***
Когда они вернулись, фильм уже выбрали. Юнги было уже плевать, что смотреть, лишь бы молча. Они втиснулись на диван с краю, противоположного Хосоку с Тэ и Джином, Намджун виновато покосился на Чонгука, оказавшегося рядом. Тот заговорщически приложил палец к губам и кивнул, беззвучно хихикая. Кажется, он не готов был рассказывать Чимину, уютно устроившемуся на его коленях, что двадцать минут назад перепутал своего парня с левым хеном. Намджун облегченно вздохнул, обнимая Юнги за талию, усаживая так, как они сидели в самом начале вечера. Потянувшись, Мин укрыл их обоих одеялом, но все еще ерзал, пытаясь устроиться поудобнее. Джуну это надоело, и он просто дернул друга на себя, привычно целуя в шею. — Джун-аа, иди нахер, мы не одни здесь! Держи себя в руках, — Юнги было очень не по себе от такого Намджуна, тем более, что все происходило на глазах Хосока. Хотелось въехать себе рукой по лбу и громко выматериться, а потом быстренько добежать до канадской границы и никогда больше, слышите? Никогда не возвращаться в Корею и не попадать в ситуацию где Ким Намджун с его восхитительно блядскими ямочками отыгрывает роль его парня, чтобы его бывший парень не думал, что у него есть хоть один шанс. Черт! Они расстались меньше, чем полгода назад, и воспоминания еще были свежи. Юнги даже казалось иногда, что у них могло бы что-нибудь получиться, потому что Хосок до умопомрачительного много работал, а Мин не нуждался в традиционных ритуалах ухаживания, вроде совместных походов по маленьким ресторанчикам или поездок на природу, чтобы погулять и пофоткаться. Им просто было хорошо вместе, пока Юнги не понял, что Хосок очень любит контролировать все в своей жизни. В том числе и своих парней. От бесконечных вопросов «где ты? с кем ты? куда пошел? ты же говорил, что будешь дома?» у Юнги начинала болеть голова и портилось настроение. Ему было неприятно отчитываться о каждом шаге своему донсену, какие бы отношения их не связывали. Он стал дерганым, все время чувствовал себя виноватым и в конце концов Намджун выпытал у него, что не так. А потом предложил изящный по своей простоте ход — если Хосок так ищет измену, так пусть найдет. И они разыгрывали целые представления, когда Мин якобы случайно попадался Хосоку на глаза недалеко от его работы в обнимку с Намджуном. И еще, и еще, и еще раз. А в один прекрасный день Хосок решил без звонка заскочить к Мину в гости, извиниться за глупую ревность и придирки, поговорить нормально, а дверь открыл Джун, спешно натягивающий штаны. То, что он был с девчонкой, а Юнги вообще не было дома, Хосок не узнал. Он просто молча ушел, несколько раз споткнувшись и чуть не упав на выщербленных ступеньках лестницы. А Юнги все еще стыдно перед ним за это дурацкое совпадение. Сейчас он просто кожей ощущал взгляд Хосока. Тот смотрел искоса, осторожно и оценивающе, нервно кусая губы и почти не глядя в экран. Мина все еще потряхивало от произошедшего на кухне, а еще больше — от того, что он наконец-то вспомнил, что сказал Намджуну в туалете между поцелуями. И что Намджун ответил ему. Кто они вообще теперь друг другу? Что, черт побери, происходит между ними двумя? Юнги столько лет был влюблен безответно, что не знал даже, как реагировать, когда любовь всей его жизни начала отвечать ему взаимностью. Джун умный мальчик, рано или поздно до него дойдет, и что тогда? Мин пытался решить, как бы выйти из всего этого без особых потерь, и даже не заметил, как привычно откинул голову на уже ставшее родным плечо, а Джун ласково перебирает его волосы, что-то тихо нашептывая на ухо. Прислушался: -…насколько достоверными нам нужно выглядеть, как думаешь? Я просто не знаю, как вы расстались, и как давно мы с тобой встречаемся, — где-то в его горле перекатился мягкий смешок. — Что вообще делать? Оказывается, Намджун умеет нервничать. Юнги потянулся, пересаживаясь под бок, обнимая ошалевшего Джуна за шею, прижался щекой к его груди. Тот рефлекторно взял его за руку, устраивая их сплетенные вместе пальцы на своем животе. И Юнги от души послал нахер все мысли, что одолевали его сейчас. — Я думаю, этого хватит. Расслабься и смотри фильм, — неслышно, чтобы никто не заметил одними губами сказал Мин. — Объявление для всех без исключения — секс в моем доме запрещен в любом виде, — громкий голос Джина заставил Намджуна вздрогнуть. — Эй, Чимин, сейчас выгоню к чертовой матери! Рыжий только смущенно хихикнул, заливаясь краской, а Чонгук промолчал и отвел глаза.***
Дни шли один за другим, они отметили новый год той же компанией, шумно и весело. Это был, пожалуй, второй лучший новый год в жизни Мин Юнги. Первый был на втором курсе, когда он жил в одиночестве в общаге почти месяц, наслаждаясь отсутствием учебы и существованием доставки до двери. Это было настоящим торжеством его личной социопатии. И мизантропии чуть-чуть. Чонгук уехал в Пусан, и Чимин не расставался с телефоном, целыми днями написывая что-то в Какао и по-дурацки улыбаясь экрану. Тэхен стебал его не переставая, говоря, что кто-то сильно осмелел, наконец потеряв девственность. Рыжий в ответ огрызался и советовал пойти поцеловать Хосока, на что Тэ замолкал на секунду, а потом выдавал что-нибудь уж совсем пошлое. Если в этот момент рядом находился Джин, обоим младшим неизменно доставалось. Мин не знал, плакать ему или смеяться. Из-за того, что они теперь часто выбирались то к Джину, то в клуб, то в бар, то еще куда в голову взбредет, и постоянно в общей компании был либо Джин, либо Чимин, Намджун считал обязательным вести себя как его парень. Он покупал ему напитки, платил за него по счету, часто выбирал за двоих, как провести вечер. Но вместе с тем Джун не вел себя с ним как с девчонкой — например, не придерживал для него дверь, хотя Юнги десятки раз видел, как Ким делает так для своих случайных подружек. И мог вполне так по-дружески беззлобно пошутить над его сонным внешним видом или вечными синяками под глазами от бессонных ночей. Его забота ощущалась как что-то само собой разумеющееся, порой Мин даже не замечал, что Джун делал что-то для него. И постепенно эта показушность прокралась в их повседневные отношения. Юнги это нравилось, но где-то в глубине души рос протест. Не хотелось отношений, построенных на лжи и оговорках, с сомнительной перспективой верности и без намека на настоящую любовь. Лучше уж никак, чем как было сейчас. Мин решил прекратить все это. Начал он со звонка Хосоку.***
Он специально выбрал время, чтобы Намджун не помешал. Долго крутил в руках телефон, не решаясь нажать на кнопку вызова. Если он все правильно помнит, то сейчас как раз заканчивается вечерняя репетиция, и у Хо должен быть часовой перерыв. Он еще пару секунд пялился в экран, прежде чем понял, что так и не переименовал Чона. Он собирался звонить Солнышку, черт бы его побрал. — Юнги? — голос в трубке был крайне удивленный, даже встревоженный. Последний раз они виделись где-то дней пять назад и Чон смог лишний раз убедиться, что его бывший все-таки сволочь. — Что тебе надо? — Я… — слова не хотели покидать рот, липли к губам. — Я хотел извиниться, Хоби. Прости меня за все, что тебе пришлось перенести. — Вот же ты мудак, — почти с восхищением заявил Хосок. — Ты нашел другого, пока мы с тобой встречались, ты врал мне, я тогда так загонялся, все думал где облажался, мне почти хотелось сдохнуть, так я был влюблен, а сейчас ты говоришь — прости? И я по щелчку пальцев прощаю? Да пошел ты нахер, Мин Юнги! — Хорошо, — Юнги правда чувствует себя мудаком, но он должен. — Я понимаю твои чувства, тогда пожалуйста, просто выслушай. Я благодарен тебе за то время, что провел с тобой. Я не жалею о том, что тогда тебя встретил. Если бы можно было отмотать назад и поступить по-другому, я бы это сделал. Я сейчас пытаюсь это сделать. Пытаюсь поступить правильно. Просто я понял, что ты слишком хорош для меня. Что я мог тебе дать? Я не люблю незнакомых людей, не умею улыбаться когда надо, не смогу поддерживать тебя, потому что не разделяю твоей мечты. Зачем я тебе сдался? Оглянись вокруг, вдруг где-то рядом бродит твоя судьба. — Это было отвратительно. Отвратительно сопливо, — в голосе Хосока слышалась тень улыбки. — Ты надеешься, что я тебя прощу? — Нет, — Мин понимает, что у него получилось. В этом весь Хоби — никогда не циклится на плохом. — Я надеюсь, что в твоем взгляде на меня поубавится желания убивать. — Юнги-я, — когда хотел, Чон мог говорить вот таким бархатным шепотом. — Не надейся. По крайней мере, пока я не выпью за твой счет цистерну соджу. — Персиковый, как обычно? — хоть что-то он помнил. — Да. И начнешь ты прямо сегодня, — Хосок засмеялся в трубку. — Джин приглашал в гости. — Сегодня же пятница? — Джун говорил, что собирались в бар. Но видимо, что-то поменялось. — Тэ спалился, когда заплатил за аккаунт на сайте знакомств кредиткой старшего братца, — Юнги показалось или Хосок был восхищен? — Поэтому они остаются дома. Но вроде как обещали нам потусить, поэтому Джин жертвует своей гостиной. — Чон Хосок, ты попал, — Мин ухмыльнулся. — Я принесу пять бутылок. Хватит для начала? — Я почти готов тебя простить, — он хохотнул. — Ладно, вечером увидимся. — Ага. Он откинулся назад на кухонном стуле, нажимая отбой. С души как будто камень свалился. Они расстались по-дурацки, и это тяготило Юнги. Хосок был хорошим парнем, которого угораздило влюбиться в человека, который годами тихо страдал по лучшему другу. Мину было стыдно за то, что он не мог ответить Чону взаимностью, он ведь знал, каково это — любить безответно. Он пытался, правда. И решил, что честнее, хоть и очень больно, было с ним порвать, пока это не зашло слишком далеко. Юнги горько усмехнулся, понимая, что с Намджуном тот же фокус не прокатит. Джун не Хо, он возьмет измором, будет атаковать в лоб и беспардонно вламываться в самую душу любым способом, чтобы добиться своего. Он так просто не сдастся. — Ты договорил? — а вот и он. — Я кое-что слышал. С Хосоком разговаривал? — Да, — что-то было не так. Слишком Намджун напряжен, слишком упрямо сжаты губы, а спина неестественно прямая. — Просто, — блондин натянуто улыбнулся, скрещивая руки на груди — Ты же говорил, все в прошлом. Юнги покачивался на стуле, откинувшись назад, и думал. Думал о том, что им точно надо поговорить. — Джун, — осторожно начал он, — мне кажется или ты лезешь не в свое дело? — Я хочу знать, с кем ты проводишь время, — желваки на скулах Намджуна обрисовались резче, когда он сжал зубы чуть не до хруста. — Это похоже на сцену ревности, — Мин улыбнулся уголком рта, тяжело глядя исподлобья. — Что, если так? — Нам шагнул вперед, опираясь руками на разделяющий их стол, смотря глаза в глаза. — Джун-аа, — иронично начал Юнги, — мы даже не встречаемся. Более того, в наше время человек может иметь более одного друга одновременно, и это нормально. Я буду общаться с кем посчитаю нужным. Намджун обошел стол, сел прямо на него, разворачиваясь лицом. Облокотился локтями о колени, почти нависая над Юнги. Теперь он смотрел на старшего сверху вниз, зло и непримиримо. И его слова только накалили воздух между ними: — Это не друг. Это твой бывший парень. Парень, с которым ты трахался, я ничего не путаю? Юнги по-настоящему ненавидел всего несколько вещей в жизни. Толпы людей в метро. Фанатиков. Холод. Может быть, излишний шум. Но особенно сильно, когда кто-то диктовал ему, как жить. Тем более младший. Тем более тот, кто не имел на это никакого права. Он резко вскочил со своего места, услышав грохот за спиной. Плевать. Глаза застилала ярость, хотелось сделать что-то дикое, сумасшедшее, чтобы Ким больше не смел указывать ему, что делать. Не дав себе подумать, Мин быстро шагнул вперед, подхватывая Намджуна под бедра и разводя их еще шире, чуть не до треска ткани. Зло дернул друга на себя, заставляя того почти слететь со стола и непроизвольно схватиться за край. Посмотрел в растерянные, непонимающие карие глаза. Прошептал горячо в покрасневшее ухо, одновременно мокро целуя в изгиб шеи: — А с тобой я сейчас трахаюсь, я ничего не путаю? — и сжал в кулаке пряжку чужого ремня, притискивая Кима совсем вплотную. Упираясь членом ему в промежность. Намджун только ошалело хлопал глазами. Всегда до этого инициатором секса был он, Юнги никогда первый не лез к нему. Всегда Намджун — неизменно осторожно и настойчиво, но старший оставлял для себя роль ведомого. А сейчас в первый раз декорации сменились. Младший не знал, что делать, а Мин тем временем пробрался одной рукой под его рубашку, легко поглаживая бока и живот, продолжая целовать до одури сладко. Так, что где-то в голове начинает сбоить, а комната перед глазами плывет и качается. Звякнул расстегнутый ремень о деревянную поверхность стола. Намджун уже непристойно стонет в губы Юнги, ощущая его мягкий юркий язык у себя во рту, а тот вдруг отстраняется, отворачивается и произносит: — Нам надо поговорить. Сейчас.