем, вырезки из статьи смело можно использовать в семейном альбоме, — резюмировали близнецы Уизли. — Гарри, чем теперь займётся старина Блэк? Близнецы Уизли, Гермиона, Рон, Невилл и Джинни посмотрели на Гарри, но он вдруг понял, что даже не знает ответа на вопрос. А в статье говорилось лишь про то, что мистер Блэк появится на пресс-конференции. — Я даже не знаю, — признался Гарри. — Он планировал восстановить свой семейный дом. Отправлю ему сову прямо сейчас. Гарри написал длинное поздравление своему крёстному прямо на обратной стороне теста по истории магии, чтобы не ждать сопровождающих до спальни, где были чистые пергаменты. Но он понимал, что всё равно они с крёстным теперь вряд ли скоро увидятся — из-за новых ограничительных мер это было практически невозможно. Гарри оставалось лишь попросить вписать его имя в очереди на звонки по каминной связи в гостиной Гриффиндора. К следующему дню положение дел в Хогвартсе стало ещё более напряжённым. Всё началось с того, что кто-то из старшекурсников притащил к Флитвику на урок, посвящённый изучению древних чар, старинную бутылку с джинном, которая передавалась в семье ученика от поколения к поколению — только её долго не могли открыть. На уроке открыть-то её смогли, только вот джин, оказывается, давно приказал долго жить. Вместо него в бутылке оказался некий смердящий дух, который принёс с собой заразную болезнь, по симптомам напоминающую пневмонию*. После этого в Хогвартсе на пару недель пришлось ввести карантин: весь курс вместе с Флитвиком изолировали в больничном крыле, класс чар и эту часть замка временно перекрыли, все ученики и учителя стали носить маски. Некоторые уроки перенесли в дистанционный режим — преподаватели вели занятия по каминной связи, пока ученики сидели в гостиных. Ничего удивительного не было в том, что при такой системе уроки превратились в сущий бедлам. Легче всего было, конечно, Бинсу, который просто летал по школе из гостиной в гостиную и бубнил лекции себе под нос. На таком его уроке Гарри, сидящий на спинке дивана в пижаме и пытавшийся делать конспекты, задремал и свалился на пол. Вот на дистанционных уроках Макгонагалл все сидели смирно в школьных мантиях и масках, потому что она даже в таких обстоятельствах отлично видела тех, на ком маски нет, кто занимается посторонними делами на уроке или сидит в пижамных штанах. А её Патронус важно шагал по гостиной, наблюдая за дисциплиной. На уроках Трелони происходило ровно противоположное — завывая у камина леденящие душу предсказания, она порой входила в такой экстаз, что забывала и про учеников, и про урок, в результате чего начинала заниматься своими делами. Поэтому на её уроках многие были в пижамах, а кто-то, загородившись диванными подушками, и вовсе открыто занимался тем, чем хотелось. Профессор Стебль, которая вместо маски надевала на лицо огромный лист какого-то растения, во время дистанционных занятий слишком близко наклонялась к камину и постоянно спрашивала, нормально ли её слышно. В итоге у неё разболелась спина, и её тоже пришлось вести в больничное крыло. А Флитвик, вещавший из палаты, из-за своего роста мог бы спокойно вести уроки, сидя у камина на полу, но маленький профессор посчитал это ниже своего достоинства. В итоге он читал лекции стоя, а большую часть времени ученики видели только его тело и подбородок. Хагрид столкнулся с иной проблемой — его лицо вообще полностью не помещалось «в кадре», поэтому ребята видели либо его глаз, либо рот. Полувеликан также постоянно громко спрашивал, нормально ли его слышно, хотя его голос раздавался, наверное, даже в туалете Плаксы Миртл. Между тем, последней из-за всех этих мер в опустевшем замке стало совсем грустно. Тогда Полумна пригласила её в гостиную Когтеврана. — Вы только подумайте, как это страшно — девушка, которая жила десятки лет назад и могла дружить с нашими родителями, умерла, и всё время проводит на том месте, где встретила смерть, — сказала Полумна Гарри и его друзьям по камину в один из вечеров (её лицо почти полностью скрывала причудливая маска в виде бабочки). — Мы видим эту потустороннюю силу, которую она представляет собой, но только смеёмся над ней. А ведь она видела многое – наверное, помнит наших родителей, Ты-Сам-Знаешь-Кого и основные события в Хогвартсе. И могла бы увидеть ещё больше, если бы просто ночевала каждый раз в разной гостиной. Ей дана своего рода другая жизнь. Она могла бы жить в своей семье, продолжить учёбу, получить профессию, путешествовать. Миртл, послушав Полумну, поприсутствовала на нескольких дистанционных уроках и вдруг изменилась. Она прекратила плакать, попросила Дамблдора разрешить ей окончить Хогвартс, навестила своих родных и улетела на две недели с ними отдыхать в Париж. Наиболее комфортно на «каминных» уроках себя чувствовал, судя по всему Снейп. Он словно рад был самоизолироваться от всех. Свой Патронус к ученикам он не высылал, но все себя чувствовали так, как будто Снейп незримо присутствует в гостиной. — Мистер Поттер, я не вижу вашу маску, — сухо сказал он Гарри на первом таком занятии. — Поднимите её выше, не спускайте с носа. Со Снейпова-то носа чёрная маска при всем желании не спустилась бы. — Хорошо, сэр, — ответил Гарри. — Мистер Уизли, что это у вас под учебником? Я прекрасно вижу надпись «Квиддич» на этой книге, и, смею вас заверить, она не имеет никакого отношения к зельеварению. Задержитесь после урока, — обведя всех медленным мрачным взглядом, он слегка поморщился. — Слишком много алого в этой гостиной, зашторьте окна. Это кот? Унесите. И немедленно уберите с камина этот кусок мишуры, который торчит у меня возле носа. Я крайне сомневаюсь во вкусе того, кому пришло в голову это повесить. На первом же занятии Снейп заставил всех варить зелье приглушения грустных воспоминаний — для проверки выученного на зимних каникулах материала. Пока Гарри работал над этим замысловатым снадобьем, в его блокноте от Снейпа высветилась строчка: «Не в ту сторону. Мешать надо по часовой стрелке». Гарри поднял голову, но Снейп, как ни в чем не бывало, делал замечания Невиллу и вообще не смотрел на своего подопечного. «Спасибо». Мальчик хотел добавить в свой котёл скорлупки от яиц саламандры, когда ему пришло новое сообщение: «Нужно 3,5 унции скорлупы, у тебя больше. И крем из эльфийского масла у тебя не получился. Подумай о причинах своих ошибок. У меня нет любимчиков на уроках, и я не буду подсказывать». Гарри весь вспотел. Да, он взвешивал скорлупу вместе с блюдцем и, видимо, неправильно рассчитал вес блюдца, когда отнимал его из полученного числа. А крем для зелья надо было готовить отдельно, и Гарри всё никак не мог добиться нужной концентрации, поэтому добавил еще немного масла, крахмала и имбиря на глаз. «Тебе не хватает внимательности и сосредоточенности. И ты слишком взволнован из-за того, что я за тобой наблюдаю, ты ждёшь критики. Если я сделаю тебе замечание, ты окончательно испортишь зелье. Ты должен абстрагироваться от этого, отключить эмоции. Ну же, Поттер». Отключить эмоции? Легко сказать. Особенно если учесть, что… «Ты же раньше всегда был тем, кто эти эмоции включал», — заметил Гарри. «Я знаю», — пришёл короткий ответ. Вообще, если подумать, Снейп вёл себя необычно — делал замечания всем в сдержанном тоне, никакого ехидства и насмешек. Даже Рону, стоявшему с фиолетовым от напряжения лицом и окончательно испорченным зельем, Снейп всего лишь спокойно указал на ошибки. Озадаченный Гарри уничтожил неудачный крем и стал готовить его заново. «Многие будут говорить тебе то же, что говорил я в прошлом. Но это не должно влиять на твою работу. Неудавшееся зелье не делает тебя плохим волшебником. Жизнь сироты в чулане не означает, что никто не может тебя любить. Насмешки со стороны твоих ровесников не означают, что ты такой, как они говорят. Ты — это гораздо больше, чем твои ошибки, неудачи и плохие воспоминания. Очисти свой разум». Мягкие слова Снейпа словно впечатывались в душе мальчика и эхом отзывались там под треск поленьев в камине. Гарри глубоко вздохнул, стараясь расслабиться, и попытался продолжать работу четко по инструкции. Неожиданно у него стало получаться всё лучше и лучше, хотя он подозревал, что продолжал рассчитывать вес ингредиентов с небольшими неточностями. Даже зелье Гермионы как будто бы получилось похожим. «А ты всегда очищаешь свой разум?» — полюбопытствовал Гарри. Но Снейп, занятый проверкой зелий других учеников, не отвечал ему. К удивлению всех, он сухо перечислил Невиллу его ошибки, не добавив никакой личностной оценки, и ничего не сказал, когда Дин ударился ногой о свой котёл и чуть не расплескал зелье. Гарри, вдохновлённый переменами и своими успехами, осмелел и написал Снейпу ещё: «Мне показалось, что вид нашей гостиной и наших учеников немного изменил тебя. Шучу. Спасибо за классный урок». — Грейнджер, Малфой, Поттер — свободны. Остальные — на дом эссе о ваших ошибках при приготовлении данного зелья. И учтите, если будете списывать — я узнаю. Урок окончен. С удовольствием удаляю из вашей гостиной свою персону. Ученики стали собираться, переглядываясь и шушукаясь. А в блокноте Гарри высветилась ещё одна строчка: «Все ученики — нет. Только один». И Снейп исчез в камине. *** После снятия карантина Гарри едва сдерживал желание погулять по школе ночью. И хотя его мантия-невидимка всё ещё была связана, он понимал, что может обойтись Картой Мародеров. Но его останивливал не страх, не ограничительные меры и не связанная мантия, а, в первую очередь, нежелание ссориться со Снейпом. Надо же, как бывает — когда самый страшный предподаватель Хогвартса не имел к нему никакого отношения, он смело нарушал школьные правила, а сейчас, когда тот стал его опекуном, мальчик прекратил это делать, чтобы не разочаровывать этого самого учителя. Но в тот поздний вечер, лежа в пижаме в постели перед сном, Гарри увидел на Карте кое-что, из-за чего просто не мог усидеть на месте — иначе бы не был собой. Точка с именем «Ньют Саламандер» спокойно находилась в Большом зале в полном одиночестве. И Гарри понимал, что встреча с этим волшебником может пролить свет на некоторые непонятные вещи. Он думал недолго. Все остальные уже спали. Гарри быстро надел тапки, схватил палочку и хотел было идти к дверям, как что-то заставило его бросить взгляд на его связанную мантию-невидимку. Её будет очень не хватить. Мальчик взял свою вечную спутницу в руки, словно прося у неё прощения, но тут из серебристой ткани выпала маленькая бумажка. «Будь осторожен. Используй только тогда, когда очень нужно», — было написано почерком Снейпа. Не смея поверить в это, Гарри проверил узел и убедился, что верёвка-то самая обычная, никаких заклинаний нет. Узел легко поддался, и верёвка упала на пол. Боже, он просто идиот. Как он мог поверить Снейпу, не проверив узел? И как вообще Снейп решился оставить ему мантию? Хотя ответ пришёл сам собой. «Он понимал, что со мной может случиться что-то серьёзное, из-за чего мне понадобится мантия. Но в то же время не хотел, чтобы я использовал её для развлечения. Поэтому и солгал, что связал её с помощью магии». Но присутствие Ньюта Саламандера в Хогвартсе было для Гарри вполне уважительной причиной покинуть спальню ночью. Он выбежал из башни и помчался по коридорам ночного замка. И, как в старые добрые времена, всё так же портреты жмурились от яркого света на конце его палочки, а сердце быстро билось в приятном волнении и азарте. Как всё-таки сильно ему не хватало всего этого! В Большом зале было пусто, свечи продолжали парить в воздухе, дожидаясь утренней гурьбы учеников. И только двое молодых мужчин в старомодных пижамах спокойно сидели за столом Пуффендуя, а один из них, светловолосый и кудрявый, что-то говорил маленькому чёрному зверьку. При виде Гарри этот волшебник ничуть не удивился и помахал ему рукой. Гарри подошёл к нему. — Гарри Поттер, — Ньют Саламандер улыбнулся. — Рад снова встретиться. — Здравствуйте, — настороженно произнёс Гарри. — Только на моём учебнике, мистер Саламандер, вы выглядите гораздо… старше. — А ты садись. Мы всё сейчас объясним, — сказал Ньют. — А это мой друг, Якоб Ковальски. — Добрый день, — круглолицый мужчина с усами улыбнулся и пожал руку мальчику. — Это самое необычное знакомство в моей жизни. Хотя бы потому, что оно уже было. — Я вас не помню, — заметил Гарри, окончательно сбитый с толку. Он уселся рядом с Ньютом, Якобом и зверьком. И магозоолог сказал: — Дело в том, что ты сам нас попросил сюда прийти. — В смысле?! Якоб Ковальски ободряюще улыбнулся мальчику и развёл руками. А мистер Саламандер продолжил: — «Ты» — это ты из будущего. В будущем Ты-Сам-Знаешь-Кто вернется, но ты со временем сможешь победить его. Точнее, смог. Но ты не смирился с утратами, которые принесла эта война. Ты стал узнавать, можно ли как-то поменять ход событий, и примерно спустя месяц после битвы за Хогвартс узнал про существование Заклинания Войны. Оно было придумано еще в древние времена для того, чтобы вечно воюющие друг с другом волшебники не истребили друг друга. Если победители войны произнесут это заклинание и смогут победить в этой же войне во второй раз, сохранив жизни всех погибших со своей стороны, то все эти погибшие реально смогут обмануть судьбу и получат второй шанс на жизнь без каких-либо последствий. У Гарри закружилась голова, и он схватился за стол, чтобы не упасть. Шрам начал странно чесаться, и маленький чёрный зверек ободряюще уткнулся в его руку. Возвращение Волан-де-Морта, будущее, война, будущий Гарри… От этого всего можно было бы сойти с ума, если, конечно, Ньют Саламандер и его друг сами не сумасшедшие. — Это какой-то розыгрыш? — спросил Гарри. — Я ничего не понимаю. — Ты решил произнести это заклинание, но ты точно не знал, как оно сработает. Ты понял, что оно связано с возвращением назад во времени, — сказал Ньют. — Путешествия во времени? Это возможно? — Конечно. Твоя подруга Гермиона Грейнджер использует один простой маховик времени для присутствия на всех интересных ей уроках, но речь сейчас не об этом. Речь идёт о глобальном путешествии во времени, понимаешь? — Нет. Фред и Джордж, это вы? Это вообще не смешно, — ответил Гарри. — Ты запутал его, Ньют, — заметил Якоб. — Начни сначала. Или… в принципе, мы можем вернуться во времени и начать сначала. — Буду рассказывать более подробно, — произнёс магозоолог. — Как учёный я давно занимался вопросом путешествий во времени — мне хотелось попробовать спасти некоторые исчезнувшие виды животных и магических созданий. И у меня получилось разработать свой прототип маховика времени. Он позволяет перемещаться на большие временные отрезки. Более того, он позволяет совершать, так сказать, внутренние прыжки. Ты можешь оказаться в собственном теле в прошлом. Или преобразить с помощью времени своё собственное тело и разум — стать на время моложе, если ты уже в возрасте и тебе нужна активность ради какого-то дела, или стать на время старше, если ты не можешь решить какую-то задачу и тебе нужны твои более «взрослые» мозги. — Так, вы, мистер Саламандер и мистер Ковальски, никуда не уходите, — сказал Гарри. — Сейчас я позову мадам Помфри. Она вам поможет. — Она не поможет в таком деле! — воскликнул Ньют. — Я не сошёл с ума. — По крайней мере, не в этом вопросе, — улыбнулся Якоб. — Гарри, после войны ты узнал про эксперименты Ньюта во времени и обратился к нему за помощью. Тебе нужна была перестраховка на случай, если с Заклинанием Войны что-то пойдёт не так. И мы, два великовозрастных старика, сели рядом с тобой и портретом Дамблдора и всё обсудили. Мы решили, что Ньют и я будем путешествовать во времени и контролировать, чтобы все события происходили правильно и чтобы действительно никто не умер. Мы не могли отправить в прошлое тебя самого или твоих друзей — потому что Заклинание Войны не давало отправить активных участников войны в те же события. — Так, — произнёс Гарри. — А вы сами кто, мракоборец? — Нет, я не-маг, который вам помогает, — улыбнулся Якоб и обвёл добродушным взглядом Большой зал. — И, наверное, первый не-маг, который попал в Хогвартс. — И что, Заклинание Войны сработало? — спросил Гарри, невольно увлекшись, хотя всё ещё слабо верил в рассказ. — Сработало, — сообщил Ньют Саламандер. — Время вернулось на этот год. И некоторые события стали происходить совсем иначе, чем было в прошлый раз. У нас есть шансы снова победить. Но дело в том, что из-за изменений во времени и наши враги стали действовать иначе. В общем, в этот раз Ты-Сам-Знаешь-Кто может вернуться гораздо раньше — и совсем другим способом. — Но почему я не помню то будущее, о котором вы говорите? — спросил Гарри. — Так работает Заклинание Войны — ни одна из сторон не помнит прошлых событий, — сказал мистер Саламандер. — Кроме путешественников во времени. Как только война будет окончена, все воспоминания к вам вернутся. — Кто тогда погиб? — спросил Гарри, испытующе глядя на волшебника-ученого и магла. — Кто погиб во время… первого варианта войны? Ньют и Якоб переглянулись и выражения их лиц совсем не понравились мальчику. — Многие, — произнёс Якоб. — Но, Гарри, у нас есть шанс, поверь. Всегда есть второй шанс, особенно в мире магии. Уж я-то как никто убедился в этом. — Но ведь и у Волан-де-Морта, получается, есть второй шанс, — сказал Гарри. — Да, — признал Ньют. — И он может вернуться совсем скоро… Но ведь это означает, что мы сможем остановить его гораздо раньше. — Мне тринадцать, — мрачно произнёс Гарри. — Один раз ты уже сделал это. Не вижу причин, почему ты не можешь делать это ещё раз. Ты готов рискнуть? Ради тех, кто тогда погиб. — Да, — просто сказал Гарри. — Но расскажите мне всё подробнее. — Это запросто, — улыбнулся Ньют и указал на коробочку, стоявшую рядом с ним на полу. — И мы привезли кое-что, что должно помочь… — Подождите! — воскликнул Гарри. — А это чудовище, которое нападает на подростков… и вся эта история с Филчем и Амбридж… Это было и в прошлый раз? Якоб и Нью снова переглянулись. — В общем-то, нет, — произнёс магоозоолог. — И я не понимаю, что это за чертовщина. *** — Северус, ты чувствуешь это? Ты знаешь, что это значит, — произнёс Люциус. Надо сказать, что Малфой-старший был изрядно напуган, но манеры аристократа не позволяли ему открыто паниковать или показывать ему свою слабость перед Снейпом. Да, он держался за руку с Чёрной меткой, но его движения были слегка театральными — он словно играл перед невидимыми зрителями. Он аппарировал к максимально близкой к Хогвартсу местности в прямо в домашней мантии, он был бледен, но он не казался неряшливым или застигнутым врасплох. Так выглядят ухоженные актёры, которым надо сыграть бледных, застанных врасплох героев в магловских театрах — на них всегда видна рука гримёра. Но Малфой действительно был напуган. То, что он поддерживал взгляды Тёмного Лорда, не означало, что он действительно хотел его возвращения. В первую очередь, потому, что возвращение Лорда ставило под сомнение, как минимум, положение Малфоев в обществе. Чтобы действительно достичь высот рядом с Лордом, надо быть его фанатичным последователем или безумцем. Это Люциус Малфой прекрасно понимал. Но теперь, когда жизнь диктовала новые условия, он искал для себя выгоду, способ оказаться в наилучших обстоятельствах. — Я тоже чувствую, — спокойно ответил ему Северус Снейп. — Это единственная причина, по которой ты позвал меня? Чёрная метка продолжала жечь. Малфой окинул привычным взглядом фигуру Снейпа, его явно недорогую и поношенную мантию, падающие на лицо из-за ветра чёрные волосы. Снейп занимал отдельное место в той системе, в которой Люциус делил людей. И он был единственным человеком, которого Малфой воспринимал отдельно от одежды и внешнего вида, социального статуса, финансового состояния, семейного наследия. Снейп даже не совсем вязался с образом того впечатленного его манерами мальчишки-студента, который остался в воспоминаниях Люциуса. Откровенно говоря, Малфой прекрасно понимал, почему многие последователи Тёмного Лорда боялись Снейпа едва ли не сильнее, чем самого хозяина — хотя немногим было известно, что Снейп никогда никого не убивал. Однако Северус Снейп был неуязвим, у него не было привязанностей, не было семьи, не было даже вещей, которые были ему дороги. Такого врага никому не пожелаешь, но Люциус и Северус не были врагами. У них были особенные отношения. — Он возвращается. Ты тоже знаешь это, Северус. У нас мало времени. Мы не знаем, как он… как он изменился, что он захочет от нас, — произнёс Люциус. — Ты репетировал эту пьесу для школьного спектакля, Люциус? — вкрадчиво спросил Снейп. — Я прекрасно знаю, что он вернулся. — Оставь это для своих студентов, Северус. Не говори так со мной. — Ты беспокоишься за Драко? В Хогвартсе он в абсолютной безопасности. Малфой вздрогнул. Сын был его самым большим слабым местом. — Мы оба знаем, что это ненадолго! Мы должны сделать что-то, чтобы подняться на высокие места в глазах Лорда. Ты… ты должен привести Гарри Поттера сюда. Это наш единственный шанс на… поощрение с его стороны. Люциус впился взглядом в лицо Северуса, ища малейшие признаки сомнения. Но тот скривился при упоминании имени мальчишки, в чёрных глазах мелькнула ненависть. — Я не могу этого сделать под носом у Дамблдора, — сказал Снейп с явно скрываемым сожалением. Малфой прекрасно уловил это сожаление. Такое невозможно было сыграть — Снейп действительно ненавидел мальчишку. Люциус никогда раньше не встречал человека, который так ненавидел бы ребёнка своего врага. Малфой мог бы воспринять это с уважением, если бы не возраст мальчика и отсутствие выгоды для Снейпа от этой вражды. Он посмотрел на своего собеседника с снисхождением. — Тёмный Лорд возвращается. Всё остальное уже неважно, — высокомерно сказал Малфой. — Надо просчитывать возможные последствия наших действий. Мы можем схватить мальчишку…. чему я, надо признать, буду только рад, потому что он делает всё, чтобы испортить мне жизнь. И мы можем поплатиться за это. Потому что нам неизвестно, что в планах у Тёмного Лорда. Нельзя исключать, что он захочет сохранить моё шпионство. — Мы можем похитить мальчика без раскрытия твоего участия. Снейп гаркнул. — Исчезновение мальчишки при любых обстоятельствах бросает тень на меня. Я — бывший Пожиратель Смерти, и вся школа может подтвердить мою ненависть к мальчику. Я — единственный преподаватель, который видит настоящее лицо мальчишки, его наглость. Даже, если Дамблдор не заподозрит меня, это сделают остальные. Мракоборцы схватят меня на месте из-за нашей драгоценной знаменитости. А это значит, что и Драко окажется в опасности. Поверь мне, Люциус. Малфой отвернулся и прикрыл глаза. Теперь ветер, подгоняющий снежные хлопья, дул ему в лицо, и это прохлада освежала его тяжёлые мысли. — Иногда надо признать, Люциус, что мы не можем повлиять на обстоятельства в конкретной ситуации. — Что же твоя хваленая сдержанность, Северус? Не мог сдержаться при виде мальчишки? Но Снейп ответил на этот выпад со спокойной иронией: — Видел бы, с каким пренебрежением он нарезает ценнейшие ингредиенты для зелий. Тут сам Мерлин бы не смог сдержаться. Малфой продолжал стоять к Снейпу спиной. — Все мы ошибаемся, Люциус. Я ошибся, демонстрируя презрение мальчику. Но мы ошибёмся ещё сильнее, если попытаемся сделать что-то без согласования с Лордом. Дамблдор — сильный волшебник, но он очень стар и видит лучшее в людях. Тёмному Лорду будет легко заполучить его, если он захочет. Снег продолжать падать на лицо Малфоя. И тут его глаза расширились. Он медленно повернулся к Северусу. — Знаешь, я раньше думал, что тебе импонирует мой Драко из-за того, что ты когда-то не смог стать таким, каким является он — у него есть всё, чего не было у тебя, — уверенно сказал он. — Однако сейчас я вижу… ты защищаешь его потому, что не хочешь, чтобы он пошёл твоей дорогой. Ты считаешь её ошибочной, верно? Люциус положил руку на карман мантии, где лежала его палочка, но Снейп не пошевелился. Они смотрели друг на друга, как две змеи перед нападением. — О чём ты, Люциус? — спокойно спросил Снейп. — О тебе, Северус. Возможно, моя жена и Беллатриса, храни Мерлин её беспокойную душу, не обратили бы внимания на твою фразу, но я обратил. Ты не на нашей стороне, Северус. Ты знаешь, что тебя раскрыло? Снейп молчал, но Малфой, к своему удовлетворению, заметил едва заметные изменения в его лице. — Фраза: «Дамблдор видит лучшее в людях»**. Так говорят только о тех, которые вызывают уважение. Никто не скажет про своего врага: «Он видит лучшее в людях». Тот, кто ненавидит Дамблдора, сказал бы: «Он обезумел и склонен к сантиментам». Так сказал бы и я. Но ты… ты на его стороне. Все мы ошибаемся, Северус. И знаешь что? Я знаю тебя. Если бы ты действительно ненавидел Гарри Поттера, ты бы сделал всё, чтобы стать его любимым учителем. Ты бы добился его доверия, чтобы в неожиданный момент уничтожить его. В крайнем случае, ты бы просто никак не демонстрировал свою антипатию. Но ты… ты демонстрируешь. Очень явно, даже слишком. А значит, ты не ненавидишь мальчика, не правда ли? — Ты делаешь неверные выводы. Или это намеренная провокация? Снейп продолжал смотреть на Малфоя с ничего не выражающим лицом, и только в глубине его глаз Люциус заметил что-то живое. Теперь он не сомневался в своей правоте. — А так как он был у тебя на каникулах, я полагаю, что ты провел меня, Северус, не правда ли? На самом деле ты не просто не ненавидишь мальчика — ты привязан к нему. Мерлин. Никогда не думал, что это произойдёт. — Ты просто провоцируешь меня для того, чтобы я сделал то, что ты хочешь. — Возможно, мне следует прямо сейчас пойти в Министерство и взглянуть на твое генеалогическое древо? Мне дадут доступ, ты же понимаешь это. О, как же много о нас говорят наши семейные узы… Малфой не сводил глаз с белого, как снег, лица Снейпа. Они направили палочки друг на друга практически одновременно. Но, к удивлению Люциуса, мощная неуязвимая фигура Снейпа всё никак не рушилась, даже плечи не были опущены. Северус Снейп решительно стоял напротив него, готовый к выживанию в новых сложных для него обстоятельствах. О, как же ловко он провёл Малфоя всего несколько минут назад, изображая ненависть к мальчику! Но Люциус не хотел ни дуэли со Снейпом, ни падения зельевара в глазах тёмных сторонников — в этом выгоды для Малфоя не было. Он стал думать, как использовать вскрывшуюся правду в своих интересах. К тому же, как отец и как человек, в какой-то степени неравнодушный к судьбе Снейпа, он признал себе, что испытывает нечто, похожее на сожаление. — Это всё от одиночества, — убеждённо заговорил Малфой. — У тебя никого нет, поэтому ты привязался к этому сироте. Но неужели ты готов пойти ради чужого ребёнка против своего союзника? Ради Гарри Поттера! Я всегда был на твоей стороне. — Чушь, — холодно произнёс Снейп. — Ты всегда был на своей собственной стороне. — Но, тем не менее, и тебе на ней находилось место, — легко ответил Люциус. — Послушай меня, как отец я тебя даже понимаю. Ты мог привязаться только к очень проблемному ребёнку с такой чистой душой, которую сам никогда не имел. Но это совершенно неподходящий вариант! Приди в себя, Северус — его судьба была давно решена. Как только всё это закончится, ты сможешь взять любого ребёнка из приюта для детей-волшебников в любой точке мира. Мы даже можем найти чистокровного. Ну зачем тебе эти проблемы? Двое тёмных волшебников, двое старых друзей и старых врагов, не опускали палочки. Никто из них не шевелился, только Люциус продолжал говорить. — Твоя ошибка в том, что ты воспринимаешь его как живого человека, — продолжил Малфой, сузив глаза. — Но он — орудие, Северус. Такова его судьба. Я сказал это и Драко, но… он отказался мне помогать. Вы оба делаете одну и ту же ошибку, очаровавшись Поттером. Как ты сам сказал, иногда надо признать, что мы не можем повлиять на обстоятельства. — Драко отказался привести тебе Поттера? — медленно переспросил Снейп. — Представь себе. Я связался с ним по камину. И мой собственный сын, которого я с детства учил, на какие категории стоит делить людей, отказал мне. Старик Дамблдор был бы рад. Только, Северус, попытка спасти чужого ребёнка ни к чему хорошему не приведёт — он всё равно умрёт. Ты убьёшь и его, и себя, и других людей. Что-то странное продолжало шевелиться в груди Малфоя, когда он смотрел на Снейпа, так смешно и нелепо готового умереть ради чужого ребёнка. Невольно он словно сравнил себя с ним, когда спросил себя, сделал ли бы он это ради Драко. Но Драко был его собственным сыном и чистокровным ребёнком, а не чужим дитя с сомнительной родословной, не имеющим право на жизнь. Хотя Люциусу ни к чему было иметь такого врага, как Снейп. Положа руку на сердце, он даже не был уверен в том, что сможет победить в их дуэли. — Мне всё равно, — вдруг сказал Снейп. — Он должен жить. — Для него уготовлено другое! — Он не заслуживает всего этого, что для него уготовлено. Выражение лица Снейпа не было понятно Малфою. Он уже произносил про себя заклинания, которыми мог бы защититься от Снейпа. Но тот почему-то медлил с нападением. — Есть ещё вариант, — произнёс Малфой. — Ты приведёшь мальчика Лорду сам. Ты убедишь его стать верным соратником Лорда, целовать полы его мантии. И тогда, возможно, вы оба сможете жить. Ты способен сыграть в такую крупную игру, Снейп? В лице Снейпа что-то мелькнуло. — О да, — произнёс он. — Большие игры по моей части. Люциус увидел, как сомнение в лице Снейпа сменилось новым расчётом. Зельевар явно понимал, что у него нет другого выхода, кроме как принять предложение Малфоя. Это было бы лучшим для Снейпа и лучшим для Поттера. Люциус похвалил себя за гениальность. Тем более, если подумать — Снейп не может напасть на него прямо у Хогвартса. Все поймут, кто это был, включая Нарциссу, и игре Снейпа на светлой стороне придёт конец. И Малфой с довольным видом стал опускать палочку. — Но я всегда играю по собственным правилам, Люциус, — холодно добавил Снейп и взмахнул палочкой.